Написал первое руководство по анатомии человека

История изучения человека

Одно из самых прекрасных и в то же время самых загадочных творений природы— человек. Человеческий организм — сложнейший комплекс различных систем и органов. Иногда даже трудно представить себе, насколько совершенны физиологические и биохимические структуры, сложившиеся в ходе многовековой эволюции человека.

С древнейших времен человек стремился познать тайны своего существования и окружающей его природы. Давно пробудился интерес у человека к его собственному телу, строению, функциям отдельных органов.

Как изучение мира потребовало нескольких исторических эпох и периодов, так и изучение человеческого организма продвигалось лишь шаг за шагом.

Попытки познания организма человека были сделаны еще на заре развития цивилизации. В сохранившихся до нашего времени сочинениях философов и врачей Древнего Китая, Индии, Греции и Рима имеются смутные, весьма несовершенные, а подчас фантастические представления о строении человеческого тела.

Научного исследования организма в древности не существовало, хотя и были отдельные попытки ставить опыты на животных.

Первое сочинение по анатомии человека связывают с именем Алкмеона, врача и философа Кротонской школы, жившего в V в. до н. э. Полагают, что он впервые стал вскрывать животных с целью познания строения человеческого тела.

На многочисленных островах Древней Греции были созданы и другие медицинские и философские школы, где также изучалось строение и жизнедеятельность человеческого тела. Наибольшую известность получила основанная на острове Кос школа

выдающегося представителя древнегреческой медицины Гиппократа (460—377 гг. до н. э.).

В дошедших до нас трудах Гиппократа имеется описание костей человека. Другие органы он описывал по аналогии со строением тела животных. Вскрывать человеческое тело было запрещено религией. Во времена Гиппократа физиологии как самостоятельной науки не существовало, она являлась частью медицины.

Наблюдая больных, обобщая врачебный опыт и анатомо-физиологические данные, Гиппократ сделал и некоторые теоретические выводы, многие из которых в наше время выглядят наивными и являются ошибочными.

Вот один из примеров. Наблюдая особенности в поведении различных пациентов, Гиппократ и его ученики объяснили это с позиций созданной ими «гуморальной теории», согласно которой живые тела состоят из сочетания четырех основных «соков»: крови (лат. sanguis), желчи (греч. chole), черной желчи (греч. melanos chole) и слизи (греч. phlegma).

Преобладание одной из четырех жидкостей в организме обусловливает, согласно этой теории, различные темпераменты у людей (сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический) .

В начале нашей эры знания о природе человеческого организма значительно расширил римский врач Гален (129—199 гг. н. э.). Он сумел объединить в своих трудах («Анатомические исследования», «О назначении частей тела» и др.) не только результаты наблюдений за больными людьми, но и анатомо-физиологические данные, добытые античными врачами.

Гален сам проводил опыты на животных, испытывал действие лекарственных веществ, перерезал нервы, идущие от органов чувств к мозгу. Опытным путем он доказал, что при жизни животного по артериям течет кровь (до Галена полагали, что артерии заполнены воздухом). Но общие представления о дыхании, движении крови, психических процессах и у Галена были ошибочными. О строении человеческого тела Гален судил на основании данных, полученных на животных (собаках, бесхвостых макаках и даже слоне).

С крушением античного мира наступил длительный период средневекового застоя (V—XVI вв.). Церковь, заняв господствующее положение, жестоко подавляла всякие попытки развивать науку. Стало усиленно насаждаться слепое преклонение перед религиозными догмами католической церкви. В средневековье даже стремление познать строение и функции организма человека преследовалось церковью. За отстаивание научных истин были сожжены на костре Джордано Бруно и Сервет, гонениям подвергался Галилей и многие другие ученые. Традиции античной медицины поддерживались лишь в немногочисленных работах отдельных ученых. Среди них следует назвать выдающегося таджикского врача, математика, поэта и философа Абу-Али Ибн-Сина (Авиценна), жившего в 980—1037 гг. н. э. Его труды, и среди них знаменитая книга «Канон медицины», были переведены на европейские языки и сыграли важную роль в преодолении застоя в области науки.

Быстрое развитие естественных наук начинается с конца XVI столетия. В Западной Европе феодализм сменялся капитализмом. В новых социально-экономических условиях нарождающемуся классу — буржуазии — наука нужна была в борьбе за политическую власть и для развития производительных сил.

В это время Коперник устанавливает движение Земли вокруг Солнца и закладывает основы современной астрономии; Ньютон открывает закон всемирного тяготения и формулирует главные положения механики. Возобновился интерес к анатомии и физиологии.

Эпоха Возрождения была периодом расцвета и развития науки и искусства. С этим временем связано становление и формирование анатомии человека. Леонардо да Винчи (1452—1519)—великий итальянский художник и естествоиспытатель— в своих рисунках впервые правильно изобразил различные органы человеческого тела; он явился основоположником пластической анатомии, описал строение скелета человека, классифицировал мышцы по величине, форме.

Андрей Везалий (1515—1564) на кафедре анатомии Падуанского университета (Италия) на лекциях производил рассечение человеческих трупов, что дало ему возможность заметить грубые ошибки в описании строения человеческого тела, сделанные его предшественниками, в том числе и Галеном. Везалий написал первое руководство по анатомии человека, основанное на непосредственном изучении тела человека, и по праву считается основателем современной анатомии. Он широко пользовался опытами на животных.

Начало физиологии как науки связано с именем английского врача Вильяма Гарвея (1578—1657). Ему принадлежит одно из величайших открытий в биологии — открытие кровообращения. В 1628 г. он написал работу «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных», которая положила начало физиологии как самостоятельной науки, со своими методами исследования. Гарвей впервые исследовал физиологические функции на живом организме.

Огромная роль в развитии физиологической науки принадлежит французскому философу Ренэ Декарту (1596—1650). Он впервые в истории науки ввел материалистическое представление о рефлекторном принципе взаимоотношения организма и среды и дал описание рефлекторного акта. Однако его взгляды носили вульгарно-материалистический характер. Вот как описывает Декарт механизм рефлекторного акта. При прикосновении к роговице глаза наступает закономерно мигание или при прикосновении к огню отдергивается нога. Что при этом происходит? В результате действия «внешнего предмета» на органы чувств натягиваются нервные «нити», идущие к мозгу, и открывают расположенные на внутренней поверхности мозга клапаны. Через открытые отверстия выходят находящиеся в полостях мозга «животные духи», которые, подобно частицам пламени, текут по нервам к мышцам, вызывая их сокращения.

Но более сложные формы поведения человека таким образом Декарт объяснить не мог. Поэтому произвольные реакции человека он объяснял наличием в теле бессмертной души. В середине XVIII в. скопился огромный материал о строении и функция» организма человека. Но, расчленяя живое на отдельные части в процессе его изучения, многие исследователи в своих теоретических представлениях были беспомощны, не обнаруживали взаимной связи предметов и явлений, искали источники возникновения и движения в органическом мире вне природы и приходили таким образом к идеалистическим умозаключениям о непознаваемой, сверхъестественной «жизненной силе», «душе» и т. п.

В XVIII в. основоположник русской науки М. В. Ломоносов сформулировал основной закон материалистического естествознания — закон сохранения материи и энергии. В противовес господствовавшей в его время теории флогистона, которая объясняла горение выделением из органических тел, а также из металлов особого, летучего, невидимого вещества — флогистона, Ломоносов сформулировал научные основы процесса окисления, на много лет опередив французского химика Лавуазье. Эти представления в дальнейшем стали основными в учении о дыхании. В 1757 г. Ломоносов сформулировал трехкомпонентную теорию цветового зрения, им же впервые была дана классификация вкусовых ощущений.

В XIX в. успехи анатомии и других биологических наук подготовили почву для величайших обобщений, которые дал Чарлз Дарвин (1809—1882) своей теорией эволюции. Эволюционное учение Дарвина о развитии органической природы нанесло сокрушительный удар механистическим и идеалистическим представлениям о человеке, его месте в органическом мире. И все же у виднейших естествоиспытателей XIX в., таких, как И. Мюллер, Г. Гельмгольц и другие, идеалистические воззрения в объяснении функций человеческого организма не были преодолены.

Научные открытия в XIX—XX вв. Клода Бернара, Гельмгольца, Дюбуа-Реймона, Людвига и особенно И. М. Сеченова, И. П. Павлова, Н. Е. Введенского и других выдающихся естествоиспытателей обогатили физиологию новыми данными и создали теоретическую основу медицины и гигиены.

Выдающийся русский анатом Н.И. Пирогов (Д810—1881) создал хирургическую анатомию, пользуясь предложенным им методом распиливания замороженных трупов. Этот метод позволил ему точно определять расположение органов и тканей. Н. И. Пирогов — участник героической обороны Севастополя (1854), он первым в России применил эфирный наркоз и гипсовые повязки, заложив основы военно-полевой хирургии.

Петр Францевич Лесгафт (1837—1909), начав с глубокого изучения анатомии мышц, расширил область своих исследований и дал теоретические основы физического воспитания. Его труд «Об отношении анатомии к физическому воспитанию» не утратил своего значения и в настоящее время.

Особый подъем в развитии русской физиологической мысли связан с именем И. М. Сеченова (1829—1905). «Отец русской физиологии» — так назвал Сеченова И. П. Павлов. Впервые в истории естествознания Сеченов в своем знаменитом труде «Рефлексы головного мозга» (1863), ставшем классическим, дал материалистическое объяснение психической деятельности человека. Многие данные, полученные Сеченовым в результате изучения физиологических функций животных и человека, вошли в сокровищницу мировой физиологической науки.

И. М. Сеченов открыл процесс торможения в центральной нервной системе; им разработаны методы анализа газов крови, принесшие ему мировую известность.

Написанные под влиянием идей русских философов-материалистов Герцена, Чернышевского, Добролюбова, Белинского, Писарева «Рефлексы головного мозга», где изложены идеи И. М. Сеченова о рефлекторном принципе работы мозга, в значительной степени основываются и на его открытиях явления центрального торможения, последействия в нервной системе, суммации подпороговых раздражений, ритмической электрической активности продолговатого мозга и др.

Ученик Сеченова — Н. Е. Введенский (1852—1922)—развил многие представления своего учителя. Им показана общая природа процессов возбуждения и торможения и раскрыты основные закономерности их протекания.

Учение Введенского о физиологической лабильности возбудимых систем, о парабиозе разрабатывалось в дальнейшем его ближайшим учеником — академиком А. А. Ухтомским. Им создано учение о доминайте — господствующем очаге возбуждения, возникающем при определенных условиях в центральной нервной системе.

Гениальные предвидения Сеченова были подтверждены экспериментально И. П. Павловым (1849—1936). Но не только подтверждены. И. М. Сеченов н И. П. Павлов являются основоположниками рефлекторной теории, материалистически объясняющей принципы отражения человеком окружающего материального мира. И. П. Павлов развил рефлекторную теорию и создал учение о высшей нервной деятельности. Ему удалось открыть нервный механизм, обеспечивающий сложные формы реагирования человека и высших животных на воздействия внешней среды.

Этим механизмом является условный рефлекс.

И. П. Павлов был убежденным и последовательным материалистом, а его учение о высшей нервной деятельности нанесло удар сторонникам идеалистических представлений.

Павлов по праву считается создателем нового направления в мировой физиологии. Он изучал физиологические процессы, протекающие в отдельных органах или в системах органов, в их неразрывной связи с целым организмом. Аналитико-синтетический метод, введенный в физиологию И. П. Павловым, оказался весьма плодотворным и дал возможность изучать целостный организм в его взаимосвязях с окружающей средой. Им разработан ряд блестящих операций, давших возможность исследовать физиологические функции в естественных условиях существования на целом, здоровом организме (фистульная методика, метод условных рефлексов и др.).

Идея нервизма пронизывает все учение Павлова. Здесь эта идея получила наиболее широкое развитие. Уже в ранних работах по физиологии кровообращения он выявил закономерности рефлекторной регуляции кровяного давления в организме, сформулировал представление о трофическом влиянии нервной системы на иннервируемые органы.

Блестящий талант экспериментатора позволил И. П. Павлову создать новые направления в физиологии. Фистульная методика изучения функций пищеварительных желез дала возможность ему вместе с учениками вскрыть механизмы деятельности всех главных пищеварительных желез, исследовать процесс пищеварения на целом организме. За исследования в области физиологии пищеварения И. П. Павлов был удостоен Нобелевской премии.

Венцом творчества И. П. Павлова является его учение о высшей нервной деятельности. Со времени И. М. Сеченова и И. П. Павлова мистическая, непознаваемая «душевная» деятельность стала предметом глубокого изучения физиологов.

В последние десятилетия развитие физиологии пошло по пути углубления в сущность физиологических процессов. Объектами физиологического и биохимического исследования стали не только органы и ткани, но и отдельные клетки и их структурные образования, что стало возможным только в результате успехов физики и электроники, органической и биологической химии.

В физиологические исследования широко внедряется такой метод, как метод «меченых атомов», позволяющий проследить в динамике за превращениями в организме многих веществ. Используются методики микрохимии, дающие возможность обнаруживать очень небольшие количества веществ в тканях организма (методы электрофореза и хроматографии).

Родилось, по существу, новое направление в физиологии — химическая физиология. Этому направлению физиология обязана выяснением химизма мышечного сокращения, энергетических превращений, происходящих в работающих мышцах, роли в этих процессах АТФ — универсального аккумулятора и переносчика энергии в организме.

Исследования в области функциональной биохимии дали возможность развить учение о железах внутренней секреции. Выделены в чистом виде и изучены гормоны многих желез, их роль в функционировании организма как целого и отдельных его систем, некоторые гормоны удалось синтезировать в лабораторных условиях. Вместе с тем удалось показать, что биологически активные вещества организма, такие, как гормоны, медиатору (химические передатчики нервного возбуждения), не действуют в организме изолированно. Образование этих веществ в организме, их действие находятся под регулирующим влиянием нервной системы. Гуморальные факторы регуляции рассматриваются как составное звено в сложной цепи нейрогуморальной регуляции функций в организме.

Особого развития в XX в. в физиологических исследованиях получила электрофизиология в связи с использованием совершенных электронных усилителей электрического тока и осциллографов. Удалось выяснить сущность электрических явлений в мышцах, центральной нервной системе, сердце и других органах и использовать полученные данные в медицине.

В настоящее время широко применяется электрокардиография (регистрация электрических явлений в сердечной мышце) для обнаружения таких заболеваний, как инфаркт миокард да и др.

Продолжают развиваться исследования функций внутренних органов, выясняются дополнительные данные о механизмах регуляции их деятельности.

