Лидер прагматиков в руководстве кнр инициатор рыночных реформ в китайской экономике кто это

Дэн Вэнмин родился в 1904 году в небольшой деревне в достаточно зажиточной семье. Родители были крепкими середняками, отец к тому же имел университетское образование. Поэтому и сына он с детства стремился ориентировать на учёбу. Дэн учился в одной из лучших школ провинции. Тогда же он сменил фамилию Вэнмин на Сисянь. Фамилия Сяопин, под которой он стал известен всему миру, на самом деле является прозвищем, которое он взял себе уже во взрослом возрасте. Дословно оно переводится как «маленькая бутылка». Дэн действительно имел очень маленький рост (чуть выше 150 сантиметров).

После учёбы в школе ему удалось попасть в студенческую программу обучения во Франции. Вместе с группой китайских студентов он отбыл в Европу. Хотя родители Дэна были небедными людьми, им было не под силу полностью содержать его в Европе, и ему приходилось подрабатывать. Будущему китайскому лидеру довелось поработать рабочим на заводе «Рено» и официантом.

Тогда же вместе с другими студентами из азиатских стран он попал под влияние левых идей. Во Франции училось много студентов из Азии, и многие из них заразились коммунистическими идеями. Там же он встретился с Чжоу Энлаем — одним из самых влиятельных в будущем китайских коммунистов и единственным человеком, имевшим большое влияние на Мао, который очень не любил к кому-то прислушиваться.

Под влиянием товарищей Дэн вступает в недавно созданную китайскую компартию, которая на тот момент насчитывала всего несколько сотен человек. Во Франции он провёл семь лет. Причины, по которым он уехал, до сих пор однозначно не установлены. По одной версии, им заинтересовалась французская полиция, по другой — его пригласили на учёбу в Москву.

Так или иначе, Дэн уехал в советскую столицу, где поступил в Коммунистический университет трудящихся Востока. Это было специальное учебное заведение, созданное для подготовки коммунистов и агентов Коминтерна в азиатских странах. Заведение было специфическим. Помимо марксистской теории студентам преподавали основы подпольной деятельности, обучали правильной постановке революционной пропаганды, уходу от полицейской слежки, диверсионной деятельности и т. д. По окончании курса молодого подпольщика студенты проходили боевую подготовку в специальных лагерях. Интересно, что на одном курсе с Дэном учился сын будущего врага китайских коммунистов Чана Кайши Цзян Цзинго, впоследствии ставший президентом Тайваня.

В период пребывания Дэна в Москве как раз разгорелась острая политическая дискуссия вокруг экономического будущего СССР, борьба левого и правого уклонов. Дэна весьма заинтересовали взгляды лидера правого уклона Николая Бухарина. Его платформа оказала несомненное влияние на реформы Дэна, которые будут реализованы им спустя почти 60 лет.

Подполье

После обучения Дэн возвращается в Китай, чтобы вести революционную работу. Страна в тот момент де-факто не существовала в качестве единой и была раздроблена на ряд регионов, каждый из которых контролировал какой-нибудь генерал, опиравшийся на свои войска. С генералами боролся Чан Кайши, который пытался объединить страну. Коминтерн, осознавая слабость китайской компартии, поддерживал именно его. А коммунистам велел заключать с ним союз и действовать сообща. Но отношения между ними не клеились, периодически союз разрывался, и стороны начинали друг друга убивать. А потом под влиянием каких-то новых факторов опять временно объединялись — до новой войны.

Дэн прибыл в страну как раз после очередного разрыва. Он осел в одном из горных районов, где коммунистам удалось разложить группировку одного из генералов, и от него откололось несколько тысяч солдат. Эти солдаты получили громкое название корпуса (хотя там не набиралось даже на дивизию) и направились в центр Китая — выполнять приказ о соединении всех красных отрядов. Дэн стал комиссаром корпуса. Планировалось восстание, которое затем отменили.

Но к этому моменту одному из полевых командиров — Мао Цзэдуну — удалось взять под контроль горную местность в провинции Цзянси, которая и стала базой для стянувшихся из разных районов отрядов. Там была провозглашена Китайская советская республика, просуществовавшая несколько лет.

Но в пути корпус Дэна изрядно поредел из-за дезертирства и вооружённых стычек. Сам Дэн в итоге оказался в Шанхае, и в годы «культурной революции» этот не до конца прояснённый эпизод использовался против него, и его критиковали за то, что он, будучи комиссаром, бросил свой отряд.

Проведя некоторое время в городе на нелегальном положении, он перебрался в республику Мао. Сначала он стал секретарём парткома, затем — руководителем отдела пропаганды. Как раз в этом качестве он и пригодился Мао, с которым ранее не был хорошо знаком.

Китайская партия создавалась в весьма специфических условиях, и в ней постоянно боролись за власть сразу несколько группировок. Но самыми влиятельными фракциями стали т. н. московская (или «группа 28 большевиков»), в которую объединились выучившиеся в СССР и ориентировавшиеся на Москву коммунисты, и фракция, сложившаяся вокруг Мао. Их политические взгляды существенно отличались от канонического марксизма-ленинизма, и они всеми силами сопротивлялись опеке со стороны Коминтерна. Мао нуждался в сторонниках, и Дэн его поддержал.

После вторжения японцев Москва принудила коммунистов вновь заключить союз с Гоминьданом Чан Кайши. При этом основная тяжесть борьбы с японцами пришлась на гораздо более крупную и лучше оснащённую армию Кайши, а не на коммунистов. А сразу после окончания войны между ними возобновилась гражданская война. Но теперь Гоминьдан уже был ослаблен, а коммунисты, напротив, имели большую поддержку со стороны СССР.

Стоит отметить, что борьба КПК и Гоминьдана — это не борьба антифашистов и фашистов или интернационалистов и националистов. В действительности и те и другие были китайскими националистами, только коммунисты с левым уклоном, а Чан Кайши и партия Гоминьдан — с правым.

Гражданская война возвысила Сяопина, который был сначала политическим комиссаром армии, затем — целого фронта, а на заключительном этапе войны даже был одним из руководителей в последних сражениях, закончившихся изгнанием частей Гоминьдана в Тайвань.

Взлёты и падения

В первые годы существования красного Китая Дэн занимался интеграцией вновь присоединённых юго-западных регионов страны. Вплоть до 1952 года он не занимал крупных постов в государстве. Затем он получил место вице-премьера и на короткий срок стал министром финансов. Дэн поддержал две крупные политические кампании, инициированные Мао. Сначала Цзэдун объявил о чистке партии от правых элементов, а затем — о переходе к политике Большого скачка. Этот крайне непродуманный экономический эксперимент закончился страшным голодом, унёсшим жизни нескольких миллионов человек.

Провал Большого скачка вызвал шквал критики в адрес Мао со стороны видных партийных деятелей. К этому времени Дэн уже стал генеральным секретарём партии (при Мао этот пост не был главным в стране, главой был председатель партии). Несмотря на то что раньше он неизменно поддерживал Мао, на этот раз Дэн не выступил в его поддержку и даже осторожно покритиковал.

Мао сделал вид, что покаялся, и даже освободил на короткое время несколько постов, которые занимал. Это привело к возвышению роли Сяопина, который наряду с Лю Шаоци (который считался официальным преемником и правой рукой Мао) начал поднимать страну из руин. Ими были проведены экономические реформы в духе советского НЭПа, которые частично возобновили рыночные отношения и позволили смягчить последствия Большого скачка.

Однако Мао не сидел без дела. Он сосредотачивал силы, чтобы разгромить партийную оппозицию. В 1965 году он инициировал «культурную революцию». Под предлогом борьбы с пережитками отсталости разгрому подверглись все личные противники Мао в партии, а также нелояльные провинциальные лидеры. Досталось и возвысившимся Шаоци и Сяопину. Первый позволил себе слишком громко критиковать Мао за провальные реформы и был посажен в тюрьму, где и умер. Сяопин в критике был осторожнее, поэтому отделался лёгким испугом. Его всего лишь лишили всех постов и отправили на «перевоспитание трудом» — работать слесарем на тракторном заводе в провинции.

Но перед этим Мао не отказал себе в удовольствии устроить своим соперникам сеансы покаяния и самобичевания. По условиям «культурной революции», все жертвы должны были публично и показательно каяться перед великим кормчим и громко ругать себя за ошибочные взгляды. Сеанс самобичевания пришлось пережить и Сяопину. Мао окрестил его зузипаем, (так называли членов партии, которых обвиняли в капиталистических симпатиях). Ему пришлось покаяться за неправильные взгляды. Можно сказать, что он ещё легко отделался. Его сына хунвейбины избили так сильно, что он на всю жизнь остался инвалидом.

Следующие четыре года Сяопин проработал на тракторном заводе. Хотя Мао и «списывал» некоторые приёмы у Сталина, он был не настолько бескомпромиссен, чтобы физически уничтожить всю оппозицию. Так что Сяопин, несмотря на свою влиятельность, уцелел и даже не побывал в тюрьме. Его спасли два фактора. Во-первых, заступничество Чжоу Энлая, старого приятеля и единственного по-настоящему «бессмертного» человека в Китае, которого не решался тронуть даже Мао. Во-вторых, позиции прославленного гражданской войной комиссара Сяопина были очень прочны в армии, где у него была масса сторонников из числа высшего руководства — некоторые маршалы в своё время были подчинёнными комиссара Сяопина и сохранили с ним самые тёплые отношения.

Энлай был архитектором китайской внешней политики, главой правительства и фигурой, почти равной Мао. Он был уже стар и у него обнаружили рак. Но напоследок Чжоу успел употребить всё своё влияние на Мао, чтобы добиться реабилитации Сяопина. И после четырёх лет ссылки его возвращают в правительство, где он становится заместителем Энлая.

К этому моменту Мао был уже стар и болен. Из-за болезни он практически не занимался политическими делами и редко появлялся на публике. Значительную власть сконцентрировала в своих руках ультралевая фракция, известная как Банда четырёх. В неё входили жена Мао Цзян Цзинь, глава Шанхая Чжан Чуньцао, один из лидеров «культурной революции» и член политбюро Вэн Хунвэнь и зять Мао Яо Выньюань. Все эти люди возвысились во время «культурной революции», а некоторые из них руководили её ходом. Им противостояла фракция прагматиков, самыми влиятельными фигурами которой были Энлай и Сяопин.

Однако после смерти Энлая Сяопин, который не обладал политическим бессмертием товарища, вновь стал объектом критики. Периодически приходивший в себя от болезни Мао попеременно поддерживал то одну, то другую фракцию и в этот раз поддержал левых. Ожидалось, что преемником Энлая во главе правительства станет Сяопин (этого хотел сам Энлай), однако «банда четырёх» провела мощную кампанию против него и «восстановления и укрепления правых элементов в партии».

У власти

Сяопина могли ждать серьёзные неприятности, ведь «банда четырёх» открыто клеймила его как контрреволюционера и добилась того, что его вновь лишили всех постов. Преемником Энлая стал малоизвестный Хуа Гофэн. Но тут умер Мао — и всё изменилось. Буквально через несколько дней после окончания траурных мероприятий члены «банды четырёх» были арестованы отрядом 8341 (подразделение, охраняющее первых лиц, аналог российского ФСО) по приказу Гофэна, скооперировавшегося с несколькими более умеренными политиками. Всех их обвинили в контрреволюционном заговоре и приговорили к смертной казни, заменённой пожизненным заключением. Кого-то отпустили пораньше, последние члены «банды» освободились в 2005 году.

Сяопина вернули в правительство, однако всю власть сосредоточил в своих руках Гофэн. Но он был не очень влиятельным и опытным политиком и с трудом понимал, что ему делать дальше. Он свернул «культурную революцию», но в общих чертах продолжил маоистский курс.

Это вызвало недовольство прагматиков, группировавшихся вокруг Сяопина, который к тому моменту был самым влиятельным и знаменитым из «отцов» коммунистического Китая.

Опытный Сяопин, пользовавшийся поддержкой фракции, постепенно оттеснил с руководящих постов конкурентов. Однако сам занимать их не стал, удовлетворившись лишь постом руководителя Военного совета ЦК КПК, то есть высшего органа управления армией. Да, как это ни странно звучит, но позиции Сяопина были наиболее сильны именно в армии. Он был одним из немногих живых к тому моменту людей, которые играли важную роль в гражданской войне. Этакий китайский Буденный, только с огромным политическим опытом, а не простой лихой рубака. Четверо из 10 первых китайских маршалов были выходцами из Сычуаня, т.е. земляками Сяопина. Их еще иногда называли «Сычуанським кланом». В Китае, с его региональной пестротой, такое землячество очень много значило. К тому же один из самых влиятельных маршалов — Е Цзяньинь был горячим сторонником Сяопина.

Первым делом Дэн инициировал «Пекинскую весну» — кампанию по развенчанию «культурной революции». Её перегибы и жестокость официально разрешалось критиковать. Тем самым Дэн ослаблял позиции левых, которые в основном были её сторонниками.

После развенчания репрессий встал вопрос, как быть с фигурой Мао. Правые хотели развенчания, левые не хотели, а Сяопин, хорошо всё взвесив, принял компромиссное решение. Мао оставить в роли отца нации, однако его грубых ошибок не отрицать и не замалчивать, маоизм свернуть и убрать в самый дальний чулан, вину за все перегибы и жестокие репрессии возложить на «банду четырёх». Официальной формулой правления Мао стало 70% побед и 30% ошибок. Сам Мао очень любил эту формулировку и охотно упоминал её при жизни.

Решения Дэн принимал не единолично, а после обсуждений с «восемью старейшинами», как называли нескольких старых и видных членов партии, которых он приблизил к себе. Политика Сяопина, превратившая Китай из захудалой державы, где далеко не всегда было что поесть, в мирового экономического лидера была полной противоположностью политике Мао.

Если великий кормчий предпочитал стимулировать рабочих и крестьян громкими политическими и революционными лозунгами, то Сяопин предпочитал материальные стимулы. Мао стремился сделать Китай более закрытым для всех, провозглашая политику опоры на свои силы. Сяопин, напротив, провозгласил политику открытости. Он лично ездил по другим странам, уговаривая потенциальных инвесторов вложиться в китайскую экономику.

Крестьянские коммуны были распущены. В стране восстанавливались рыночные отношения. Разумеется, левые были недовольны и ругались из-за реставрации капитализма. Но Дэн отвечал на любую критику одной из своих любимых поговорок: «Неважно, чёрная кошка или белая, главное, чтобы она хорошо ловила мышей». Эту фразу он нередко публично произносил ещё во времена Мао, но теперь она стала практически лозунгом новой политики, т. н. социализма с китайской спецификой. Что касается левых товарищей, которые были недовольны реформами, то Дэн неоднократно подчёркивал, что левый уклон представляет гораздо большую опасность для Китая, чем правый, а социализм не должен означать бедность.

Сяопин сформулировал три задачи в экономике. Первая — удвоить показатели ВНП начала его правления. Вторая — увеличить ВНП начала 80-х в четыре раза к началу нового тысячелетия. Третья, самая амбициозная — достигнуть уровня ВНП в расчёте на одного человека на уровне ведущих мировых держав к 2050 году. Первые две задачи были реализованы ещё при жизни Дэна. Он также выдвинул на первый план политику четырёх модернизаций: производство, наука, армия и сельское хозяйство, которые были первостепенными целями для развития.

В отличие от советских реформ, когда директивы спускались сверху и были инициативой высшего начальства, сам Сяопин почти ничего не придумывал и был осторожен. Китай был страной с сильными традициями регионализма, и он просто позволил руководителям регионов делать любые инвестиции в любое производство на их усмотрение, а также широко экспериментировать с экономическими нововведениями. Затем, если эксперимент или реформа оказывались удачными, они внедрялись в более широком масштабе и, наконец, в масштабе всей страны.

Инвестиции регионов в лёгкую промышленность привели к настоящему буму в этой отрасли. Резко увеличился китайский экспорт, что привело к росту валютных поступлений, которые в свою очередь использовались для модернизации производств и приобретения более совершенных технологий, с которыми у Китая были большие проблемы в то время.

Было создано несколько специальных экономических зон с льготными условиями для иностранных инвесторов, которые весьма активно принялись вкладывать деньги в китайскую экономику. В первую очередь Сяопина интересовали китайские диаспоры. Он изо всех сил играл на их патриотизме, приглашая эмигрантов со всего света инвестировать в страну.

Наконец, активно стимулировался мелкий бизнес, что позволяло частично решить проблему занятости в условиях отказа от плановой экономики, а также оживить торговлю в городах.

В начале 80-х ВНП Китая в расчёте на душу населения составлял менее 200 долларов. В настоящее время он достигает 10 тысяч. Это всё ещё меньше показателей богатейших стран, однако он продолжает расти. В 80-е годы ещё сохранялись черты плановой экономики и сильное государственное присутствие в бизнесе. Но начиная с 90-х годов они неуклонно сокращаются.

Тяньаньмэнь

Массовые протесты на площади Тяньаньмэнь в 1989 году поколебали власть Сяопина. Традиционно в западных источниках эти протесты упрощаются и сводятся к тому, что студенты требовали большей демократии, а их жестоко разогнали. В действительности всё было чуть сложнее. В высших кругах партии шла ожесточённая борьба между двумя фракциями: консервативной, выступавшей за сворачивание реформ или их сокращение, и либеральной, которая хотела дальнейших реформ и демократизации (протесты поддержал генеральный секретарь компартии Чжао Цзыян). Поэтому и среди протестующих помимо студентов, выступавших за демократизацию и свободу слова, присутствовали суровые рабочие с портретами Мао, требовавшие навести порядок и раздавить гидру капитализма.

В итоге верх взяло консервативное крыло, но это привело к ослаблению Сяопина, который ранее покровительствовал некоторым представителям либерального крыла. Он вынужден был пойти на уступки победителям и перейти к давно позабытой риторике про происки империалистических сил.

Однако постепенно ему удалось ослабить влияние консерваторов и настоять на возобновлении реформ. Окончательно победу его позиции ознаменовал триумфальный тур Сяопина по южным регионам в 1992 году. Но с этого момента пожилой Сяопин больше не принимал участия в политике, передав управление страной в надёжные руки. Своим уходом он подал пример всем другим руководителям высшего уровня не засиживаться в кресле до самой смерти. С тех пор каждый руководитель страны после двух сроков правления передаёт своё место новому поколению руководителей.

Последние несколько лет Сяопин провёл в статусе живого патриарха китайской политики. Его официально именовали великим архитектором китайских реформ, великим революционером, марксистом, государственным деятелем и военачальником. Две из трёх поставленных им задач были выполнены ещё при его жизни. Китайская экономика росла в среднем на 15% в год. Её рост продолжился и после его смерти в 1997 году, и в настоящее время по объёму ВНП Китай занимает второе место в мире.

В сентябре 1976 года, провожая в последний путь лидера Китайской Народной Республики (КНР), Великого кормчего Мао Цзэдуна, страна прощалась с эпохой «большого скачка» и «культурной революции». В результате репрессий и неудачных реформ того периода Китай потерял десятки миллионов жизней, а его экономика и социальная сфера лежали в руинах. В это непростое для страны время правительство возглавил герой китайской революции Дэн Сяопин, ранее отправленный в ссылку из-за несогласия с курсом Мао. Именно ему предстояло вывести страну из тяжелейшего кризиса, оживить и перестроить ее экономику и создать новую модель развития Китая. «Лента.ру» в рамках проекта «Эпоха лидеров» вспоминает историю Дэн Сяопина и рассказывает о том, как политик, никогда не занимавший высший пост в КНР, сыграл важнейшую роль в становлении современного экономического гиганта, способного бросить вызов даже США.

