Эвакуация советского руководства

Какими были масштабы и условия эвакуации населения и предприятий СССР в годы Великой Отечественной войны

История Великой Отечественной войны и история Победы никогда не будут полными без упоминания истории создания технологической базы, позволившей Советскому Союзу одержать победу над нацистской Германией. А история ковавших щит и меч для Красной Армии, в свою очередь, немыслима без рассказа о том, как в первые месяцы войны с запада на восток СССР перебрасывались эвакуируемые промышленные предприятия и население.

Такого масштабного перемещения трети населения страны и почти половины ее технологических ресурсов не знало ни одно другое государство, участвовавшее во Второй мировой войне. И при всех колоссальных масштабах такого «переселения народов» все эвакуированные люди и предприятия в кратчайшее время приступили к делу и не просто наладили производство военной продукции, а обеспечили его непрерывный рост, который в итоге и стал важнейшим залогом Победы.

Что и куда вывозить

Никаких общегосударственных планов эвакуации предприятий и населения на случай войны с Германией в Советском Союзе не было. Специальный орган — тот самый Совет по эвакуации, который должен был заниматься этим вопросом, был создан постановлением Центрального комитета ВКП(б) и Совнаркома на третий день войны, 24 июня. Через три дня появился и документ, определявший как, куда и кого вывозить и в каком порядке это необходимо делать. Это было постановление «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества». А 5 июля появилось специальное постановление «О порядке эвакуации населения в военное время».

Эвакуация хозяйственного имущества советского оборонного завода на Урал, 1942 года

Источник: waralbum.ru

Вывозить в глубь страны планировалось в первую очередь квалифицированных рабочих и служащих, женщин и стариков, а также молодежь, не достигшую призывного возраста, и детей. Все эвакуируемые делились на пять групп. Первая и вторая группы — коллективы заводов и учреждений и учащиеся системы фабрично-заводского образования и ремесленных училищ, они были необходимы для срочной организации производства на востоке. Третьей группой были семьи военнослужащих, к четвертой относились воспитанники детских домов и интернатов. А к пятой группе, едва ли не самой многочисленной, относились те, кто эвакуировался индивидуальным порядком.

Эвакуируемые из подмосковных колхозов коровы проходят по площади перед Большим театром в Москве, октябрь 1941 года

Источник: m.blog.hu

Но переброска на восток людей из западных областей и республик СССР, где проживало около 40% населения страны, была только частью глобальной задачи. Война с присущим ей цинизмом требовала в первую очередь эвакуировать предприятия. С одной стороны, их нельзя было оставлять на оккупированной территории, чтобы не позволить противнику воспользоваться производственными мощностями для наращивания собственных военных ресурсов. С другой, именно на западе СССР были к тому времени сосредоточены основные военные мощности, и без них Красная Армия оказывалась бы на «голодном пайке» буквально во всем — от портянок до танков и самолетов.

Оборудование оборонного завода, выгруженное возле недостроенных цехов, Урал, осень 1941 года

Источник: waralbum.ru

Постановления требовали, чтобы из районов, оказавшихся под угрозой оккупации, вывозили в первую очередь станки и машины, цветные металлы, горюче-смазочные материалы и другое промышленное оборудование. Что же касается сельскохозяйственной отрасли, то надлежало в первую очередь вывозить запасы хлеба и эвакуировать скот. Не были забыты и культурные ценности: на Восток отправлялись практически все крупные театры и оркестры, упаковывались и увозились экспозиции и запасники крупных музеев, прежде всего Эрмитажа и Русского музея, а также Алмазный фонд СССР и ценности Оружейной палаты. О размерах этих фондов можно судить по таким цифрам: из Третьяковской галереи эвакуировали 18 430 экспонатов, из Русского музея — 300 тысяч, а из Эрмитажа — 1 млн 117 тысяч!

Заводы в чистом поле

Описать в деталях эвакуацию промышленности невозможно даже в рамках монографии, но представить ее можно на примере некоторых эвакуированных предприятий. Ведь процесс везде был одинаковым: демонтаж оборудования, погрузка на эшелоны, отправка на восток, прибытие к месту назначения, срочный монтаж оборудования (порой под открытым небом) и как можно более скорое начало выпуска так необходимого стране оружия, боеприпасов, приборов…

Производство штурмовиков Ил-2 на одном из авиазаводов в Куйбышеве, куда были эвакуированы около 40 предприятий авиапромышленности

Источник: topwar.ru

Харьковский паровозостроительный завод — колыбель знаменитого танка Т-34 — было решено эвакуировать только 12 сентября 1941 года, когда рухнули надежды на то, что советско-германский фронт удастся стабилизировать по Днепру. ХПЗ планировалось перебазировать в Нижний Тагил, на «Уралвагонзавод», куда еще в конце лета эвакуировали основное оборудование для производства танков с ленинградского Кировского завода. Эвакуация планировалась в два этапа, чтобы завод продолжал выпускать так нужные фронту танки и одновременно понемногу отправлял оборудование в тыл. Но резкое ухудшение обстановки на фронте в начале октября 1941 года потребовало срочной эвакуации всего производства, и в этой спешке часть оборудования осталась в Харькове, а часть потерялась по пути. Не удалось увезти и существенную часть рабочих: когда враг подошел к городу, многие из них ушли в народное ополчение и погибли. Тем не менее благодаря той части оборудования и людей, что удалось эвакуировать, налаживание производства танков Т-34 на «Уралвагонзаводе» шло достаточно быстрыми темпами.

Сборка танков Т-34-76 в Нижнем Тагиле на оборудовании эвакуированного завода №183 — Харьковского паровозостроительного завода, 1943 год

Источник: topwar.ru

Если многие харьковские и ленинградские танковые предприятия перебазировались на уже существующую промышленную базу, пусть ее и приходилось спешно расширять, то, например, московский завод «Авиаагрегат», эвакуированный осенью 1941 года в Куйбышев, начинал работу на новом месте в полном смысле слова под открытым небом. Рабочие согревались кострами, разожженными между производственными линиями, причем большинство сотрудников предприятия к тому времени уже составляли подростки и женщины: мужчины отказывались от «брони» и уходили на фронт.

Посадка на транспортный корабль ленинградцев, отправляющихся в эвакуацию. Лето 1942 год

Источник: waralbum.ru

Эшелоны, которые вывозили предприятия и людей, шли на Урал, в Сибирь и в Среднюю Азию практически непрерывным потоком: в пиковые моменты для эвакуации было задействовано до половины всего вагонного парка страны! Скажем, для вывоза оборудования завода «Запорожсталь» потребовалось 8000 вагонов. И зачастую разгрузка таких эшелонов тоже была непрерывной. Например, в Челябинске в конце осени 1941 года при разгрузке эвакуированного с запада предприятия его главному инженеру пришлось провести на ногах 48 часов, чтобы проконтролировать правильность выгрузки и комплектования оборудования по каждому цеху. Сохранить работоспособность ему позволил лишь специальный «коктейль» из какао с энергетическими добавками, который регулярно приносили в термосах к станции сотрудники челябинского управления НКВД.

Эшелоны идут на восток

Ничуть не проще проходила и эвакуация населения, часть которого уезжала вместе со своими предприятиями, а часть приходилось отправлять отдельно. По воспоминаниям участников событий, по плану полагалось сажать в вагоны для перевозки людей по 40 человек, но в реальности их ехало в два, а то и в два с половиной раза больше. К тому же поначалу те, кто уезжал вместе с заводами, зачастую так и ехали на платформах рядом со станками и другим оборудованием, отдав места в крытых вагонах тем, кто больше всего нуждался в этом — старикам, женщинам и детям.