Накоплен большой фактический материал по сравнительной и возрастной физиологии, который надлежит углубить для решения многих практически значимых проблем эволюционной физиологии.

Статья на тему История изучения человека

Андреас Везалий родился в Брюсселе в 1515 году. Его отец, врач королевского двора, собрал исключительную медицинскую библиотеку. Молодой Везалий прочитал каждый том и проявлял огромное любопытство к функционированию живых существ. Он часто ловил и рассекал мелких животных и насекомых.

В 18 лет Везалий отправился в Париж, чтобы изучать медицину. Физическое вскрытие тела животных или человека не было тогда обычной частью принятого медицинского исследования. Если нужно было провести вскрытие, профессора читали лекции, в то время как парикмахер делал реальное вскрытие. Анатомия преподавалась на основе рисунков и переведенных текстов Галена, греческого доктора, чьи тексты были написаны во втором веке нашей эры.

Везалия быстро признали блестящим, но чрезвычайно высокомерным. Во время второго вскрытия, которое он посетил, Везалий выхватил нож у парикмахера и продемонстрировал свое мастерство во вскрытии и знание анатомии к удивлению всех присутствующих.

В 1537 году Везалий окончил университет и переехал в университет Падуи (Италия), где он начал длинную серию лекций, каждая из которых была посвящена фактическим вскрытиям и тканевым экспериментам.

Как и всех студентов-медиков, Везалия обучали верить в работу Галена. Тем не менее Везалий не находил себе места, потому что многие из его работ выявили фактические структуры, которые значительно отличались от описаний Галена.

В лекции, которая состоялась в январе 1540 года, впервые публично Везалий раскрыл свои доказательства дискредитации Галена и того, что его описания изогнутых человеческих бедер, камер сердца, сегментированных костей груди и т. д. лучше соответствуют анатомии обезьяны, чем людей. В своей лекции Везалий подробно описал более 200 расхождений между реальной анатомией человека и описаниями Галена. Раз за разом Везалий доказывал, что то устройство организма, на которое полагаются врачи и хирурги в Европе, больше подходит для обезьян, собак и овец, чем для человека.

Везалий уединялся в течение трех лет, готовя свою подробную книгу по анатомии. Он использовал мастеров, чтобы нарисовать то, что он анализировал: кровеносные сосуды, нервы, кости, органы, мышцы, сухожилия и мозг. Везалий закончил и опубликовал свою великолепную книгу по анатомии в 1543 году. Его опубликованная книга стала стандартным текстом анатомии на протяжении более 300 лет.

Фото: aquawear.biz

«Наука
о строении человеческого тела является

самой
достойной для человека областью знаний

и
заслуживает чрезвычайного одобрения».

Андреас
Везалий

 Анатомия
является одной из древнейших наук. Уже
первобытные охотники знали о положении
жизненно важных органов, о чем
свидетельствуют наскальные ри­сунки.
В Древнем Египте в связи с применением
ритуального бальзамирования трупов,
были описаны некоторые
органы, приведены данные об их функции.
В папирусе, написанном египетским врачом
Имхо-тепом (ХХХ век до н.э.), говорится о
головном мозге, деятель-ности сердца,
распространении крови по сосудам.
Упоминание о сердце, печени, легких и
других органах тела человека содер-жатся
в древнекитайской книге «Нейцзин»
(XI-VII
вв. до н.э.). Тогда же китайский император
Гванг Ги издает «Лечебник» с первыми в
исторической летописи анатомическими
рисунками. В ХVIII
веке до н.э. изготавливались глиняные
таблички с изображением внутренних
органов. В индийской книге «Аюрведа»
(«Знание жизни», IХ-III
вв. до н.э.) содержится большой объем
анатомических данных о мышцах, нервах,
типах телосложения и темперамента,
головном и спином мозге. В I
веке до н.э. в армянских больницах стали
проводится обязатель-ные анатомические
исследования.

Большое
влияние на развитие медицины и анатомии
оказали Рисунок
2. ученые
древней Греции, им же принадлежит заслуга
создания анатомической номенклатуры.
Первым греческим анатомом считают врача
и философа Алкме-она Кротонского,
владевшего прекрасной техникой
препарирования. Выдающимися представи-телями
греческой медицины и анатомии были
Гиппократ, Аристотель, Герофил. Гиппократ
(460-377 гг. до н.э.) учил, что основу строения
организ­ма составляют четыре «сока»:
кровь (sanguis),
слизь (phlegma),
желчь (chole)
и черная желчь (melaina
chole).
От преобладания одно-го из этих соков
зависят и виды темпе­рамента человека:
сангвиник, флег­матик, холерик и
меланхолик. Названные виды темперамента
определяли, по Гиппократу, одно­временно
и разные типы консти­туции человека,
которые могут изменяться соот­ветственно
содержанию тех же «соков» тела. Исходя
из такого представления об организме,
Гиппократ смотрел и на болезни, как на
результат неправильного смешения
жидко­стей, вследствие чего ввел в
практику лечения различные «го­нящие
жидкость» средства. Так возникла
«гуморальная» теория строения организма,
которая в известной мере сохранила свое
значение до сих пор, отчего Гиппократа
счи­тают отцом медицины. Гиппократ
большое значение придавал из­учению
анатомии, считая ее пер­воосновой
медицины.

По
Платону (427-347 гг. до н.э.), организм человека
управлялся не материальным органом —
мозгом, а тремя видами «души», или Рисунок
3. «пневмы»,
помещающимися в трех главнейших
органах тела —
мозге, сердце и печени (треножник
Платона).

Ученик
Платона Аристотель (384-323 гг. до н.э.)
сделал первую попытку сравнения тела
животных и изучения зародыша и явился
зачинателем сравнительной анатомии и
эмбриологии. Аристотель высказал верную
мысль о том, что всякое животное происходит
от живого.

В
Древнем Риме медицина многие годы
являлась занятием рабов и не была в
почете, поэтому древнеримские ученые
не внесли в анатомию значительного
вклада. Однако, большой их заслугой
следует считать создание латинской
анатомической терминологии. Наиболее
яркими представителями римской медицины
были Цельс и Гален.

Гален
смотрел на организм, как на дивную
машину. Он считал человеческое тело
состоящим из плотных и жидких частей
(влияние Гиппократа) и исследовал
организм путем наблюдения над больными
и вскрытия трупов животных. Он одним из
первых применил вивисекцию и явился
основоположником экспериментальной
медицины. В течение всего средневековья
в основе медицины лежали анатомия и
физиология Галена. Его основные труды
по анатомии —
это «Анатомические исследования», «О
назначении частей человеческого тела».

Положительную
роль в преемственности античной науки
сыграл и мусульманский Восток. Так, Ибн
Сина, или Авиценна (980-1037), написал «Канон
врачебной науки» (около 1000 г.), содержащий
значительные анатомо-физиологические
данные, заимствованные у Гиппократа,
Аристотеля и Галена, к которым Ибн Сина
прибавил собственные представления о
том, что организм человека управляется
не тремя органами (треножник Платона),
а четырьмя: сердцем, мозгом, печенью и
яичком (четырехугольник Авиценны).
«Канон врачебной науки», состоящий из
пяти книг, явился лучшим медицинским
сочинением эпохи феодализма, по нему
учились врачи Востока и Запада до XVII
столетия. Другой ученый-медик
Ибн-ан-Нафис из Дамаска (XIII
в.) открыл легочный круг кровообращения.

В
эпоху Средневековья наука, в том числе
и анатомия, были подчинены религии. В
это время в анатомии не было сделано
существенных открытий. Были запрещены
вскрытия, изготовление скелетов.
Исследования в области врачевания
продолжались только на востоке —
в Грузии, Азербайджане, Сирии.

Анатомы
эпохи Возрождения разрушили схоластическую
анатомию Галена и построили фундамент
научной анатомии, они добились разрешения
на проведение вскрытий. Были созда-ны
анатомические театры для проведения
публичных вскрытий. Зачинателем этого
титани-ческого труда явился Леонардо
да Винчи, основоположниками —
Андрей Везалий и Уильям Гарвей.

Леонардо
да Винчи (1452-1519), заинтересовавшись
анатомией как художник, в дальнейшем
увлекся ею как наукой, одним из первых
стал вскрывать трупы людей для исследования
строе-ния человеческого тела. Леонардо
впервые правильно изобразил различные
органы челове-ческого тела, внес крупный
вклад в развитие анатомии человека и
животных, а также явился основоположником
пластической анатомии. Творчество
Леонардо да Винчи, как полагают, повлияло
на труды Андрея Везалия. В старейшем
университете Венеции, основанном в 1422
г., образовалась первая медицинская
школа эпохи капитализма (Падуанская
школа) и был пост-роен (в 1490 г.) первый в
Европе анатомический театр.

В
Падуе в атмосфере новых интересов и
запросов и вырос реформатор анатомии
Андрей Везалий (1514-1564). Вместо схоластического
метода толкования, характерного для
средне-вековой науки, он использовал
объективный метод наблюдения. Широко
применив вскрытие трупов, Везалий
впервые систематически изучил строение
тела человека. При этом он смело разоблачил
и устранил многочисленные ошибки Галена
(более 200) и этим начал подрывать авторитет
господствовавшей тогда галеновской
анатомии. Так начался аналитиче­ский
период в анатомии, в течение которого
было сделано множество открытий
описательного характера. Везалий уделил
основное внимание открытию и описанию
новых анатомических фактов, изложенных
в обширном и богато иллюстрированном
руководстве «О строении тела человека
в семи книгах», «Эпитоме» (1543). Опубликование
книги Везалия вызвало, с одной стороны,
переворот в анатомических представлениях
того времени, а с другой —
бешеное сопротивле-ние реакционных
анатомов-галенистов, старавшихся
сохранить авторитет Галена. В этой
борьбе Везалий погиб, но дело его
развивалось его учениками и последователями.

Так,
Габриэль Фаллопий (1523-1562) дал первое
обстоятельное описание развития и
строе-ния ряда органов. Его открытия
изложены в книге «Анатомические
наблюдения». Бартоламео Евстахий
(1510-1574), кроме описательной анатомии,
изучал также историю развития организ-мов,
чего не делал Везалий. Его анатомические
познания и описания изложены в «Руководстве
по анатомии», изданном в 1714 г. Везалий,
Фаллопий и Евстахий (своего рода
«анатомический триумвират») построили
вXVI
в. прочный фундамент описательной
анатомии.

XVII
в. явился переломным в развитии медицины
и анатомии. В этом столетий был
оконча-тельно завершен разгром
схоластической и догматической анатомии
средневековья и заложен фундамент
истинно научных представлений. Этот
идейный разгром связан с именем
выдаю-щегося представителя эпохи
Возрождения, английского врача, анатома
и физиолога Вильяма Гарвея (1578-1657).
Гарвей, как и его великий предшественник
Везалий, изучал организм, пользуясь
наблюдениями и опытом. При изучении
анатомии Гарвей не Рисунок
4.
ограничивался простым
описанием структуры, а подходил с
исто-рической (сравнительная анатомия
и эмбриология) и функциональной
(физиология) точек зрения. Он высказал
гениальную догадку о том, что животное
в своем онтогенезе повторяет филогенез,
и таким образом предвосхитил биогенетический
закон, впервые доказанный А.О.Ковалевским
и сформулированный позднее Геккелем и
Мюллером в XIX
столетии. Гарвей утверждал, что всякое
животное происходит из яйца. Это положение
стало лозунгом для последующего развития
эмбриологии, что дает право считать
Гарвея ее основоположником.

Со
времен Галена в медицине господствовало
учение о том, что кровь, наделенная
«пневмой», движется по сосудам в виде
приливов и отливов: понятия о круговороте
крови до Гарвея еще не было. Это понятие
родилось в борьбе с галенизмом. Так,
Везалий, убедившись в непроницаемости
перегородки между желудочками сердца,
первым начал критику представ-ления
Галена о переходе крови из правой
половины сердца в левую якобы через
отверстия в межжелудочковой перегородке.
Ученик Везалия Реальд Коломбо (1516-1559)
доказал, что кровь из правого сердца в
левое попадает не через указанную
перегородку, а через легкие по легочным
сосудам. Об этом же писал испанский врач
и богослов Мигуэль Сервет (1509-1553) в своем
произведения «Восстановление
христианства». Он был обвинен в ереси
и сожжен со своей книгой на костре в
1553 г. Ни Коломбо, ни Сервет, по-видимому,
не знали об открытии араба Ибн-ан-Нафиса.
Другой преемник Везалия и учитель Гарвея
Иероним Фабриций (1537-1619) описал в 1574 г.
венозные клапаны. Эти исследования
подготовили открытие кровообращения
Гарвеем, который, на основания своих
многолетних (17 лет)
экспериментов,
отверг учение Галена о «пневме» и вместо
представления о приливах и отливах
крови нарисовал стройную картину
круговорота ее. Результаты своих
исследований Гарвей изложил в знаменитом
трактате «Анатомические исследование
о движении сердца и крови у животных»
(1628), где утверждал, что кровь движется
по замкнутому кругу сосудов, проходя
из артерий в вены через мельчайшие
трубочки. Маленькая книжка Гарвея —
это целая эпоха в медицине. После открытия
Гарвея еще оставалось неясным, как кровь
переходит из артерий в вены, но Гарвей
предсказал существование между ними
невидимых глазом анастомозов, что и
было подтверждено позднее Марчелло
Мальпигии (1628-1694), когда был изобретен
микроскоп и возникла микроскопическая
анатомия. Мальпигии сделал много открытий
в области микроско-пического строения
кожи, селезенки, почки и ряда других
органов. Изучив анатомию растений,
Мальпигии расширил положение Гарвея
«всякое животное из яйца» в положение
«все живое из яйца». Мальпигии явился
тем, кто открыл предсказанные Гарвеем
капилляры. Однако он пола-гал, что кровь
из артериальных капилляров попадает
сначала в «промежуточные пространства»
и лишь затем в капилляры венозные.

Только
А.М.Шумлянский (1748-1795), изучивший строение
почек, доказал отсутствие мифических
«промежуточных пространств» и наличие
прямой связи между артериальными и
венозными капиллярами. Таким образом,
А.М.Шумлянский впервые доказал, что
кровеносная система замкнута, и этим
окончательно «замкнул» круг кровообращения.
Поэтому открытие кровообращения имело
значение не только для анатомии и
физиологии, но и для всей биологии и
медицины. Оно ознаменовало новую эру:
конец схоластической меди-цины и начало
научной медицины.