В 1992 году Китай вновь оказался на пороге перемен. Рост оппозиционных настроений и массовые манифестации, обернувшиеся трагедией на площади Тяньаньмэнь, грозили свести на нет многолетние реформы, которые только начали приносить плоды. Руководство страны не могло не проводить параллелей с аналогичными событиями в странах Восточной Европы, кульминацией которых стал развал Советского Союза. Консервативные лидеры КНР видели причину краха СССР в политике перестройки и гласности, которая сильно напоминала им начатую Дэн Сяопином «реформу открытости». Из-за неспособности политического руководства вести более гибкую внутреннюю политику в стране сложилась ситуация, грозившая увести Китай с пути прогресса обратно в эпоху репрессий и изоляции.

Но ушедший незадолго до этого на пенсию отец китайских реформ Дэн Сяопин был уверен в необходимости перемен, способных улучшить жизнь людей. Он принимает решение вернуться к работе и 17 января 1992 года отправляется в главную поездку всей своей жизни, чтобы показать, как путь преобразований, выбранный Китаем, способен изменить облик страны к лучшему. В течение нескольких недель взгляды всего Китая были прикованы к южным провинциям — свободным экономическим зонам, ставшим олицетворением его реформ. Там, где десять лет назад не было ничего, кроме рисовых полей, рыбных прудов и глинобитных лачуг, в 1992 году выросли города с небоскребами, соединенные сетью современных дорог. Эта поездка стала последним и главным аргументом в пользу перемен и окончательно привела в движение локомотив китайской модернизации. А благодаря популярности политика и вниманию иностранной прессы вскоре весь мир узнал о том, что в Юго-Восточной Азии расправляет плечи новый экономический гигант.

Первый после Мао

Дэн Сяопин родился в 1904 году в провинции Сычуань, в семье зажиточного сельского интеллигента Дэн Вэньмина. Дэн-старший был весьма прогрессивных взглядов. Он окончил Училище юридических и политических наук в Чэнду, поэтому и своему сыну решил дать достойное образование в частной школе.

Юность великого китайского реформатора пришлась на период политических потрясений, которые во многом отразились на его взглядах. В XIX веке Китай пережил череду иностранных интервенций, опиумные войны и кабальные договоры с европейскими державами, из-за которых был вынужден платить большие репарации и уступать территории. Ответом на годы унижений стал рост националистических настроений и Синьхайская революция 1912 года. На фоне тех событий юного Дэн Сяопина начали волновать идеи социальной справедливости и борьбы за свободу китайской нации.

В 1920 году 16-летнему Сяопину выпала возможность отправиться во Францию на учебу. Однако европейское образование, несмотря на специальную льготную программу для азиатской молодежи, большинству китайских студентов оказалось не по карману. Чтобы прокормить себя, они устраивались на заводы. Не стал исключением и Дэн Сяопин.

Тяжелая работа, мизерная зарплата, скудное питание в заводских столовых и постоянные оскорбления со стороны французских рабочих произвели сильное впечатление на юношу, не привыкшего к физическому труду и унижениям

«Мы ехали во Францию и знали, что после мировой войны прошло два года и потребность в рабочей силе уже не так велика, — вспоминал позже Дэн Сяопин. — Работу найти было трудно, заработки были небольшие, а работать приходилось много. Одновременно работать и учиться было уже невозможно… Лопнули мечты о приобретении профессии и спасении родины через индустриализацию».

В условиях тяжелого труда и удручающей бедности Дэн, как свойственно многим молодым людям того времени, проникся идеями марксизма. Позже политик заявит, что приобрел классовое сознание тогда, когда капиталисты и их подручные его третировали и эксплуатировали. В 1921 году он вступил в Коммунистический союз молодежи Китая, где завязал дружбу с будущим премьером Госсовета, министром иностранных дел КНР Чжоу Эньлаем, и включился в пропагандистскую работу среди представителей китайской диаспоры в Европе.

По возвращении на Родину в 1926 году Дэн вместе с Чжоу, Мао Цзэдуном и другими членами Коммунистической партии Китая участвует в гражданской войне, развязанной правительством Гоминьдана и ее лидером Чан Кайши, а позже — с вторгшимися в Китай в 1937 году японскими оккупантами. Именно борьба с оккупацией позволит снискать китайской Коммунистической партии народное признание и станет точкой отсчета легитимности власти КПК.

Антияпонское сопротивление и гражданская война сыграли большую роль в карьере Дэн Сяопина. Он проявил себя как талантливый командир, организовав несколько успешных военных операций во время сражений с Гоминьданом и в японо-китайской войне. Именно в этот период его заметил будущий председатель КНР Мао Цзэдун и предложил кандидатуру Дэна в Центральный комитет партии.

Во время войны Дэн Сяопин приобрел опыт политработника и военного дипломата. Он сумел серьезно укрепить свои позиции в партии и снискал уважение командиров Народно-освободительной армии Китая (НОАК)

После победы коммунистов в войне с Гоминьданом и бегства лидера бывшего правительства Чан Кайши на Тайвань, в октябре 1949 года была провозглашена Китайская Народная Республика (КНР). Мао Цзэдун назначил Дэн Сяопина руководителем военно-политического комитета Юго-Западного Китая, где он занимался аграрной реформой и административным строительством, а в 1951 году возглавил армию для интервенции в Тибет и его присоединения к КНР. После этого Мао переводит Дэна в Пекин и назначает министром финансов, а после и членом Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии Китая.

В сентябре 1956 года Дэн Сяопин был избран генеральным секретарем ЦК КПК, став фактически вторым человеком после Мао

К этому времени аппарат КПК уже провел в стране первые революционные преобразования. У помещиков отобрали землю, у крупной национальной буржуазии и иностранных компаний конфисковали производства, создав государственный сектор экономики. Правительство ввело госмонополию на закупку у населения зерна, технических культур, хлопка и тканей. B сельской местности создавались кооперативы, в которых земля, а также орудия труда находились в общественной собственности. Эти изменения сопровождались усилением трудовой дисциплины на фабриках и в сельских кооперативах, не обходилось и без репрессий в отношении противников новой политики КПК.

Желая получить широкую картину мнений о реформах правительства, Мао Цзэдун объявил в стране кампанию гласности под лозунгом «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Китайский лидер был уверен, что критика и инициативные предложения от интеллектуалов и интеллигенции откроют творческие резервы и дадут новый импульс развитию социализма.

Однако очень скоро кампания вышла из-под контроля. В администрацию премьер-министра Чжоу Эньлая приходили миллионы писем несогласных с политикой партии. Граждане организовывали митинги, выходили на улицы, журналы заполнялись критическими статьями. Люди требовали демократизации, бунтовали против тяжелых условий труда, нищеты, привилегий для партийных лидеров и запрета зарубежной литературы. Доходило до требований отставки правительства и отстранения компартии от власти. В июле 1957 года председатель Мао распорядился свернуть кампанию гласности, а разбираться с ее последствиями поручил Дэн Сяопину.

Mao Цзэдун прямо заявил, что широкая трибуна предоставлялась оппозиции с одной целью: выявить и затем выкорчевать «сорную траву»

Взявшись за дело, Дэн начал масштабные чистки в рядах партии и среди беспартийной интеллигенции. Проводники «неправильных» взглядов подвергались жесткой публичной критике и взысканиям по партийной линии, особо активных оппозиционеров отправляли на каторжные работы. В ходе чисток подверглись политическому преследованию более 550 тысяч человек.

Успешно проведя кампанию, Дэн снискал расположение Мао, что в будущем сохранит ему жизнь и свободу вопреки жесткой критике со стороны партийной элиты. Великий кормчий считался с организаторским талантом товарища Дэна и говорил, что он, несмотря на свои заблуждения, способен на самокритику и не только признает ошибки, но и исправляет их.

Дэн внешне мягок, как хлопок, а по своей натуре острый, как игла. Внешне он — воплощение доброты ко всем, а по сути дела человек твердый и принципиальный

Уроки «большого скачка»

И исправлять было что. Пока по всей стране коммунисты боролись с чуждыми элементами, Мао решил «догнать и перегнать» капиталистические страны, взяв курс на форсированную индустриализацию страны. В 1958 году председатель КНР объявил кампанию «большого скачка», в ходе которой по всей стране создавались гигантские коммуны. В них запрещалась любая частная собственность, а крестьянам наряду с сельским хозяйством следовало развивать промышленное производство и самим плавить сталь. Вместо денег жителям коммуны платили трудоднями.

Кампания сопровождалась массовой фальсификацией отчетов из страха перед репрессиями и, по разным оценкам, привела к гибели от 15 до 45 миллионов человек, голоду и каннибализму, падению заработных плат, краху экономики и 70 миллиардам долларов убытков.

Социальная катастрофа изменила настроения в партийном руководстве. Мао открыто критиковали, что вынудило его временно покинуть свой пост, чтобы снять с себя часть ответственности за кризис.

Исправлять ошибки Великого кормчего Дэн Сяопину пришлось совместно с правой рукой Мао — Лю Шаоци, занявшим пост председателя КНР. Начались глубокие реформы в промышленности, сельском хозяйстве и образовании.

В итоге власти отказались от политики «большого скачка», сократили размеры коммун, создав 76 тысяч более мелких. Фермерам вернули приусадебные участки, стимулировали их заниматься побочным производством для продажи. На улицах городов появились лоточники, восстановившие «мелкобуржуазную» торговлю. Увеличилось число самоокупаемых мелких предприятий. Были снижены невыполнимые плановые задания. Рабочим начали выдавать премии для поощрения конкуренции, в стране появились тресты. Были сделаны послабления в области литературы и культуры, осужденных ранее рабочих, членов партии и интеллигенции реабилитировали.

Именно в это время, рассуждая о необходимости внедрения рыночных механизмов в КНР, будущий реформатор произнес фразу, которая впоследствии станет фундаментом нового мышления для всего социалистического Китая.

Уже в 1961 году голод в стране прекратился, а вслед за ним ушла в прошлое политика «большого скачка». Неудивительно, что решения Дэна и других членов партии, разделявших его отношение к экспериментам Мао, нашли широкую поддержку у населения.

Дэн полагал, что Мао поддержит корректировку курса, однако успешное исправление последствий «большого скачка» и увеличение аппаратного веса реформаторов привело к новому витку репрессий. Великий кормчий не собирался мириться с либерализацией народного хозяйства и не был готов предать идеалы революции.

Под прицелом «банды четырех»

Чтобы поднять авторитет Мао после неудач «скачка», к 1966 году в стране насаждается культ личности председателя. Китайский лидер обвинил во всех существующих проблемах партийную оппозицию и объявил в стране новую кампанию — «культурную революцию», призванную очистить партию от «ревизионистов» и скрытых сторонников капитализма. Основную ставку в борьбе с внутренней оппозицией вождь сделал на молодежь, которую считал единственным носителем «революционного духа» — хунвейбинов и цзаофаней.

По итогам кампании было репрессировано около 5 миллионов членов компартии. Всего жертвами «культурной революции» и ее последствий стали примерно 100 миллионов граждан Китая.

Попал в опалу и Дэн Сяопин. Мао объявил его «вторым [после Лю Шаоци] главным лицом в партии, идущим по капиталистическому пути», снял со всех постов и отправил на «трудовое перевоспитание» — работать на тракторный завод в провинцию Цзянси.

Ссылка стала серьезным ударом не только по статусу политика. Дэну запретили взять с собой детей — они остались в охваченном «культурной революцией» Пекине. В 1968 году хунвейбины нашли его сына Дэн Пуфана, избили и выбросили из окна Пекинского университета, из-за чего он оказался в инвалидном кресле. Только после этого политику разрешили увезти детей в провинцию.

В изгнании Дэн пытался найти для Пуфана занятие и обратился к бригадиру на заводе с предложением отдавать ему в починку сломанные радиоприемники рабочих — его сын неплохо разбирался в электронике. Но начальник цеха сказал, что ни у одного из рабочих нет денег на радио. Эти слова задели Дэна. Он вновь и вновь находил подтверждения тому, что простым людям, которых должна представлять КПК, недоступны многие блага современной жизни.

КПК правила страной уже 20 лет, а простой народ, от имени которого она выступала, не мог позволить себе ничего за пределами самого базового набора продуктов и одежды

По словам доктора исторических наук, профессора кафедры политологии Восточного института — Школы региональных и международных исследований (ВИ — ШРМИ) Дальневосточного федерального университета (ДВФУ) Владимира Печерицы, именно нищета и голод, увиденные Дэн Сяопином в ссылке, подтолкнули его к будущим реформам и преодолению международной изоляции.

Вернуться в Пекин политику помог его давний соратник Чжоу Эньлай. Он заступился за Дэна перед Мао и попросил Великого кормчего назначить его своим заместителем. По возвращении в столицу в 1973 году Дэн стал вице-премьером в правительстве и членом Политбюро ЦК КПК, а к 1975 году получил пост заместителя председателя Центрального комитета партии.

К этому моменту Великий кормчий был серьезно болен и все реже появлялся на публике. Многие понимали, что жить китайскому лидеру осталось недолго, и уже в начале 1970-х в стране разгоралась негласная борьба за власть

За спиной Мао схлестнулись две группировки: «банда четырех» под руководством последней жены лидера КНР Цзян Цин, ставшая во главе партии во время «культурной революции», и «прагматики» во главе с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем и Дэн Сяопином.

Первые настаивали на продолжении революции, выявлении «классовых врагов» и «ревизионистов». Вторые всеми силами ограждали экономику от разрушительного влияния массовых кампаний, работали над упорядочением армии и народного хозяйства, стремясь воплотить в жизнь долговременную программу модернизации сельского хозяйства, промышленности, обороны и науки, впервые выдвинутую Чжоу Эньлаем еще в декабре 1964 года. Умирающий Мао оставался главным арбитром, за внимание которого шла ожесточенная борьба.

В начале 1976 года крыло «прагматиков», а вместе с ними и Дэн Сяопин, лишились главной поддержки: Чжоу Эньлай умер от рака. Набравшая силу «банда четырех», видевшая в Дэне главную угрозу, объявила политика контрреволюционным элементом из-за недостаточных симпатий к «культурной революции» и организации незаконного митинга в память об умершем премьере Госсовета Чжоу на площади Тяньаньмэнь. В апреле того же года Дэн Сяопина вновь сняли со всех постов и отправили в ссылку.

Однако это изгнание продлилось всего несколько месяцев. 9 сентября 1976 года Мао Цзэдун умер. Перед смертью он назначил своим преемником Хуа Гофэна, занявшего должность премьера Госсовета после смерти Чжоу Эньлая. Хуа был для Мао компромиссной фигурой, так как не принадлежал ни к одной из противоборствующих сторон. Однако новый премьер, понимая опасность, исходящую от Цзян Цин и ее группы, при поддержке министра обороны Е Цзяньина инициирует арест всех членов «банды четырех» и публичный процесс над ними.

Конец тревожной эпохи

Новый компромиссный лидер Хуа Гофэн не обладал достаточной харизмой и большим политическим весом. Он все время апеллировал к Мао и его идеям, не предлагая новых шагов для экономического развития страны. В итоге ветераны КПК потребовали политической реабилитации Дэн Сяопина, так как после смерти Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая он стал самым авторитетным человеком в партии.

Дэн Сяопину вернули посты члена ЦК, Политбюро и Постоянного комитета, заместителя председателя ЦК и Военного совета, заместителя премьера Госсовета и начальника Генерального штаба НОАК.

В стране началась либерализация, получившая название «пекинская весна». На свободу вышли политические противники Мао, а политики-ветераны, занимавшие руководящие должности в 1950-х годах, один за другим вернулись на посты. Дэн окружил себя сторонниками, увеличив свой аппаратный вес в партии. В дополнение к поддержке высокопоставленных чиновников он получил одобрение подавляющего большинства представителей интеллигенции.

В декабре 1978 года прошел третий пленум ЦК КПК, на котором Дэн Сяопин провозгласил курс «четырех модернизаций»: сельского хозяйства, промышленности, обороны и научно-технической сферы. Отныне прекращалось слепое следование заветам Мао и идеологическим догмам марксизма. Идейная линия КПК преобразовалась в установку «раскрепощать сознание, искать истину в фактах». Главным критерием истины стала практика.

При этом политик категорически отказался развенчивать культ личности Мао Цзэдуна. В памяти еще были свежи воспоминания о ХХ съезде ЦК КПСС и развенчании культа личности Сталина. Дэн был прагматиком и прекрасно понимал, что оголтелая критика Мао в первую очередь ударит по престижу партии, что обвинения Мао в ошибках «большого скачка» и преступлениях «культурной революции» станут подтверждением неэффективности КПК и обесценят миллионы жертв, принесенных в угоду социалистическим экспериментам.

Взамен он сделал из Великого кормчего национальный символ. Дэн объявил, что критиковать и менять в Китае можно все, кроме четырех вещей: социалистического пути, диктатуры пролетариата, главенствующей роли компартии и идей Мао Цзэдуна. Политик фактически обозначил те столпы, на которых образовалась республика.

При любом удобном случае Дэн Сяопин повторял, что Мао Цзэдун был «прав на 70 процентов и неправ на 30»

Важнейшим политическим решением Дэна стала опора на коллективное руководство, он стремился избежать чрезмерной концентрации власти. Это положило конец бесконечному сведению счетов с политическими оппонентами, тем самым Дэн снизил цену ошибки и заложил новую основу общественно-политической жизни. Быть политическим деятелем в новом Китае стало намного безопаснее, чем в эпоху Мао. При Дэне молодые кадры не попадали на руководящие посты из ниоткуда, а проходили строгий отбор посредством конкурсных экзаменов.

Дэн дал зеленый свет смелым предложениям и экспериментам. Наиболее удачные становились частью государственной политики, другие же просто забывались — без особых последствий для авторов

Такая либерализация позволила справиться и с тотальной фальсификацией отчетов. Если при Мао Цзэдуне сообщать о реальном положении дел на местах было попросту опасно для жизни, то во времена реформ Дэна это стало необходимостью — только так можно было преодолеть очевидную отсталость КНР от других стран.

При этом, по словам старшего научного сотрудника Института международных исследований МГИМО МИД России Ивана Зуенко, период экономической модернизации нельзя связывать исключительно с личностью Дэн Сяопина. Во-первых, модернизационные реформы в КНР были запущены еще до прихода Дэна к власти. Во-вторых, ключевую роль в них сыграли назначенные при участии Дэн Сяопина его более молодые соратники — новый премьер Госсовета Чжао Цзыян и генеральный секретарь партии Ху Яобан.

Реформатор при поддержке Чжао и Ху сделал все, чтобы ужас «культурной революции», ставший следствием единоличной власти, не повторился. Дэн призвал создать в Китае «большую демократию, чем существует в капиталистических странах».

Для этого в 1982 году в КНР была принята новая конституция, которая ограничила возможность пребывания одного человека на государственном посту двумя сроками по пять лет. В конституции также закреплялась система коллективного лидерства, в соответствии с которой генсек был лишь первым среди равных и должен был завоевывать поддержку остальных членов Политбюро. Были упорядочены принципы назначения в постоянный комитет Политбюро и создана возрастная лестница, согласно которой поколения руководителей сменяют друг друга в соответствии с возрастом, а по достижении возраста 68-72 лет уходят на пенсию.