Эвакуация яслей и детских садов из Сталинграда, 1942 год

Источник: waralbum.ru

Масштабы перевозки людей из охваченных войной регионов в тыл поражают воображение. В первые дни войны, несмотря на катастрофически быстрое продвижение немцев, из Белоруссии и Прибалтики эвакуировали более 2 млн человек, а из Молдавии — 300 тысяч. Там же, где врага удалось хотя бы ненадолго задержать или вообще остановить, в первые месяцы войны эвакуировали людей миллионами: так, с Украины удалось эвакуировать 3,5 миллиона человек (в том числе 350 тысяч из Киева), 1,7 млн человек эвакуировали из Ленинграда (в том числе 300 тысяч детей) и 2 миллиона, среди которых было около 500 тысяч детей, — из Москвы.

Существенную часть работников на эвакуированных предприятиях составляли подростки, в том числе и вывезенные из западных областей учащиеся школ фабрично-заводского ученичества и ремесленных училищ. Снимок 1942 года

Источник: waralbum.ru

Многие из эвакуированных уезжали в такой спешке под немецким обстрелом или когда части вермахта входили в город, что практически не имели с собой никаких вещей, и почти никогда — запасов продовольствия. Решать эту проблему должны были эвакопункты, создание которых предусматривалось «Положением об эвакопунктах», утвержденным 5 июля 1941 года. Всего за полтора месяца на всех важнейших транспортных узлах были созданы 128 эвакопунктов, а к концу осени 1941 года они появились на всем протяжении путей эвакуации. Насколько напряженной была их работа, можно судить по таким цифрам. Например, через Пензенский эвакопункт с момента его создания 18 июля 1941 года и по 12 августа прошло 399 эшелонов с 437 800 эвакуированными. То есть это было около 15-18 эшелонов в сутки, и для едущих в них людей станционная столовая готовила и выдавала ежедневно до 20 тысяч порций.

Эвакуация в цифрах

В общей сложности за два этапа эвакуации — с июня 1941 года по февраль 1942 года и весной-летом 1942 года — из западных и южных областей страны на восток перевезли 2743 предприятия, в том числе 1523 крупных. Больше всего заводов (550) увезли с Украины, почти столько же (498) — из столичного региона, 109 предприятий эвакуировали из Белоруссии и 92 — из Ленинграда. Большая часть этих предприятий — 667 — попали на Урал, 322 — в Сибирь, 308 — в Среднюю Азию и Казахстан и 226 — в Поволжье. За то же время с запада на восток СССР были эвакуированы в общей сложности свыше 20 млн человек —12,4 млн на первом этапе и 8 млн на втором. Подавляющее большинство из них разместились на территории РСФСР, в основном на Урале и в Сибири, около четверти — в Закавказье, Казахстане и республиках Средней Азии.

Эвакуированный Симфонический оркестр Ленинградской филармонии на сцене в день исполнения Седьмой («Ленинградской») симфонии в Новосибирске. Третий справа — автор симфонии композитор Дмитрий Шостакович, второй справа — дирижер Евгений Мравинский, 9 июля 1942 года

Источник: waralbum.ru

И предприятия, и люди вынуждены были первое время существовать в малоприспособленных для жизни условиях: заводы разворачивали зачастую под открытым небом, люди обустраивались нередко в землянках или вообще рядом со своими станками. И тем не менее время ввода эвакуированных заводов в строй в среднем составляло порядка полутора-двух месяцев, так что к началу 1942 года практически все вывезенные предприятия уже работали на нужды фронта. И именно их усилиями в течение первых двух лет войны Красная Армия получила все необходимое вооружение, а к маю 1945 года обладала самыми современными и мощными образцами оружия, которое и принесло победу над нацистской Германией.

Обложка: Погрузка оборудования Ленинградского завода №387 для эвакуации в Казань. Художник: Г. Меленьков. Источник: erazvitie.org

Смотрите также:

«Бумажный фронт» Великой Отечественной

Продолжаем разговор о войне: научные факты о завершении Великой Отечественной

Что можно было получить в годы войны по продуктовым карточкам?

Операция «Звёздочка»

Сайт телеканала «Звезда» публикует цикл статей о Великой Отечественной войне 1941–1945 годов писателя Леонида Масловского, основанных на его книге «Русская правда», изданной в 2011 году.

В своих авторских материалах Масловский, по его словам, разоблачает «выдуманные недоброжелателями России мифы о событиях Великой Отечественной войны и показывает величие нашей Победы». Автор отмечает, что в своих статьях собирается «показать неблаговидную роль Запада в подготовке Германии к войне с СССР».

Эвакуация людей и предприятий в условиях быстрого наступления немецко-фашистских войск и их союзников является одним из подвигов, совершенных в годы Великой Отечественной войны. Это подвиг советского народа, И. В. Сталина, правительства, рядовых и офицеров войск НКВД и руководителей советских предприятий, без которого не могла наступить победа 1945 года.

Уже 24 июня 1941 года был создан Совет по эвакуации. 3 июля 1941 года председателем Совета по эвакуации (с июня 1942 года – Комиссии по эвакуации) стал Н.М. Шверник. Основная тяжесть руководства эвакуацией промышленных предприятий легла на его заместителя А.Н. Косыгина.

С самого начала организационная структура Совета была тщательно продумана. Решения являлись обязательными для всех партийных, советских и хозяйственных органов. Эвакуации подлежали не только люди и предприятия, но и материальные ценности, включая продовольствие.

До 3 июля 1941 года уже были приняты решения об эвакуации в тыл из прифронтовой полосы авиационных заводов, броневого стана мариупольского завода, 26 заводов Наркомата вооружения из Ленинграда и центральных районов. Даже из Белоруссии, где наступление вражеских орд происходило особенно быстро, удалось эвакуировать 109 крупных предприятий

Только для вывоза «Запорожстали» потребовалось 8 тысяч вагонов. Вывозилось не только военное, но и нужное для жизни после войны оборудование, например, огромные агрегаты Днепровской ГЭС. Эвакуировалось имущество колхозов и совхозов: автомашины, тракторы, комбайны и др., зерно, скот.

Вывозились на восток культурные ценности музеев, библиотек, дворцов культуры, клубов, в том числе из музеев Москвы, Ленинграда, Новгорода, Пскова, Смоленска, Тулы, Феодосии, городов Украины и Белоруссии. Из Третьяковской галереи Москвы было эвакуировано 18 430 экспонатов, из Русского музея Ленинграда – 300 тысяч экспонатов, из Эрмитажа – 1 миллион 117 тысяч экспонатов.

В наиболее напряженное время под эвакуируемыми грузами находилось около половины вагонного парка железных дорог страны. За 6 месяцев они перевезли около 1,5 миллиона вагонов таких грузов. Людей и грузы также перевозил морской и речной транспорт. Во второй половине 1941 года в намеченные сроки было перебазировано на восток 2593 промышленных предприятия, в том числе 1523 крупных.

В 1942 году было эвакуировано еще 150 крупных предприятий. По неполным данным из прифронтовой полосы в восточные районы было перемещено 2,4 миллиона голов крупного рогатого скота, 5,1 миллиона овец и коз, 0,2 миллиона свиней, 0,8 миллиона лошадей, много сельскохозяйственной техники, запасов зерна и другого продовольствия.