В
XIX
веке стала укрепляться диалектическая
идея Рисунок
5. развития,
совершая переворот в биологии и медицине
и ставшая целым учением, положившим
начало эволюционной морфологии. Так,
член Российской Академии наук К.Ф.Вольф
(1733-1794) доказал, что в процессе эмбриогенеза
органы возникают и развиваются заново.
Поэтому, в противовес теории преформизма,
согласно которой все органы существуют
в уменьшенном виде в половой клетке, он
выдвинул теорию эпигенеза. Французский
естествоиспытатель Ж.Б.Ламарк (1774-1828) в
своем сочинении «Философия зоологии»
(1809) одним из первых высказал идею
эволюции организма под влиянием
окружающей среды. Продолжатель
эмбриологических исследований К.Ф.Вольфа
русский академик К.М.Бер (1792-1876) открыл
яйцеклетку млекопитающих и человека,
установил главные законы индивидуального
развития организмов (онтогенеза), которые
лежат в основе современной эмбриологии,
и создал учение о зародышевых листках.
Эти исследования создали ему славу отца
эмбриологии. Английский ученый Чарльз
Дарвин (1809-1882) в своем произведении
«Происхождение видов»» (1859) доказал
единство животного мира.

Эмбриологические
исследования А.О.Ковалевского, а также
К.М.Бэра, Мюллера, Ч.Дарвина и Геккеля
нашли свое выражение в так называемом
биогенетическом законе («онтогенез
повторяет филогенез»). Последний был
углублен и исправлен А.Н.Северцовым,
который доказал влияние факторов внешней
чреды на строение тела животных и,
применив эволюционное учение к анатомии,
явился создателем эволюционной
морфологии.

Анатомия
в России.

После
Крещения Руси и в эпоху феодализма
вместе с православием распространилась
и византийская культура, медицина
развивалась в монастырях, при которых
духовенство учреждало больницы
(монастырская медицина). Знания, которыми
пользовались медики того времени —
это открытия античной науки. Анатомия
и физиология для первых русских врачей
были изложены в трактате неизвестного
автора под заглавием «Аристотелевы
проблемы», а также в комментариях игумена
Белозерского монастыря Кирилла под
названием «Галиново на Иппократа», а
анатомическая терминология — в сочинении
Иоанна Болгарского «Шестоднев».

В
феодальной России В 1620 г. было учреждено
медицинское управление —
Аптекарский Приказ, а при нем в 1654 г.
первая медицинская школа. Анатомия в
этой школе преподавалась по руководству
Везалия «О строении человеческого
тела».

В
начале XVIII
в. в России началась эпоха Петра I.
Он сам очень интересовался анатомией,
которой обучался во время своих поездок
в Голландию, у знаменитого анатома
Рюиша. У него же он приобрел коллекцию
анатомических препаратов, что, вместе
с собранными по указу Петра уродами
(«монстрами») послужило основанием для
создания в Петербурге первого
ес-тественнонаучного музея —
«Кунсткамеры натуральных вещей» (музей
естественных редкос-тей). Часть этих
препаратов сохранилась и до сих пор. В
1706 г. в Москве была создана первая
лекарская школа, которой руководил
доктор Николай Бидлоо. Его труд
«Наставление для изучающих хирургию в
анатомическом театре» был основным
учебником для изучения анатомии в
подобных школах.

В
1725 г. в Петербурге была создана Российская
академия наук, в которой был заложен
прочный фундамент для развития анатомии.
В Академии наук работал гениальный
русский ученый и основоположник
естествознания в России М.В.Ломоносов.
Он призывал к изучению анатомии путем
наблюдения и тем самым указал правильную
перспективу ее развития. Он оценил также
значение микроскопа для изучения
невидимых глазом структур.

Ученик
и питомец М.В.Ломоносова А.П.Протасов
был первым русским академиком-анато-мом,
после которого и началось бурное развитие
этой науки в России. Развитию анатомии
содействовали и другие последователи
М.В.Ломоно­сова: К.И.Щепин, который
первым стал преподавать анатомию на
русском языке, М.И.Шеин —
автор первого русского анатомического
атласа «Syllabus»
(1744) и один из создателей русской
анатомической номенклатуры
Н.М.Мак-симович-Амбодик, составивший
первый русский словарь анатомических
терминов под названием «Анатомо-физиологический
словарь на российском, латинском и
французском языках» (1783), С.Г.Зыбелин и
его труд «Слово о сложениях тела
человеческого».

В
XVIII
в. начали закладываться основы
микроскопической анатомии, что связано
в России с именем А.М.Шумлянского
(1748-1795). А.М.Шумлянский завершил правильное
представле-ние о кровообращении, поэтому
его имя должно стоять в одном ряду с
именами Гарвея и Мальпиги.

На
рубеже ХVIII
и XIX
вв., в 1798 г, была учреждена Санкт-Петербургская
медико-хирур-гическая академия. Создан­ную
в Академии единую кафедру анатомии и
физиологии возглавил П.А.Загорский
(1764-1846), который написал первый учебник
анатомии на русском языке «Сокращённая
анатомия или руководство к дознанию
строения человеческого тела в пользу
обучающихся врачебной науке» (1802) и
создал первую русскую анатомическую
школу. В честь его была выбита золотая
медаль и учреждена премия его имени.

Выдающимся
учеником П.А.Загорского и преемником
его по кафедре был И.В.Буяльский
(1789-1866). В руководстве «Краткая общая
анатомия тела человеческого» (1844) он
одним из первых в отечественной науке
изложил общие законы строения человеческого
организма и
явился
одним из основоположников учения об
индивидуальной изменчивости, впоследствии
разви-того анатомом В.Н.Шевкуненко. В
своем произведении «Анато-мико-хирургические
таблицы» (1828) он связал анатомию с
хирургией. Этот труд принес отечественной
анатомии мировую славу. В связи с
растущими потребностями хирургии
создается как самостоятельная наука
хирургическая, или топографическая
анатомия, обязанная своим возникновением
И.В.Буяльскому и особенноН.И.Пирогову
—
гениальному русскому анатому и хирургу.

Благодаря
деятельности Н.И.Пирогова, медицина
вообще и анатомия в частности сделали
гигантский скачок в своем развитии.
Н.И.Пирогов (1810-1881) добился огромных
успехов в развитии хирургической
анатомии. Мировую славу ему создало
сочинение «Хирургическая анатомия
артериальных стволов и фасций» (1837). Он
ввел в анатомию новый метод исследования
— последовательные распилы замороженных
трупов («ледяная анатомия») и на основании
этого метода написал «Полный курс
Рисунок
6. прикладной
анатомии человеческого тела» (1843-1848) и
атлас «Топографическая анатомия,
иллюстрированная разрезами, проведенными
через замороженное тело человека в трех
направлениях» (1851-1859). Это были первые
руководства по топогра-фической анатомии.
Вся деятельность Н. И. Пирогова составила
эпоху в развитии медицины и анатомии.
После смерти Н.И.Пирогова тело его было
бальзамировано Д.И.Выводцевым, а через
60 лет ребальзамировано анатомами
Р.Д.Синельниковым, А.И.Максименковым и
др.

Во
второй половине XIX
в. окончательно сложилось передовое
направление в отечественной медицине,
названное нервизмом. Нервизм
—
это концепция
преимущественного значения нервной
системы в регулировании физиологи­ческих
функций и процессов жизнедеятельности
организма человека. Нервизм, говорил
И.П.Павлов, —
это физиологическое направление,
стре-мя­щееся распространить влияние
нервной системы на возможно большее
количество функций организма. Идея
нервизма зародилась в нашей стране в
XVIII
столетии и стала основой для развития
отечественной медицины. В настоящее
время общепризнанными являются
представления о взаимодействии нервной
регуляции (при сохранении ее ведущего
начала) и гуморально-гормональных
факторов —
нейрогуморальная регуляция.

В.А.Бец
(1834-1894) открыл в V
слое коры головного мозга гигантские
пирамидные клетки (клетки Беца) и
обнаружил разницу в клеточном составе
различных участков мозговой коры. На
основании этого он внес новый принцип
в деление коры —
принцип клеточного строения —и
положил начало учению о цитоархитектонике
мозговой коры. Другим анатомом, много
сделавшим в области анатомии мозга, был
профессор Московского университета
Д.Н.Зернов (1843-1917), который дал лучшую
классификацию борозд и извилин головного
мозга. Показав отсутствие разницы в
строении головного мозга у различных
народов, в том числе и «отсталых», он
создал анатомическую основу для борьбы
с расизмом.

Крупный
вклад в анатомию головного и спинного
мозга внес выдающийся невропатолог и
психиатр В.М.Бехтерев (1857-1927), который
расширил учение о локализации функций
в коре мозга, углубил рефлекторную
теорию и создал анатомо-физиологическую
базу для диагности-ки и понимания
проявлений нервных болезней. В.М.Бехтерев
открыл ряд мозговых центров и проводников,
получивших его имя, и написал капитальный
труд «Проводящие пути головного и
спинного мозга» (1896). И.П.Павлов, будучи
физиологом, вместе с тем внес много
нового и ценного в анатомию, особенно
нервной системы. Он в корне изменил
представление о мозго-вом центре и
мозговой коре, доказав, что вся кора
полушарий большого мозга, в том числе
двигательная зона, представляет собой
совокупность воспринимающих центров.
Он значитель-но углубил представление
о локализации функций в коре мозга, ввел
понятие анализатора, создал учение о
двух корковых сигнальных системах.

П.Ф.Лесгафт
(1837-1909) —
наиболее крупный после Н.И.Пирогова
анатом дореволюцион-ной России,
основоположник функциональной анатомии
и теории физического воспитания. Исходя
из идеи единства организма и среды и
признавая наследование приобретенных
призна-ков, он выдвинул положение о
возможности направленного воздействия
на организм человека путем физического
воспитания и связал анатомию с практикой
физической культуры. Вместо пассивного
созерцательного отношения к организму
человека анатомия приобрела действен-ный
характер. П.Ф.Лесгафт широко применял
эксперимент, а также призывал к изучению
анатомии живого человека и одним из
первых использовал в анатомии рентгеновские
лучи. Все труды П.Ф.Лесгафта, основанные
на материалистической философии, на
идее единства организма и среды, единства
формы и функции, заложили фундамент
нового направления в анатомии —
функционального. За свои прогрессивные
идеи П.Ф.Лесгафт всю жизнь подвергался
нападкам реакционеров и преследованию
царского правительства.

Созданное
П.Ф.Лесгафгом функциональное направление
анатомии продолжали развивать его
непосредственные ученики и последователи.
Таким образом, в начале XX
столетия уровень биологии и медицины
в России был достаточно высоким. В
анатомии сложилось несколько передовых
направлений: 1) функциональное, 2)
прикладное, 3) эволюционное.

В.П.Воробьев
(1876-1937), профессор анатомии Харьковского
медицинского института, рассматривал
организм человека в связи с его социальной
средой. Использовав бинокулярную лупу,
он разработал стереоморфологическую
методику исследования конструкции
органов и заложил основы макро-микроскопической
анатомии, особенно периферической
нервной системы. В.П.Воробьев написал
ряд учебников по анатомии и издал первый
советский атлас в 5 томах. Он разработал
(совместно с Б.И.Збарским) особый метод
консервирования, с помощью которого
было бальзамировано тело В.И.Ленина.
В.П.Воробьев создал школу анатомов
(В.В.Бобин, Ф.А.Волын­ский, Р.Д.Синельников,
А.А.Отелин, А.А.Шабадаш и др.), из которых
Р.Д.Синельников стал преемником его по
кафедре и успешно развил дело своего
учителя в области бальзамирования и
макро-микроскопической анатомии; он
издал также прекрасный анатомический
атлас.

В.Н.Тонков
(1872-1954), профессор Военно-ме­дицинской
академии, использовал для иссле-дования
сосудистой системы эксперименты на
живых животных и явился создателем
эксперимен­тального направления в
анатомии. Он разработал учение о
коллатеральном крово-обращении. После
открытия рентгеновских лучей В.Н.Тонков
одним из первых (1896) приме-нил их для
изучения скелета и наметил путь, идя по
которому, анатомы А.С.Золотухин, а затем
М.Г.Привес, а также рентгенолог Д.Г.Рохлин
разработали новую область анатомии,
названную рентгеноанатомией. В.Н.Тонков
написал учебник анатомии, выдержавший
6 изданий, и создал школу анатомов,
выдающимся представителем которой и
преемником В.Н.Тонкова по кафедре явился
Б.А.Долго-Сабуров (1900-1960), который успешно
развивал дело своего учителя вместе со
своими сотрудниками (В.М.Годинов,
В.В.Куприянов и др.).

В.Н.Шевкуненко
(1872-1952), профессор топографической
анатомии Военно-медицинской академии,
развил созданное Н.И.Пироговым прикладное
направление в анатомии. Он разработал
учение о крайних формах индивидуальной
изменчивости. Детально изученные им
варианты строения нервной и венозной
систем были изложены в большом «Атласе
перифери-ческой нервной и венозной
систем».

Г.М.Иосифов
(1870-1933), профессор анатомии Томского, а
затем Воронежского медицин-ского
института, значительно расширил знания
по анатомии лимфатической системы.
Моно-графия «Анатомия лимфатической
системы» (1914) принесла ему мировую славу.
Г.М.Иосифов создал школу анатомов,
выдающимся представителем которой
явился Д.А.Жданов (1908-1971), профессор I
Московского медицинского института.
Д.А.Жданов опубликовал ряд крупных
монографий по функциональной анатомии
лимфатической системы. В дальнейшем
это направление развили его ученики
(А.В.Борисов, В.Н.Надеждин, М.Р.Сапин и
др.).

В.Н.Терновский
(1888-1976), академик, кроме работ по анатомии
нервной системы, известен своими работами
по истории анатомии и переводом на
русский язык трудов Везалия и Ибн Сины.

Н.К.Лысенков
(1865-1941), профессор Одесского университета,
занимался всеми основными анатомическими
дисциплинами, изучающими нормальное
строение человека: нормальной анатомией,
топографической и пластической. Написал
руководства, в том числе «Нормальную
анатомию человека» (совместно с
В.И.Бушковичем, 1932).

М.Г.Привес
является одним из создателей нового
направления —
рентгеноанатомии. М.Р.Сапин, академик,
крупный специалист по анатомии
лимфатических узлов, развивает новое
направление анатомии органов иммунной
системы. 

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

The history of anatomy extends from the earliest examinations of sacrificial victims to the sophisticated analyses of the body performed by modern anatomists and scientists. Written descriptions of human organs and parts can be traced back thousands of years to ancient Egyptian papyri, where attention to the body was necessitated by their highly elaborate burial practices.