Дэн Сяопин понимал, что старое поколение партийных деятелей не поспевает за усложняющейся экономической средой. Страна нуждалась в новых обученных кадрах.

Реформатор видел выход в восстановлении научной сферы, пострадавшей в годы террора «культурной революции». Его первыми шагами стали воссоздание университетской системы и Китайской академии наук, а также восстановление в 1977 году общенациональных конкурсных экзаменов для абитуриентов.

Успехи Дэна на китайском политическом олимпе выглядят чудом. В Китае второй половины XX века старые революционеры легко становились жертвами аппаратной борьбы. Они либо сходили с политической сцены, не сумев приспособиться к новым условиям, либо становились препятствием для всего нового. Но Дэн Сяопин стал олицетворением прогресса.

Кошка ловит мышей

Продолжая подчинять политическую систему потребностям экономики, в 1978 году Дэн отправляет членов партии в поездки по развитым странам Европы и Юго-Восточной Азии — изучать опыт более успешных и прогрессивных иностранных коллег.

Автоматизация производства в европейских государствах, компьютеры, регулирующие взлет и посадку самолетов, — все это поражало воображение выходцев из страны, где главным сельскохозяйственным инструментом все еще оставалась мотыга. Однако было решено брать пример с ближайших азиатских соседей.

Выбор пал на Сингапур и его лидера Ли Куан Ю, который за два десятка лет превратил отсталую британскую колонию, в которую импортировали даже воду, в одно из передовых государств Азии. Город-государство с населением 2,3 миллиона жителей — около четверти населения Пекина — стал для китайской элиты примером того, как можно проводить экономические и социальные реформы, сохраняя политический контроль.

В стране началась постепенная ликвидация колхозов, крестьянским семьям давали землю в аренду, разрешалась и субаренда. Отныне труженики могли забирать себе часть сверхпланового дохода и даже заниматься извозом или мелким производством для компенсации дефицита товаров.

Многие реформы разрабатывались и реализовывались провинциальными руководителями, иногда даже без согласия центрального правительства. Если такие нововведения были успешны, они применялись и в других провинциях, перерастая в преобразования общегосударственного масштаба. Такая политика в корне отличалась от принципа перестройки в СССР, так как не насаждалась сверху, а принималась по инициативе снизу.

Реформы затронули и города, но тут компартия столкнулась с рядом трудностей. Например, когда некоторые госпредприятия получили возможность продавать излишки продукции по рыночным ценам, это создало систему двойных цен: государство покупало у предприятий товары по дешевке, а рядовой потребитель брал то же самое за гораздо большую сумму. Все это подстегивало инфляцию, коррупцию и социальное напряжение в рабочей среде, так как зарплаты на заводах и фабриках были фиксированными и не индексировались.

Зато частный бизнес стремительно развивался. На городских улицах появлялось все больше торговцев, открывались новые рестораны и гостиницы, возникали предприятия сферы услуг — от парикмахерских и салонов красоты до мастерских по ремонту телевизоров. Наспех созданные в городских дворах небольшие фабрики производили различные предметы первой необходимости. Рост малого бизнеса помог частично решить и проблему безработицы, создав миллионы рабочих мест.

Однако для более масштабных изменений собственных сил Китаю было недостаточно. Стране требовались иностранные инвестиции, и в 1978 году Китай открылся для всего мира.

Дэн Сяопин отправился в мировое турне, в ходе которого заключил с Японией договор о мире и дружбе. Хотя пойти на сближение после Нанкинской резни было довольно трудно, Дэн заявил о важности для Китая японского опыта послевоенной индустриализации.

К 1990 году прямые японские инвестиции в КНР достигли десяти миллиардов долларов, а 1980-е стали золотым веком японо-китайских отношений.

Восстанавливался диалог и с США. В 1979 году Дэн Сяопин встретился с американским президентом Джимми Картером. 30 лет Вашингтон признавал Тайвань во главе с Гоминьданом, а не КНР законным китайским государством. После той встречи Соединенные Штаты предоставили Китайской Народной Республике полное дипломатическое признание.

Удалось решить и вопрос с Гонконгом. 19 декабря 1984 года в Доме народных собраний Дэн Сяопин встретился с премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер. В тот же день китайская и британская сторона официально подписали Совместную декларацию по вопросу о Сянгане: британское правительство дало обязательство вернуть Гонконг китайскому правительству 1 июля 1997 года.

После возвращения Гонконг обеспечил Китаю более 70 процентов прямых иностранных вложений

Для притока инвестиций правительство Дэна создало свободные экономические зоны (СЭЗ) вдоль южного побережья Китая — возле Гонконга и Тайваня. Зарегистрированные в этих зонах иностранные компании освобождались от корпоративного налога, а произведенные на экспорт товары — от пошлин. В течение десятилетия все прибрежные районы страны и некоторые внутренние районы были таким образом открыты для внешних инвестиций.

Выбор территорий для СЭЗ был неслучаен. Прибрежные районы, как правило, были лучше интегрированы в международную торговлю. Иностранный бизнес также привлекала в страну дешевая рабочая сила и по сути всеядный рынок миллиардной аграрной страны.

Открытие Китая стало взрывом в мире больших инвестиций. Растущие китайские города стали буквально наполняться деньгами. За годы реформ поток прямых иностранных инвестиций вырос с 4 миллиардов долларов в 1983 году до 136,3 миллиарда долларов в 2017 году

Пекин активно побуждал гонконгских и тайваньских бизнесменов развивать проекты на материке. Бизнес-сообщество с радостью откликнулось на это предложение: затраты на аренду и рабочую силу там были существенно ниже, чем в разбогатевших за 1960-1970-е Гонконге и Тайване. Свои проекты в КНР начали развивать и представители китайских диаспор из Сингапура, Малайзии, Индонезии и США.

СЭЗ стали точками роста КНР, где реформаторское крыло КПК могло проводить самые смелые эксперименты и опробовать нововведения в области экономической либерализации.

Реформы Дэн Сяопина изменили судьбы миллионов китайцев. Однако такой стремительный отход от плановой экономики и коммунистических идей не мог не вызвать возмущения у старой гвардии компартии и тех граждан, которые не могли найти места под солнцем при «социализме с китайской спецификой».

Камни на дне реки

Главным препятствием на пути реформ Дэн Сяопина стали неизбежные противоречия, которые они порождали. С одной стороны, реформам противостояло консервативное крыло партии, а также рабочие, пострадавшие от закрытия убыточных предприятий.
С другой стороны, молодежь, почувствовавшая вкус экономических свобод, начала задумываться о свободах политических. В этом их поддерживали высокопоставленные партийные деятели либерального крыла — премьер Госсовета КНР Чжао Цзыян и генсек ЦК КПК Ху Яобан. Они считали, что экономический прогресс неразрывно связан с демократизацией.

Дэн же, будучи не только высокопоставленным партийным функционером, но и весьма авторитетным и опытным политиком, считал жизненно необходимым для системы продолжение реформ, но в то же время видел демократию исключительно внутрипартийным делом, в которое не должны вмешиваться широкие массы. На его взгляды повлиял не только опыт массовых народных кампаний Мао, но и результаты «пекинской весны» с ее «стеной демократии» на пекинской улице Сидань. Там граждане могли размещать любую информацию, но от критики «отдельных явлений» граждане быстро перешли к критике социализма и требованиям политического плюрализма.

Опытный реформатор успешно лавировал между камнями в бурном потоке аппаратных интриг, противопоставляя один политический блок другому. Вплоть до 1985 года в партии проводились кампании отсеивания. «Перевоспитанию» подвергались и те, кто недостаточно поддерживал реформы и, как следствие, партийный курс, и те, чья нравственность начала страдать из-за излишнего увлечения материальной стороной вопроса. Сохранить идеальный баланс было крайне трудно.

Все осложнялось и приоткрытием китайского «железного занавеса». Прошедшая в стране образовательная реформа познакомила студентов с жизнью за рубежом, а возвращение на родину уже не сулило им карьерных перспектив. Раньше по окончании учебы молодых людей распределяли на предприятия, но с началом реформ эту систему фактически отменили.

В стране расцвели кумовство и коррупция. Высокооплачиваемые должности стали покупать, или их занимали близкие родственники и друзья руководителей предприятий и чиновников

В какой-то момент растущая в молодежной среде неудовлетворенность вылилась в уличные протесты. Первая массовая акция прошла в конце 1986 года. Студенты из Пекина, Шанхая, Уханя и других крупных городов Китая вышли на улицы с требованием ускорения реформ и борьбы с коррупцией, из-за которой людям без связей было трудно продвигаться в карьере. Генеральный секретарь Ху Яобан отказался давить на протестующих, за что подвергся жесткой партийной критике, был исключен из партии и отправлен в отставку.

Генсек получил большую популярность у студентов и интеллигенции, выступал за ускорение реформ и разрешил проводить коррупционные расследования против детей высокопоставленных членов КПК. Несправедливая, по мнению большинства, опала и опасения за будущее реформ в конечном итоге спровоцировали новые протесты с требованиями демократизации и продолжения прежнего либерального экономического курса. Их кульминацией стала многотысячная и многодневная демонстрация на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Для разгона протестующих власти использовали армию, в результате столкновений были убитые и раненые.

Во время тех событий Дэн Сяопин был в числе самых критикуемых лидеров КПК. Он же стал одним из инициаторов силового подавления протестов. После принятия решения о разгоне митингующих Дэн Сяопин ушел с поста председателя Центрального военного совета, сложил все прочие полномочия и отправился на пенсию.

Многотысячная демонстрация напугала членов КПК. Многие видели в ней предвестник скорого краха государственной системы, как это случилось с другими странами соцблока и СССР. Консерваторы видели путь к краху коммунистического правительства в реформах.

В какой-то момент перевес оказался на стороне противников преобразований. В партийной элите все чаще звучали предложения свернуть реформы и вернуться к социалистической идеологии времен Мао. В стране начала подниматься реакционная волна, угрожавшая делу всей жизни Дэна.

И тогда 88-летний Дэн Сяопин решает вернуться в политику, чтобы отстоять то, за что он боролся многие годы. 17 января 1992 года под предлогом семейного отдыха он отправился в южные провинции — те самые свободные экономические зоны, чтобы заручиться поддержкой местных прогрессивных элит и противопоставить их консервативной партийной номенклатуре.

В этой поездке Дэн встречался с разными чиновниками и предупреждал их об опасности левого поворота. Во время поездки Дэн много выступал. Он указывал на важность экономических преобразований в Китае и критиковал тех, кто противился политике открытости и экономическим реформам.

Поначалу турне Дэна игнорировалось китайской прессой, которая была под контролем его политических оппонентов. В этой обстановке он под псевдонимом Хуан Фупин пишет несколько статей в поддержку экономических реформ и печатает их в шанхайской газете «Цзефан жибао». Помогло политику и внимание гонконгских СМИ. Услышав, что Дэн отправляется в турне, местные журналисты устремилась за ним. Они не только сообщали о поездке Дэна в своих газетах, но и передавали сюжеты по телеканалам, которые можно было принимать на материке.

Успехи китайских экономических витрин, созданных под предводительством Дэна, стали неопровержимым аргументом в пользу продолжения реформ и фактически разгромили позицию консервативного крыла.

В октябре 1992 года состоялся 14 съезд КПК, главной темой которого стало продолжение экономических реформ. Китай вступил в период действительно большого экономического скачка, самого большого в мировой экономической истории.

После южного турне Дэн Сяопин окончательно ушел на покой. Он умер 19 февраля 1997 года в возрасте 92 лет от легочной инфекции и болезни Паркинсона. В стране объявили национальный траур. Флаги КНР были приспущены в течение недели.

Общенациональные похороны с участием семьи Дэна и лидеров страны транслировались по всем кабельным каналам. После прощания, согласно завещанию Дэна, его органы были переданы для медицинских исследований, останки кремированы на революционном кладбище Бабаошань, а прах развеян в море.

Дэн Сяопин был официально провозглашен «великим марксистом, великим пролетарским революционером, государственным деятелем, военачальником и дипломатом; одним из главных руководителей Коммунистической партии Китая, Народно-освободительной армии Китая и Китайской Народной Республики; великим архитектором китайских экономических реформ и социалистической модернизации».

Уйдя из политики, великий реформатор оставил после себя крепкий фундамент для дальнейших преобразований. Главной целью следующего поколения китайских руководителей стало построение «среднезажиточного общества» и формирование рыночной социалистической экономической системы.

За годы дальнейших реформ власти Китая коммерциализировали банковскую систему, внесли в конституцию поправки, гарантирующие права частной собственности, провели приватизацию и сделали КНР членом Всемирной торговой организации (ВТО). В результате преобразований Китай стал второй экономикой мира, бросив вызов США.

На сегодняшний день КНР — крупнейший в мире производитель, экспортер и потребитель бытовой электроники. Страна занимает первое место в мире по объему производства более 100 видов товаров легкой промышленности. Растущий средний класс постепенно превращает КНР в главную страну-потребителя, делая Китай менее зависимым от внешнеэкономической ситуации и политической обстановки в мире. Накопленные в годы беспрецедентного роста ресурсы позволяют Пекину реализовывать глобальные международные проекты, усиливая свою значимость на международной арене.

***

Заслуги Дэн Сяопина на политической сцене трудно переоценить. Именно он заложил фундамент современного Китая. Чуть более чем за десять лет этот реформатор вместе со своими сторонниками создал новую экономическую систему и вывел страну из голода и тотальной нищеты на путь процветания.

Дэн выработал новые принципы управления, создал условия сменяемости элит, защитив страну от вождизма. И хотя сегодня портреты политика не висят в домах простых китайцев, а студенты не заучивают его афоризмы, Китай, созданный волей Дэн Сяопина и его соратников, продолжает стремительное развитие.

Опыт экономического подъема Поднебесной нашел отражение и на российских просторах. Подобно властям КНР, правительство Российской Федерации организовало внутри страны свои Особые экономические зоны и Территории опережающего развития, призванные привлекать инвестиции, создавать рабочие места и развивать экономику регионов. В них действует льготный режим налогообложения бизнеса, а налоги на землю, имущество и транспорт обнулены. За годы их функционирования общий объем вложенных инвестиций составил более 822 миллиардов рублей, было создано более 56,7 тысячи рабочих мест.

Воплощение в жизнь подобных проектов — это тяжелая многолетняя работа, которая требует стабильных условий, отсутствия социальных потрясений и политической воли к постепенным изменениям. Сегодня Россия обладает всеми необходимыми ресурсами для того, чтобы продвигаться по пути, доказавшему свою эффективность.

Дэн Сяопин 邓小平
Реформатор Китая
3-й Председатель Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая
20 марта 1978 года — 27 июня 1983 года
Предшественник:	Чжоу Эньлай
Преемник:	Дэн Инчао
3-й Председатель ЦВС ЦК КПК
7 ноября 1976 года — 24 июня 1989 года
Предшественник:	Хуа Гофэн
Преемник:	Цзян Цзэминь
3-й Председатель ЦВС КНР
27 июня 1981 года — 24 июня 1989 года
Предшественник:	Хуа Гофэн
Преемник:	Цзян Цзэминь
3-й Вице-премьер Госсовета КНР
4 января 1975 года — 10 сентября 1980 года
Глава правительства:	Чжао Цзыян (1980—1988) Ли Пэн (с 1988)
Предшественник:	Линь Бяо
Преемник:	Вань Ли
Вероисповедание:	Атеист
Рождение:	22 августа 1904 уезд Гуанъань пров. Сычуань, Китай
Смерть:	19 февраля 1997 (92 года) Пекин, Китай
Партия:	Коммунистическая партия Китая
Дэн Сяопин на Викискладе

Дэн Сяопин (кит. трад. 鄧小平, упр. 邓小平, пиньинь: Dèng Xiăopíng; урождённый Дэн Сяньшэн (кит. трад. 鄧先聖, упр. 邓先圣, пиньинь: Dèng Xiansheng); 22 августа 1904, уезд Гуанъань пров. Сычуань — 19 февраля 1997, Пекин) — китайский политик и реформатор, деятель Коммунистической партии Китая. Дэн никогда не занимал пост руководителя страны, но был фактическим руководителем Китая с конца 1970-х до начала 1990-х гг.

Унаследовав разрушенный и сотрясаемый социальными и политическими конфликтами Китай после «Культурной революции», Дэн стал ядром второго поколения китайских руководителей. Он стал инструментом внедрения нового мышления, разработал принцип «социализма с китайской спецификой», стал инициатором экономических реформ в Китае и сделал страну частью мирового рынка. Он заложил основы для экономического развития Китая, что позволило Китаю получить репутацию страны с самой быстрорастущей экономикой в мире.

Ранние годы

Дэн Сяньшэн родился 22 августа 1904 года в деревушке Пайфан уезда Гуанъань провинции Сычуань в семье сельского интеллигента. Мать его рано умерла, а отец неоднократно женился, но каждый раз неудачно. Его отец — Дэн Вэньмин, сознавая значение образования, записал своего старшего сына в одну из лучших школ Чунцина на подготовительные курсы. В школе Дэн изменил имя и стал именовать себя Дэн Сисянь (кит. трад. 鄧希賢, упр. 邓希贤, пиньинь: Dèng Xīxián).

В 1919 году Дэн вместе с другими 80 студентами уехал учиться во Францию (как и многие другие революционеры, такие как Хо Ши Мин, Чжоу Эньлай и Пол Пот). Дэну в то время исполнилось только 15 лет. Во Франции ему не хватало денег и большую часть времени, проведенного там, он подрабатывал, работая сначала на железных рудниках, затем на автозаводе «Рено», работал пожарным и официантом.

Во Франции под влиянием своих старших товарищей Дэн проникся идеями марксизма и вел пропагандистскую работу. В 1921 году он вступает в Коммунистический союз молодежи Китая. Во второй половине 1923 года Дэн вступает в Коммунистическую партию Китая и становится одним из лидеров европейского отделения Коммунистического союза молодежи Китая. В 1926 году Дэн учился в Университете трудящихся Востока им. И. В. Сталина в Москве. В сентябре 1926 года он возвращается на родину.

Начало политической карьеры

Вернувшись на родину, Дэн Сяопин становится подпольщиком. В 1928 году Дэн руководит восстанием против гоминьдановского правительства в Гуанси. Восстание вскоре захлебнулось и Дэн перебирается в Советскую республику в Цзянси. В эти годы Дэн находится в гуще событий, приобретает опыт политработника, военного дипломата. В гражданскую войну молодой Дэн участвует в Великом походе, во время которого он занимает пост генерального секретаря ЦК КПК.

Во время работы политкомиссаром Дэн организует несколько успешных военных операций в Японо-китайской войне и в борьбе против Гоминьдана. В ноябре 1947 года Дэн руководит наступлением на силы Гоминьдана в провинции Сычуань, где обосновался сам Чан Кайши. 1 декабря этого же года был взят Чунцин. До этого в середине ноября Чан Кайши перенес свой штаб из Чунцина в Чэнду. Но и этот последний оплот Гоминьдана в Китае был взят войсками коммунистов 10 декабря 1948 года, и в этот же день Чан Кайши бежит на Тайвань.