Предприятия надо было не только перевезти, но восстановить и запустить в эксплуатацию. Многие эвакуируемые предприятия вливались в родственные, имеющиеся на Урале, в Сибири, Поволжье и Средней Азии. Но многие производственные площади строили заново. В июле 1941 года были созданы особые строительно-монтажные части, отличающиеся мобильностью. Многие предприятия вступали в строй через 1,5–2 месяца после прибытия на новое место. Например, 3/4 авиационных заводов были восстановлены к концу 1941 года, а 9 к этому времени уже заработали на полную мощность. Аналогично восстанавливались и заводы танковой промышленности.

Восстановление всех прибывших в связи с эвакуацией предприятий было закончено в середине 1942 года. Вместе с вывозом материальных ценностей проводилась огромная работа по эвакуации из прифронтовой полосы населения. 5 июля 1941 года Совет Народных Комиссаров (СНК) СССР (с 1946 года Совет Министров) принял специальное постановление «О порядке эвакуации населения в военное время» и «Положение об эвакуации». Осенью 1941 года при Совете по эвакуации создается специальное Управление по эвакуации населения во главе с заместителем председателя СНК РСФСР К. Д. Памфиловым, уполномоченные которого имелись во всех основных районах размещения эвакуируемых.

На местах, при исполкомах Советов, создавались соответствующие отделы. Первыми из прифронтовых районов отправлялись эшелоны с детьми. В течение месяца из Ленинграда было вывезено 300 тысяч детей, из Москвы и пригородов – около 500 тысяч. Эвакуация детей продолжалась и в последующем. Проводилась эвакуация и взрослого населения. В сложнейших условиях первых дней войны удалось эвакуировать 120 тысяч человек из прибалтийских республик, 300 тысяч – из Молдавии, более 1 миллиона – из Белоруссии, 350 тысяч – из Киева, а всего с Украины – 3,5 миллиона человек, из Ленинграда – 1,7 миллиона, Москвы – 2 миллиона человек.

В период с июня 1941 года до 01 февраля 1942 года по железной дороге в тыловые районы страны было эвакуировано 10,4 млн. человек, 2 млн. было перевезено водным транспортом. Всего за указанный период было перевезено 12,4 млн. человек. Еще 8 млн. человек было эвакуировано во время второй волны эвакуации летом 1942 года. СНК СССР 13 сентября 1941 года принял постановление «О строительстве жилых помещений для эвакуированного населения». Возводились строения упрощенного типа, строились и типовые дома. Основная масса эвакуируемых людей удовлетворялась жильем за счет уплотнения местного населения. Никто не оставался без крыши над головой. 12,4 млн. человек, эвакуированных в 1941 году, и 8 млн. человек, эвакуированных в 1942 году, были обеспечены местом для проживания, питанием, работой и медицинским обслуживанием.

В условиях ведения крупнейшей по масштабам войны, особенно в самый тяжелый первый период, решение указанных вопросов было связано с гигантскими трудностями, разрешение которых стало под силу только Советскому государству. Ничего подобного мировая история не знала. Под силу только Советскому государству было и восстановление работы на новых местах более 2,5 тысяч эвакуированных предприятий.

Чтобы совершить такой подвиг, нужно было иметь выдающееся правительство и умный, умеющий работать народ, ибо такие подвиги совершаются только героическим трудом миллионов людей, живущих во имя одной общей цели – победы над врагом. Советский Союз во время войны имел такое правительство и такой народ.

Все возможное для победы делали не только бойцы и офицеры армии, труженики тыла, но и солдаты и офицеры НКВД. Они  воевали на фронтах Великой Отечественной войны, клали жизни на алтарь Победы, добывая разведданные, противодействовали немецким спецслужбам силами военных контрразведчиков, обеспечивали порядок в кишащих немецкой агентурой освобождаемых советскими войсками городах, боролись в нашем тылу с немецкой агентурой, диверсантами и с распоясавшимися во время войны уголовниками. А также совершали тысячи других, очень важных для безопасности страны дел.

В 1941 году в войсках Наркомата внутренних дел в основном были уже совсем другие люди из народа, которые заслуживают того, чтобы им ставили памятники, как и героям нашей армии. И тот образ военнослужащих структур НКВД, который сложился сегодня в нашем обществе, во многом не соответствует действительности. В то, что мы выстояли и, в конечном счете, разгромили немецко-фашистские полчища, огромный вклад внесли рядовые и офицеры войск НКВД.

Фактически офицеры и рядовые войск НКВД защищали бойцов армии от произвола военачальников. Командующий фронтом, например, Мерецков, имел в своем подчинении несколько сотен тысяч вооруженных людей, которые были обязаны беспрекословно подчиняться его приказам. А если он зазнается, начнет пить, гулять, принимать губительные для подчиненных решения? Чтобы этого не допустить, деятельность руководителя такого масштаба надо контролировать. А как контролировать? Контроль осуществляли работники Наркомата внутренних дел.

Не последнее значение в контроле над руководящим составом армии имели поступающие в НКВД жалобы. Не секрет, что на каждого руководителя масштаба командующего фронтом или армией в НКВД приходили десятки, а то и сотни писем, осуждающих его деятельность. И наступал момент, когда просто необходимо было разобраться, руководителя проверить и указать ему на недостатки, а заодно и объяснить, что власть руководителя любого ранга ограничивается государством.

Для этого военачальника вызывали в НКВД и выясняли, можно ли дальше доверять, например, Мерецкову, командование фронтом. Если не находили оснований для недоверия, то командующий возвращался на фронт в прежней должности и звании. Но если командующий деградировал, об этом докладывали вышестоящему руководству, и там решали вопрос о допустимости его дальнейшей службы в армии в качестве военачальника крупного воинского подразделения. А если НКВД устанавливал, что проверяемый военачальник своими действиями совершил преступление, то его отдавали под суд. Но, как мы знаем из истории войны, таких случаев было совсем немного. Под суд отдавали и военачальников, допустивших большие потери подчиненных бойцов при выполнении военной операции.

Только при наличии указанного выше контроля солдат был гарантирован от произвола военачальника. Эта тонкая, глубоко и основательно продуманная система управления и контроля была направлена на общее дело справедливости и победы. Много сделал НКВД для определения беженцев. Представьте себе лето и осень 1941 года. Сотни тысяч людей идут на восток: здесь вышедшие из окружения войска, отставшие от своих частей военнослужащие, бежавшие с фронта дезертиры, немецкая агентура, беженцы с детьми, домашним скарбом, животными.

Большинству из этих людей надо было найти кров, пищу, работу и место службы. Границы, как таковой, на западе не было, так как фронт постоянно перемещался, но за линией фронта все-таки стояли отряды пограничников, которые называли заградительными отрядами. С каждым идущим на восток человеком беседовали работники особых отделов и заградительных отрядов. Они проверяли людей и спасали от голодной смерти, направляя в соответствующие государственные службы, которые находили для беженцев жилье и работу. Они направляли на формирование военнослужащих. Они выявляли среди беженцев дезертиров, вражеских агентов и диверсантов, тем самым защищая наш тыл от новых жертв и разрушений. Этот титанический труд служащие НКВД выполняли добросовестно и самоотверженно.

Эффективность работы Особых отделов подтверждается возвращением сотен тысяч военнослужащих в ряды Красной Армии и устройством беженцев. Например, 10 октября 1941 года заместитель начальника Управления особых отделов С. Мильштейн докладывал: «Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта.

Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла – 407 395 военнослужащих… Из числа задержанных Особыми отделами арестовано 25 878 человек, остальные 632 486 человек сформированы в части и вновь направлены на фронт».