Theoretical considerations of the structure and function of the human body did not develop until far later, in Ancient Greece. Ancient Greek philosophers, like Alcmaeon and Empedocles, and ancient Greek doctors, like Hippocrates and his school, paid attention to the causes of life, disease, and different functions of the body. Aristotle advocated dissection of animals as part of his program for understanding the causes of biological forms. During the Hellenistic Age, dissection and vivesection of human beings took place for the first time in the work of Herophilos and Erasistratus. Anatomical knowledge in antiquity would reach its apex in the person of Galen, who made important discoveries through his medical practice and his dissections of monkeys, oxen, and other animals.

The development of the study of anatomy gradually built upon concepts that were present in Galen’s work, which was a part of the traditional medical curriculum in the Middle Ages.^[1] The Renaissance brought a reconsideration of classical medical texts, and anatomical dissections became once again fashionable for the first time since Galen. Important anatomical work was carried out by Mondino de Luzzi, Berengario da Carpi, and Jacques Dubois, culminating in Andreas Vesalius’s seminal work De Humani Corporis Fabrica (1543). An understanding of the structures and functions of organs in the body has been an integral part of medical practice and a source for scientific investigations ever since.

Ancient Anatomy[edit]

Egypt[edit]

The study of anatomy begins at least as early as 1600 BC, the date of the Edwin Smith Surgical Papyrus. This treatise shows that the heart, its vessels, liver, spleen, kidneys, hypothalamus, uterus and bladder were recognized,^{[citation needed]} and that the blood vessels were known to emanate from the heart. Other vessels are described, some carrying air, some mucus, and two to the right ear are said to carry the «breath of life»,^{[clarification needed]} while two to the left ear the «breath of death».^{[citation needed]}The Ebers Papyrus (c. 1550 BC) features a treatise on the heart. It notes that the heart is the center of blood supply, and attached to it are vessels for every member of the body. The Egyptians seem to have known little about the function of the kidneys and the brain and made the heart the meeting point of a number of vessels which carried all the fluids of the body – blood, tears, urine and semen. However, they did not have a theory as to where saliva and sweat came from.^[2]

Ancient Greece[edit]

Much of the nomenclature, methods, and applications for the study of anatomy can be traced back to the works of the ancient Greeks.^[3] In the fifth-century BCE, the philosopher Alcmaeon may have been one of the first to have dissected animals for anatomical purposes, and possibly identified the optic nerves and Eustachian tubes.^[4] Ancient physicians such as Acron, Pausanias, and Philistion of Locri may had also conducted anatomical investigations. Another important philosopher at the time was Empedocles, who viewed blood as the innate heat and argued that the heart was the chief organ of the body and the source of pneuma (this could refer to either breath or soul), which was distributed by the blood vessels.^[5]

Many medical texts by various authors are collected in the Hippocratic Corpus, none of which can definitely be ascribed to Hippocrates himself. The texts show an understanding of musculoskeletal structure, and the beginnings of understanding of the function of certain organs, such as the kidneys. The tricuspid valve of the heart and its function is documented in the treatise On the Heart.^{[citation needed]}

The philosopher Aristotle (4th century BCE), alongside some of his contemporaries, labored to produce a system that made room for empirical research. Through his work with animal dissections and biology, Aristotle engaged in comparative anatomy. Around this time, Praxagoras may have been the first to identify the difference between arteries and veins, with more accurate descriptions of organs than in previous works.^{[citation needed]}

In the Hellenistic period, the first recorded school of anatomy was formed in Alexandria from the late fourth century to the second century BCE.^[6] Beginning with Ptolemy I Soter, medical officials were allowed to cut open and examine cadavers for the purposes of learning how human bodies operated. The first use of human bodies for anatomical research occurred in the work of Herophilos and Erasistratus, who gained permission to perform live dissections, or vivisection, on condemned criminals in Alexandria under the auspices of the Ptolemaic dynasty. Herophilos in particular developed a body of anatomical knowledge much more informed by the actual structure of the human body than previous works had been. He also reversed the longstanding notion made by Aristotle that the heart was the «seat of intelligence», arguing for the brain instead.^[7] He also wrote on the distinction between veins and arteries, and made many other accurate observations about the structure of the human body, especially the nervous system.^[8]

Galen[edit]

The final major anatomist of ancient times was Galen, active in the second century CE.^[6] He was born in the ancient Greek city of Pergamon (now in Turkey), the son of a successful architect who gave him a liberal education. Galen was instructed in all major philosophical schools (Platonism, Aristotelianism, Stoicism and Epicureanism) until his father, moved by a dream of Asclepius, decided he should study medicine. After his father’s death, Galen traveled widely searching for the best doctors in Smyrna, Corinth, and finally Alexandria.^[9][10]

Galen compiled much of the knowledge obtained by his predecessors, and furthered the inquiry into the function of organs by performing dissections and vivisections on Barbary apes, oxen, pigs, and other animals. Due to a lack of readily available human specimens, discoveries through animal dissection were broadly applied to human anatomy as well. In 158 CE, Galen served as chief physician to the gladiators in his native Pergamon. Through his position with the gladiators, Galen was able to study all kinds of wounds without performing any actual human dissection. Galen was able to view much of the abdominal cavity. His study on pigs and apes, however, gave him more detailed information about the organs and provided the basis for his medical works. Around 100 of these works survive—the most for any ancient Greek author—and fill 22 volumes of modern text.

Anatomy was a prominent part of Galen’s medical education and was a major source of interest throughout his life. He wrote two great anatomical works, On anatomical procedure and On the uses of the parts of the body of man.^[11] The information in these tracts became the foundation of authority for all medical writers and physicians for the next 1300 years until they were challenged by Vesalius and Harvey in the 16th century.^[12][13]

It was through his experiments that Galen was able to overturn many long-held beliefs, such as the theory that the arteries contained air which carried it to all parts of the body from the heart and the lungs. This belief was based originally on the arteries of dead animals, which appeared to be empty. Galen was able to demonstrate that living arteries contain blood, but his error, which became the established medical orthodoxy for centuries, was to assume that the blood goes back and forth from the heart in an ebb-and-flow motion.^[14] Galen also made the mistake of assuming that the circulatory system was entirely open-ended.^[15] Galen believed that all blood was absorbed by the body and had to be regenerated via the liver using food and water.^[16] Galen viewed the cardiovascular system as a machine in which blood acts as fuel rather than a system that constantly recirculates.^[17]

Although Galen correctly identified some of the organs involved in the vascular system, many of their functions were not correctly established. Galen believed that the liver played a vital role in the circulatory system by creating all nutritious blood in the body. The heart, according to Galen, kept the body warm and mixed the two types of blood via pores in the wall of the heart that separates the left and right ventricles.^[16] Galen proposed that the heart’s warmth allowed the lungs to expand and inhale air.^[16] In contrast, Galen viewed the lungs as a cooling region in the body that also worked to expel sooty waste products from the lungs as they contract. In addition, Galen believed that the lungs kept the heart functioning properly by reducing the amount of blood in the right atrium, for if the right atrium contains too much blood, the pores in the heart do not dilate properly.^[16]

Medieval to Early Modern Anatomy[edit]

Throughout the Middle Ages, human anatomy was mainly learned through books and animal dissection.^[18] While it was claimed by 19th century polemicists that dissection became restricted after Boniface VIII passed a papal bull that forbade the dismemberment and boiling of corpses for funerary purposes and this is still repeated in some generalist works, this claim has been debunked as a myth by modern historians of science.^[19]

For many decades human dissection was thought unnecessary when all the knowledge about a human body could be read about from early authors such as Galen.^[20] In the 12th century, as universities were being established in Italy, Emperor Frederick II made it mandatory for students of medicine to take courses on human anatomy and surgery.^[21] Students who had the opportunity to watch Vesalius in dissection at times had the opportunity to interact with the animal corpse. At the risk of letting their eagerness to participate become a distraction to their professors, medical students preferred this interactive teaching style at the time.^[22] In the universities the lectern would sit elevated before the audience and instruct someone else in the dissection of the body, but in his early years Mondino de Luzzi performed the dissection himself making him one of the first and few to use a hands on approach to teaching human anatomy.^[23] Specifically in 1315, Mondino de’ Liuzzi is credited with having «performed the first human dissection recorded for Western Europe.»^[24]

Mondino de Luzzi «Mundinus» was born around 1276 and died in 1326; from 1314 to 1324 he presented many lectures on human anatomy at Bologna university.^[25] Mondino de’Luzzi put together a book called «Anathomia» in 1316 that consisted of detailed dissections that he had performed, this book was used as a text book in universities for 250 years.^[26] «Mundinus» carried out the first systematic human dissections since Herophilus of Chalcedon and Erasistratus of Ceos 1500 years earlier.^[27][28] The first major development in anatomy in Christian Europe since the fall of Rome occurred at Bologna, where anatomists dissected cadavers and contributed to the accurate description of organs and the identification of their functions. Following de Liuzzi’s early studies, 15th century anatomists included Alessandro Achillini and Antonio Benivieni.^[27][29]

Leonardo da Vinci[edit]

Leonardo da Vinci (1452–1519) was trained in anatomy by Andrea del Verrocchio. In 1489 Leonardo began a series of anatomical drawings depicting the ideal human form. This work was carried out intermittently for over two decades. During this time he made use of his anatomical knowledge in his artwork, making many sketches of skeletal structures, muscles, and organs of humans and other vertebrates that he dissected.^[30][31]

Initially adopting an Aristotlean understanding of anatomy, he later studied Galen and adopted a more empirical approach, eventually abandoning Galen altogether and relying entirely on his own direct observation.^[32] His surviving 750 drawings represent groundbreaking studies in anatomy. Leonardo dissected around thirty human specimens until he was forced to stop under order of Pope Leo X.^{[citation needed]}

As an artist-anatomist, Leonardo made many important discoveries, and had intended to publish a comprehensive treatise on human anatomy.^[32] For instance, he produced the first accurate depiction of the human spine, while his notes documenting his dissection of the Florentine centenarian contain the earliest known description of cirrhosis of the liver and arteriosclerosis.^[32][33] He was the first to develop drawing techniques in anatomy to convey information using cross-sections and multiple angles, although centuries would pass before anatomical drawings became accepted as crucial for learning anatomy.^[34]

None of Leonardo’s Notebooks were published during his lifetime, many being lost after his death, with the result that his anatomical discoveries remained unknown until they were later found and published centuries after his death.^[35]

Vesalius[edit]

The Galenic doctrine in Europe was first seriously challenged in the 16th century. Thanks to the printing press, all over Europe a collective effort proceeded to circulate the works of Galen and later publish criticisms on their works. Andreas Vesalius, born and educated in Belgium, contributed the most to human anatomy. Vesalius’s success were due in large part to him exercising the skills of mindful dissections for the sake of understanding anatomy, much to the tune of Galen’s «anatomy project» instead of focusing on the work of other scholars of the time in recovering the ancient texts of Hippocrates, Galen and others (which much of the medical community was focused around at the time).^[36]

Vesalius was the first to publish a treatise, De Humani Corporis Fabrica, that challenged Galen’s anatomical teachings, arguing that they are based on observations of other mammals, not human bodies.^[37] The book included a detailed series of explanations and vivid drawings of the anatomical parts of human bodies. Vesalius traveled all the way from Leuven to Padua for permission to dissect victims from the gallows without fear of persecution. His superbly executed drawings are triumphant descriptions of the differences between dogs and humans, but it took a century for Galen’s influence to fade.

Vesalius’ work marked a new era in the study of anatomy and its relation to medicine. Under Vesalius, anatomy became an actual discipline. «His skill in and attention to dissection featured prominently in his publications as well as his demonstrations, in his research as well as his teaching.»^[38]
In 1540, Vesalius gave a public demonstration of the inaccuracies of Galen’s anatomical theories, which are still the orthodoxy of the medical profession. Vesalius now has on display, for comparison purposes, the skeletons of a human being alongside that of an ape of which he was able to show, that in many cases, Galen’s observations were indeed correct for the ape, but bear little relation to man. Clearly what was needed was a new account of human anatomy. While the lecturer explained human anatomy, as revealed by Galen more than 1000 years earlier, an assistant pointed to the equivalent details on a dissected corpse. At times, the assistant was unable to find the organ as described, but invariably the corpse rather than Galen was held to be in error. Vesalius then decided that he will dissect corpses himself and trust to the evidence of what he found. His approach was highly controversial, but his evident skill led to his appointment as professor of surgery and anatomy at the University of Padua.

A succession of researchers proceeded to refine the body of anatomical knowledge, giving their names to a number of anatomical structures along the way. The 16th and 17th centuries also witnessed significant advances in the understanding of the circulatory system, as the purpose of valves in veins was identified, the left-to-right ventricle flow of blood through the circulatory system was described, and the hepatic veins were identified as a separate portion of the circulatory system. The lymphatic system was also identified as a separate system at this time.

Anatomical theatres[edit]

• 

  A woodcut of an anatomical dissection, from 1493

• 

  An anatomical dissection being carried out by Andreas Vesalius, 1543

• 

• 

• 

  Sketch of the Preceding painting The Anatomy Lesson of Dr. Deijman

• 

  An Anatomical Theatre In Leiden, 1616

• 

  The reward of cruelty (Plate IV) by William Hogarth 1751

In the late 16th century, anatomists began exploring and pushing for contention that the study of anatomy could contribute to advancing the boundaries of natural philosophy. However, the majority of students were more interested in the practicality of anatomy, and less so in the advancement of knowledge of the subject. Students were interested in the technique of dissection rather than the philosophy of anatomy, and this was reflected in their criticism of Professors such as Girolamo Fabrici.^[22]

Anatomical theatres became a popular form for anatomical teaching in the early 16th century. The University of Padua was the first and most widely known theatre, founded in 1594. As a result, Italy became the centre for human dissection. People came from all over to watch as professors taught lectures on the human physiology and anatomy, as anyone was welcome to witness the spectacle. Participants «were fascinated by corporeal display, by the body undergoing dissection».^[39] Most professors did not do the dissections themselves. Instead, they sat in seats above the bodies while hired hands did the cutting. Students and observers would be placed around the table in a circular, stadium-like arena and listen as professors explained the various anatomical parts. As anatomy theatres gained popularity throughout the 16th century, protocols were adjusted to account for the disruptions of students. Students moved beyond simply being eager to participate, and began stealing and vandalizing cadavers. Students were thus instructed to sit quietly and were to be penalized for disrupting the dissection. Moreover, preparatory lectures were mandatory in order to introduce the «subsequent observation of anatomy». The demonstrations were structured into dissections and lectures. The dissections focused on the skill of autopsy/vivisection while the lectures would center on the philosophical questions of anatomy. This is exemplary of how anatomy was viewed not only as the study of structures but also the study of the «body as an extension of the soul».^[40] The 19th century eventually saw a move from anatomical theatres to classrooms, reducing «the number of people who could benefit from each cadaver».^[6]

17th century[edit]

At the beginning of the 17th century, the use of dissecting human cadavers influenced anatomy, leading to a spike in the study of anatomy. The advent of the printing press facilitated the exchange of ideas. Because the study of anatomy concerned observation and drawings, the popularity of the anatomist was equal to the quality of his drawing talents, and one need not be an expert in Latin to take part.^[41] Many famous artists studied anatomy, attended dissections, and published drawings for money, from Michelangelo to Rembrandt. For the first time, prominent universities could teach something about anatomy through drawings, rather than relying on knowledge of Latin. Contrary to popular belief, the Church neither objected to nor obstructed anatomical research.^[42]

Only certified anatomists were allowed to perform dissections, and sometimes then only yearly. These dissections were sponsored by the city councilors and often charged an admission fee, rather like a circus act for scholars. Many European cities, such as Amsterdam, London, Copenhagen, Padua, and Paris, all had Royal anatomists (or some such office) tied to local government. Indeed, Nicolaes Tulp was Mayor of Amsterdam for three terms. Though it was a risky business to perform dissections, and unpredictable depending on the availability of fresh bodies, attending dissections was legal.^{[citation needed]}

The supply of printed anatomy books from Italy and France led to an increased demand for human cadavers for dissections. Since few bodies were voluntarily donated for dissection, royal charters were established which allowed prominent universities to use the bodies of hanged criminals for dissections. However, there was still a shortage of bodies that could not accommodate for the high demand of bodies.