После образования КНР в 1949 году Дэн направляется для работы в юго-западные районы страны, где он занимает пост первого секретаря партийного комитета.

Восхождение на политический Олимп

Политика «Большого скачка»

Дэн поддерживает политику Мао Цзэдуна и назначается на ряд важных постов в новом правительстве. В 1957 году Дэн назначается генеральным секретарем ЦК КПК и сближается с Лю Шаоци. После неудачи политики «Большого скачка» Дэн Сяопин и Лю Шаоци усиливают свои позиции в КПК. Вместе они приступают к экономическим реформам, целью которых было исправление ошибок политики «Большого скачка», и тем самым зарабатывают влияние в партии и популярность у населения. Дэн и Лю ведут более гибкую и умеренную политику в отличие от радикализма Мао.

В 1961 году на конференции в Гуанчжоу он произносит, пожалуй, свое самое знаменитое высказывание:

В опале

В 1966 году началась «Культурная революция», в ходе которой Дэн оказывается в опале и снимается со всех постов, направляется простым рабочим на тракторный завод в провинции Цзянси. В это время Дэн начинает много писать. Но все же Дэну повезло больше, чем Лю Шаоци, который предстает перед судом, а затем погибает в тюрьме.

Во время «Культурной революции» Дэн и его семья становятся целью хунвейбинов. Хунвейбины схватили его сына, Дэн Пуфана, которого они сначала пытали и сбросили из окна 4-го этажа, в результате чего он становится инвалидом.

Тем не менее, после того, как премьер Чжоу Эньлай заболевает раком, Дэн избирается им в качестве своего преемника, и Чжоу Эньлай убеждает Мао вернуть Дэна в политику. В 1974 году Дэн становится вице-премьером в правительстве Чжоу Эньлая. Дэн фокусирует внимание на восстановлении экономики страны. Но все же Дэн соблюдает осторожность, так как в действительности «Культурная революция» ещё не была завершена и «Банда четырех», возглавляемая женой Мао Цзян Цин, вела активную борьбу за власть в партии. «Банда четырех» видела в Дэне главную угрозу их власти. Мао Цзэдун тоже подозревал, что Дэн может поставить под сомнение «полезные» итоги «Культурной революции», и всячески противодействовал ему, так как Мао считал «Культурную революцию» своей главной политической инициативой. В конце 1975 года Дэна заставляют выступать с публичной самокритикой, в ходе которой он был вынужден признать свои «ошибки». Вскоре противостояние Дэна и «Банды четырех» перерастает в открытую вражду. Мао Цзэдун отказывается принять самокритику Дэна и предлагает ЦК «публично обсудить ошибки Дэн Сяопина».

В январе 1976 года умирает Чжоу Эньлай. Чжоу играл очень важную роль в политической карьере Дэна, и его смерть лишила Дэна поддержки в ЦК. После похорон «Банда четырех» с разрешения Мао начала кампанию под названием «Критикуй Дэна и борись с правыми». Хуа Гофэн становится преемником Чжоу Эньлая. 2 февраля этого же года ЦК принимает срочную директиву, по которой Дэн переводится на работу в сфере внешних связей, что на практике означало, что Дэна удаляют из аппарата партии. Последующие месяцы Дэн проводит дома, ожидая свою судьбу. 3 марта Мао издает директиву, подтверждающую легитимность «Культурной революции», в которой особо отмечается, что Дэн Сяопин является внутренней проблемой страны. Эта директива была подхвачена ЦК и всеми провинциальными партийными комитетами, которые вслед за Мао начали кампанию по критике Дэна.

Политическая жизнь Дэна оживляется в дни проведения Праздника поминовения усопших, в ходе которого народ оплакивает Чжоу Эньлая. Народный траур перерастает в инцидент на площади Тяньаньмэнь 1976 года, который расценивается «Бандой четырех» как контрреволюционная провокация. Члены банды подозревают Дэн Сяопина в организации этого инцидента, и Мао снимает его со всех постов, но оставляет членом партии. 7 апреля Дэн помещается под арест и на следующее утро в газете «Жэньминь жибао» выходит статья об инциденте на площади Тяньаньмэнь, где Дэн объявляется контрреволюционным элементом. Дэн опять в опале.

Реабилитация

В течение нескольких месяцев после смерти Мао, Дэн Сяопин становится фактическим лидером Китая. До смерти Мао единственным официальным постом, который занимал Дэн, был пост вице-премьера Госсовета КНР. Постепенно, мобилизуя вокруг себя своих единомышленников, Дэн в 1980 году смещает Хуа Гофэна, ставленника Мао, с поста премьера. Но в отличие от методов старой власти, Дэн позволяет Хуа Гофэну остаться в ЦК, тем самым сгладив прецедент потери Хуа Гофэном такого высокого поста в глазах общественности.

В 1977 году Дэн аннулировал итоги «Культурной революции» и начал кампанию под названием «Пекинская весна». В ходе «Пекинской весны» была разрешена открытая критика «Культурной революции» и был дан импульс на разрушение классовой системы.

Дэн постепенно стал избавляться от своих оппонентов. Поощряя публичную критику «Культурной революции», он ослабляет позиции тех людей, которые добились своего положения во время «Культурной революции», и в то же время усиливает позиции тех, кто, как и он, пострадал в её ходе. Популярность Дэна в глазах народа растет с каждым днем.

Дэн взял КПК полностью под свой контроль: в 1980 году Хуа Гофэн уступает должность премьера Государственного совета КНР Чжао Цзыяну, а в 1981 году был заменен на посту председателя ЦК КПК Ху Яобаном. Дэн Сяопин, ставший председателем Центрального военного совета ЦК КПК, оказался самым влиятельным человеком в партии.

Возвышение Дэна означало, что исторические и идеологические вопросы вокруг личности Мао могли открыто обсуждаться и задаваться. Дэн хотел начать глубокие реформы, чтобы продолжить политику классовой борьбы, но он понимает, что затея массовых кампаний, как это было при Мао, уже не имеет под собой никаких оснований. В 1982 году ЦК КПК издает документ под названием «О некоторых исторических вопросах со времен образования КНР». Мао был объявлен «великим марксистом, пролетарским революционером, военачальником и генералом» и бесспорным основателем государства и НОАК. Дэн заявил, что «он был плохим на 3/10, но хорошим на 7/10». Документ также возложил всю вину и ответственность за «Культурную революцию» на контрреволюционные силы «Банды четырех» и Линь Бяо.

Китай открывается миру

Благодаря Дэну отношения Китая с Западом значительно улучшились. Дэн много выезжает за рубеж и имеет несколько дружеских встреч с западными лидерами. В 1979 году Дэн посетил США, где встречался с президентом Джимми Картером в Белом доме. Незадолго до этой встречи США прекратили дипломатические контакты с Китайской Республикой на Тайване и установили дипломатические отношения с КНР.

Японо-китайские отношения тоже значительно улучшились. Дэн ставил в пример Японию как страну с быстроразвивающейся экономической мощью, чей опыт мог бы послужить уроком для Китая в свете будущих экономических преобразований.

Другим достижением стало подписание соглашения между Великобританией и КНР от 19 декабря 1984 года (Китайско-британская совместная декларация), по которой Гонконг был возвращен Китаю в 1997 году. Дэн согласился на протяжении 50 лет не менять сложившуюся за 99 лет британского владычества политическую и экономическую систему Гонконга. Подобное соглашение было подписано с Португалией, по которому последняя обязывалась вернуть Китаю Макао. Дэн объявил принцип «Одна страна — две системы», который был взят на вооружение КНР в их переговорах с Тайванем о воссоединении.

Но несмотря на это, Дэн ничего не сделал, чтобы улучшить отношения с СССР, испортившиеся со времен советско-китайского раскола. Китай продолжал проводить политику Мао в отношении СССР.

Экономические преобразования

Улучшая отношения с внешним миром, Дэн все же ставил первоочередным приоритетом проведение экономических реформ в Китае. Социальная, политическая и экономическая системы внутри страны подверглись серьёзным изменениям во время правления Дэна. Дэн объявил принцип «четырех модернизаций» основой всех реформ. По этому принципу экономика была поделена на 4 сектора — оборонную промышленность, сельское хозяйство, науку и промышленное производство. В качестве приоритетной была выбрана стратегия «социалистической рыночной экономики». Дэн утверждает, что Китай находится на первой ступени развития социализма, что долгом партии является развитие «социализма с китайской спецификой». Идеологические принципы стали играть минимальную роль в экономике, что со временем доказало свою эффективность. В марте 1992 года Дэн Сяопин заявил на заседании Политбюро ЦК КПК:

Дэн был идеологом реформ, предоставившим теоретическую основу и политическую поддержку для проведения реформ. Но, несмотря на это, многие исследователи и ученые полагают, что, по крайней мере, несколько экономических реформ не были личной идеей Дэна. Например, премьер Чжоу Эньлай первым высказался за приоритет принципа «четырех модернизаций». Более того, многие реформы были разработаны и реализованы провинциальными руководителями, иногда без согласия центрального правительства. Если реформы удавались, то они применялись на более обширных территориях, перерастая в реформы общегосударственного масштаба. Многие другие реформы были проведены под влиянием опыта т. н. «азиатских экономических тигров».

Это было совершенно не похоже на перестройку, инициированную Михаилом Горбачевым в СССР, где почти все преобразования навязывались указанием сверху и были личной идеей Горбачева. В Китае же напротив, реформы были инициированы снизу и подхвачены верхами.

Реформы включали в себя элементы планового, централизованного управления, осуществляемого профессионально подготовленными чиновниками, что отбросило практику массового управления, которая господствовала при Мао.

В сельском хозяйстве большинство «народных коммун» были распущены, а крестьянство в основном перешло на семейный подряд. На втором этапе реформы (1984—1992 гг.) происходил демонтаж плановой системы и переход к рыночной экономике.

Дэн также стал инициатором создания особых экономических зон в Китае, благодаря которым в страну привлекаются иностранные компании и инвестиции.

Роль Дэна в событиях на площади Тяньаньмэнь в 1989 году

Протесты на площади Тяньаньмэнь начались в середине апреля 1989 года сразу же после визита Михаила Горбачева в Китай и смерти Ху Яобана. Ху рассматривался всеми как политик либеральных взглядов и был вынужден отказаться от либерализма под давлением Дэна. 20 мая 1989 года правительство объявило военное положение, но протесты продолжились. После дискуссий в руководстве страны было решено разрешить кризис с помощью армии. Солдаты и танки из 27-ой и 28-ой армий НОАК были введены в Пекин для взятия города под контроль войск. На улицах Пекина начались столкновения между армией и студентами пекинских вузов, что повлекло за собой жертвы с обеих сторон.

Во время событий на площади Тяньаньмэнь Дэн Сяопин был в числе самых критикуемых лидеров КПК — участники событий били маленькие бутылки на площади (имя «Сяопин» в китайском языке по звучанию схоже со словосочетанием «маленькая бутылка»). Он же и был среди инициаторов подавления этого выступления. В итоге волнения были подавлены со всей жестокостью (по разным источникам насчитывают от 400 до 2600 убитых и 7000-10000 раненых). Вслед за этим власти начали аресты активистов, была объявлена цензура на ТВ и в газетах, запрещен доступ к иностранной прессе. Жестокое подавление волнений вызвало волну иностранной критики в адрес руководства КНР. Иностранная пресса обвиняла в событиях главным образом Дэна и Ли Пэна. Критики обвинили Дэна в удушении любых политических свобод. Студенты, которые приняли участие в протестах, были казнены, или брошены за решётку.

Вмешательство Дэна в события на площади Тяньаньмэнь доказало, что Дэн ещё обладает властью в стране. Дэн продолжил преследование активистов студенческих волнений с целью предупреждения подобного рода инцидентов и стабилизации социальной ситуации в стране.

«В Китае в 1989 г. Дэн Сяопин испугался того, что в одну ночь могли исчезнуть КНР и КПК. Для того чтобы их сохранить, он применил против своего народа бронетехнику и вооруженных солдат, защищавших его у власти, сохранявших власть его лично и его сторонников в Китае, власть номенклатуры КПК».^[2]

После отставки

Официально, Дэн решает отказаться от всех постов после отставки с поста председателя Центрального военного совета в 1989 году. В 1992 году Дэн навсегда исчезает с политической сцены. Но Китай по-прежнему переживал «эру Дэн Сяопина». После ухода Дэн продолжает оставаться духовным лидером Китая, оказывая решающее влияние на его внутреннюю и внешнюю политику. Дэна называли «главным архитектором китайских экономических реформ и социалистической модернизации». Он подал хороший пример другим политикам старшего поколения, как надо достойно уходить на отдых. Он разрушил практику, когда лидеры занимали руководящие посты до самой смерти. Его часто называли просто «товарищ Дэн» без каких-либо титулов.

Из-за событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году власть и влияние Дэна ослабли, и на передний план выдвинулась фракция политиков, противящихся реформам Дэна. Чтобы окончательно утвердить свои экономические идеи в качестве приоритетных, Дэн в начале весны 1992 года осуществил свое знаменитое южное турне, посетив Гуанчжоу, Шэньчжэнь, Чжухай и встретив Новый Год в Шанхае. Во время поездки Дэн много выступал и завоевал поддержку народа. Он указывал на важность экономических преобразований в Китае и критиковал тех, кто противился политике открытости и экономическим реформам.

В начале, турне Дэна игнорировалось китайской прессой, которая была под контролем политических оппонентов Дэна. Тогдашний председатель КНР Цзян Цзэминь выразил незначительную поддержку. В этой обстановке Дэн под псевдонимом Хуан Фупин пишет несколько статей в поддержку экономических реформ и печатает их в шанхайской газете «Цзефан жибао» (кит. 解放日报). О поездке узнают массы и выказывают ему поддержку. Цзян Цзэминь открыто поддерживает Дэна и, наконец, через несколько месяцев после окончания турне, о нём печатают в центральных китайских изданиях. Эксперты подозревают, что преданность Цзян Цзэминя политике Дэна укрепила позиции Цзяна и он становится преемником Дэна. С другой стороны, южное турне позволило единомышленникам Дэна добиться высоких постов и направило Китай по пути экономических преобразований. К тому же, его поездка показала, что Дэн всё ещё является ключевой фигурой в китайской политике. Дэн Сяопин путем интриг добился отстранения от власти подряд двух генеральных секретарей ЦК КПК — Ху Яобана и Чжао Цзыяна^[3].

В результате проведения реформ прибрежные районы Китая добились беспрецедентных экономических успехов. Дэн полагал, что некоторые регионы страны должны разбогатеть раньше других регионов, и развитие именно прибрежных районов окажет прямое воздействие на развитие внутренних районов страны. На практике эта теория столкнулась с противодействием руководителей прибрежных регионов, не желающих делиться с отсталыми районами. Разрыв между богатыми восточными районами страны и бедными западными становится всё более очевидным.

Смерть Дэн Сяопина

Дэн Сяопин умер 19 февраля 1997 года в возрасте 92 лет. Официальная причина смерти — лёгочная инфекция на фоне болезни Паркинсона. Дэн был официально провозглашен «великим марксистом, великим пролетарским революционером, государственным деятелем, военачальником и дипломатом; одним из главных руководителей Коммунистической партии Китая, Народно-освободительной армии Китая и Китайской Народной Республики; великим архитектором китайских экономических реформ и социалистической модернизации».

Личная жизнь

Семья

Дэн Сяопин был женат 3 раза. Его первая жена Чжан Сиюань (кит. 张锡瑗) училась с ним вместе в Москве, в Университете имени Сунь Ятсена. Она умерла в возрасте 24 лет спустя несколько дней после рождения их дочери, которая вскоре тоже умерла. Вторая жена — Цзинь Вэйин (кит. 金维映), бросила его после того, как он подвергся политическим преследованиям в 1933 году. Третья жена — Чжо Линь (кит. 卓琳), дочь промышленника из провинции Юньнань. Она стала членом КПК в 1938 году и на следующий год вышла замуж за Дэна. Свадьбу праздновали перед одной из лёссовых пещер новой революционной столицы Яньани. На самых почётных местах сидели Мао Цзэдун и Лю Шаоци. Все дети Дэна были рождены от последнего брака с Чжо Линь.

• Старшая дочь — Дэн Линь, родилась в 1941 году, искусствовед.
• Старший сын — Дэн Пуфан, родился в 1944 году. Во время «Культурной революции» подвергся пыткам и был выброшен из окна 3-го этажа четырёхэтажного здания, стал инвалидом и посвятил всю жизнь борьбе за права людей с ограниченными возможностями в Китае, за что был удостоен нескольких международных наград. Является председателем Всекитайской федерации инвалидов.
• Вторая дочь — Дэн Нань, родилась в 1947 году, работает заместителем министра науки и техники КНР.
• Младшая дочь — Дэн Жун (Мао-мао), родилась в 1950 году, является автором книги «Мой отец — Дэн Сяопин».
• Младший сын — Дэн Чживан, родился в 1952 году, после окончания факультета естественных наук Пекинского университета работал в США профессором Рочестерского университета.

Увлечения

Дэн Сяопин очень хорошо играл в бридж, но никогда не играл на деньги. Был азартным болельщиком футбола, редко пропускавшим телетрансляции футбольных матчей. Курил сигареты китайской марки «Панда» (кит. упр. 熊猫, пиньинь: Xióngmāo) (этим фактом объясняется дороговизна этой марки сигарет).