В это число не вошли военнослужащие, бежавшие из плена или вышедшие из окружения, потому что на день составления отчета НКВД не вел учет указанных категорий военных. Надо отметить, что в то время не было штрафных батальонов, но даже если бы они тогда существовали, то в них могли попасть только лица из числа 25 878 человек арестованных. А 632 486 человек были направлены на формирование новых или пополнение сражающихся дивизий.

В декабре 1941 года было принято решение об обязательной проверке военнослужащих, которые бежали из плена или вышли из окружения. Они направлялись в специальные сборно-пересыльные пункты. Указанные пункты были созданы в каждой армии. И такое решение было принято обоснованно. Один предатель мог привести к гибели сотен, тысяч и даже десятков тысяч советских людей.

Таким образом, за срок менее 4-х месяцев НКВД в армию было возвращено, не считая организованно вышедших из окружения или бежавших из плена, 632 486 человек. Если к ним прибавить вышедших из окружения и бежавших из плена, то число военнослужащих, возвращенных в армию, на конец 1941 года составляло не менее одного миллиона человек. А наши историки всех их причислили к взятым немцами в плен. Есть основания предполагать, что указанных военных подсчитали дважды: как взятых в плен и как убитых в бою.

Очевидно, что данные о наших потерях во время войны требуют тщательного, честного, квалифицированного и объективного исследования и подсчета. К. К. Рокоссовский в своей книге подтверждает, что в то тяжелое для нашей армии время лета-осени 1941 года они комплектовали свои войска бойцами и командирами, вышедшими из окружения и бежавшими из плена.

Из приведенных фактов очевидно, что сотни тысяч людей, военных и гражданских, говорили спасибо солдатам и офицерам НКВД. Видно также, что количество советских военнопленных и убитых было намного меньше, чем принято считать. Без деятельности НКВД победа в войне обошлась бы нам значительно большими потерями или вообще оказалась бы невозможной.

Народы СССР сделали все возможное для победы. Во время войны наши советские люди сдали государству денег и драгоценностей для производства оружия на сумму в 16 миллиардов рублей. Сдали добровольно и безвозмездно.

Продолжение следует…

Мнения, выраженные в публикациях Леонида Масловского, являются мнениями автора и могут не совпадать с мнениями редакции сайта телеканала «Звезда».

Автор: Леонид Масловский

На сайте Федеральной Службы Охраны РФ опубликован ряд интересных исторических материалов — в частности, касающихся вариантов эвакуации Советского Правительства из Москвы в Куйбышев осенью 1941 года:

В середине октября 1941 года обстановка на фронтах резко осложнилась.

Руководство 1-го отдела НКВД СССР, при участии УКМК [Управление Коменданта Московского Кремля] НКВД СССР, подготовило план обеспечения охраны членов правительства СССР на случай их выезда из Москвы.
Планом предусматривались три варианта выезда: по железной дороге, на автомобилях и самолетах.

В частности, воздушный план предполагал эвакуацию пятью самолетами типа Л-3 (такая марка указана в проекте плана). Для сопровождения самолетов выделялись две эскадрильи истребительной авиации (МиГ) и одна эскадрилья штурмовой авиации. Списки экипажей пяти самолетов были представлены в 1-й отдел НКВД СССР 12 ноября 1941 года. Документ так и остался проектом, поскольку не был подписан и утвержден руководством НКВД СССР.

В это время комендант Московского Кремля генерал-майор Н. К. Спиридонов подготовил два проекта боевого приказа Сводному подвижному отряду УКМК НКВД СССР.

Первый вариант — выдвижение на рубеж Можайска или Малоярославца (в зависимости от ситуации) и вступление в бой с частями противника.

Второй — движение по маршруту Москва — Ногинск — Покров — Владимир — Вязники — Гороховец — Горький, далее Куйбышев.
Пункт отдыха и заправки автомашин был запланирован в школе деревни Гаврильцево, в 200–210 км от Москвы. Этот вариант предусматривался только при эвакуации советского правительства из Москвы автомобилями. Интересно, что в таком случае колонна на марше, двигающаяся восемью группами автомобилей, имела бы длину более 5 км. К 20 октября 1941 года маршрут движения Москва — Горький — Куйбышев общей протяженностью 1330 км был окончательно
одобрен. Готовность к движению по нему была определена на 29 октября 1941 года. Для охраны основных автомашин по трассе должны были следовать несколько легковых с выездными группами личной охраны. Руководство общей колонной возлагалось на комиссара госбезопасности 3 ранга Н. С. Власика, а управление войсковой частью автомобильного эшелона поручалось генерал-майору Н. К. Спиридонову. Для отражения воздушного нападения противника в автоколонне предусматривалось нахождение четырех 37-мм зенитных орудий, а с воздуха ее должен был
прикрывать полк истребительной авиации. Материально-техническое обеспечение автомобильного отряда состояло из одной автоцистерны и передвижной автомастерской.
Такой же порядок планировался и в случае срочного выезда из столицы.

Существовал и третий вариант — оборона Кремля силами УКМК до конца. В этом случае эвакуация советского руководства возлагалась главным образом на 1-й отдел НКВД СССР.
В случае эвакуации советского руководства по железной дороге участие личного состава УКМК НКВД СССР и 1-го отдела НКВД СССР также предусматривалось.
Несколько поездов с личным составом Управления коменданта Московского Кремля и 1-го отдела НКВД СССР должны были отправиться со станции Москва — Горьковская-товарная Дзержинской железной дороги. Эшелон из нескольких
поездов прикрывался от воздушного нападения зенитной артиллерией с четырех бронеплощадок и полком истребительной авиации. Остальные части УКМК НКВД СССР и сотрудники 1-го отдела НКВД СССР должны были двигаться к
месту назначения на автомашинах. Так, сотрудникам охраны 1-го отдела в случае отъезда охраняемых лиц поездом, выделялось 26 автомашин.

Источник:
История органов государственной охраны и специальной связи России, Энциклопедия федеральной службы охраны Российской Федерации. Том 1.

Говоря о Победе, чаще всего вспоминают бойцов, сражавшихся в самом пекле войны — на передовой. Но и те, кто трудился в тылу, совершили не меньший подвиг. Тысячи людей от мала до велика в тяжелейших условиях круглосуточно работали по всей стране — их руками ковалось оружие Победы.

Чтобы сохранить промышленность в условиях войны, в СССР провели уникальную операцию, аналогов которой не знала история: тысячи заводов были эвакуированы с линии фронта. Это позволило сохранить промышленный потенциал страны и стало одним из основных факторов, обеспечивших победу в войне.

Работой руководил Совет по эвакуации при СНК СССР, созданный на третий день войны. За второе полугодие 1941 года на восток только по железным дорогам было перевезено 2593 промышленных предприятия. Около 70 процентов разместили на Урале, в Западной Сибири, Средней Азии и Казахстане, остальные — в Поволжье и Восточной Сибири. Почти вся промышленность была эвакуирована в первые месяцы войны. Вместе с производством выехали 30-40 процентов рабочих, инженеров и техников. «Лента.ру» вспоминает историю эвакуации крупнейших оборонных предприятий страны, которые сегодня объединены в госкорпорацию «Ростех».

Тульский оружейный завод

В октябре 1941 года началась экстренная эвакуация Тульского оружейного завода, а уже в ноябре основная часть его оборудования была размещена в городе Медногорске Оренбургской области. В Медногорск прибыли 4500 человек. Но даже такого количества сотрудников было недостаточно для массового изготовления оружия, поэтому в Оренбургской области объявили мобилизацию на «трудовой фронт». Только в 1942 году на завод было принято более шести тысяч человек, а вскоре численность работников возросла до двенадцати тысяч. К январю 1942 года были задействованы почти все производственные цеха завода.