Modern Anatomy[edit]

18th century[edit]

Until the middle of the 18th century, there was a quota of ten cadavers for each the Royal College of Physicians and the Company of Barber Surgeons, the only two groups permitted to perform dissections. During the first half of the 18th century, William Cheselden challenged the Company of Barber Surgeon’s exclusive rights on dissections. He was the first to hold regular anatomy lectures and demonstrations. He also wrote The Anatomy of the Humane Body, a student handbook of anatomy.^[43] In 1752, the rapid growth of medical schools in England and the pressing demand for cadavers led to the passage of the Murder Act. This allowed medical schools in England to legally dissect bodies of executed murderers for anatomical education and research and also aimed to prevent murder. To further increase the supply of cadavers, the government increased the number of crimes in which hanging was a punishment. Although the number of cadavers increased, it was still not enough to meet the demand of anatomical and medical training.^[44]

Since few bodies were voluntarily donated for dissection, criminals that were hanged for murder were dissected. However, there was a shortage of bodies that could not accommodate the high demand of bodies.^[45] To cope with shortages of cadavers and the rise in medical students during the 17th and 18th centuries, body-snatching and even anatomy murder were practiced to obtain cadavers.^[46] ‘Body snatching’ was the act of sneaking into a graveyard, digging up a corpse and using it for study. Men known as ‘resurrectionists’ emerged as outside parties, who would steal corpses for a living and sell the bodies to anatomy schools. The leading London anatomist John Hunter paid for a regular supply of corpses for his anatomy school.^[47] During the 17th and 18th centuries, the perception of dissections had evolved into a form of capital punishment. Dissections were considered a dishonor. The corpse was mutilated and not suitable for a funeral. By the end of the 18th century, many European countries had passed legislation similar to the Murder Act in England to meet the demand of fresh cadavers and to reduce crime. Countries allowed institutions to use unclaimed bodies of paupers, prison inmates, and people in psychiatric and charitable hospitals for dissection.^[44] Unfortunately, the lack of bodies available for dissection and the controversial air that surrounded anatomy in the late 17th century and early 18th century caused a halt in progress that is evident by the lack of updates made to anatomical texts of the time between editions. Additionally, most of the investigations into anatomy were aimed at developing the knowledge of physiology and surgery. Naturally this meant that a close examination of the more detailed aspects of anatomy that could advance anatomical knowledge was not a priority.^[48]

Paris Medicine was notorious for its influence on medical thought and its contributions to medical knowledge. The new hospital medicine in France during the late 18th century was brought about in part by the Law of 1794 which made physicians and surgeons equals in the world of medical care. The law came as a response to the increase demand for medical professionals capable of caring for the increase in injuries and diseases brought about by French Revolution. The law also supplemented schools with bodies for anatomical lessons. Ultimately this created the opportunity for the field of medicine to grow in the direction of «localism of pathological anatomy, the development of appropriate diagnostic techniques, and the numerical approach to disease and therapeutics.»^[49]

The British Parliament passed the Anatomy Act 1832, which finally provided for an adequate and legitimate supply of corpses by allowing legal dissection of executed murderers. The view of anatomist at the time, however, became similar to that of an executioner. Having one’s body dissected was seen as a punishment worse than death, «if you stole a pig, you were hung. If you killed a man, you were hung and then dissected.» Demand grew so great that some anatomists resorted to dissecting their own family members as well as robbing bodies from their graves.^[50]

Many Europeans interested in the study of anatomy traveled to Italy, then the centre of anatomy. Only in Italy could certain important research methods be used, such as dissections on women. Realdo Colombo (also known as Realdus Columbus) and Gabriele Falloppio were pupils of Vesalius. Columbus, as Vesalius’s immediate successor in Padua, and afterwards professor at Rome, distinguished himself by describing the shape and cavities of the heart, the structure of the pulmonary artery and aorta and their valves, and tracing the course of the blood from the right to the left side of the heart.^[51]

The rise in anatomy lead to various discoveries and findings. In 1628, English physician William Harvey observed circulating blood through dissections of his father’s and sister’s bodies. He published De moto cordis et sanguinis, a treatise in which he explained his theory.^[44] In Tuscany and Florence, Marcello Malpighi founded microscopic anatomy, and Nils Steensen studied the anatomy of lymph nodes and salivary glands. By the end of the 17th century, Gaetano Zumbo developed anatomical wax modeling techniques.^[52] Antonio Valsalva, a student of Malpighi and a professor of anatomy at University of Bologna, was one of the greatest anatomists of the time. He is known by many as the founder of anatomy and physiology of the ear.^[53] In the 18th century, Giovanni Batista Morgagni related pre-mortem symptoms with post-mortem pathological findings using pathological anatomy in his book De Sedibus.^[54] This led to the rise of morbid anatomy in France and Europe. The rise of morbid anatomy was one of the contributing factors to the shift in power between doctors and physicians, giving power to the physicians over patients.^[55] With the invention of the Stethoscope in 1816, R.T.H. Laennec was able to help bridge the gap between a symptomatic approach to medicine and disease, to one based on anatomy and physiology. His disease and treatments were based on «pathological anatomy» and because this approach to disease was rooted in anatomy instead of symptoms, the process of evaluation and treatment were also forced to evolve.^[56] From the late 18th century to the early 19th century, the work of professionals such as Morgagni, Scott Matthew Baillie, and Xavier Bichat served to demonstrate exactly how the detailed anatomical inspection of organs could lead to a more empirical means of understanding disease and health that would combine medical theory with medical practice. This «pathological anatomy» paved the way for «clinical pathology that applied the knowledge of opening up corpses and quantifying illnesses to treatments.»^[57] Along with the popularity of anatomy and dissection came an increasing interest in the preservation of dissected specimens. In the 17th century, many of the anatomical specimens were dried and stored in cabinets. In the Netherlands, there were attempts to replicate Egyptian mummies by preserving soft tissue. This became known as Balsaming. In the 1660s the Dutch were also attempting to preserve organs by injecting wax to keep the organ’s shape. Dyes and mercury were added to the wax to better differentiate and see various anatomical structures for academic and research anatomy. By the late 18th century, Thomas Pole published The Anatomic Instructor, which detailed how to dry and preserve specimens and soft tissue.^[58]

19th century anatomy[edit]

During the 19th century, anatomical research was extended with histology and developmental biology of both humans and animals. Women, who were not allowed to attend medical school, could attend the anatomy theatres. From 1822 the Royal College of Surgeons forced unregulated schools to close.^[59] Medical museums provided examples in comparative anatomy, and were often used in teaching.^[60]

Current Research[edit]

Anatomical research in the past hundred years has taken advantage of technological developments and growing understanding of sciences such as evolutionary and molecular biology to create a thorough understanding of the body’s organs and structures. Disciplines such as endocrinology have explained the purpose of glands that anatomists previously could not explain; medical devices such as MRI machines and CAT scanners have enabled researchers to study organs, living or dead, in unprecedented detail. Progress today in anatomy is centered in the development, evolution, and function of anatomical features, as the macroscopic aspects of human anatomy have largely been catalogued. Non-human anatomy is particularly active as researchers use techniques ranging from finite element analysis to molecular biology.

To save time, some medical schools such as Birmingham, England have adopted prosection, where a demonstrator dissects and explains to an audience, in place of dissection by students. This enables students to observe more than one body. Improvements in colour images and photography means that an anatomy text is no longer an aid to dissection but rather a central material to learn from. Plastic anatomical models are regularly used in anatomy teaching, offering a good substitute to the real thing. Use of living models for anatomy demonstration is once again becoming popular within teaching of anatomy. Surface landmarks that can be palpated on another individual provide practice for future clinical situations. It is possible to do this on oneself; in the Integrated Biology course at the University of Berkeley, students are encouraged to «introspect»^[61] on themselves and link what they are being taught to their own body.^[59]

In Britain, the Human Tissue Act 2004 has tightened up the availability of resources to anatomy departments.^{[citation needed]} The outbreaks of bovine spongiform encephalitis (BSE) in the late 1980s and early 1990s further restricted the handling of brain tissue.^[59][62]

The controversy of Gunther von Hagens and public displays of dissections, preserved by plastination, may divide opinions on what is ethical or legal.^[63]

References[edit]

Bibliography[edit]

• Knoeff, Rina (2012). Dutch Anatomy and Clinical Medicine in 17th-Century Europe. Leibniz Institute of European History.
• Mazzio, C. (1997). The Body in Parts: Discourses and Anatomies in Early Modern Europe. Routledge. ISBN 978-0-415-91694-3.
• Porter, R. (1997). The Greatest Benefit to Mankind: A Medical History of Humanity from Antiquity to the Present. Harper Collins. ISBN 978-0-00-215173-3.
• Sawday, J. (1996). The Body Emblazoned: Dissection and the Human Body in Renaissance Culture. Routledge. ISBN 978-0-415-15719-3.

External links[edit]

• Historical Anatomies on the Web. National Library of Medicine. Selected images from notable anatomical atlases.
• Anatomia 1522-1867: Anatomical Plates from the Thomas Fisher Rare Book Library
• Human Anatomy & Physiology Society A society to promote communication among teachers of human anatomy and physiology in colleges, universities, and related institutions.

Зал славы великих анатомов — становление анатомии и физиологии

Автор сообщества Фанерозой, врач Артемий Липилин

История анатомии – череда трагических и героических открытий, борьбы идей и противостояния выдающихся учёных настоящему мракобесию. Но в основном история анатомии – это история живых людей, которые, будто по эстафете, передавали друг другу пламенеющий факел знаний. Прежде чем перейти непосредственно к историям этих выдающихся учёных, нужно рассмотреть одно важное заблуждение, связанное с развитием анатомических знаний.

В сознании людей твёрдо укоренилось убеждение, что в Средние века были строго запрещены анатомические исследования трупов людей. Но это не совсем так. Дело в том, что по существовавшему повсеместно обычаю, тела знатных лиц, скончавшихся вдали от родины, расчленяли и вываривали до тех пор, пока плоть не отделялась от костей, после чего последние очищали и отправляли в ларце на родину для торжественного погребения, а внутренности и декокт хоронили на месте. В XII и XIII веках этот обычай был довольно распространён. Так поступали с телами некоторых королей и епископов. В 1299 году, а затем и в 1300-х годах этот обряд как «отвратительное злоупотребление, коему всё ещё неразумно следуют иные верующие, полагаясь на некий ужасный обычай» («detestande feritatis abusus, quem ex quodam more horribili nonnulli fideles improvide prosequuntur«) строжайше запретил папа Бонифаций VIII.

В дальнейшем никогда ни в одной папской булле или энциклике не встречался запрет на вскрытие тел. Однако в средневековых университетах вскрытия проводились довольно редко. Так, в знаменитом университете Салерно император Фридрих II разрешил проводить одно вскрытие в пять лет. Но связано это не столько с запретом римских пап или королей, а с самим отношением к человеческому телу как к вместилищу души. Согласно христианскому представлению, в конце времён должно состояться воскресение мертвых, но воскреснуть смогут только те, чьи тела были не повреждены после смерти, а захоронены должным образом. Если у умершего христианина были живые родственники, то они, конечно, не позволяли проводить вскрытие. Даже к телам преступников средневековые правители зачастую проявляли милосердие и предавали их земле. Выходит, что только «выдающиеся» преступники имели шанс попасть в анатомический театр. Другим выходом из положения было вскрытие тел иноверцев. Так, в итальянских и испанских городах, где проживало значительное количество иноверцев (мусульман и иудеев), частота анатомических исследований была значительно выше, чем в городах северной Европы. С этим связан один любопытный момент. В мусульманской и иудейской религиях существовали строгие правила организации похорон, поэтому проживавшие в Венеции или Падуе купцы-иноверцы, почувствовав себя плохо, старались покинуть эти города, дабы не стать достоянием медицинских факультетов.

Учёными-архивистами найден уникальный документ – письмо ректора Падуанского университета герцогу Минланскому, в котором написано буквально следующее: 

«…до нас дошли слухи, что Вы собираетесь сжечь ведьму. Просим Вас не делать этого, а прислать её в Падую, где приговор будет приведён в исполнение, а тело будет передано на медицинский факультет, поскольку в университете уже более десяти лет не было женских вскрытий».

Тем не менее со времён Средних веков сохранился значительный иллюстративный материал, демонстрирующий анатомирование тел.

Первый широко известный в Западной Европе учебник анатомии был составлен в 1316 году магистром Болонского университета Мондино де Луцци. Его сочинения базировались на вскрытиях всего лишь двух трупов. Ввиду крайней редкости, анатомирования проводилась весьма тщательно и занимали несколько дней. В первый день вскрывали брюшную полость, изучали мышцы передней брюшной стенки и органы брюшной полости. Во второй день изучалось содержимое грудной клетки. В третий – анатомия головы и строение мозга. В четвёртый – строение конечностей, их мышц и сосудов.