Примечания

Литература

• Селищев А. С., Селищев Н. А. Китайская экономика в XXI веке. — Издательский дом «Питер», 2004.
• Дэн Сяопин. Основные вопросы современного Китая. — М., Политиздат, 1988. ISBN 5-250-00095-9
• Усов В.Н. Дэн Сяопин и его время. М., «Стилсервис». 2009.- 842 с. — ISBN 978-5-93712-009-0

Руководители Коммунистической партии Китая
Генеральные секретари ЦК КПК	Чэнь Дусю  · вакантно (1922 – 1925)  · Чэнь Дусю  · Цюй Цюбо  · Сян Чжунфа  · Ли Лисань  · Сян Чжунфа  · Ван Мин  · Бо Гу  · Ло Фу  · Дэн Сяопин  · Ху Яобан  · Чжао Цзыян  · Цзян Цзэминь  · Ху Цзиньтао  · Си Цзиньпин
Председатель ЦК КПК (1943 – 1982)	Мао Цзэдун  · Хуа Гофэн  · Ху Яобан
Председатели Военного совета ЦК	Мао Цзэдун  · Хуа Гофэн  · Дэн Сяопин  · Цзян Цзэминь  · Ху Цзиньтао · Си Цзиньпин
Курсивом обозначены исполняющие обязанности Портал:Китай

Человек года (по версии журнала Тайм)
Джимми Картер (1976) • Анвар Садат (1977) • Дэн Сяопин (1978) • Рухолла Мусави Хомейни (1979) • Рональд Рейган (1980) • Лех Валенса (1981) • Компьютер (1982) • Рональд Рейган + Юрий Андропов (1983) • Питер Юберрот (англ.) (1984) • Дэн Сяопин (1985) • Корасон Акино (1986) • Михаил Горбачёв (1987) • Земля, подвергающаяся опасности (1988) • Михаил Горбачёв (1989) • Джордж Буш (1990) • Тед Тёрнер (1991) • Билл Клинтон (1992) • «Миротворцы»: Ясир Арафат + Фредерик де Клерк + Нельсон Мандела + Ицхак Рабин (1993) • Иоанн Павел II (1994) • Ньют Гингрич (1995) • Дэвид Хо (англ.) (1996) • Эндрю Гроув (1997) • Билл Клинтон + Кеннет Стар (1998) • Джеффри Бэзос (1999) • Джордж Уокер Буш (2000)
Полный список • 1927—1950 • 1951—1975 • 1976—2000 • с 2001

Главные деятели
Центральный комитет КПК (Политбюро ЦК КПК) Мао Цзэдун • Лю Шаоци • Чжоу Эньлай • Лю Шаоци • Чжу Дэ • Чэнь Юнь • Дэн Сяопин • Пэн Чжэнь • Ло Жунхуань • Линь Бяо • Чэнь И • Ли Фучунь • Пэн Дэхуай • Чэнь Бода • Кан Шэн • Сюй Сянцянь • Не Жунчжэнь • Е Цзяньин • Е Сюнь • Яо Вэньюань • Цзян Цин • Лю Бочэн Центральный комитет КПК (Секретариат ЦК КПК) Дэн Сяопин • Пэн Чжэнь  • Тань Чжэньлинь • Ян Шанкунь • Кан Шэн Банда четырёх Цзян Цин • Чжан Чуньцяо • Яо Вэньюань • Ван Хунвэнь

Идеология
Маоизм • Культ личности • Цитаты Мао Цзэдуна • Четыре модернизации • Учиться у Дацина

Движение народных масс
Четыре пережитка  • Дацзыбао • Хунвэйбины • Цзаофани

Искусство и культура

Международное положение

Итоги Культурной революции

Исследователи Культурной революции
Российские исследователи Виктор Николаевич Усов • Лев Петрович Делюсин • Юрий Михайлович Галенович

Министры финансов КНР
Бо Ибо • Дэн Сяопин • Ли Сяньнянь • Чжан Цзиньфу • У Бо • Ван Бинцянь • Лю Чжунли • Сян Хуайчэн • Цзинь Жэньцин • Се Сюйжэнь

	Дэн Сяопин на Викискладе?

Chinese economic reform
Simplified Chinese	改革开放
Traditional Chinese	改革開放
Literal meaning	«Reform and Opening-Up»
Transcriptions Standard Mandarin Hanyu Pinyin Gǎigé kāifàng Wade–Giles Kai3-ko2 k’ai1-fang4 IPA [kàɪkɤ̌ kʰáɪfâŋ] Yue: Cantonese Yale Romanization Góigaak hōifong Jyutping Goi2-gaak3 hoi1-fong3 IPA [kɔ̌ːikāːk̚ hɔ́ːifɔ̄ːŋ]

The Chinese economic reform or Chinese economic miracle,^[1][2] also known domestically as Reform and Opening-up (Chinese: 改革开放; pinyin: Gǎigé kāifàng) refers to a variety of economic reforms termed «socialism with Chinese characteristics» and «socialist market economy» in the People’s Republic of China (PRC) that began in the late 20th century. Guided by Deng Xiaoping, who is often credited as the «General Architect», the reforms were launched by reformists within the ruling Chinese Communist Party (CCP) on December 18, 1978, during the «Boluan Fanzheng» period.^[3][4][5][6] The reforms briefly went into stagnation after the 1989 Tiananmen Square protests and massacre, but were revived after Deng Xiaoping’s southern tour in 1992. The reforms led to significant economic growth for China within the successive decades; in 2010, China overtook Japan as the world’s second-largest economy by nominal GDP^[7][8] and in the 2010s became the world’s largest economy by GDP (PPP).^[9]

Prior to the reforms, the Chinese economy was dominated by state ownership and central planning. From 1950 to 1973, Chinese real GDP per capita grew at a rate of 2.9% per year on average, albeit with major fluctuations stemming from the Great Leap Forward and the Cultural Revolution.^[10] This placed it near the middle of the Asian nations during the same period,^[11] with neighboring capitalist countries such as Japan, South Korea, Singapore and then rival Chiang Kai-shek’s Republic of China (ROC) outstripping mainland China’s rate of growth.^[12] Starting in 1970, the economy entered into a period of stagnation,^[13] and after the death of Mao Zedong, the Communist Party leadership decided to abandon Maoism and turn to market-oriented reforms to salvage the stagnant economy.^[14]

The CCP carried out the market reforms in two stages. The first stage, in the late 1970s and early 1980s, involved the de-collectivization of agriculture, the opening up of the country to foreign investment, and permission for entrepreneurs to start businesses. However, a large percentage of industries remained state-owned. The second stage of reform, in the late 1980s and 1990s, involved the privatization and contracting out of much state-owned industry. The 1985 lifting of price controls^[15] was a major reform, and the lifting of protectionist policies and regulations soon followed, although state monopolies in the commanding heights of the economy such as banking and petroleum remained.

In 2001, China joined the World Trade Organization (WTO). Not long after, the private sector grew remarkably, accounting for as much as 70 percent of China’s gross domestic product (GDP) by 2005.^[16] From 1978 until 2013, unprecedented growth occurred, with the economy increasing by 9.5% a year. The conservative Hu Jintao’s administration regulated and controlled the economy more heavily after 2005, reversing some reforms.^[17] On the other hand, a parallel set of political reforms were launched by Deng in 1980, which also inspired the then Soviet Union’s Glasnost and Perestroika, but eventually ended in 1989 due to the crackdown on Tiananmen Square protests, halting further political liberalization.

The success of China’s economic policies and the manner of their implementation resulted in immense changes in Chinese society in the last 40 years, including greatly decreased poverty while both average incomes and income inequality have increased, leading to a backlash led by the more ideologically pure New Left. In the academic scene, scholars have debated the reason for the success of the Chinese «dual-track» economy, and have compared it to attempts to reform socialism in the Eastern Bloc and the Soviet Union; as well as to the growth of other developing economies. Additionally, these series of reforms have led to China’s rise as a great power and a shift of international geopolitical interests towards China, especially in matters relating to the ambiguous political status of Taiwan. Nevertheless, matters such as corruption, pollution and a rapidly aging population remain serious issues that the Chinese government has to tackle.^[18][19] Some analysts have also added that the reform era has been scaled down significantly during the leadership of current CCP General Secretary Xi Jinping when the reformists lost power,^[20][21][22] citing that Xi has reasserted state control over different aspects of Chinese society,^[23] including the economy.^[10][24][25]

Course of reforms[edit]

Origin[edit]

In September 1976, Mao Zedong died, and in October, Hua Guofeng together with Ye Jianying and Wang Dongxing arrested the Gang of Four, putting an end to the Cultural Revolution. Hua’s break with Cultural Revolution era economic policies was consistent with the 1975 reform agenda of Deng Xiaoping.^[26] Hua made national economic development a matter of the highest priority and emphasized the need to achieve «liberation of productive forces.»^[26] He «combined Soviet-style big push industrialization with an opening up to the capitalist world» and under his leadership, China opened its first Special Economic Zone and launched major efforts to attract foreign direct investment.^[26]

Economic reforms began in earnest during the «Boluan Fanzheng» period, especially after Deng and his reformist allies rose to power with Deng replacing Hua Guofeng as the paramount leader in December 1978. By the time Deng took power, there was widespread support among the elite for economic reforms.^[27] As the de facto leader, Deng’s policies faced opposition from party conservatives but were extremely successful in increasing the country’s wealth.

1979–1984[edit]

In 1979, Deng Xiaoping emphasized the goal of «Four Modernizations» and further proposed the idea of «xiaokang», or «moderately prosperous society».^[28][29][30] The achievements of Lee Kuan Yew to create an economic success in Singapore had a profound effect on the Communist leadership in China. Leaders in China made a major effort, especially under Deng Xiaoping, to emulate his policies of economic growth, entrepreneurship, and subtle suppression of dissent. Over the years, more than 22,000 Chinese officials were sent to Singapore to study its methods.^[31]

Deng’s first reforms began in agriculture, a sector long mismanaged by the Chinese Communist Party. By the late 1970s, food supplies and production had become so deficient that government officials were warning that China was about to repeat the «disaster of 1959», the famines which killed tens of millions during the Great Leap Forward.^[32] Deng responded by decollectivizing agriculture and emphasizing the household-responsibility system, which divided the land of the People’s communes into private plots. Under the new policy, peasants were able to exercise formal control of their land as long as they sold a contracted portion of their crops to the government.^[33] This move increased agricultural production by 25 percent between 1975 and 1985, setting a precedent for privatizing other parts of the economy.^[33] The bottom-up approach of the reforms promoted by Deng, in contrast to the top-down approach of the Perestroika in the Soviet Union, is considered an important factor contributing to the success of China’s economic transition.^[34]

Reforms were also implemented in urban industry to increase productivity. A dual-price system was introduced, in which (State-owned enterprise reform 1979) state-owned industries were allowed to sell any production above the plan quota, and commodities were sold at both plan and market prices, allowing citizens to avoid the shortages of the Maoist era. Moreover, the adoption of Industrial Responsibility System 1980s further promote the development of state-owned enterprise by allowing individuals or groups to manage the enterprise by contract. Private businesses were allowed to operate for the first time since the Communist takeover, and they gradually began to make up a greater percentage of industrial output.^[35] Price flexibility was also increased, expanding the service sector.^[36]

At the same time, in December 1978, Deng announced a new policy, the Open Door Policy, to open the door to foreign businesses that wanted to set up in China.^[37][38] For the first time since the Kuomintang era, the country was opened to foreign investment. Deng created a series of Special Economic Zones, including Shenzhen, Zhuhai and Xiamen, for foreign investment that were relatively free of the bureaucratic regulations and interventions that hampered economic growth. These regions became engines of growth for the national economy.^[36] On January 31, 1979, the Shekou Industrial Zone of Shenzhen was founded, becoming the first experimental area in China to «open up».^[39][40]

In July 1979, China adopted its first Law on Joint Venture Using Chinese and Foreign Investment.^[41] This law was effective in helping to attract and absorb foreign technology and capital from advanced countries like the United States, facilitated China’s exports to such countries, and thereby contributed to China’s subsequent rapid economic growth.^[41]

Under the leadership of Yuan Geng, the «Shekou model» of development was gradually formed, embodied in its famous slogan Time is Money, Efficiency is Life, which then widely spread to other parts of China.^[39][42] In January 1984, Deng Xiaoping made his first inspection tour to Shenzhen and Zhuhai, praising the «Shenzhen speed» of development as well as the success of the special economics zones.^[43][44]

Besides Deng Xiaoping himself, important high-ranking reformists who helped carry out the reforms include Hu Yaobang, then General Secretary of Chinese Communist Party, and Zhao Ziyang, then Premier of the People’s Republic of China.^[45][46] Other leaders who favored Deng’s reforms include Xi Zhongxun (the father of Xi Jinping), Wan Li, Hu Qili and others.^[47][48][49] Another influential leader was Chen Yun, regarded by some as the second most powerful person in China after Deng with more conservative ideology of the reforms.^[50][51][52] Though Deng Xiaoping is credited as the architect of modern China’s economic reforms, Chen was more directly involved in the details of its planning and construction, and led a force that opposed many of the reforms from Deng’s side.^[51][53] The two sides struggled over the general direction of the reforms until Chen died in 1995.^[51][52][53] A key feature of Chen’s ideas was to use the market to allocate resources, within the scope of an overall plan. Some reforms of the early 1980s were, in effect, the implementation of a program that Chen had outlined in the mid-1950s. Chen called this the «birdcage economy (鸟笼经济/鳥籠經濟)».^[54][55] According to Chen, «the cage is the plan, and it may be large or small. But within the cage the bird [the economy] is free to fly as he wishes.»^[51][55] Chen and some other conservative leaders including Li Xiannian never visited Shenzhen, the leading special economic zone championed by Deng.^[55]

1984–1993[edit]

During this period, Deng Xiaoping’s policies continued beyond the initial reforms. Controls on private businesses and government intervention continued to decrease, notably in the agrifood sector which saw relaxation of price controls in 1985^[15] and the establishment of the household responsibility system, and there was small-scale privatization of state enterprises which had become unviable. A notable development was the decentralization of state control, leaving local provincial leaders to experiment with ways to increase economic growth and privatize the state sector.^[60] Township and village enterprises, firms nominally owned by local governments but effectively private, began to gain market share at the expense of the state sector.^[61] With the help of Yuan Geng, the first joint-stock commercial bank in China, the China Merchants Bank, and the first joint-stock insurance company in China, the Ping An Insurance, were both established in Shekou. In May 1984, fourteen coastal cities in China including Shanghai, Guangzhou and Tianjin were named «Open Coastal Cities (沿海开放城市)».^[62][63]

A significant economic debate during this period concerned the approach to price liberalization and whether China should adopt an approach consistent with shock therapy — sudden price liberalization – or a more gradual approach.^[64] But in 1986, the latter approach won out.^[64] «Confronted with the diverse, authoritative warnings about the unforeseeable risks of imposing the shock of price reform and the uncertainty about its benefits,» Premier Zhao Ziyang and the leadership ultimately rejected shock price reform.^[64] Zhao had accepted the argument that the basic concern in economic reform was energizing enterprises.^[64] By late summer, what started under the rubric of «coordinated comprehensive package reform» had been diluted to an adjustment in the price of steel (although its price was both important had carried symbolic weight) as well as partial tax and financial reform.^[64] Radical price reform again became a focus in 1988, and this time led to spiraling inflation (the first time it had done so since the 1940s) as well as a backlash that included local protests, bank runs, and panic buying.^[65] The Chinese leadership halted these price liberalization plans in fall 1988 and instead focused on austerity, price reform, and retrenchment.^[65]

Corruption and increased inflation increased discontent, contributing to the 1989 Tiananmen Square protests and massacre and a conservative backlash after that event which ousted several key reformers and threatened to reverse many of Deng’s reforms.^[66] The events of 1988 and 1989 led to the imprisonment or exile of many reformist officials.^[65] However, Deng stood by his reforms and in 1992, he affirmed the need to continue reforms in his southern tour.^[67] Thanks to his encouragement, in November 1990 the Shanghai Stock Exchange was reopened after being closed by Mao 40 years earlier, while the Shenzhen Stock Exchange was also founded in December 1990.^[68][69]

In contrast to the approach of Deng, conservative elders led by Chen Yun called to strike a balance between too much laissez-faire market economy and retaining state control over key areas of the economy. Chen Yun helped preserve the economy by preventing policies that would have damaged the interests of special interest groups in the government bureaucracy.^[67]

Although the economy grew quickly during this period, economic troubles in the inefficient state sector increased. Heavy losses had to be made up by state revenues and acted as a drain upon the economy.^[70] Inflation became problematic in 1985, 1988 and 1992.^[66] Privatizations began to accelerate after 1992, and the private sector grew as a percentage of GDP. China’s government slowly expanded recognition of the private economy, first as a «complement» to the state sector (1988) and then as an «important component» (1999) of the socialist market economy.^[71]

1993–2005[edit]

In the 1990s, Deng allowed many radical reforms to be carried out. In 1993, the National People’s Congress adopted the landmark Corporation Law.^[72] It provides that in state owned enterprises, the state is no more than an investor and controller of stock and assets.^[72] Pursuant to the Corporation Law, private and foreign investment in such enterprises must be below 49%.^[72] The law also permitted state firms to declare bankruptcy in the event of business failure.^[72]

In the beginning, Chen supported Deng, carried out and implemented many of the influential reforms that made a generation of Chinese richer. But later, Chen realized that the state still needed an active iron hand involvement in the market to prevent the private sector from becoming untamable. Chen’s criticism of Deng’s later economic reforms was widely influential within the Communist Party and was reflected in the policies of China’s leaders after Deng. Chen’s theories supported the efforts of Jiang Zemin and Hu Jintao to use state power to provide boundaries for the operation of the market, and to mediate the damage that capitalism can do to those who find it difficult to benefit from the free market. Chen’s notion of the CPC as a «ruling party» was central to the redefinition of the role of the Party in Jiang Zemin’s Three Represents. In 2005, on the occasion of the hundredth anniversary of Chen’s birth, the Party press published, over the course of several weeks, the proceedings of a symposium discussing Chen’s contributions to CCP history, theory and practice.^[67]

Although Deng died in 1997, reforms continued under his handpicked successors, Jiang Zemin and Zhu Rongji, who were ardent reformers who also abided by Chen Yun advice to keep the reforms steady and keep the state still in charge of key areas. In 1997 and 1998, large-scale privatization occurred, in which all state enterprises, except a few large monopolies, were liquidated and their assets sold to private investors. Between 2001 and 2004, the number of state-owned enterprises decreased by 48 percent.^[61] During the same period, Jiang and Zhu also reduced tariffs, trade barriers, and regulations; reformed the banking system; dismantled much of the Mao-era social welfare system; forced the Chinese army (PLA) to divest itself of military-run businesses;^[73] reduced inflation; and joined the World Trade Organization. These moves invoked discontent among some groups, especially laid-off workers of state enterprises that had been privatized.^[74]

The domestic private sector first exceeded 50% of GDP in 2005 and has further expanded since. Also in 2005, China was able to surpass Japan as the largest economy in Asia.^[75] However, some state monopolies still remained, such as in petroleum and banking.^[76]

2005–2012[edit]

Hu Jintao and his conservative administration began to reverse some of Deng Xiaoping’s reforms in 2005. Observers note that the government adopted more egalitarian and populist policies.^[77] It increased subsidies and control over the health care sector,^[78] halted privatization,^[17] and adopted a loose monetary policy, which led to the formation of a U.S.-style property bubble in which property prices tripled.^[79] The privileged state sector was the primary recipient of government investment, which, under the new administration, promoted the rise of large «national champions» which could compete with large foreign corporations.^[17] China would finally surpass Japan’s economy in 2010.^[80]

2012–2020[edit]

Under Party general secretary Xi Jinping and his administration, the CCP has sought numerous reforms. Some of these had increased control over state-owned and private enterprises, at least 288 firms have revised their corporate charters to allow the Communist Party greater influence in corporate management, and to reflect the party line.^[26] This trend also includes Hong Kong listed firms, who have traditionally downplayed their party links, but are now «redrafting bylaws to formally establish party committees that previously existed only at the group level.»^[81] In other dimensions, according to Ray Dalio, the Xi era has also been marked by economic opening, greater market-oriented decision-making and discontinuation of support for poorly-managed state-owned enterprises.^[82]

2020–present[edit]

On 21 July 2020, general secretary of the Chinese Communist Party, Xi Jinping made a speech to a group of public and private business leaders at the entrepreneur forum in Beijing. Xi emphasized that «We must gradually form a new development pattern with the domestic internal circulation as the main body and the domestic and international dual circulations mutually promoting each other.»^{[83][better source needed]}
Since then «internal circulation» became a hot word in China. Some Chinese worry that the emphasis of «internal circulation» signals returning to 1960s-era seclusion, and ending of Chinese economic reform.^{[citation needed]}

In September 2020, the CCP announced that it would strengthen United Front work in the private sector by establishing more party committees in the regional federations of industry and commerce (FIC), and by arranging a special liaison between FIC and the CCP.^[84]

The Xi Jinping era had considerably different economic objectives, in line with two campaigns, Made in China 2025 and China Standards 2035 which sought to scale up and displace US dominance in various high-tech sectors.^[82] This is alongside more aggressive pursuit of trade policies, in line with an outlook that sees China move towards taking a more active role in writing the rules of trade.