Условия работы в эвакуации были очень тяжелыми: часто рабочим приходилось ночевать прямо в цеху, многие помещения были не приспособлены для производства оружия и даже не отапливались, а зимы выдались особенно холодными. Оружейники вспоминали, что руки примерзали к станкам и металлу.

Со временем для рабочих построили общежития, баню, ремесленное училище, открыли детские сады и ясли, больницу, столовую и буфеты, мастерскую по изготовлению обуви и даже организовали подсобное хозяйство.

Руководство завода с особым вниманием относилось к квалифицированным специалистам. Например, Владимир Михайлович Сундуков, старейший производственник завода, проработавший на предприятии 50 лет, мастер, чей участок первым был пущен в Медногорске после эвакуации из Тулы, по приказу № 601 от 29 декабря 1942 года был премирован меховой курткой, валенками, топливом и продуктами питания.

В мае 1942 года в Тулу возвратилась часть оборудования из Медногорска. Восстановление оружейного завода на старом месте тоже далось нелегко. Работая сутками, оружейники смогли вскоре приступить к выпуску продукции.

Конструкторское бюро приборостроения имени Шипунова (КБП)

КБП — одно из крупнейших предприятий оборонной промышленности России, созданное еще в 1927 году при Тульском оружейном заводе. В 1941 году, в начале Великой Отечественной войны, на пост начальника предприятия был назначен Федор Петрович Соловьев, на которого легла вся ответственность за увеличение выпуска новых образцов оружия, внедрение в производство систем Березина, Волкова-Ярцева, Токарева. Соловьев руководил эвакуацией Бюро в глубь страны, которая началась после переезда Тульского оружейного завода. Часть КБП отправлялась в Златоуст, отдельные группы — в Ижевск, Ковров, Саратов и другие города, по местам производства образцов оружия тульской разработки.

На Урал выехала примерно половина сотрудников ЦКБ-14. На 7 октября 1941 года (эвакуация началась 9 октября) в Бюро числилось 289 человек, а на 1 января 1942 года сотрудников осталось всего 155 человек, включая и вновь принятых из местного населения. Во время Великой Отечественной войны большим успехом пользовались разработанные КБП авиационные пулеметы ШВАК, ШКАС, УБ, авиационные пушки ВЯ и Б-20. Оружием разработки тульских конструкторов было оснащено более 80 процентов самолетов в составе отечественных ВВС.

Ижевский механический завод

Летом 1942 года приказом Народного Комиссариата Вооружения СССР на базе эвакуированных цехов Тульского оружейного и Подольского механического заводов был создан завод № 622, впоследствии получивший название Ижевский механический завод. За короткий срок завод освоил производство противотанковых ружей, пистолетов, револьверов и другой оборонной продукции.

С 1943 года и до конца войны коллектив завода № 622 регулярно перевыполнял задания. В заводских цехах в годы войны выпускались револьверы системы Нагана, пистолеты Токарева, противотанковые ружья Дегтярева и Симонова. За годы Великой Отечественной на заводе выпустили более 190 тысяч противотанковых ружей, 1 миллион 300 тысяч пистолетов и револьверов, 250 тысяч осветительных пистолетов и другую технику, в том числе и для мирной жизни. За этими цифрами стоят судьбы тысяч людей, которые, не жалея сил, работали в две смены по 12-14 часов, без выходных и отпусков, чтобы обеспечить масштабные поставки оружия фронту и приблизить Победу.

Завод «Электросигнал»

Воронежский завод «Электросигнал» был создан в сентябре 1931 года для производства железнодорожных клемм, но вскоре перепрофилирован в крупный радиозавод. Такое решение было продиктовано потребностями страны в развитии отечественной радиопромышленности. Первыми изделиями, освоенными на производстве, стали детекторный приемник «П-8», громкоговорители и репродукторы.

В начале Великой Отечественной войны завод эвакуировали в Новосибирск. Выпуск радиоприемников был прекращен, предприятие начало производить аппаратуру радиосвязи для нужд Красной Армии. В военный период завод также выпускал финские ножи, гранаты, хвостовые части самолетов. 27 октября 1941 года в Новосибирск прибыл первый эшелон из Воронежа с заводским оборудованием, а уже 24 декабря была изготовлена первая продукция для армии. Весной 1942 года на фронт поступили радиостанции, собранные рабочими «Электросигнала». Первыми разработками стали приемники «9Н-1», «4ПБ-10» и аппарат «Говорящая бумага» — прототип магнитофона.

Как только Воронеж освободили от фашистов, в город стали возвращаться эшелоны с оборудованием. Полностью разрушенный завод собственными силами восстанавливали работники предприятия и горожане. В мае 1944 года была налажена сборка радиостанций для фронта, а в последние месяцы войны освоено производство бытовых радиоприемников «Родина». По одному из них прямо в цехе рабочие услышали известие о Победе. В 1946 году 2117 работников предприятия были награждены медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов».

Завод «Авиаагрегат»

История завода началась в 1932 году в поселке Ступино Московской области. В первые месяцы войны производство было эвакуировано в город Куйбышев (Самара). Монтаж оборудования шел под открытым небом, люди работали в недостроенных корпусах, без отопления, греясь у костров. Недостаток рабочих восполнялся подростками 14-15 лет и женщинами, мобилизованными из других областей и сел.

К концу 1942 года благодаря невиданной самоотверженности работников рожденного войной завода был налажен беспрерывный выпуск винтов к самолету Ил-2, прозванному фашистами «черной смертью». В военные годы на заводе было произведено более 90 тысяч винтов. Указом от 16 сентября 1945 года по представлению Народного комиссариата авиационной промышленности Завод № 35 (так в то время назывался «Авиаагрегат») за образцовое выполнение заданий правительства по производству агрегатов для боевых самолетов награжден орденом Красной Звезды.

УАП «Гидравлика»

В начале войны решением правительства заводское оборудование Ржевского завода по производству уплотнительных материалов и прокладок было демонтировано и отправлено в тыл, сначала — в Саратов, затем — в Уфу.

Первый эшелон с работниками и оборудованием завода из Саратова в Уфу прибыл в конце марта 1942 года. Это был не просто эшелон — это был завод на колесах. Участник этого переезда Д.Е. Андриевских вспоминал: «Переезд из Саратова в Уфу длился около месяца, питались мерзлой картошкой, которую пытались жарить на касторовом масле. В одном из вагонов был установлен ручной пресс. На нем непрерывно изготавливали продукцию и партиями передавали заказчику». Одновременно с эшелоном в Уфу прибыли директор, 43 специалиста и рабочих, восемь металлорежущих станков и семь прессов. Со второго квартала 1942 года завод приступил к работе на новом месте. В годы Великой Отечественной войны предприятие непрерывно наращивало объем выпускаемой продукции, было укомплектовано около 24 тысяч авиационных двигателей, выпущенных предприятиями Уфы, Куйбышева, Казани, Перми.

Уральский оптико-механический завод (УОМЗ)

До войны завод № 217, основанный еще в 1837 году, находился в Москве, это было крупнейшее предприятие в СССР, производившее оптические приборы. 7 октября 1941 года Государственный Комитет Обороны СССР принял решение об эвакуации завода в Свердловск (Екатеринбург). За 28 дней полностью вывезли оборудование, лабораторию предприятия, материалы, полуфабрикаты, инструменты, техническую документацию и библиотеку. На Урал выехали 10 тысяч рабочих с семьями. Для эвакуации завода потребовалось 10 эшелонов, насчитывавших 630 вагонов.