Тем не менее анатомия Модино весьма схематична и далека от действительности. Многое в этой книге заимствовано из трактатов Галена «О назначении частей человеческого тела». Труд Модино де Луцци долгое время существовал только в рукописном виде и только в 1478 году, после изобретения книгопечатания, был издан в Венеции. Потом он переиздавался более двадцати пяти раз и в течение двух столетий оставался основным учебником анатомии.

В 1490 году в Падуе был построен первый анатомический театр. Вскрытия всегда были сенсацией и собирали большое число зрителей: студентов и непосвящённых горожан, среди которых бывали и дамы. Магистр сидел на кафедре и зачитывал соответствующие места из сочинений Галена, тогда как оператор показывал публике называемые анатомические образования. Главной целью таких демонстраций было «выявление удивительной божественной мудрости Создателя».

Первым учёным, о котором пойдёт речь в этом очерке, является титан Возрождения Леонардо да Винчи.

Великий Леонардо родился в селении Анкиано, близ города Винчи в 1452 году. В возрасте четырнадцати лет он был отдан на обучение известному флорентийскому скульптору и живописцу Вероккьо. Именно в этот период жизни у Леонардо пробудился интерес к науке. В этом, вероятно, сыграла роль близость с астрономом, математиком и врачом Тосканелли. В 70-х годах да Винчи создал ряд выдающихся художественных произведений. Однако его не удовлетворял общий дух, царивший среди флорентийских гуманистов, занимавшихся главным образом классической филологией, преклонявшихся перед идеалистической философией и отгораживающихся от запросов практической жизни. В начале 80-х годов Леонардо переселился в Милан, поступил на службу в качестве инженера и художника к правителю Милана Людовику Сфорца и жил в Милане до конца 1499 года. К этому периоду относятся величайшие создания художественного и научного гения да Винчи. С 1500 до 1506 года Леонардо жил главным образом во Флоренции, занимаясь преимущественно вопросами науки и техники. В 1506 году да Винчи возвратился в Милан, где жил до 1513 года. К этому периоду относятся создание ряда великих произведений и углублённое занятие анатомией.

К сожалению, у да Винчи нет оформленных, завершённых трудов, если не считать таковыми его «Трактат о живописи» и «Трактат об анатомии». Все оставленное им духовное наследство – в рукописях и в целой серии записных книжек, которые он имел всегда при себе, занося в них наблюдения, думы и сомнения. Очень удачно характеризует эти записи Изодоро дель Лунго, говоря, что в них с фонографической точностью «схвачены на лету и запечатлены слова Леонардо, говорившего с самим собой». В них он вопрошал природу, склоняясь временами перед её загадками, в них давал ответы на волновавшие его проблемы жизни и мироздания, в них выявлял величие и мощь своего ума, в них же отдавался и созерцанию красоты.

Судьба рукописей и записных книжек да Винчи поистине трагична. Вскоре после смерти гения их точно вихрем разметало и носило по всему свету на протяжении нескольких веков: со времён Франциска I до Наполеона I и вплоть до нашего времени. В Италии, Испании, Франции, Англии, Германии – повсюду побывали они, но и частью исчезли, частью погибли навсегда для культуры, науки и человечества. А то, что удалось найти, сохранить и собрать, составляет около семи тысяч рукописных листов, по большей части разрозненных и всё ещё не систематизированных. Эдмондо Сольми, один из восторженных почитателей и авторитетных исследователей этих рукописей, с горечью замечает:

«Винчевские писания совокупными усилиями времени и людей приведены в состояние полного хаоса, разложения и сумбура: мысли без конца и начала, прерванные периоды, обрывки рассуждений – чудесный город, разрушенный землетрясением, смытый водами, разъеденный непогодой».

Однако даже оставшиеся нам на долю фрагменты позволяют судить о том, какой это был всеобъемлющий ум, какая исключительно одарённая и универсальная натура.

Но что же да Винчи сделал для анатомии? Почему все анатомы мира считают его одни из своих «отцов»?

Всю жизнь он изучал анатомию человека и животных, делал вивисекции, вскрывал трупы людей, создавал великолепные чертежи и рисунки – продукт синтеза науки и искусства. Наука и искусство у да Винчи всегда идут рука об руку.

«Если ты презираешь живопись, являющуюся подражательницей всех видимых вещей природы, – говорит да Винчи, – то ты, несомненно, пренебрегаешь и глубоким постижением, которое с философским и тонким размышлением рассматривает все качества форм: моря, местности, деревья, животных, травы и цветы – все то, что окружено тенью и светом».

Описательный метод в анатомии был доведён да Винчи до максимально возможных по техническим условиям того времени пределов, и в этом одна из самых крупных его заслуг.

Потратив десятилетия на самое тщательное изучение строения человеческого тела, Леонардо да Винчи сделал несколько ценных открытий: описал щитовидную железу, воздухоносные полости в лобной и верхнечелюстных костях, описал клапан легочной артерии, который и сейчас носит имя да Винчи. Но не описание отдельных анатомических структур создали ему славу анатома «всеобъемлющих и глубоких познаний». Чтобы судить, как широко трактовал да Винчи задачи анатомического исследования и какие цели ставил он себе при составлении различных глав и отрывков «трактата об анатомии», необходимо привести краткую выдержку из этого труда, по которой можно судить о масштабе задуманной, но незаконченной работы.

«Это исследование, – пишет он, – должно начинаться с момента зачатия человеческого существа; надо описать матку и развитие в ней ребёнка: как он лежит, как просыпаются в нём различные функции, как он питается, растёт, и какие периоды замечаются в его росте…».

Затем, как бы обращаясь к самому себе, он продолжает:

«Ты опишешь, какие члены развиваются раньше других после рождения, и дашь точные размеры и вес годовалого ребёнка и его членов». 

То же рекомендует сделать по отношению к взрослому человеку, продолжая своё наставление:

«Ты расскажешь, как распределены в теле взрослого человека вены, нервы, мускулы и кости… Потом покажешь на примерах, как изображается радостный смех, и исследуешь плач и причины, вызывающие такое выражение лица; потом представишь игру мускулов при бегстве, страхе, гневе, убийстве и т.д. После этого опишешь позы и движения человеческого тела, опишешь работу органов чувств и сами эти органы…».

Тут идёт речь не только об анатомии как об узкоспециальной дисциплине. У Леонардо да Винчи анатомия начинается с эмбриологии, переплетается с физиологией, соприкасается с учением «о выражении ощущений», сочетается с данными и обобщениями той биологической дисциплины, которая сейчас называется биомеханикой. По богатству и стройности содержания эта тема достойна любого из выдающихся ученых современности.

Таким образом, да Винчи можно смело считать не только выдающимся анатомом, но и основателем нового направления в морфологии – науке о строении и функции человеческого организма, дисциплины, которая рассматривает организм как единое целое на всём протяжении его индивидуального развития от зачатия до смерти.

Кроме этого, да Винчи внедрил новые методы анатомического исследования: промывание органов проточной водой, инъецирование воском желудочков мозга и сосудов, распилы костей и органов.

Его анатомические зарисовки по своей точности и мастерству превосходят не только современные ему работы, но и многие последующие. Примером может служить зарисовка положения плода в матке в ягодичном предлежании.

После 1513 года да Винчи живёт в Риме, а в 1516 году переезжает во Францию, ко двору Франциска I, где и умирает в 1519 году.

Вазари – старейший из биографов Леонардо да Винчи – характеризует его как человека трогательно простого, с чувством неподкупного восхищения.

«Редко бывает, – пишет он, – чтобы в одном человеке …сочетались такая красота и гениальность… Редкая сила соединялась в нём с изяществом, а мужество и смелость его были полны благородства и величественности… Обаятельность его внешности, которая была прекрасна, вносила свет во всякую печальную душу, а словами своими он заставлял самых упрямых сказать «да» или «нет» … Самую простую и убогую комнату он украшал и облагораживал каждым своим движением… Искусством же владел в таком совершенстве, что куда бы ни направил свой гений, всюду свободно справлялся с самыми трудными задачами… У Леонардо была великая душа… И как рождение этого художника было величайшим даром для Флоренции, так и смерть его была для неё более чем тяжёлой утратой».

Блестящий caballero при дворах Флоренции и Милана, умевший вызвать улыбку одобрения на устах чопорных великосветских дам и заставлявший своими анекдотами хохотать до упаду крестьян; очаровательный собеседник в кругу людей утончённой мысли; красноречивый защитник своих излюбленных научных идей; талантливый сочинитель басен, аллегорий и шарад; вдохновенный музыкант и импровизатор стихов; огромный искромётный ум, неподражаемый живописец, ваятель, архитектор, инженер и механик – таков тот удивительный флорентинец, властитель дум и сердец в прошлом, настоящем и будущем, таков этот неповторимый представитель человеческой породы, которого Вазери называл «земным воплощением божества».

После смерти да Винчи труды гения унаследовал его ученик, друг и компаньон Франческо Мельци, который систематизировал из них только те, которые имели отношение к искусству. Остальное разными путями попало в частные коллекции, в библиотеки Италии и других стран и долгое время не публиковалось. Анатомы следующих поколений не имели возможности ознакомиться с его работами, поэтому выдающиеся открытия и прозрения Леонардо долгое время оставались в тени его более успешных последователей и коллег.

Но не всегда бывает так, что ученый всю свою жизнь посвящает какой-либо области человеческого знания. Иногда, казалось бы, незначительные деяния способны не только обессмертить имя создателя, но даже расширить горизонты человеческого знания, став той самой «соломинкой» знаний, которая сломает хребет «верблюду» невежества.

Наш следующий герой – отчасти современник, отчасти преемник великого Леонардо. Достоверно неизвестно, переписывались ли эти титаны между собой, но есть ряд оснований полагать, что переписка имела место. Он станет следующим участником «анатомической эстафеты»

Наш герой родился то ли в 1483, то ли в 1485, а, может быть, в 1495 году, в семье трактирщика, а по другой версии, – аптекаря. В возрасте десяти лет по воле «жестоковыйной» матери он оказался в аббатстве монахов-францисканцев. Вместо того чтобы посвятить себя духовной карьере, наш герой учил языки и читал античную литературу (по счастью, в этом аббатстве находилась богатейшая библиотека). Увлечение античной мыслью привело к тому, что у героя повествования завязалась переписка на латинском языке с известным учёным Гийомом Бюде, за что он и попал в монастырскую тюрьму по обвинению в «чрезмерном увлечении языческими науками». Слух об этом дошёл до короля. Согласно легенде, король произнёс:

«Весёлость нрава и неординарное мышление, ещё что-то стоят в нашем затхлом мире», 

– и приказал освободить этого выдающегося учёного. По личному указанию римского папы нашему герою предложили перейти из ордена францисканцев в орден бенедиктинцев. Со временем ему удалось занять место секретаря у епископа Жарфея де Истисаку. Но когда начались преследования людей, близких к Реформации, ему пришлось бежать. Его следы вновь появились на медицинском факультете прославленного университета в Монпелье, где наш герой читал курс вводных лекций – комментариев к трудам Гиппократа и Галена.

Он оставил о себе память в медицинском сообществе не только как яркий лектор. Если открыть книгу «Выдающиеся люди Франции», изданную в Париже в 1601 году, то на одной из страниц раздела «Знаменитые врачи» можно найти портрет нашего героя. Под ним подпись – Франсуа Рабле.

Любой, кто сейчас читает эти строки, спросит: что же этот человек, которого мы все знаем, как писателя, сделал для анатомии? Ответ чрезвычайно прост: Рабле лечил людей в те времена, когда в одной палате находилось до двух сотен больных, а заработок врача был минимален – сорок ливров в год (примерно 10000рублей). В медицине Рабле считался революционером – он совершил первое в истории публичное вскрытие трупа. А в 1532 году вопреки запрету католической церкви Рабле перевёл и опубликовал «Афоризмы» Гиппократа. О нём говорили: 

Он честь и слава медицины. Тот, кто способен отвращать мертвецов от порога могилы и возвращать им свет второго рожденья». 

Казалось бы, так мало: первое публичное вскрытие и какие-то «Афоризмы»! Но нужно понимать, что до Рабле в руках медицинского сообщества были труды Гиппократа, покрытые многовековым налётом схоластики и религиозных искажений, а теперь врачи смогли увидеть «живого Гиппократа». Рабле вернул медикам великого античного врача. Отголоски врачебного опыта Рабле можно найти на страницах его главной книги «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Свой земной путь великий Франсуа закончил в Париже в 1553 году. Исчеркав десяток листов, он оставил завещание такого содержания: 

«Я ничего не нажил за свою жизнь… Прошу простить мне мои долги… Остальное раздайте нищим…»

Последними словами великого мыслителя, врача, философа и гуманиста были: 

 «Опустите занавес… Фарс окончен…».

Развитие анатомии, как и других естественных наук, протекало в ожесточённой борьбе материализма с идеализмом. Духовная диктатура церкви была сломлена. В руки ученых попали подлинные сочинения забытых классиков, затем наступил период самостоятельных исследований и творчества в области науки и искусства.

«Это была величайшая из революций, какие до тех пор переживала земля… Это было время, нуждавшееся в гигантах и породившее гигантов, гигантов утончённости, духа и характера»,

– так написал об этом времени Ф. Энгельс в своей работе «Диалектика природы».

И в анатомии появился такой гигант. В 1514 году в Брюсселе родился человек, имя которого золотыми буквами вписано в историю анатомии, – Андреас Везалий.

Четыре предыдущих поколения Везалиев были врачами. Андреас решил не нарушать семейную традицию и в семнадцать лет отправился в Париж изучать медицину в седой Сорбонне. Положение медицинской науки в то время было непростым. С одной стороны, анатомические исследования проводились всё чаще и чаще. Теперь учёные могли досконально исследовать строение человеческого тела. Но, с другой стороны, со времён античности в медицинской науке безраздельно господствовало учение Галена, и любые попытки привнести в него что-либо новое жестоко карались. Между тем, в работах Галена было много ошибок. Эти ошибки появились вследствие того, что Гален анатомировал животных и переносил полученные результаты на человека. Этому и учили на медицинских факультетах всех европейских университетов.

Везалий хорошо изучил труды Галена, но молодому учёному, жадному до знаний, обязательно хотелось всё увидеть лично, а лучше – потрогать руками. Любознательного молодого врача интересовали анатомические исследования. По преданию, Везалий, ещё будучи студентом, тайно похищал трупы с кладбищ, прятал их у себя дома и по ночам анатомировал.

Он скоро прославился своими познаниями и в возрасте двадцати двух лет был приглашён занять кафедру анатомии в Падуанском университете, где провёл показательное вскрытие. Он стал профессором хирургии этого университета с правом преподавать анатомию.