Xi Jinping and the Chinese Communist Party have undertaken a course of reforms to «combat what the Communist Party considers undesirable economic and social elements».^[85] Xi wants to rein hyper-rich entrepreneurs, narrow the country’s stubborn wealth gap and promote «common prosperity.»» Reforms have included outlawing crypto-currency mining and trading,^[86] banning for-profit education,^[87] and banning the IPO’s^[88] and hindering the growth of large firms owned by newly minted Chinese billionaires.

Effects of the reforms[edit]

Economic performance[edit]

After three decades of reform, China’s economy experienced one of the world’s biggest booms. Agriculture and light industry have largely been privatized, while the state still retains control over some heavy industries. Despite the dominance of state ownership in finance, telecommunications, petroleum and other important sectors of the economy, private entrepreneurs continue to expand into sectors formerly reserved for public enterprise. Prices have also been liberalized.^[89]

China’s economic growth since the reform has been very rapid, exceeding the East Asian Tigers. Since the beginning of Deng Xiaoping’s reforms, China’s GDP has risen tenfold.^[90] The increase in total factor productivity (TFP) was the most important factor, with productivity accounting for 40.1% of the GDP increase, compared with a decline of 13.2% for the period 1957 to 1978—the height of Maoist policies. For the period 1978–2005, Chinese GDP per capita increased from 2.7% to 15.7% of U.S. GDP per capita, and from 53.7% to 188.5% of Indian GDP per capita. Per capita incomes grew at 6.6% a year.^[91] Average wages rose sixfold between 1978 and 2005,^[92] while absolute poverty declined from 41% of the population to 5% from 1978 to 2001.^[93] Some scholars believed that China’s economic growth has been understated, due to large sectors of the economy not being counted.^[94]

Impact on world growth[edit]

China is widely seen as an engine of world and regional growth.^[95] Surges in Chinese demand account for 50, 44 and 66 percent of export growth of the Hong Kong SAR of China, Japan and Taiwan respectively, and China’s trade deficit with the rest of East Asia helped to revive the economies of Japan and Southeast Asia.^[95] Asian leaders view China’s economic growth as an «engine of growth for all Asia».^[96]

Effect on inequality[edit]

Although the economic reforms has caused significant economic growth in China, it has also caused increased inequality, resulting in backlash and an attempt at pushing back the reforms by the Chinese New Left faction. Despite rapid economic growth which has virtually eliminated poverty in urban China and reduced it greatly in rural regions and the fact that living standards for everyone in China have drastically increased in comparison to the pre-reform era, the Gini coefficient of China is estimated to be above 0.45, comparable to some Latin American countries such as Argentina and Mexico as well as the United States.^[97]

Increased inequality is attributed to the gradual withdrawal of the welfare state system in China and differences between coastal and interior provinces, the latter being burdened by a larger state sector.^[98] Some Western scholars have suggested that reviving the welfare state and instituting a re-distributive income tax system is needed to relieve inequality,^[99] while some Chinese economists have suggested that privatizing state monopolies and distributing the proceeds to the population can reduce inequality.^[100]

Reforms in specific sectors[edit]

Agriculture[edit]

During the pre-reform period, Chinese agricultural performance was extremely poor and food shortages were common.^[101] After Deng Xiaoping implemented the household responsibility system, agricultural output increased by 8.2% a year, compared with 2.7% in the pre-reform period, despite a decrease in the area of land used.^[101] Food prices fell nearly 50%, while agricultural incomes rose.^[102]

Zhao Ziyang wrote in his memoirs that in the years following the household contracting system, «the energy that was unleashed … was magical, beyond what anyone could have imagined. A problem thought to be unsolvable had worked itself out in just a few years time … [B]y 1984, farmers actually had more grain than they could sell. The state grain storehouses were stacked full from the annual procurement program.»^[103]

A fundamental transformation was the economy’s growing adoption of cash crops instead of just growing rice and grain.^[102] Vegetable and meat production increased to the point that Chinese agricultural production was adding the equivalent of California’s vegetable industry every two years. Growth in the sector slowed after 1984, with agriculture falling from 40% of GDP to 16%; however, increases in agricultural productivity allowed workers to be released for work in industry and services, while simultaneously increasing agricultural production.^[104] Trade in agriculture was also liberalized and China became an exporter of food, a great contrast to its previous famines and shortages.^[105]

Industry[edit]

In the pre-reform period, industry was largely stagnant and the socialist system presented few incentives for improvements in quality and productivity. With the introduction of the dual-price system and greater autonomy for enterprise managers, productivity increased greatly in the early 1980s.^[106] Foreign enterprises and newly formed Township and Village Enterprises, owned by local government and often de facto private firms, competed successfully with state-owned enterprises. By the 1990s, large-scale privatizations reduced the market share of both the Township and Village Enterprises and state-owned enterprises and increased the private sector’s market share. The state sector’s share of industrial output dropped from 81% in 1980 to 15% in 2005.^[107] Foreign capital controls much of Chinese industry and plays an important role.^[61]

From virtually an industrial backwater in 1978, China is now the world’s biggest producer of concrete, steel, ships and textiles, and has the world’s largest automobile market. Chinese steel output quadrupled between 1980 and 2000, and from 2000 to 2006 rose from 128.5 million tons to 418.8 million tons, one-third of global production.^[108] Labor productivity at some Chinese steel firms exceeds Western productivity.^[108] From 1975 to 1992, China’s automobile production rose from 139,800 to 1.1 million, rising to 9.35 million in 2008.^[109] Light industries such as textiles saw an even greater increase, due to reduced government interference. Chinese textile exports increased from 4.6% of world exports in 1980 to 24.1% in 2005. Textile output increased 18-fold over the same period.^[110]

This increase in production is largely the result of the removal of barriers to entry and increased competition; the number of industrial firms rose from 377,300 in 1980 to nearly 8 million in 1990 and 1996; the 2004 economic census, which excluded enterprises with annual sales below RMB 5 million, counted 1.33 million manufacturing firms, with Jiangsu and Zhejiang reporting more firms than the nationwide total for 1980.^[111] Compared to other East Asian industrial growth spurts, China’s industrial performance exceeded Japan’s but remained behind South Korea and Taiwan’s economies.^[112]

Trade and foreign investment[edit]

This section needs to be updated. The reason given is: China–United States trade war. Please help update this article to reflect recent events or newly available information. (October 2020)

Some scholars assert that China has maintained a high degree of openness that is unusual among the other large and populous nations,^{[dubious – discuss]} with competition from foreign goods in almost every sector of the economy. Foreign investment helped to greatly increase quality, knowledge and standards, especially in heavy industry. China’s experience supports the assertion that globalization greatly increases wealth for poor countries.^[111] Throughout the reform period, the government reduced tariffs and other trade barriers, with the overall tariff rate falling from 56% to 15%. By 2001, less than 40% of imports were subject to tariffs and only 9 percent of import were subject to licensing and import quotas. Even during the early reform era, protectionist policies were often circumvented by smuggling.^[113] When China joined the WTO, it agreed to considerably harsher conditions than other developing countries.^[114] Trade has increased from under 10% of GDP to 64% of GDP over the same period.^[115] China is considered the most open large country; by 2005, China’s average statutory tariff on industrial products was 8.9%. The average was 30.9% for Argentina, 27.0% for Brazil, 32.4% for India, and 36.9% for Indonesia.^[116]

China’s trade surplus is considered by some in the United States as threatening American jobs. In the 2000s, the Bush administration pursued protectionist policies such as tariffs and quotas to limit the import of Chinese goods. Some scholars argue that China’s growing trade surplus is the result of industries in more developed Asian countries moving to China, and not a new phenomenon.^[96] China’s trade policy, which allows producers to avoid paying the Value Added Tax (VAT) for exports and undervaluation of the currency since 2002, has resulted in an overdeveloped export sector and distortion of the economy overall, a result that could hamper future growth.^[117]

Foreign investment was also liberalized upon Deng’s ascension. Special Economic Zones (SEZs) were created in the early 1980s to attract foreign capital by exempting them from taxes and regulations. This experiment was successful and SEZs were expanded to cover the whole Chinese coast. Although FDI fell briefly after the 1989 student protests, it increased again to 160 billion by 2004.^[118]

Services[edit]

In the 1990s, the financial sector was liberalized.^[119] After China joined the World Trade Organization (WTO), the service sector was considerably liberalized and foreign investment was allowed; restrictions on retail, wholesale and distribution ended.^[120] Banking, financial services, insurance and telecommunications were also opened up to foreign investment.^[121]

China’s banking sector is dominated by four large state-owned banks, which are largely inefficient and monopolistic.^[122] China’s largest bank, ICBC, is the largest bank in the world. The financial sector is widely seen as a drag on the economy due to the inefficient state management.^[123] Non-performing loans, mostly made to local governments and unprofitable state-owned enterprises for political purposes,^[124] especially the political goal of keeping unemployment low, are a big drain on the financial system and economy, reaching over 22% of GDP by 2000, with a drop to 6.3% by 2006 due to government recapitalization of these banks. In 2006, the total amount of non-performing loans was estimated at $160 billion.^[125] Observers recommend privatization of the banking system to solve this problem, a move that was partially carried out when the four banks were floated on the stock market.^[126] China’s financial markets, the Shanghai Stock Exchange and Shenzhen Stock Exchange, are relatively ineffective at raising capital, as they comprise only 11% of GDP.^[127]

Due to the weakness of the banks, firms raise most of their capital through an informal, nonstandard financial sector developed during the 1980s and 1990s, consisting largely of underground businesses and private banks.^[128] Internal finance is the most important method successful firms use to fund their activities.^[128]

By the 1980s much emphasis was placed on the role of advertising in meeting the modernization goals being promoted by Deng. Lip service was still paid to old Maoist ideals of egalitarianism, but it did not inhibit the growth of consumerism.^[129]

Government finances[edit]

In the pre-reform era, government was funded by profits from state-owned enterprises, much like the Soviet Union.^[130] As the state sector fell in importance and profitability, government revenues, especially that of the central government in Beijing, fell substantially and the government relied on a confused system of inventory taxes. Government revenues fell from 35% of GDP to 11% of GDP in the mid-1990s, excluding revenue from state-owned enterprises, with the central government’s budget at just 3% of GDP.^[131] The tax system was reformed in 1994 when inventory taxes were unified into a single VAT of 17% on all manufacturing, repair, and assembly activities and an excise tax on 11 items, with the VAT becoming the main income source, accounting for half of government revenue. The 1994 reform also increased the central government’s share of revenues, increasing it to 9% of GDP.^[132]

Academic studies[edit]

Reasons for success[edit]

Scholars have proposed a number of theories to explain China’s successful transition from a planned to a socialist market economy. This occurred despite unfavorable factors such as the troublesome legacies of socialism, considerable erosion of the work ethic, decades of anti-market propaganda, and the «lost generation» whose education disintegrated amid the disruption of the Cultural Revolution.^[133]

One notable theory is that decentralization of state authority allowed local leaders to experiment with various ways to privatize the state sector and energize the economy.^[60] Although Deng was not the originator of many of the reforms, he approved them. Another theory focuses on internal incentives within the Chinese government, in which officials presiding over areas of high economic growth were more likely to be promoted. This made local and provincial governments «hungry for investment,» who competed to reduce regulations and barriers to investment to boost both economic growth and their careers. Such reforms were possible because Deng cultivated pro-market followers in the government.^[134] Herman Kahn argued that Confucian ethic was playing a «similar but more spectacular role in the modernization of East Asia than the Protestant ethic played in Europe».^[135]

Taken together, Yuen Yuen Ang argues in Foreign Affairs that political reforms took place with economic reforms under Deng, except the former did not take Western forms. She writes, «To be sure, Deng’s reforms emphasized brute capital accumulation rather than holistic development, which led to environmental degradation, inequality, and other social problems. Still they undoubtedly kicked China’s growth machine into gear by making the bureaucracy results oriented, fiercely competitive, and responsive to business needs, qualities that are normally associated with democracies.» But this only applies to the Deng era. Ang notes that since 2012, when Xi Jinping took over, the new leader has reversed Deng’s political reforms and limits to power, «just as political freedoms have become imperative for continued economic growth.»^[136]

China’s success is also due to the export-led growth strategy used successfully by the Four Asian Tigers beginning with Japan in the 1960s–1970s and other newly industrialized countries.^[137] In 2001, China joined the World Trade Organization (WTO).^[138] As of 2006, over 400 of the Fortune 500 companies had entered the Chinese market, while at the same time a considerable number of Chinese companies had opened their markets outside of China.^[139] Foreign aids to China, including those from Hong Kong, Macau and Taiwan, also played an important role.^{[140][141][142]} Since the beginning of opening, China has received a significant amount of aid from major developed countries such as the United States, Japan, Germany, France and the United Kingdom.^[140][141] For instance, through its Official Development Assistance (ODA), Japan had offered China various forms of assistance worth 3.65 trillion Yen as of 2018.^[140][143] On the other hand, the assistance from the U.S. reached a total of US$556 million as of 2012, and has «helped Tibetan communities improve livelihoods, promote sustainable development and environmental conservation, and preserve cultural traditions…also supports targeted programs that strengthen cooperation on combatting the spread of HIV/AIDS and other pandemic and emerging diseases as well as rule of law programs.»^[140][142]

In contrast to the neoliberal view which emphasizes benefits from decentralization, increased privatization, and globalization, Professor Lin Chun concludes that studies have demonstrated pre-reform period factors that are at least as compelling factors in China’s success.^[144] Those factors include strong «human capital» accumulated through decades of state investments in basic needs including health care and public education, state and rural collective ownership of land, the public sector’s retaining of strategic industries, government sponsorship of trade and technology transfers, and public spending.^[144]

The collapse of the Soviet Bloc and centrally planned economies in 1989 provided renewed impetus for China to further reform its economy through different policies to avoid a similar fate.^[145] China also wanted to avoid the Russian ad-hoc experiments with market capitalism under Boris Yeltsin resulting in the rise of powerful oligarchs, corruption, and the loss of state revenue which exacerbated economic disparity.^[146]

Cultural Revolution contributes to China’s economic growth in long run. According to Mancur Olson, Cultural Revolution attacked the very administrators and managers on which Chinese economy depended, and the immediate result was instability and administrative chaos in short run. A longer-run result was that there were not nearly as many well-entrenched interest groups as in the Soviet Union and the European communist states, so when Deng Xiaoping and the other pragmatists take power, there were few interest groups whose lobbying could undermine Deng’s market-oriented reforms, because the Cultural Revolution had destroyed the narrowly entrenched interests with a stake in the status quo.^[147]

Comparison to other developing economies[edit]

China’s transition from a planned economy to a socialist market economy has often been compared with economies in Eastern Europe that are undergoing a similar transition. China’s performance has been praised for avoiding the major shocks and inflation that plagued the Eastern Bloc.^[148] The Eastern bloc economies saw declines of 13% to 65% in GDP at the beginning of reforms, while Chinese growth has been very strong since the beginning of reform.^[149] China also managed to avoid the hyperinflation of 200 to 1,000% that Eastern Europe experienced.^[150] This success is attributed to the gradualist and decentralized approach of the Chinese government, which allowed market institutions to develop to the point where they could replace state planning. This contrasts with the «big bang» approach of Eastern Europe, where the state-owned sector was rapidly privatized with employee buyouts, but retained much of the earlier, inefficient management.^[151] Other factors thought to account for the differences are the greater urbanization of the CIS economies and differences in social welfare and other institutions.^[152] Another argument is that, in the Eastern European economies, political change is sometimes seen to have made gradualist reforms impossible, so the shocks and inflation were unavoidable.^[153]

China’s economic growth has been compared with other developing countries, such as Brazil, Mexico, and India. GDP growth in China outstrips all other developing countries, with only India after 1990 coming close to China’s experience.^[154] Scholars believe that high rates of investments, especially increases in capital invested per worker, have contributed to China’s superior economic performance.^[154] China’s relatively free economy, with less government intervention and regulation, is cited by scholars as an important factor in China’s superior performance compared to other developing countries.^[155]

Criticism and development issues[edit]

The government retains monopolies in several sectors, such as petroleum and banking. The recent reversal of some reforms have left some observers dubbing 2008 the «third anniversary of the end of reforms».^[17] Nevertheless, observers^[who?] believe that China’s economy can continue growing at rates of 6–8 percent until 2025,^[156] though a reduction in state intervention is considered by some to be necessary for sustained growth.^[157] However, it has been reported over the years that the GDP figures and other economic data from the Chinese government may be inflated or manipulated otherwise.^{[158][159][160][161][162]} Officials from central government have admitted that local economic statistics are sometimes falsified, to meet the economic growth targets for personal promotion of local officials, for example.^[158][163]

Despite reducing poverty and increasing China’s wealth, Deng’s reforms have been criticized by the Chinese New Left for increasing inequality and allowing private entrepreneurs to purchase state assets at reduced prices. These accusations were especially intense during the Lang-Gu dispute, in which New Left academic Larry Lang accused entrepreneur Gu Sujung of usurping state assets, after which Gu was imprisoned.^[164] The Hu-Wen Administration adopted some New Left policies, such as halting privatizations and increasing the state sector’s importance in the economy, and Keynesian policies that have been criticized by some Chinese economists who advocate a policy of deregulation, tax cuts and privatization.^[100]

Other criticisms focus on the effects of rapid industrialization on public health and the environment. However, scholars believe that public health issues are unlikely to become major obstacles to the growth of China’s economy during the coming decades, and studies have shown that air quality and other environmental measures in China are better than those in developed countries, such as the United States and Japan, at the same level of development.^[165]

The economic reforms were accompanied with a series of political reforms in the 1980s, supported by Deng Xiaoping. However, many of the planned political reforms ended after the 1989 Tiananmen Square protests and massacre.^[166] Lack of political reform contributed to the serious corruption issue in China.^[167] In addition, real state bubble, pollution and population crisis are among the most serious development issues in China.^[18][19] For instance, China is the largest CO₂ emitter in the world.^[168]

On the other hand, since the late 1970s, Deng and other senior leaders including Chen Yun and Li Xiannian supported the «one-child policy» to cope with the overpopulation crisis.^[169] But the 2010 census data showed that the population growth rate had remained very low,^[170] and due to the financial pressure and other factors, many young couples choose to delay or even abandon the plan of raising a second child even though the Chinese government has largely relaxed the one-child policy in late 2015.^{[171][172][173]} The population crisis threatens further economic development.^[172][174]

See also[edit]

• China model/Beijing Consensus
• Deng Xiaoping Theory
• Go Out policy
• China’s political reforms in 1980s
• Khrushchev Thaw

Further reading[edit]

• Gewirtz, Julian. 2022. Never Turn Back: China and the Forbidden History of the 1980s. Belknap Press.

References[edit]

Citations[edit]

General and cited sources[edit]

External links[edit]

• Quotations related to Chinese economic reform at Wikiquote

16 мая 1966 года, вслед за принятием плана 3-ей пятилетки развития экономики Китая, была принята резолюция ЦК, в которой сообщалось о проникших в партию ревизионистах и капиталистах, которые «словно Хрущёв, спят у нас под боком и готовы захватить власть, сменив курс на капиталистический». Этот день принято считать началом Культурной революции. Некоторые явления Культурной революции осуждены в начале 80-х годов, тем не менее, её последствия для страны имеют как плюсы, так и минусы. Что такое китайская «культурная революция», какова историческая роль Мао Цзэдуна в те годы во внутренней и внешней политике страны расскажем в данной статье.