За годы войны завод произвел и поставил фронту десятки тысяч оптических приборов: авиационных бомбардировочных прицелов, артиллерийских буссолей, теодолитов и топопривязчиков. В 1943 году на предприятии было разработано 17 видов вооружений, в том числе новый авиационный прицел. Именно здесь производили приемники к пулемету «Максим» и узел затвора к легендарной «Катюше».

КБ «Молния»

У этого уфимского предприятия не было детства, как и у большинства мальчишек и девчонок, вставших холодной осенью 41-го к станкам. Конструкторское бюро начало свою деятельность в сложнейших условиях, без материальной базы для поисковых работ. Снабжать электроэнергией завод, эвакуированный в 1941 году из Москвы в Уфу, приходилось за счет отключения электроэнергии от жилого сектора. Для освещения использовались коптилки и керосиновые лампы, ведь нужно было немедленно приступить к организации производства – самолеты не могли подняться в воздух без свечей зажигания. Эшелоны находились еще в пути, а дата выпуска первой продукции уже была назначена. Работали с энтузиазмом. Если возникали проблемы, за нее брались все, кто только мог оказать помощь в ее решении, не считаясь с личным временем, невзирая на должности.

«Кузнецов» (Самара) и АО «НПЦ газотурбостроения «Салют» (Москва)

Предприятие было основано в 1912 году в Москве под названием «Гном» и являлось первым в России специализированным заводом по изготовлению авиационных моторов ротативного типа Gnome (60 лошадиных сил), которые использовались на аэропланах типа «Фарман» и «Ньюпор».

Осенью 1941 года из-за угрозы захвата столицы завод был эвакуирован в город Куйбышев (Самара) на площадку строившегося авиамоторного завода № 337. В кратчайшие сроки производство моторов АМ-38, начатое еще в Москве для штурмовика Ил-2, было возобновлено на новой площадке. С 1941-го по 1945 год было выпущено 21 341 двигатель АМ-38Ф, а также двигатели АМ-35 (для МиГ-1), АМ-42 (для Ил-10) и ГАМ-34БС (для торпедных катеров).

В конце 1940-х — начале 1950-х годов предприятие запустило серийное производство турбореактивных двигателей ВК-1, сконструированных Владимиром Климовым для самолетов фронтовой авиации Ил-28 и МиГ-15, РД-900 — прямоточные воздушно-реактивные двигатели Михаила Бондарюка для беспилотного самолета-мишени Ла-17 и сверхзвуковой РД-012 для межконтинентальной крылатой ракеты «Буря» Семена Лавочкина.

ОМО имени Баранова — «Салют»

История Омского моторостроительного объединения имени Петра Баранова (филиал АО «НПЦ газотурбостроения «Салют») начиналась в городе Александровске (ныне Запорожье). Изначально это был филиал Петроградского завода электромеханических сооружений «Дека». Уже к 1925 году здесь серийно выпускали двигатели М-6; в 1927 году начали производство двигателей М-11, М-22, М-85. В 1933 году заводу присвоено имя военного и политического деятеля Петра Баранова.

В августе 1941 года завод эвакуировался в Омск, для его оборудования потребовалось почти три тысячи вагонов. Уже в Омске рабочие и местные жители совершили беспрецедентный трудовой подвиг, за один день проложив по заболоченной местности шестикилометровую железнодорожную ветку — от омской станции до площадки, отведенной под завод.

Уже 7 ноября 1941 года прошли испытания первого собранного в Омске двигателя М-88Б для бомбардировщиков Ил-4, а с января 1942 года завод заработал в полную силу. Заводчане обеспечивали потребности фронта, работая под открытым небом в лютые морозы. Условия жизни сотрудников тоже были экстремальными: приходилось размещаться в бараках, по девять человек на восьми квадратных метрах. В 1943 году на предприятии начался выпуск моторов АШ-82ФН, которые устанавливались, в частности, на истребители Ла-5 и бомбардировщики Ту-2.

НПО «Сатурн»

Научно-производственное объединение «Сатурн» находилось в городе Рыбинске с 1916 года — здесь императорским указом было утверждено решение о создании автомобильного завода «Русский Рено». Из-за угрозы оккупации Ярославской области по решению ГКО в 1941 году рыбинский авиационный завод эвакуирован в Уфу, где находится и до сих пор.

Завод «Климов»

История предприятия ведется с 1914 года — времени учреждения в Санкт-Петербурге акционерного общества «Русский Рено» для производства и ремонта автомобилей и авиационных двигателей марки «Рено». Среди первых изделий завода — двигатели для знаменитых тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков Игоря Сикорского «Илья Муромец» и летающих лодок Дмитрия Григоровича.

Во время Великой Отечественной войны эвакуированное в Уфу предприятие наладило массовое производство советских авиадвигателей М-105 (в дальнейшем ВК-105). С этого момента дальнейшая история завода неразрывно связана с именем выдающегося конструктора Владимира Яковлевича Климова, работы которого заложили основу для развития отечественного двигателестроения. Под его руководством в 1946 году в Ленинграде образовано Опытно-конструкторское бюро, где в 1948 году был разработан первый в СССР крупносерийный турбореактивный двигатель отечественного производства ВК-1 (РД-45) для истребителей МиГ-15, МиГ-17, бомбардировщика Ил-28.

«Повесть о том, как целые предприятия и миллионы людей были вывезены на восток, как эти предприятия были в кратчайший срок и в неслыханно трудных условиях восстановлены и как им удалось в огромной степени увеличить производство в течение 1942 года — это прежде всего повесть о невероятной человеческой стойкости», — писал английский публицист Александр Верт, всю Вторую мировую войну проработавший в Советском Союзе в качестве корреспондента «Би-би-си» и газеты The Sunday Times.

В середине лета 1941 года нескончаемые людские и транспортные потоки двинулись в глубь страны с прифронтовых территорий. Катастрофа первых недель войны потребовала беспрецедентной мобилизации — на кону стояли жизни миллионов людей и вся национальная экономика.

Под оккупацией оказались районы страны с довоенным населением в 80 млн человек (это 40% численности населения СССР). К концу 1941 года страна потеряла треть ВВП и все-таки выстояла: план молниеносной войны Германии против СССР был сорван, предстояло тяжелейшее противоборство на истощение.

Тысячи мирных жителей спешно покидали свои дома и отправлялись на восток страны, где их необходимо было принять, найти им крышу над головой, обеспечить работой и питанием, организовать обучение детей, предоставить минимальную медицинскую помощь, в то время как рабочие, надрываясь, днем и ночью под постоянными бомбардировками должны были в кратчайшие сроки сворачивать заводы и перемещаться вместе с ними на новые места — иногда совершенно неподготовленные, едва ли не в чистое поле, где тут же начиналась стремительная «сборка» оборудования и массовое производство всего, что требовал пылающий фронт.

Ни килограмма хлеба, ни литра горючего

Уже через три дня после начала массированного наступления противника стало очевидно, что тотальное отступление Красной Армии неизбежно. Трагические, едва ли не катастрофические последствия начала войны поставили под угрозу оккупации более 30 тысяч стратегически важных заводов и предприятий, среди которых были и важнейшие для военной отрасли: 37 заводов черной металлургии, 749 заводов тяжелого и среднего машиностроения, 169 заводов сельскохозяйственного, химического, деревообрабатывающего и бумагоделательного машиностроения, 1135 шахт, свыше трех тысяч нефтяных скважин. Тогда перед руководством страны с предельной остротой встал вопрос не только о том, как воевать, но и чем: несмотря на отчаянное сопротивление частей Красной Армии, с каждым днем всё новые и новые территории — с инфраструктурой, людьми, развитым хозяйством — переходили под контроль противника.