В двадцать восемь лет Везалий закончил и опубликовал свой классический труд «О строении человеческого тела» («De humani corporis fabrica»).

«Труд Везалия – первая анатомия человека в новейшей истории человечества, не повторяющая только указания и мнения древних авторитетов, а опирающаяся на работу свободного исследующего ума», 

так писал об этом труде русский физиолог и лауреат нобелевской премии Иван Павлов. В этой книге впервые даются точные и подробные сведения об анатомии человека, сообщается масса новых, дотоле неизвестных фактов. Везалий показал, что анатомию нельзя конструировать умозрительно или строить анатомию человека на основании данных анатомии животных, что эти факты необходимо добывать путём непосредственного наблюдения – препарирования человеческих трупов.

Анатомируя человеческие тела, Везалий выявил многочисленные ошибки в сочинениях Галена и неопровержимо доказал, что последний, описывая анатомию человека, сам не вскрыл ни одного тела. Таким образом, Везалий разрушил авторитет Галена, господствовавший на протяжении более чем десяти веков. Так начался аналитический период в анатомии, в течение которого было сделано множество открытий описательного характера, поэтому Везалий уделил основное внимание открытию новых анатомических фактов и изложил их в своём труде.

Везалий предложил коллегам совершенно отличное от прежних описание человеческого тела. Новая анатомия была составлена им исключительно на основе личного опыта. Только факты и никаких вымыслов. Приверженцы учения Галена приняли книгу в штыки. Больше всех в нападках на учёного усердствовали те, кого он считал своими друзьями.

Французский анатом Жан Дюбуа, учитель Везалия, публиковавший свои труды под латинизированным именем Сильвиус Якобус, издал памфлет, в котором называл своего ученика «клеветником» и «безумным сказителем». Даже перед лицом неопровержимых фактов он был готов скорее допустить, что за прошедшие четырнадцать столетий изменилась анатомия человека, чем признать, что великий Гален мог заблуждаться.

В 1546 году Везалий был изгнан с кафедры Падуанского университета, но кафедру возглавил его ученик и преемник Реальдо Коломбо.

Однако это не мешало крупнейшим университетам Европы приглашать к себе Везалия преподавать негаленовскую анатомию. Многие современники отзывались о Везалии с восхищением. Вот такие строки посвятил Везалию философ и физик Паоло Эбера:

«Как затмевает Луна по ночам

Все прочие звёзды,

Так и Везалия труд превосходит

Все прочие книги,

Нам объясняя тела, бывшие

Тайной для нас.»

Но, к сожалению, влиятельных недругов у Везалия оказалось больше. Их выступления сильно расстроили физическое и душевное здоровье великого анатома. В порыве отчаяния, в страхе перед обыском инквизиции он сжёг большую часть своих ещё не изданных работ.

Опасаясь преследования со стороны трибунала священной инквизиции, в 1544 году учёный был вынужден оставить университет и прекратить научную деятельность. Он принял приглашение мадридского двора занять пост личного врача императора Карла V. Будучи великолепным хирургом, Везалий честно служил вначале самому монарху, а затем и его сыну Филиппу II. Но невозможность продолжать анатомические исследования очень тяготила учёного. И, чтобы иметь возможность возвратиться к научной работе, он должен был искупить грехи, в которых его обвиняла церковь, совершив паломничество в Палестину. Учёный был готов на это, несмотря на тяжёлую болезнь.

Везалий смог совершить этот путь, но при возвращении домой корабль, на котором он плыл, попал в шторм и был разбит в Ионическом море недалеко от острова Занте (в настоящее время Закинф). Ученый смог выбраться на берег, но через неделю скончался.

Однако прогресс было уже не остановить, и дело Везалия переняли его ученики.

Так, Габриэль Фаллопий дал первое обстоятельное описание развития и строения ряда органов. Его открытия были изложены в книге «Анатомические наблюдения».

Барталомео Евстахий, кроме описательной анатомии, изучал также развитие организмов, чего не делал Везалий. Его анатомические познания и описания изложены в «Руководстве к анатомии», изданном в 1714 году.

В XVII веке центр анатомических исследований из Италии переместился во Францию, Англию и Нидерланды.

Крупнейшая анатомическая школа того времени сформировалась в стенах Лейденского университета. Её воспитанником был голландский анатом и хирург Николас ван Тюльп, известный своими исследованиями по сравнительной анатомии. Он впервые изучил строение человекообразной обезьяны и сравнил его со строением человека. С именем ван Тюльпа связано появление одного из символов врачебного искусства – горящей свечи – и девиза «Светя другим – сгораю» («Aliis inserviendo consumor»).

В стенах Лейденского университета получил медицинское образование один из крупнейших анатомов того времени голландец Фредрик Рюйш – убеждённый последователь Везалия. В 1664 году Рюйш закончил Лейденский университет и был приглашён в Амстердам для чтения гильдии хирургов города лекций по анатомии. Он также был лектором по акушерству, судебным медиком и профессором ботаники.

Рюйш в совершенстве овладел техникой приготовления анатомических препаратов и методом инъекции крупных сосудов окрашенными и затвердевающими жидкостями, изобрёл оригинальный способ бальзамирования трупов, лично выполнил уникальную коллекцию музейных экспонатов, включающую врождённые пороки и аномалии развития, и создал первый анатомический музей.

К XVII веку медиками был накоплен огромный объём фактической информации по строению человеческого тела. Учёным осталось взять последний научный бастион –тайну кровообращения.

Вернёмся во времени. Вплоть до появления трудов Везалия медицинской мыслью безраздельно владело учение Галена. Последний считал, что кровь продвигается вперёд рывками, совершая маятникообразные движения. Она образуется в печени, обогащается там «естественной пневмой», по венам поступает в правое сердце, через поры в сердечной перегородке частично переходит из правого желудочка в левый, смешивается там с воздухом, поступающим из лёгких. Одухотворённая «жизненной пневмой», разносится через аорту ко всем частям тела, где и утилизируется, обеспечивая функции организма. Гален знал, что вены сообщаются с артериями по средствам анастомозов, что вследствие этого кровь может возвращаться по крупным венозным стволам в правое сердце. Он даже проследил путь крови из правого желудочка по лёгочной артерии до лёгких и был близок к открытию кровообращения. Однако он не сделал последнего шага: не описал возвращения крови из лёгкого в левое предсердие. Этот путь предназначался для проникновения в «левое сердце воздушной пневмы». Представление Галена о проницаемости сердечной перегородки для основной массы крови предполагало движение крови вспять и исключало возможность её обращения в организме в одном направлении. Эта модель кровообращения служила неоспоримой догмой для врачей на протяжении полутора тысяч лет. Однако, как мы знаем, Гален не вскрывал тела людей, и своё представление о кровообращении строил, главным образом, на теоретических основах.

Шли века, и на сцене истории появились люди, которые на своём опыте могли убедиться в ошибочности построений Галена. Таким был арабский учёный и медик Ибн аль-Нафи́с. Проводя исследование лёгочных сосудов и сердца, он пришёл к выводу, что в сердце нет видимых или невидимых отверстий для прохождения крови, как утверждал Гален. 

 «Нет сомнения, что разреженная кровь выходит из отверстия «vena arteriosa» (лёгочную артерию) к лёгким, чтобы пропитать их субстанцию и смешаться там с воздухом. Затем она проходит через «arteria venosa» (лёгочную вену) в левую полость сердца. Смешавшись там с воздухом, она становится насыщенной для сотворения духа»

Это открытие малого круга кровообращения приведено в труде Ибн аль-Нафиса «Комментарии к разделу анатомии в «Каноне врачебной науки» Ибн Сины». Таким образом, можно с уверенностью сказать, что приоритет в открытии малого круга кровообращения принадлежит арабским авторам.

Несмотря на то, что труды Ибн аль-Нафиса были известны в средневековой Европе, его открытие оставалось скрытым в тени учения Галена. Даже Андерас Везалий, досконально изучивший строение человеческого тела, продолжал считать, что межжелудочковая перегородка проницаема для крови посредством крошечных, не видимых глазу отверстий.

Первым учёным Европы, который смог описать малый круг кровообращения, был испанский учёный, богослов и врач Мигель Сервет, «Джордано Бруно от медицины».

Мигель Сервет родился в Наварре. В четырнадцать лет получил место секретаря духовника императора Карла V. Сервет был чрезвычайно разносторонним человеком: хорошо знал право, медицину, теологию, математику и географию.

Познакомившись с учением реформации, Сервет заключил, что они остановились на полпути. Придя к убеждению, что истинное христианство во всей его первоначальной чистоте существовало до Никейского собора 325 года, он выступил против тринитарного догмата, утверждая, что Христос – простой человек, в котором воплотился божественный разум, а христиане, поклоняющиеся Троице, – трёхбожники. В 1546 году Сервет послал Жану Кальвину в Женеву рукопись нового сочинения «Восстановление христианства», в котором подробно изложил своё учение. Ереси Сервета возмутили Кальвина, и он пообещал, что если Сервет попадёт в Женеву, то живым оттуда не выйдет. Позднее Сервет издал свою книгу в анонимном варианте. Она вызвала всеобщее негодование, Сервета арестовали, и венский епископ приговорил его к сожжению на костре. Но ему удалось бежать в Неаполь, где он и поселился, занявшись медициной. Рассматривая понятие души, Сервет первым в Европе попытался дать представление о крови как обиталище души. Вот как Сервет описывает это открытие в своём труде «Christianismi Restitutio»:

«Чтобы уразуметь это, нужно сначала понять, как производится жизненный дух (vitalis spiritus… Жизненный дух берёт своё начало в левом сердечном желудочке, при этом особое содействие производству жизненного духа оказывают лёгкие, так как там происходит смешение входящего в них воздуха с кровью, поступающей из правого сердечного желудочка. Этот путь крови, однако, вовсе не пролегает через перегородку сердца, как принято думать, а кровь чрезвычайно искусным образом гонится другим путём из правого сердечного желудочка в лёгкие… Здесь она смешивается с вдыхаемым воздухом, в то время как при вдыхании кровь освобождается от сажи… После того как через дыхание лёгких кровь хорошо перемешана, она снова притягивается в левый сердечный желудочек».

В 1553 году, когда он был проездом в Женеве, его арестовали, предали суду и приговорили всеми швейцарскими кантонами к сожжению. Несмотря на отчаяние, Сервет не отрёкся от своих убеждений. 27 октября 1553 года Мигель Сервет был сожжен. Гибель учёного непосредственно не связана с описанием малого круга кровообращения, впрочем, как и казнь Джордано Бруно, утверждавшего множественность обитаемых миров. Казнь Сервета была концентрированным выражением жестокости и фанатизма периода религиозных войн, и Реформации. Мигель Сервет вошёл в пантеон мучеников науки.

После открытия Сервета исследования движения крови продолжались. Так, Иероним Фабриций – ученик Гариэля Фаллопия и учитель Уильяма Гарвея – первым продемонстрировал в эксперименте венозные клапаны и описал их, доказав тем самым одностороннее движение крови по венам в направлении к сердцу. Оставался один шаг для понимания одной из интегрирующих систем организма. И этот шаг был сделан.

1 апреля 1578 года в семье богатого землевладельца на свет появится мальчик, который в дальнейшем поставил последнюю точку в споре о строении системы кровообращения. Это был Уильям из семьи Гарвеев.

В возрасте двадцати лет Гарвей окончил Кембриджский университет и отправился сначала во Францию и Германию, а затем для завершения своего образования – в Италию, где поступил в Падуанский университет. Там, в высокой научной атмосфере, созданной такими титанами мысли, как Везалий и Фабриций, он развернул свои недюжинные и разносторонние способности. Независимый ум и неистощимая энергия позволили ему дать новое понимание таким явлениям, как проблемы кровообращения и эмбрионального развития. Вернувшись на родину, он быстро приобрёл славу искусного врача. Но не врачебная практика принесла ему славу великого учёного. Тщательно изучив труды своих предшественников в области анатомии и физиологии, он сосредоточил своё внимание на проблеме крови и кровообращения. Ещё в 1615 году Гарвей был приглашён на кафедру Лондонской королевской коллегии, где прочёл лекцию, в которой изложил новый взгляд на процесс кровообращения.

Приблизительно в это время впервые в записях Гарвея появилась мысль о том, что кровь переносится в аорту через лёгкие, что она переходит из артерий в вены. Отсюда же очевидно и непрерывное круговое движение крови, происходящее вследствие биения сердца. Несмотря на эту очевидность, Гарвей лишь спустя тринадцать лет, после уговоров друзей, решился издать свой труд «Анатомические исследования о движении сердца и крови у животных». Эта медлительность не удивительна – Гарвею хотелось доказать правильность своих взглядов с несокрушимой убедительностью точных экспериментов и убедительных доводов, поэтому ему требовалось время для наблюдений и опытов. Были тут и другие соображения. Прекрасно зная судьбу своих предшественников, Гарвей понимал, что его открытие будет встречено враждебно, поскольку оно потрясало авторитет и древних, и современных ему учёных.

Гарвей не ошибся. Его гениальный труд был принят в штыки. Врачи заявляли, что умеют лечить больных, хотя и не знали ничего о выдуманном им кровообращении. Медицинское сообщество насмехалось над Гарвеем, называло его чуть ли не сумасшедшим, а большинство современных ему анатомов во главе со знаменитым и талантливым Риоланом презрительно говорили:

«Всякий теперь лезет со своими открытиями».

Согласно представлению науки эпохи Гарвея, кровь, добравшись до мягких тканей тела, прерывала здесь своё течение. «Створаживаясь», в таком виде она шла на питание этих тканей и на образование новых. Гарвей бесповоротно отверг это фантастическое толкование. Он не сомневался, что артериальная система находится в прямой связи с венозной системой. На как это доказать? Микроскопа достаточной силы, чтобы увидеть микрокапиллярную сеть, во времена Гарвея ещё не существовало. Правда, в трудах Гарвея можно встретить понятие «капилляр», но под этим словом учёный понимал тонкие, недоступные глазу сосуды и не считал их связующим звеном между артериями и венами. Для обозначения способа сопряжения венозной и артериальной систем Гарвей использовал какие-то гипотетические, туманные для него «анастомозы» и «поры тканей». Надо было найти другой, весомый, неопровержимый материальный аргумент в пользу своей теории. И он нашёл такой аргумент – такой же простой, яркий, неоспоримый, как и большинство его аргументов.

«Если бы кровь, – писал Гарвей, – не возвращалась обратно круговым путём, то какое бы малое количество крови ни проходило в сердце и лёгкие, оно оказалось бы гораздо больше того количества, которое могла бы дать перевариваемая пища». 