Термин «культурная революция» впервые употребил В.И. Ленин в работе «О кооперации» (1923), подразумевая под ним, прежде всего, распространение грамотности, развитие массовой просветительной работы среди сельского населения. Впоследствии термин утвердился для обозначения политики замены «буржуазной» культуры на новую, социалистическую, сформированную, по словам Ленина,

«с точки зрения миросозерцания марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху его диктатуры».

Важнейшей целью культурной революции являлось превращение принципов марксистско-ленинской идеологии в личные убеждения человека. Культурная революция включала перестройку народного образования и просвещения на социалистических началах, «перевоспитание» буржуазной и формирование социалистической интеллигенции, создание основанных на марксистской идеологии литературы, искусства и науки, утверждение новой морали и атеистического мировоззрения, преобразование быта и т.п.

Прежде чем пояснить смысл китайской «культурной революции», необходимо остановиться на основополагающей роли Мао Цзэдуна в те годы в жизни страны и компартии.

Мао Цзэдун в китайской истории

Свыше 85 процентов жителей Китая считают, что заслуги перед страной первого её Председателя Мао Цзэдуна превосходят по своему значению допущенные им ошибки. Такие данные были получены в ходе опроса в 2013 году, посвящённого 120-й годовщине со дня рождения Великого Кормчего, которое отмечается в стране 26 декабря. Как говорится в сообщении по результатам опроса:

«…более 85 респондентов считают, что заслуги Мао Цзэдуна намного значимее его ошибок, а чувство глубокого уважения к нему высказало более 90 процентов опрошенных».

Среди опрошенных, как и ожидалось, чувства уважения и восхищения в большей степени проявились у людей, старше 50 лет. Более молодые граждане страны настроены в отношении Председателя несколько более критично.

Что же считают сегодня граждане Китая главными заслугами Мао?

На первое место 90 процентов поставили то, что именно он стал во главе народной революции, которая привела к созданию независимого государства.

На втором месте — реализованная им концепция справедливости, в пользу которой высказались 60 процентов ответивших. Очень многие люди вспоминают времена Мао с ностальгией, хотя жизнь тогда и была более бедной. Тем не менее, по их словам социальное расслоение и разница между доходами не была такой вопиюще большой, как сегодня.

На третьем месте среди заслуг Мао Цзэдуна — создание во время его правления атомного и термоядерного оружия, что одобрило около 50 процентов респондентов. Примерно столько же одобряют уравнивание в правах мужчин и женщин, произошедшее в те времена. Также 48 процентов ставят в плюс Мао то, что при нём страна открылась внешнему миру, и были заложены основы отношений с США.

Что же касается ошибок Председателя, главной из них 80 процентов считают агрессивную «культурную революцию» в 1966 —1976 годах. Ещё 60 процентов не согласны с политикой «большого скачка», имевшего место в 1958 — 1961 годы. Ну а примерно 46 процентов не одобрили сложившийся при жизни Мао «культ его личности».

В целом же, свыше 90 процентов опрошенных считают, что эпоха Мао и сегодня оказывает значительное влияние на Китай.

Официальная позиция компартии о деятельности Мао выражается формулой «30% ошибок и 70% побед» и не меняется уже несколько десятков лет.

Тело «великого кормчего» находится в мавзолее, его портрет висит на центральной площади Пекина Тяньаньмэнь, а также печатается на денежных банкнотах и почтовых марках в Китае.

Мавзолей Мао Цзэдуна в Пекине — в хрустальном гробу и под красным флагом. И в качестве юморески приведём следующих стих (соотнеся его с китайской «мёртвой царевной» — спящим пока народом Китая):

«… Отвечает ветер буйный, —
Там за речкой тихоструйной
Есть высокая гора,
В ней глубокая нора;
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов….( А.С.Пушкин, «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях»).

Мы не знаем, читали ли Пушкина создатели мавзолея Мао Цзэдуна. Но лежит великий китайский лидер действительно в хрустальном гробу, а мемориальный комплекс в центре площади Тяньаньмэнь в Пекине действительно напоминает гору. Вот только цепей там нет.

Философия практической деятельности Мао Цзэдуна — это продукт конкретно-исторических условий Китая, ведущего в то время борьбу за освобождение страны, проведение народно-демократической революции, образования Китайской Народной Республики и построения социализма. Эта деятельность в жизни Мао Цзэдуна относится к периоду с 1918 года по 1957 год, когда он принимал непосредственное участие и в борьбе многонационального китайского народа за освобождение страны, и в проведении народно-демократической революции, её перерастания в социалистическую, и в построении социализма под его руководством.

Философия практической деятельности Мао Цзэдуна (вплоть до его смерти в 1976 году) базировалась на его диалектико-материалистическом, а не на метафизическом мировоззрении, сформировавшегося на основе перевоспитания, преодоления мелкобуржуазных взглядов, освоения основ марксизма-ленинизма, а главное — оно проходило в ходе длительной классовой борьбы, борьбы с проявлениями догматизма, консерватизма и ревизионизма внутри партии и в международном коммунистическом и рабочем движении.

Не будучи философом в полном смысле этого слова, Мао Цзэдун был последовательным сторонником учения К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина в области: марксистской философии, политической экономии и научного коммунизма.

Китайский опыт модернизации страны

На данном витке развития, когда многие страны стоят на пути модернизации и реформ, специфический опыт Китая привлекает внима­ние благодаря не только своим особенностям, но и предварительным итогам модернизации, поставившей это государство в первую пятер­ку мировых лидеров по многим показателям. Опыт проведения политики модернизации в КНР вызывает огромный интерес, основанный на реальных достижениях Китая в кратчайшие, по историческим меркам, сроки в контексте со­поставления китайской модели с реформами в странах постсоветского пространства и других государствах.

Если мы хотим понять модернизацию Китая лучше, мы должны рассматривать её как про­цесс изменений, долгосрочный переход от одно­го состояния общества к другому. Что касается модернизации Китая, то это процесс перехода от традиционного аграрного общества к современ­ному индустриальному обществу. В то же время мы должны учитывать, что модернизация Китая происходила в определённой среде, не схожей с западной.

Профессор Восточно-китайского педагоги­ческого университета Ли Хунту в своей статье «Модернизация Китая: исторический обзор» (LI Hongtu China’s modernization: a historical survey w1.ens-lsh.fr/colloques/chine 2004/ china_modernization.html) разделяет модернизацию Китая на четыре периода:

• 1840 — 1910 годы — первый период и нача­ло модернизации Китая.
• 1911 — 1949 годы — вторая модель модер­низации, соответствующая изменениям от ре­форм в рамках федеральной системы династии к буржуазной революции.
• 1949 — 1976 годы — третья модель, со­ответствующая переходу от капиталистической к социалистической модернизации ( в этот период и была Культурная революция),
• 1976 год — настоящее время. Это чет­вёртый период модернизации.

На вопрос, что же получится в результате китайской модернизации — социализм или капи­тализм, наилучший ответ дал Дж. Арриги в сво­ей книге «Адам Смит в Пекине». Он выделяет капиталистический путь развития, который ха­рактерен для Запада, и некапиталистический ры­ночный путь развития в Китае. Последний идей­но восходит к А. Смиту. Этот путь был в Китае в XVII веке, и он же реализуется там сегодня, как ут­верждает Арриги. Он говорит, что, если Китай не построит капитализм, это не будет означать, что он построил социализм. Если же он не построит социализм, это не будет означать, что он постро­ил капитализм (Арриги Дж. Адам Смит в Пекине. Что по­лучил в наследство XXI век. — М.: Институт об­щественного проектирования, 2009).

Не исключено, что именно здесь произойдет рекатегоризация привычных понятий, и термин «капитализм», введённый В. Зомбартом в 1902 году, исчезнет, как и гораздо ра­нее предложенный термин «социализм». То есть мыслители ведут речь о некой конвергенции, причём толпо-«элитарного» характера, если посмотреть вглубь китайской конфуцианской культуры. Об этом читайте статью «Конфуцианство — мягкий толпо-«элитаризм» китайской культуры».

Почему революция названа «культурной»?

Политическое противостояние, связанное с борьбой в партии различных группировок, на первоначальном этапе вылились в идеологическую борьбу в прессе и различных театральных постановках. Первым с критикой Мао Цзэдуна (毛泽东) выступил вице-мэр Пекина и уроженец провинции Чжэцзян (Шанхайский регион) У Хань с пьесой «Разжалование Хай Жуя» («海瑞罢官»), которую предваряла статья в шанхайско-гонконгском издании «Вэньхуэй бао» — «Хай Жуй бранит императора» («海瑞骂皇帝»). Пьеса повествовала о неподкупном чиновнике, боровшемся за благо страны, и провоцировала политически активную бюрократию на открытую борьбу.

Ответом на идеологические провокации оппонентов стала широкая критика различных культурных явлений в Китае, которая увенчалась вышеуказанным постановлением ЦК («Директива 5–16»). Как считается, термин «Культурная революция» был создан Пэн Чжэнем, который предложил её как альтернативу политическим распрям и перевод дискуссии в сферу культуры.

В июле 1964 была создана «Малая группа по вопросам культурной революции» при ЦК КПК под руководством Пэн Чжэня. Интересно, что критик Мао Цзэдуна У Хань был непосредственным подчиненным Пэн Чжэня. Таким образом, Мао использовал созданную против него структуру в своих же целях.

Мао Цзэдун, поэт и знаток классической китайской литературы, не первый раз использовал поэтические и околокультурные лозунги для обоснования идеологической войны против оппонентов — первой его кампанией по борьбе с оппонентами, ещё в середине 40-х годов, было придано название «Исправление стиля», как будто бы речь шла не о партийной и идеологической работе — а о работе над ошибками в эссе на классическую конфуцианскую тему.

Значение Культурной революции, как правило, разъясняется и в более широком смысле — революции против реакционного сознания, феодальных порядков, старого общества, продолжение и усиление классовой борьбы в деле формирования мировоззрения рабочих и с реакционными элементами в интеллигентских кругах.

Причины культурной революции

Международный фон

В конце 1950-х годов произошёл дипломатический конфликт между КНР и СССР. Пик конфликта пришёлся на 1969 год. Окончанием конфликта считается конец 1980-х. Конфликт сопровождался расколом международного коммунистического движения.

Разоблачения сталинизма на XX съезде КПСС, хрущёвский курс на постепенную либерализацию в экономике при политике «Мирного сосуществования» вызвали недовольство Мао Цзэдуна, как противоречащие всей коммунистической идеологии. Политика Хрущёва была названа ревизионистской, а её сторонники (Лю Шаоци и др.) подверглись уничтожающей критике в годы Культурной революции.

Со стороны СССР знаком недовольства маоистской политикой стал внезапный отзыв всего корпуса советских специалистов, работавших в КНР по программе международного сотрудничества. Кульминацией конфликта стали пограничные столкновения вокруг острова Даманский на реке Уссури.

В октябре 1964 года в КНР были успешно проведены испытания ядерного оружия.

Культурная революция в Китае — держись курса на использование системы трех третей и достижение новых побед. Источник

Борьба за единоличное лидерство в партии

Большинство исследователей «культурной революции» сходятся на том, что одной из основных причин развернувшейся в Китае «культурной революции» была борьба за лидерство в партии.

После провала «Большого скачка» позиции Мао в стране сильно пошатнулись. Поэтому в ходе «культурной революции» Мао Цзэдун ставил перед собой две главные задачи, обе из которых сводились к укреплению его лидирующего места на политической арене КНР: уничтожить оппозицию, у которой начали появляться мысли о реформах экономики с частичным внедрением в неё либеральных, или как принято говорить, «рыночных» механизмов, и, в то же время, занять чем-то бедствующие народные массы. Свалив всю вину за провал «Большого скачка» на внутреннюю оппозицию (Лю Шаоци) и внешних врагов (ревизионистский СССР во главе с Хрущёвым), Мао убивал двух зайцев сразу: и убирал конкурентов, и давал выход народному недовольству.

Партийные чистки

Дэн Сяопин.

К середине 60-х годов в партии сформировалось недовольство политикой Мао Цзэдуна. Более того, это недовольство основывалось на всеобщем разочаровании от политики «большого скачка», скопившемся в народных массах. У оппозиции к тому появились и свои негласные лидеры: Лю Шаоци и Дэн Сяопин. Эти лидеры предлагали свои подходы к развитию Китая, во многом более умеренные, чем маоистские.

Их подходы базировались на возвращении элемента частной собственности в экономические отношения и во многом они сходны с теми, которые после 1978 года повели Китай по пути быстрого капиталистического развития. Понимая, что может не удержать власть, Мао устраивает чистки в партии, по сути дела, массовый террор, заменяя «старую» партию, в которой состояли люди, способные на несогласие, на «новую», от которой остаётся лишь одно название КПК и которая состоит из лично преданных Мао выходцев из хунвэйбинов.

В чём был смысл китайской «культурной революции»?

«Культурная революция» в Китае — это политическая кампания, инициированная лидером компартии Мао Цзэдуном в 1966 году, с целью создания «нового человека». Этот «новый человек» должен был стать

«бескорыстным общественным созданием в свободном от господства социуме, которое то и дело встречается в разных утопиях», отмечает китаевед Оскар Веггель (Oskar Weggel).

Для достижения этой цели Мао призывал уничтожить «четыре пережитка»:

• старые идеи,
• старую культуру,
• старые обычаи
• старые привычки.

Их место должны были занять идеи Мао Цзэдуна.

Можно соотнести это со спиралью развития общества и классифицировать эти действия Мао, как попытку создать новую культуру, однако, без работы в сфере образования и науки, это преображение было неполным.

Кроме того, Мао выступал за нейтрализацию так называемых контрреволюционных и ревизионистских элементов внутри партии, воплощением которых стал его политический оппонент Лю Шаоци, который сменил Мао на посту председателя КНР несколькими годами ранее.

Таким образом, «культурная революция» также была своего рода борьбой за власть в руководстве Коммунистической партии Китая.

В области экономики Лю делал ставку на либеральные «рыночные» отношения (как позднее и Дэн Сяопин), а в политике — на партийную дисциплину. Для Мао же любые стимулы к обогащению были ненавистны. Даже партийных функционеров он относил к «новому классу эксплуататоров», как это, не без оснований, делали Сталин (например, устроив взбучку основным партийным бонзам на пленуме 1952 года) и Берия (уже после смерти Сталина продолживший его курс на оттеснение партии от рычагов власти). Соответственно Мао видел двигатель социального прогресса лишь в перманентной классовой борьбе. Тут можно вспомнить высказывание Сталина 3 марта 1937 года в докладе на Пленуме ЦК ВКП(б):

«…Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы все более и более затухать, что по мере наших успехов классовый враг становится будто бы все более и более ручным.
Это не только гнилая теория, но и опасная теория, ибо она усыпляет наших людей, заводит их в капкан, а классовому врагу даёт возможность оправиться для борьбы с Советской властью.
Наоборот, чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обреченных…» (Сталин И. «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» // «Слово товарищу Сталину». М., 1995 г., с.121—122).

Культурная революция в Китае вызывает споры и всё равно остается загадочной в силу внешней абсурдности событий. Однако помимо хаотичности и разрушительности в ней есть свой смысл и замысел. Страна шла к социально-политическому кризису, в Китае накапливалась энергия протеста, и Мао нашел ей полезное с его точки зрения применение.

Как проходила «культурная революция»?

Длилась эта кампания с 1966 по 1976 год. Всё началось с разгромной деятельности школьников и студентов — хунвейбинов («красногвардейцев»): сформированная в отряды молодёжь затеяла агрессивную борьбу с «четырьмя пережитками». Конкретно это коснулось в первую очередь учителей и профессоров, которых принуждали к «признаниям». Квартиры учителей были разгромлены, храмы, пагоды и библиотеки — разрушены. Вскоре к «революции» примкнули и рабочие, а также значительная часть городского населения. Всё чаще жертвами становились сотрудники партийного аппарата на местах.

Публичная казнь во время культурной революции

Страна погрузилась в хаос. Более половины всех членов Политбюро, а также ЦК и секретарей местных партийных организаций потеряли свои посты в первые же месяцы «культурной революции». Государственная система рухнула.

Когда ситуация полностью вышла из-под контроля, Мао пустил в дело Народно-освободительную армию Китая под руководством его соратника, министра обороны Линь Бяо. Поскольку армия представляла собой своего рода государство в государстве, её мало затронул царящий хаос. К 1968 году военные почти полностью взяли страну под контроль. Хунвейбины, которые продолжали сопротивление, были отправлены «на перевоспитание» в сельские районы или в ускоренном порядке казнены.

В 1969 году началось восстановление партийного аппарата. Однако военные под командованием Линь Бяо не горели желанием добровольно сдавать свои позиции. Сам Линь Бяо участвовал в печально известном заговоре под названием «Проект 571», целью которого было, в том числе, и убийство Мао. Но заговор был раскрыт, а самолёт, на котором Линь Бяо бежал из Китая в сторону СССР, рухнул при до сих пор неясных обстоятельствах на территории Монголии.

Несмотря на восстановление партии, спокойствие вернулось в Китай лишь в 1976 году. Так называемая «банда четырёх», в которую входила и жена Мао Цзэдуна, пыталась выступить против новых партийных звезд — Чжоу Эньлая и Дэн Сяопина. Окончательное поражение они потерпели в момент смерти Мао 9 сентября 1976 года. Хаос «культурной революции» закончился вместе со смертью её инициатора.

Работа на селе во времена «культурной революции».

И все же, в эту эпоху, как ни удивительно, научная мысль умудрилась не только остановиться, но и активно развивалась: за это десятилетие мудрецы из Поднебесной успели синтезировать биологически активный инсулин и транспортную рибонуклеиновую кислоту, испытали водородную бомбу, запустили несколько искусственных спутников, которые благополучно вернулись на Землю… Нация продолжала думать и творить. Странный какой-то хаос получается, верно?

Какую роль сыграла «красная книжечка»?

«Цитатник» Мао Цзэдуна, также известный под названием «маленькая красная книжечка», представляет собой сборник текстов, речей и лозунгов, которые Линь Бяо собрал воедино в середине 1960-х годов.

Во времена «культурной революции» каждый истинный революционер должен был иметь при себе экземпляр этой книги. Часто хунвейбины даже приветствовали друг друга цитатами оттуда. К сегодняшнему дню по всему миру напечатано не менее миллиарда экземпляров «Цитатника» Мао.

Почему провалилась «культурная революция»?

С самого начала «культурная революция» содержала в себе противоречия, которые не могли быть разрешены. Мао хотел одновременно быть революционером, рушащим старые иерархии, но в то же время сохранить полный контроль. Когда это противоречие вылилось в жестокую борьбу между фракциями, Мао привлёк военных, чтобы восстановить порядок.

Мечта о «новом человеке» была похоронена. На её место пришла «власть, исходящая из ствола винтовки». А если копнуть глубже, то на основе древних верований и представлений о чести, которые сохраняются везде в мире именно в армейских кругах. В итоге вновь возникла партия, выстроенная по ленинской модели — с иерархией и бюрократией с конфуцианством в своей сердцевине.