Урон, нанесенный советской экономике только за 1941 год, был колоссален. Вот лишь некоторые цифры. Протяженность железнодорожных путей, оккупированных противником к ноябрю 1941 года, составляла 44,2 тыс. километров — это 41% длины всех железнодорожных линий Советского Союза. Суммарная производственная мощность по добыче каменного угля сократилась с 241 млн тонн на начало 1941 года до 152 млн тонн в ноябре того же года; первичная обработка нефти снизилась с 33 млн тонн до 9 млн тонн, выплавка стали — с 22,6 млн тонн до 13,4 млн. Особенно сильный ущерб был нанесен оборонной промышленности — эти объекты постоянно подвергались прицельной и массированной бомбардировке, а стремительно развернувшийся на сотни километров театр военных действий значительно снизил производительность многих важнейших предприятий и заводов. В целом, как замечает в своей книге об экономике СССР в годы войны последний советский премьер Николай Рыжков, «в 1941 году вследствие понесенных потерь основные производственные фонды по стране сократились на 28% по сравнению с довоенным уровнем». Если бы не начавшаяся в июле 1941 года масштабная переброска людей и оборудования в восточные регионы страны — в Поволжье, на Урал, в Западную Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию, экономические потери для Советского Союза были бы фатальными.

Двадцать четвертого июня постановлением ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР «для руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» при СНК был создан Совет по эвакуации. Его первым руководителем был назначен нарком путей сообщения Лазарь Каганович.

«Тогда считалось, — писал в своих мемуарах тогдашний председатель комитета продовольственно-вещевого снабжения РККА Анастас Микоян, — что Наркомат путей сообщения должен играть главную роль в вопросах эвакуации. Объем же эвакуации из-за ухудшения военной обстановки расширялся. Все подряд эвакуировать было невозможно. Не хватало ни времени, ни транспорта. Уже к началу июля 1941 года стало ясно, что Каганович не может обеспечить четкую и оперативную работу Совета по эвакуации».

У растерявшегося наркома не получилось организовать нормальную эвакуацию ни из Белоруссии, ни из Прибалтики. Немцы стремительно наступали в полосе группы армий «Центр», бомбя пути отступления РККА. Войска теряли управление, предприятия — руководство. Третьего июля главой совета был назначен секретарь ВЦСПС Николай Шверник. Его заместителем стал 37-летний Алексей Косыгин, осуществлявший основной контроль за вывозом оборудования и ценностей с территорий, которым угрожал враг. В состав Совета по эвакуации также был введен Анастас Микоян.

Впоследствии вся работа по транспортировке людей, промышленного оборудования, продовольствия и материальных и культурных ценностей курировалась Государственным комитетом обороны, ЦК ВКП(б), СНК СССР и Советом по эвакуации. Кроме того, к эвакуации военной промышленности были привлечены Госплан СССР и Наркомат обороны СССР.

В постановлении ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР «О порядке вывоза и размещения людских контингентов» от 27 июня 1941 года были определены первоочередные объекты для эвакуации. Согласно этому документу, в первую очередь на восток должны были отправляться квалифицированные кадры рабочих и служащих, старики, женщины и молодежь, промышленное оборудование, станки, цветные металлы, хлеб. Через несколько дней поступил приказ, предписывавший по возможности спасать все имеющиеся материальные ценности на территориях, оставляемых Красной Армией, и уничтожать то, что забрать с собой было уже невозможно. «Угонять подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего», — говорилось в приказе.

Двадцать седьмого июня было принято решение и о немедленном «вывозе из Ленинграда ценностей и картин ленинградского Эрмитажа, Русского и других музеев», а также о «вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля».

Спасительные магистрали

Вскоре по всей стране — почти в каждом городе и поселке — была развернута сеть эвакуационных пунктов. Каждому эвакуированному выдавалось особое удостоверение, по которому можно было получить продукты питания; здесь же организовывались столовые, душевые, санпропускники, формировались эшелоны с людьми, которые затем отправлялись по назначению.

К эвакуации был привлечен весь имеющийся в стране грузовой транспорт, который усиленно охранялся. До наступления морозов массовые эвакуационные маршруты проходили по рекам. Нескончаемой вереницей беженцы двигались и пешком — по сельским дорогам. Конечно, главная тяжесть транспортировки промышленных сил выпала на железные дороги (около 80% суммарного грузооборота за все время войны). К концу июня 1941-го были уточнены данные обо всем наличном вагонном парке и продумано плановое и наиболее целесообразное его использование. Для того чтобы организовать бесперебойное движение груженых эшелонов, в Наркомате путей сообщения была создана специальная оперативная группа, которая обеспечивала реализацию решений Совета по эвакуации. В частности, она вела учет погруженных вагонов, обеспечивала их своевременную подачу, контролировала продвижение и разгрузку; по всему пути следования для каждого эшелона готовили сменные паровозы и уголь, а для людей — питание. Кроме того, необходимо было постоянно и быстро восстанавливать железнодорожные пути из-за регулярных бомбардировок и диверсий. Всего за годы войны с территорий, которые находились под угрозой оккупации, было отправлено около полутора миллионов вагонов с людьми и грузом.

Сберечь от врага

Особенно тщательно продумывалась система демонтажа промышленных объектов. Надо сказать, что условия для сворачивания заводов часто были тяжелейшими: постоянно не хватало рабочей силы и грузоподъемной техники; работать приходилось под огнем противника; иногда производство до последнего продолжало выпускать продукцию для фронта, а затем в сжатые до предела сроки сворачивалось и буквально последним поездом прорывалось из кольца немецких подразделений.

Чтобы представить себе, насколько сложно было перевезти огромный завод с одного места на другое, приведем фрагмент из дневника Семена Гинзбурга (в 1941 году — нарком по делам строительства), которому Сталин велел лично возглавить транспортировку броневых станков из Ленинграда и Мариуполя на Урал: «За два месяца… необходимо было разработать и выдать строителям рабочие чертежи, демонтировать оборудование действующего бандажного стана в Нижнем Тагиле и отгрузить его для использования на другом предприятии. Одновременно демонтировать прокатный стан Кировского завода, доставить его в Нижний Тагил, смонтировать с частичной модернизацией на вновь возводимых фундаментах и ввести в действие. В то же время нужно было построить вспомогательные сооружения, необходимые для нормальной работы стана: нагревательные печи и печи для обжига металла, усилить конструкции зданий, установить краны, проложить многие километры внутрицеховой и межцеховой коммуникации…» Все это, заключает с нескрываемым удивлением Гинзбург, рабочим удалось выполнить в установленные сроки.

Историк Георгий Куманев пишет, что «одним из основных правил, которые постоянно стремились соблюдать местные органы во время демонтажа и перемещения предприятий, было сохранение комплектности оборудования. Эшелоны с ценным оборудованием формировались так, чтобы каждый из них мог на новом месте быстро развернуться в самостоятельное предприятие и выпускать необходимую фронту и стране продукцию». Ввиду того, что большинство предприятий представляли собой машиностроительные заводы, функционирующие в системе разветвленной кооперации, крайне важно было не только скоординировать их комплексную отправку на новое место, но и, уже по прибытии в глубокий тыл, быстро синхронизировать ввод в эксплуатацию. Задачи эти за немыслимо короткие сроки в целом решить удалось: к концу 1941 года на новых местах действовали уже многие заводы и фабрики. В различных тыловых районах было размещено 122 предприятия Наркомата авиапромышленности, 43 — Наркомата танковой промышленности, 71 — Наркомата вооружения, 96 — Наркомата боеприпасов, 80 — Наркомата минометного вооружения, 199 — Наркомата черной металлургии, 91 — Наркомата химической промышленности, 45 — Наркомата цветной металлургии.