Это можно проследить ещё до прихода социализма в Китай.

Заметки на полях о конфуцианстве, как основе китайской идеологии

Ли Хунжчан и Чжан Чжидун были главными деятелями начального этапа модернизации в Китае — так называемого движения за усвоение заморских дел, или «политики самоусиления». Видным теоретиком доктрины заимствования западных технических и военных новшеств выступал советник и доверенное лицо Ли Хунчжана Фэн Гуйфэнь, крупный шэньши, педагог и учёный из Сучжоу (1809—1875). В книге «Новая история Китая» под редакцией академика С.Л. Тихвинского он называется автором идеологемы «китайская (т. е. конфуцианская) наука составляет основу, а западная носит лишь сугубо прикладной характер»

В других изданиях её автором выдвигается Чжан Чжидун, который, как и Ли Хунчжан, был важным правительственным сановником и осуществлял торгово-промышленную деятельность в период «самоусиления». На наш взгляд, эта идеологема является ключевой в идеологии правителей Китая на протяжении всего периода новой истории (1840—1949 гг.) и её влияние прослеживается также в политике современного китайского руководства. Фэн Гуйфэнь считал необходимым укрепить в стране конфуцианский порядок, а из западных наук заимствовать лишь то, что, по его мнению, способствовало силе и могуществу Запада. В то же время подчёркивал морально-этическое превосходство китайцев над иностранцами. В своём сочинении «О стремлении к западному знанию» он писал, что сформулированные в Китае в давние времена принципы священного учения Конфуция являются основой любых знаний и что в настоящее время следует освоить лишь ту технику, которая позволила западным державам достичь богатства и военного могущества.

Вторая после Ли Хунчжана ключевая фигура новой истории Китая, по определению китайского учёного Дэн Цзэ, — это Юань Шикай, преемник Ли Хунчжана на правительственных постах в цинской империи, а также президент Китайской республики, которому этот пост передал Сунь Ятсен. Наибольшей заслугой Юань Шикая в деле модернизации китайские учёные сейчас называют создание современной новой армии (бэйянской) по западным образцам. Его правой рукой в этом деле был генерал Дуань Цижуй, занимавший впоследствии посты военного министра и премьера Китайской республики. Юань Шикай в июне 1913 г. издал указ о восстановлении ритуала почитания Конфуция в учебных заведениях, а в феврале 1915 г. утвердил программу развития образования, предусматривавшую уроки чтения источников по конфуцианству и даосизму. Юань Шикай и Дуань Цижуй настаивали на включении в конституцию Китайской республики статьи, устанавливающей, что «нравственное усовершенствование соответственно учению Конфуция составляет основу системы просвещения».

Напротив, видный представитель марксизма в Китае, первый генсек КПК, Ли Дачжао считал, что Конфуций и конституция — понятия несовместимые.

В период бэйянского милитаризма (1916—1928 гг.) в ответ на отрицание конфуцианства идеологами «движения за новую культуру» и движения «4 мая 1919 г.» новые правители Китая – лидеры военно-политических группировок (милитаристы, которые после «культурной революции» как раз и стали восстановителями порядка) — старались сохранить конфуцианские традиции, многие милитаристы издавали указы об обязательном чтении конфуцианской литературы.

В первой половине 1930-х годов с идеей возрождения конфуцианства выступили «новые традиционалисты» философы Лян Шумин и Сюн Шили. Для них возрождение духа конфуцианства означало сохранение национальной культуры. В этот период вновь стал официально отмечаться день рождения Конфуция, отменённый в 1911 г. после Синьхайской революции.

В период после прихода к власти КПК постконфуцианская школа получила развитие в трудах ряда философов, живших на Тайване и в Гонконге: Чжан Цзюньмая, Моу Цзунсаня, Тан Цзюньи, Сюй Фугуаня и других. В 1958 г. они опубликовали «Манифест китайской культуры человечеству», содержавший программу глобализации культурных ценностей китайцев. Современная историография КНР датирует этим годом появление «современного нового конфуцианства». По мнению сторонников этого направления, являясь квинтэссенцией традиционной китайской культуры, конфуцианство способно сыграть роль движущей силы модернизации Китая, стать духовной силой обновления китайского общества.

Далее Мао Цзэдун объявил о китаизации марксизма и вскоре начал свои эксперименты, которые завершились коллапсом. В его политической кампании по «исправлению стиля» можно увидеть влияние одного из главных положений Конфуция в управлении государством и обществом — «об исправлении имён».

Дэн Сяопин явился инициатором рыночных реформ и построения «социализма с китайской спецификой» в ходе осуществления программы «4–х модернизаций».

В девяностые годы ХХ в. был выдвинут лозунг построения общества «сяокан», которое является понятием традиционной конфуцианской культуры. Л.С. Переломов отмечает, что Дэн Сяопин связал свои реформы с «сяокан», первой социальной утопией Конфуция, но развил её в духе Мэн-цзы, другого представителя раннего конфуцианства, у которого определяющим фактором была хозяйственная деятельность.

В 2000 году Цзян Цзэминь выдвинул лозунг «управления государством с помощью морали» (и дэ чжи го), впоследствии он неоднократно выступал за «усиление социалистического идеологического и морального строительства».

На 6–м пленуме шестнадцатого созыва (октябрь 2006 г.) и на XVII съезде КПК была поставлена цель формирования культуры гармоничного социалистического общества.

Новые задачи были поставлены на 6–м пленуме ЦК КПК 17 созыва (октябрь 2011 года). Впервые была выдвинута стратегическая цель строительства «могущественного культурного государства» (вэньхуа цянго). Особенностью новой стратегии стала тесная взаимосвязь внутренних задач консолидации общества с повышением международного влияния страны.

Китайские авторы подчёркивают, что традиционная культура нужна не только для решения внутренних задач укрепления общественной морали и создания гармоничного общества, но и для создания нового мирового порядка. Они считают, что «китайская традиционная культура с конфуцианской культурой в качестве основы является культурой, обладающей всеобщими ценностями». Её вкладом в формирование всеобщих ценностей могут стать общественная этика, идеал великого единения, дух ответственности и идеи гармонии (КАРЕТИНА ГАЛИНА СЕМЕНОВНА — Конфуцианство в процессе модернизации Китая // Известия Восточного института. 2015. №2 (26). (дата обращения: 17.05.2017)).

После смерти Мао многие его соперники вновь получили власть. В том числе и Дэн Сяопин, благодаря экономическим реформам которого страна шагнула в новую эру (надо заметить — при помощи финансового капитала США).

Каковы были последствия «культурной революции»?

Согласно сегодняшним оценкам, в ходе «культурной революции» были убиты от 1,4 до 1,6 миллиона китайцев. Вероятно, большая часть из них погибла в результате «зачисток» Народно-освободительной армии, которая любыми способами боролась за восстановление порядка в стране. К немногим позитивным эффектам «культурной революции» можно отнести введение системы здравоохранения (пусть и недоразвитой) и реформу школьного образования для рабочих и крестьян.

В 1981 году Дэн Сяопин позволил провести над «бандой четырёх» показательный суд и назвал «культурную революцию»

«большой катастрофой для партии и народа».

Официальная линия партии сегодня придерживается мнения, что Мао был неправ на 30 процентов, но вполне прав на 70. Китай уже давно отказался от идей Мао о перманентной революции. Сегодня партия представляет собой строгую иерархию, имеет монополию на власть в стране и особенную ценность придаёт общественной стабильности.

Внешняя политика Китая — Американский «угол»
Весь накал страстей и динамику советско-китайских взаимоотношений в 60—70-е годы невозможно оценить изолированно, без учёта фактора международной обстановки в целом и политики США в частности. Не случайно именно тогда возникли и получили широкое распространение как в отечественной, так и зарубежной дипломатической теории и практике концепции «треугольника», в рамках которого рассматривался весь комплекс связей СССР-КНР-США. Суть этой концепции сводилась к одному: все три «угла» имели определённый политический, военный, экономический вес, который, однако, не позволял ни одной из сторон доминировать на международной арене. Доминирование могла бы обеспечить лишь та или иная комбинация объединения двух «углов» против третьего. К достижению такой комбинации стремились все три игрока — США, СССР и КНР, которые активно играли на взаимных противоречиях, подозрениях и амбициях.

В свете этого китайско-американское сближение на рубеже 60—70-х годов было взаимным: обе стороны находили его крайне выгодным для себя и прежде всего для скоординированного устранения с международной арены третьего «угла» — СССР (активного агитпункта социализма, поскольку Китай с приходом эзотерического (для посвящённых) конфуцианства с экзотерическим (для толпы) марксизмом перестал быть таким потенциальным агитпунктом).

Для США сближение с Китаем обеспечивало окончательный раскол советско-китайского «монолита», устранение опасности совместных, скоординированных действий двух социалистических государств на мировой арене, и прежде всего, против Вашингтона.

В КНР сближение с США рассматривалось как форма борьбы с СССР. Не случайно антисоветская составляющая первых шагов Вашингтона и Пекина превалировала над всеми иными.

Решение о сближении с Вашингтоном было утверждено на пленуме ЦК КПК в октябре 1968 года. Через месяц Китай предложил США возобновление переговоров в Варшаве и заключение соглашения о пяти принципах мирного сосуществования. Вашингтон в 1969—1971 годах предпринял целую серию ответных жестов в политической, военной и экономической областях.

Официальное начало развитию американо-китайского диалога положила секретная поездка в Пекин помощника президента США по вопросам национальной безопасности Г. Киссинджера.

Г. Киссинджер и Чжоу Эньлай, 1971 год.
В июле 1971 года, находясь с официальным визитом в Пакистане, он неожиданно под предлогом болезни «исчез» из поля зрения журналистов. По предварительной договоренности с китайскими лидерами Киссинджер тайно посетил Пекин, где встретился с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем.

Это был прорыв в американо-китайских отношениях, «замороженных» после победы народной революции в Китае (1949 год). Во время переговоров Г. Киссинджер заявил, что

«США более не являются врагом Китая, не будут более изолировать Китай, поддержат предложение о восстановлении членства КНР в ООН, но выступают против изгнания из ООН представителей Чан Кайши».

В 1971 году на XXVI сессии Генеральной Ассамблеи ООН КНР была восстановлена — или скорее принята — в Организацию Объединенных Наций. Длительная американская блокада этого решения ООН закончилась, Тайвань лишился места в этой организации, а КНР получила фактически статус великой державы. Это была великая победа китайской дипломатии, которая, однако, стала возможной только благодаря изменившейся позиции Вашингтона.

Итак, на рубеже 60—70-х годов Советский Союз оказался перед лицом серьёзной опасности, возникшей в связи с установлением и развитием американо-китайских отношений. И без того крайне натянутые, а то и откровенно враждебные советско-китайские отношения с начала 70-х годов, когда в большую советско-китайскую «игру» вступили США, стали ещё более сложными.

Д. Рокфеллер и Чжоу Эньлай, 1973 год.
Обстановка, создавшаяся тогда в международных отношениях, была уникальна для Вашингтона. Кризис в советско-китайских взаимоотношениях позволил ему занять место «мудрой обезьяны», наблюдающей с высокой горы за схваткой двух «тигров». Сам Киссинджер, касаясь политики США в отношении Москвы и Пекина, в своём докладе президенту Никсону по итогам визита в КНР в феврале 1973 года, перефразируя известную американскую пословицу, отмечал:

«…Нам нужно иметь наш «маотай» и пить нашу водку».

Суть такой политики заключалась во взвешенном подходе по отношению к двум другим сторонам «треугольника». Киссинджер, как главный архитектор внешней политики США, с самого начала считал, что

«геополитическим интересам Соединённых Штатов отвечает обеспечение независимости и территориальной целостности Китая перед лицом советской угрозы. Однако, в то же время, Америка не хотела быть вовлечённой в грубую конфронтационную политику, к которой призывал Пекин».

В нужный момент Вашингтон делал реверанс в ту или иную сторону, разжигая недоверие и враждебность между Москвой и Пекином. Так, в частности, директор ЦРУ США Р. Хелмс ещё до нормализации отношений с Китаем неоднократно организовывал «утечки» сведений о «предстоящем нападении» СССР на КНР. Вашингтон немедленно доводил до сведения китайцев предложения, которые Л.И. Брежнев якобы делал президентам Р. Никсону, а затем Дж. Форду относительно создания «формального союза против Китая».

Такое крайне выгодное для США положение сохранялось практически до конца 80-х годов, до развала Советского Союза. «Китайская карта» в конечном счёте помогла Вашингтону выиграть «холодную войну» и устранить главную угрозу своим интересам, политике и ценностям со стороны некогда мощной сверхдержавы — СССР.

Дипломатия пинг-понга, осуществляемая Китаем и США в 1970-х годах — это, безусловно, прорыв в американо-китайских отношениях. Благодаря этой замечательной игре и предприимчивости Премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая и Госсекретаря США Генри Киссинджера в отношениях Пекина и Вашингтона удалось растопить лёд недоверия. Вместе с тем, это также способствовало изменению геополитической ситуации в «большом стратегическом треугольнике» США-СССР-КНР: упрочило положение КНР и США и ослабило позиции СССР, который к концу 1970-х оказался в международной изоляции.

Китай после «культурной революции»

Выдохшейся и обескровленной стране предстояло зализывать раны и оправляться от десяти лет репрессий. Ей предстояло построить одну из мощнейших экономик в мире и заполонить магазины Лондона, Сан-Франциско и Москвы товарами с маркой «Сделано в Китае». Китайцы с облегчением устремили взгляды туда, куда неизменно устремляли их в трудную минуту, — к Золотому веку мифических императоров древности, правивших мудро и справедливо. Конфуций любил приводить этот век в пример живущим.

В 1981 году ЦК КПК вдруг будто просыпается от спячки, протирает глаза и сообщает городу и миру о своих ощущениях. Решение «По некоторым вопросам истории партии» признает:

«Культурная революция не была и не может быть революцией или источником социального прогресса в каком бы то ни было смысле… она явилась смутой, вызванной сверху по вине руководителя и использованной контрреволюционными группировками; смутой, которая принесла серьёзные беды партии, государству и всему многонациональному народу».

Беда в том, что так не бывает. Кто бы ни инициировал «смуту», в ней принимали участие не два и не три человека, даже не четыре.

На мавзолее Мао Чжуси, на той самой главной площади страны Тяньаньмэнь, где уже в 1989 году престарелый Дэн Сяопин раздавил танками демонстрацию совсем других студентов, до сих пор красуется портрет Великого Кормчего (в 1953 году там в день смерти был и портрет Сталина).

Не надо кидать в него оскорбления и т.п. Это чревато тюремным заключением или смертной казнью. Да и вообще — не надо. «Культурную революцию», как любую другую революцию в любой другой стране, китайцы сделали все вместе. Вместе из неё и вышли.

Китай и «вождь народов»

В Китае 2009 год был объявлен «Годом Сталина». Аналогичные мероприятия в КНР проводились в 1979 и 2003 годах — в годы, соответственно, 100-летия со дня рождения Сталина и 50-летия со времени его кончины. Бюсты Сталина и улицы его имени сохранились по всему Китаю: от граничащего с Казахстаном г. Кульджа до Маньчжурии.

В китайских туристических буклетах отмечается, что «слепого поклонения» Мао Цзэдуну, Сталину, другим классикам марксизма в Китае, в отличие от 1950—1970-х годов, уже нет. Но уважение к их памяти осталось, и не только на официальном уровне. Китайский народ и его руководство не склонны «переписывать» и шельмовать не только свою историю, но и историю тех государств, которые, как и их руководители, оказали большое влияние на развитие Китая, на деятельность его коммунистической партии. Это обусловлено и тем, что многие рекомендации, выводы и прогнозы, например, Маркса и Сталина и ныне успешно претворяются в практике социализма с китайской спецификой.

Например, в Китае цитируются рекомендации Сталина, адресованные Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю (премьер-министру КНР с 1949 по 1975 год). И празднование 60-летия КНР в 2009 году очень напоминало аналогичные мероприятия последнего «сталинского» десятилетия.

Небезынтересно, в этом контексте, мнение известного востоковеда Юрия Галеновича, который полагает, что официальная китайская пропаганда в анализе российской истории по сей день придерживается прежней, маоцзэдуновской точки зрения: СССР развивался правильно только при Ленине и особенно при Сталине. Всё дальнейшее (Хрущёв, Брежнев и др.) было поначалу отступлением от социалистических норм, а затем — их дискредитацией, поведение же Горбачёва — прямое предательство, продолженное Ельциным. Однако после 1990-х российское руководство «одумалось». Именно такие оценки новейшей истории СССР-России, по данным эксперта (подробнее см.: Ю. Галенович «Взгляд на Россию из Китая: прошлое и настоящее России и наших отношений с Китаем в трактовке китайских ученых», М., «Время», 2010), были представлены в распространявшемся по всему Китаю 8-серийном документально-художественном фильме, созданном в канун 90-летия Октябрьской революции (2007 г.):

«Нужно проявлять предусмотрительность и принимать меры предосторожности заблаговременно: исторические уроки гибели КПСС и СССР».

И китайцы на это недвусмысленно намекнули, не так давно выпустив интересный ролик под названием «Вперёд, товарищи!». Который хотя он и был сделан в Китае, но скорее всего предназначался не для китайской, а для русской аудитории, поскольку в названии фильма (по умолчанию) звучит призыв к русским большевикам: «Хватит отступать перед троцкистами — Вперёд, товарищи!». Об этом же говорит и тот факт, что о нём в Китае мало кто знает, и он не обсуждался в Китае так широко, как в России.

Послесловие

Какие отношения между Культурной революцией и возрождающимся Китаем? Общепринятое мнение, что Культурная революция была некой оппозицией процессу глобализации, что десятилетие ксенофобного хаоса и экономического краха было верно проанализировано Дэн Сяопином, который мудро оценил реальность и реинтегрировал Китай в мировую экономику, однако под руководством и покровительством западной концепции глобализации.

Только после этого поставили задачи о создании нового мирового порядка на основе китайской культуры с конфуцианством в основе (октябрьский пленум 2011 года). Но тут китайцы оказались в ловушке своего внутреннего толпо-«элитаризма», поскольку западная концепция глобализации выстроена так, чтобы безальтернативно вписывать любой другой толпо-«элитаризм», потому для выхода из под влияния западной концепции глобализации нужно перестать пытаться строить толпо-«элитарное» общество, а выйти с действенной альтернативой такому устройству общества. Благо информационные условия, в которых находится общество к этому располагают.

Отношение к реформам было более сложным. Культурная революция, особенно своей ранней радикальной фазой, обозначила высокую степень сопротивления мировому капитализму. Несмотря на все свои ошибки, маоисты подготовили материальную часть и человеческие ресурсы, которые были необходимы для последовательного стремительного роста. Экономический бум, который последовал сразу после эры Мао Цзэдуна, построен на достижениях маоистского Китая, включая национальную и социальную эмансипацию, хотя он и имел значительные недостатки.

Хотя Культурная революция могла бы принести больше пользы экономике страны, неправильно считать, что это было потерянным десятилетием для развития Китая. Китай обнаружил большие международные возможности после Культурной революции, чем до неё. Экономическая интеграция Китая в мировой капитализм произошла тогда, когда миру потребовались колоссальные человеческие ресурсы, которые не были нужны в меньшей глобальной экономике середины 1960-х годов.