Цена неверной доктрины

Было бы неверно изображать эвакуацию идеальной операцией, проведенной без сучка, без задоринки. Хаоса, несогласованности и потерь, с учетом масштаба проекта, тоже хватало. Сказалось и то, что эшелонированных эвакопланов до войны создано не было. Имеющиеся планы исходили из доктрины совсем другой войны, наступательной и победоносной, предполагавшей быстрый разгром врага на его территории. Работавший в начале войны на посту заместителя наркома путей сообщения Николай Дубровин признавался в своих воспоминаниях: «Конкретными, заблаговременно разработанными эвакуационными планами на случай неблагоприятного хода военных действий мы не располагали». Более того, если обратиться к постановлению СНК СССР от 1 июля 1938 года «Об утверждении положения об эвакуации и о порядке разработки эвакопланов», то становится ясно, что от создания эвакуационных планов отказались сознательно: «большие политические и промышленные центры и пункты оперативного значения, находящиеся в приграничной полосе или в районах боевых действий, не должны эвакуироваться в том понимании, что из них вывозится все», поскольку «они должны быть неприступной крепостью для противника и служить моральной опорой для наших войск».

Дубровин вспоминает, что в первые военные дни была даже предпринята отчаянная попытка разыскать в архивах и библиотеках Москвы хоть какие-то сведения об эвакуации во время Первой мировой войны (которая, надо сказать, удачно начавшись в 1915 году, к 1916 году провалилась). Никаких сведений найти так и не удалось. Так что эвакуацию в 1941-м пришлось разворачивать практически с нуля, на ходу обкатывая эвакуационные механизмы. Как следствие, нередкими были и срывы.

Так, первые эшелоны с беженцами, прибывавшие на Урал, были оснащены кое-как. «Случалось, что в открытых полувагонах или на платформах ехали люди, — вспоминал тогдашний первый секретарь Челябинского обкома ВКП(б) Николай Патоличев. — Хорошо, если был брезент, которым можно было прикрыться от дождя. Иногда и этого не было. Здесь же станки или материалы, кое-что из вещей эвакуированных». Случались перебои и в снабжении продуктами питания; в пути следования нередки были случаи потери родных и близких; на местах часто не было возможности оказать оперативную медицинскую помощь; огромной проблемой, с которой, к сожалению, не везде удавалось справиться своевременно, стало обеспечение беженцев крышей над головой, теплой одеждой, необходимой медицинской помощью. Иногда ценный груз без должного планирования направляли в районы, близкие к фронту, и как только советские войска начинали отступление, их приходилось повторно отправлять в другие районы; случалось, что целые вагоны с боеприпасами и вооружением, предназначенными для армии, по ошибке отправлялись в глубокий тыл. Поезда постоянно простаивали на станциях по несколько суток, а то и недель из-за отсутствия нормальной координации между службами железной дороги. Движение поездов уплотнялось и из-за недостатка двухпутных линий в стране (всего 29,5% от всей эксплуатационной сети). «Когда потянулись в октябре эти заводы в эвакуацию, поезда шли трамвайным порядком — в хвост друг другу, — вспоминает машинист А. И. Жаринов. — На одном блок-участке по два эшелона. Тащишься как улитка, а впереди, метрах в двух-трех от твоего локомотива, мерцают огни последнего вагона идущего впереди поезда».

В первые недели войны население, а часто и заводские рабочие с недоумением и недоверием встречали призывы к немедленной эвакуации. Нередкими были случаи прямого саботажа, когда рабочие отказывались выполнять команду демонтировать производство, обвиняя начальство в дезертирстве. «Ленинградцы, несмотря на разъяснение опасности положения, не допускали мысли о возможности подхода врага к стенам их города и не стремились эвакуироваться из него», — пишет исследователь Иван Ковалев.

Были и локальные сложности, связанные с региональной спецификой. Так, наименее успешно прошла эвакуация в западных регионах страны, где немецко-фашистские войска продвигались стремительно, а командование не сумело своевременно наладить быстрое и качественное взаимодействие с местными органами власти. В итоге по Брест-Литовской железной дороге удалось отправить в срок только половину составов. Огромные потери были и при эвакуации производственных сил из Украинской ССР и Крыма. Тяжелой была ситуация и во время эвакуации из Москвы в середине октября 1941 года: немцы подступали к городу все ближе, в столице нарастали панические настроения, а поток беженцев усиливался — их постоянно нужно было отводить в сторону от города, чтобы не допустить в Москве хаоса. «Спрессованная масса течет по Садовому кольцу к трем вокзалам с утра до ночи непрерывно. А там — куда глаза глядят… под бомбежки, в другие города, в чистое поле, на тот свет… Где-то стреляют, где-то грабят склады и магазины, где-то жгут партийные документы, над асфальтом вихрятся обгорелые клочки бумаги, падает черный снег. Где-то минируют улицы, чтобы взорвать столицу», — так вспоминала обстановку в столице москвичка Наталья Семпер.

В чрезвычайно сложных условиях проходила эвакуация людей и промышленности из Ленинграда. После того как немцы овладели Псковом и прорвались к реке Луга, работа Ленинградского узла резко осложнилась: железнодорожные пути оказались перегружены потоком эшелонов из Прибалтики и со станций Карельского перешейка. По сути, операция по эвакуации началась в июне и была прервана уже в конце августа, когда противник перерезал последнюю железную дорогу; 8 сентября 1941 года кольцо блокады вокруг Северной столицы сомкнулось окончательно. За этот период из города удалось вывезти лишь 773 590 жителей и несколько десятков крупных предприятий.

Сдюжили

Критический момент в переводе советской хозяйственной машины на военные рельсы пришелся на конец 1941 года. «В ноябре и декабре народное хозяйство не получило из Донецкого и Подмосковного бассейнов ни одной тонны угля. В это время стояли все металлургические комбинаты юга. Выпуск стального проката — хлеба военной промышленности в декабре 1941 года по сравнению с июнем уменьшился в 3,1 раза, — приводит драматические факты в своей работе “Экономическая история России: XX век” замечательный отечественный экономист Рэм Белоусов. — Ноябрь — самая низкая точка на этой опасной кривой. Именно в этот момент благодаря невиданному напряжению всех сил и воли российский народ сотворил чудо — перешагнул через невозможное, и военное производство стало расти».

Уже в октябре 1942 года «объем валовой продукции военной промышленности и машиностроения превысил более чем вдвое показатели 1941 года и в полтора раза — уровень 1940 года, — замечает Николай Рыжков. — Удельный вес военной продукции в общем объеме валовой продукции промышленности повысился с 26% в 1940 году до 68%». Советская экономика окончательно вошла в мобилизационный режим работы. К ноябрю 1942 года наша армия получила значительный перевес перед силами Германии и ее союзников по количеству всех основных видов вооружения (см. таблицу).

Маршал Георгий Жуков, понимавший, чего стоили каждый доставленный с востока страны снаряд и каждый пущенный в бой танк, как-то заметил, что великий «исход» промышленности и людей в 1941–1942 годах по своему значению оказался равным «величайшим битвам Второй мировой войны».