Он подкрепил свой аргумент вычислениями. Предположим, что сердце человека при каждом сокращении пропускает всего лишь драхму (единица аптекарской меры веса, 8 драхм составляют 1 унцию – примерно 28,3 г, а 12 унций составляют один аптекарский фунт) крови. Сократившись в течение получаса 1000 раз, оно должно пропустить в артерии 10 фунтов и 5 унций крови. Если же при сокращении пропускается 1 унция, то 83 фунта – 4 унции. Если кровь, вышедшая из сердца, не возвращается обратно в него по круговому пути, то какое же количество её должно иметься в распоряжении человека, у которого сердце работает не впустую, а действительно направляет кровь ко всем частям тела? Если, как утверждали современники Гарвея, вся кровь, притекающая к мягким тканям, тут же идёт им на потребу, то какое же количество пищи должен за день употреблять человек, чтобы покрыть утечку крови? Аргумент был неотразим. Абсурдность отрицания циркуляции крови стала несомненна. Необходимость признать круговое её движение «от сердца к сердцу» очевидна. И Гарвей, подводя итоги своих опытов и обобщений, писал:

«Теоретические изыскания и эксперименты подтвердили следующее: кровь проходит через лёгкие и сердце благодаря сокращению желудочков, из которых она посылается во всё тело, проникая в вены и «поры ткани», и по венам, сначала тонким, а потом более крупным, возвращается от периферии к центру и наконец через полую вену приходит в левое предсердие. Таким образом, кровь течёт по артериям от центра к периферии, а по венам от периферии в громадном количестве – к центру. Это количество крови больше того, что могла бы дать пища, а также больше того, которое нужно для питания тела. Следовательно, необходимо заключить, что у животных кровь находится в постоянном движении. В этом и состоит деятельность, или функция сердца, осуществляемая посредством биения. Конечно, движение сердца и деятельность, проявляемая во время пульса, – одно и то же».

«Укус змеи или бешеной собаки, – писал Гарвей, – вызывает общее заражение всего организма именно благодаря кровообращению. То же самое при заражении сифилисом, когда яд, сосредоточенный первоначально лишь в небольшой ранке, разносится по всему организму и вызывает сыпь и сифилитические язвы на всём теле, порождает мучительные боли в ногах, плечах и голове. Даже некоторые внешние терапевтические мероприятия зачастую оказываются рациональными только потому, что лекарство, применяемое извне, пробирается через кожу в кровеносные сосуды и разносится кровью в различные пораженные болезнью органы».

Книга Гарвея была переведена на многие языки. В оригинале, на латинском языке, она включает в себя всего лишь семьдесят две страницы и несколько иллюстраций. Но, как часто бывает в науке, самые грандиозные труды, становящиеся краеугольными камнями в новых областях знаний, подчас не требуют многословных текстов.

Великий русский физиолог Иван Павлов писал в предисловии к юбилейному изданию труда Гарвея: 

Триста лет тому назад, среди глубокого мрака и трудновообразимой сейчас путаницы, царивших в представлениях о деятельности животного и человеческого организмов, но освящённых неприкосновенным авторитетом научного классического наследия, врач Уильям Гарвей подсмотрел одну из важнейших функций – кровообращение – и тем заложил фундамент новому отделу научного знания – физиологии животных… Труд Гарвея не только редкой ценности плод его ума, но и подвиг его смелости и самоотвержения. Так, через крест поношений прокладывала себе дорогу в те времена научная истина».

После открытия Гарвея пал один из последних бастионов тайн жизни. Дальнейшая история анатомии – это история уточнения строения организма, новых, удивительных открытий, которые могли бы перевернуть представление о строении и свойствах организма.

Кода

«Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:19 – 20).

В настоящее время в анатомической и клинической номенклатуре наблюдается тенденция отказа от эпонимических терминов. Имена великих учёных и врачей прошлого заменяются сухими безличными терминами. Происходит это по разным причинам, главная из которых – банальное удобство, ведь зачастую для одного и того же анатомического образования существует несколько эпонимов. Поколение молодых врачей уже не знает таких прекрасных терминов, как «фасция Герота» или «карман Ратке». Совершенно ясно, что этот процесс приводит к прерыванию великой медицинской традиции и предает забвению имена людей, проторивших путь в будущее иногда ценой своей жизни.

Полный список эпонимов в медицине займет не одну сотню страниц. Приведу тут только те эпонимы, которые посвящены учёным, упомянутым в данном очерке:

1. Клапан да Винчи – трёхстворчатый клапан сердца;

2.  Отверстие Везалия – венозное отверстие – непостоянное отверстие в большом крыле клиновидной кости;

3. Связка Везалия – паховая связка;

4.  Вена Везалия – эмиссарная вена, проходящая через отверстие Везалия;

5. Фаллопиева связка – паховая связка;

6. Фаллопиева заслонка – илеоцекальный клапан – она же заслонка Тюльпа;

7. Фаллопиева труба – маточная труба;

8. Фабрициева сумка – лимфоэпителиальный орган, в котором происходит В-лимфопоэз. Как самостоятельное анатомическое образование есть только у птиц. У человека существует несколько анатомических структур, претендующих на название сумки Фабриция;

9.  Евстахиева миндалина – трубная миндалина;

10.  Евстахиева заслонка – заслонка нижней полой вены;

11. Евстахиева мышца – мышца, напрягающая барабанную перепонку;

12. Евстахиева труба – слуховая труба;

13. Сосудистый круг Коломбо, он же круг Сервета – малый круг кровообращения;

14. Риоланово отверстие – отверстие мечевидного отростка грудины;

15. Риоланова мышца – волокна круговой мышцы глаза;

16. Мышца Риолана – мышца, поднимающая яичко;

17. Риолана анастомоз – анастомоз между средней и левой ободочными артериями;

18. Риолановы аркады – артериальные анастомозы между кишечными артериями у края тонкой кишки;

19. Сильвиева косточка – эпифиз длинного отростка наковальни;

20. Ход Рюйша – носонёбный канал;

21.  Мышца Рюйша – поперечные гладкомышечные пучки дна матки;

22. Вены Рюйша – вены сосудистой оболочки глаза;

23. Перепонка Рюйша – капиллярная пластинка сосудистой оболочки глаза.

P.S.

Воистину наш организм – настоящий зал славы великих анатомов.

Источники

Скачать материал

Скачать материал

Описание презентации по отдельным слайдам:

• 

  1 слайд

  Тема урока:
  Становление наук о человеке
  Автор: Н.В.Грицан
  Учитель биологии МБОУ «СОШ №89 Челябинска»

• 

  2 слайд

  Тема

  СТАНОВЛЕНИЕ
  НАУК О ЧЕЛОВЕКЕ
  Задачи: познакомить с историей становления наук о человеке; усвоить понятия основных этапах развития анатомии, физиологии и гигиены человека

• 

  3 слайд

  Науки, изучающие организм человека и условия сохранения его здоровья
  Анатомия
  Цитология
  Экология человека
  Генетика
  Гигиена
  Эмбриология
  Антропология
  Психология
  Физиология

• 

  4 слайд

  Проверка знаний
  -Что служит объектом изучения анатомии?
  -Каковы предмет, методы и задачи анатомии, физиологии, психологии и гигиены человека?
  — Используя знания анатомии, докажите, что человек относится к классу млекопитающих?(сходство и отличие)
  — Каково положение человека в системе органического мира?

• 

  5 слайд

  Анатомия — наука, изучающая особенности внешнего и внутреннего строения человеческого тела и его органов.(«анатомэ»- рассечение)
  Физиология- наука, изучающая функции организма и его органов.
  ( «физис»- природа)

  Психология- наука, изучающая закономерности психических процессов и индивидуально-личностные свойства человека ( «психо» – душа)

  Гигиена- отрасль медицины, изучающая влияние среды, труда, быта на организм человека с целью разработки мероприятий по охране здоровья.

• 

  6 слайд

  Человек – биосоциальное существо

• 

  7 слайд

  Проверка знаний
  -Что служит объектом изучения анатомии?
  -Каковы предмет, методы и задачи анатомии, физиологии, психологии и гигиены человека?
  — Используя знания анатомии, докажите, что человек относится к классу млекопитающих?(сходство и отличие)
  — Каково положение человека в системе органического мира?

• 

  8 слайд

  Опытные охотники делились сведениями о наиболее уязвимых местах добычи.

• 

  9 слайд

  Методы анатомии

  1. Рентгеноскопия
  2. Просвечивания УЗИ
  3. Метод рассечения, препарирования
  4. Метод фиксации (бальзамирования трупов)
  5. Метод окрашенных инъекций
  6. Электроэнцефолографы (записывают биотоки головного мозга)
  7. Электрокардиографы (биотоки сердца)

• 

• 

  11 слайд

  УЗИ
  Ультразвуковое излучение

• 

• 

  13 слайд

  ЭКГ
  электрокардиограф

• 

  14 слайд

  Вклад деятелей греко-римской культуры в развитие биологии, знаний о человеке

• 

  15 слайд

  Составить таблицу

• 

  16 слайд

  Аристотель
  384-322 до н.э.

  -Сравнение органов животных и человека.
  -Ввел термин «организм»
  -Утверждал, что душеная деятельность человека существует пока живет тело.

• 

  17 слайд

  Гиппократ 460-377 до н.э.

  -Описание костей тела
  -Описание органов по аналогии с животными
  -сочинение по травматологии (о перевязках, лечении ран, переломах)
  — Трактаты по гигиене (о здоровом образе жизни, о влиянии воды, воздуха и местности на здоровье)
  -Отвергал божественное происхождение человека)

• 

  18 слайд

  Клавдий Гален
  130-200 н.э.

  -Проводил опыты на животных
  -Испытывал действие лек. веществ
  -Доказал, что при жизни у животных течет по артериям кровь (до этого считали, что воздух)
  — Подробно изучил строение органов обезьяны и делал ошибочные выводы, что человек устроен сходным образом
  -В течение 14 столетий его работы были основой мед. знаний в Европе и Ср. Востоке.
  — Работы о функциях органов

• 

  19 слайд

  Средневековый застой
  Церковь жестоко подавляла попытки изучения развития науки
  -Сожжены на костре Джордано Бруно, Сервет
  -Гонениям подвергался Галилей

• 

  20 слайд

  Изучение человека в эпоху Возрождения.
  Леонардо да Винчи
  Рафаэль Санти
  Уильям Гарвей
  Андреас Везалий
  Рене Декарт

• 

  21 слайд

  Леонардо да Винчи (итальян. уч.)
  1452-1519

  -Впервые изображал на своих рисунках строение тела человека
  -Описал строение скелета человека
  -Классифицировал мышцы

• 

  22 слайд

  Рафаэль Санти (итальян. уч.)
  1483-1520

  Изучал, описывал и зарисовывал строение тела человека

• 

  23 слайд

  Андреас Везалий (1515-1564)- бельгийский ученый
  Основатель современной анатомии
  — На лекциях производил рассечение трупов
  -Выявил ошибки Галена
  -Точно описал и и изобразил внутренние органы человеческого тела и скелет
  -Описал клапаны сердца
  -Впервые привел все знания в систему

• 

  24 слайд

  Анатомические студии основоположника анатомии Андреаса Везалия 16 век

• 

  25 слайд

  Рисунки из анатомического атласа
  Везалия 1543 г

• 

  26 слайд

  Уильям Гарвей
  1587-1657 (английский ученый)

  Основатель рождения и развития современной физиологии
  — Открытие 2 кругов кровообращения
  -Исследование физиологических функций при помощи экспериментальных методов

• 

  27 слайд

  Рене Декарт
  1596-1650 (французский ученый)

  — Открытие рефлекса
  — Рефлекторный принцип взаимодействия организма и окружающей среды

• 

  28 слайд

  Развитие анатомии, физиологии, психологии и гигиены с начала XIX в. до наших дней.

• 

  29 слайд

  М.В. Ломоносов
  Основоположник русских наук

  -Закон сохранения материи и энергии
  -Теория цветового зрения
  -Классификация вкусовых ощущений

• 

  30 слайд

  Ч. Дарвин
  1809-1882

  Теория эволюции

• 

  31 слайд

  Н.И.Пирогов
  Русский анатом, хирург

• 

  32 слайд

  Н.И.Пирогов 1810-1881
  -Распиливание размороженных трупов (для точного определения расположения внутренних органов и тканей)
  -Впервые применил эфирный наркоз, гипсовые повязки.
  Основы военно-полевой хирургии

• 

  33 слайд

  И.М.Сеченов
  1829-1905

  «Отец русской физиологии»
  Рефлексы головного мозга
  Объяснения психической деятельности человека

• 

  34 слайд

  И.П.Павлов
  1849-1936
  Подтверждение теории Сеченова экспериментально

• 

  35 слайд

  Основоположники иммунологии
  Э.Дженнер (1749-1823) Луи Пастер (1822-1895

• 

  36 слайд

  Основоположники иммунологии
  Открытие фагоцитоза
  И.И. Мечников
  1845-1916

• 

  37 слайд

  Проверь себя!
  1. Назовите кто из ученых (зарубежных и отечественных), внесли большой вклад в становление наук анатомии, физиологии и гигиены?

• 

  38 слайд

  1.Впервые применил экспериментальные методы для решения физиологических проблем, открыл два круга кровообращения: малый и большой.

  2. Основоположник пластической анатомии, классифицировал мышцы по величине, форме, изображал в объеме.

  3. Высказал мысль, что организмы развиваются по законам природы и, познав их, можно использовать эти законы на благо людей.

• 

  39 слайд

  4. Написал первое руководство по анатомии человека, основанное на непосредственном изучении тела человека, и по праву считается основателем современной анатомии.
  5. О строении человеческого тела судил на основании данных полученных на животных.
  6. Ввел представление о рефлексе.

  7. Отечественный ученый, внесший большой вклад в развитие науки об иммунитете.
  8. Одним из первых стал изучать влияние на здоровье людей природных факторов.

• 

  40 слайд

  9. Ввел термин организм.

  10. Основоположник русской физиологии, автор книги «Рефлексы головного мозга».

  11. Предложил фистульный метод изучения функций пищеварительных желез, открыл условные рефлексы.

  12. Разработал метод предупредительных прививок, которые явились эффективным средством борьбы с различными заразными заболеваниями.

• 

  41 слайд

  Домашнее задание
  § 2, ответить на вопросы в конце параграфа, таблица

• 

  42 слайд

  Эмбриология человека (гр. эмбрион – зародыш + гр. логос — учение) – наука, изучающая внутриутробное развитие человеческого организма.

• 

  43 слайд

  Антропология (гр. антропос – человек + гр. логос — учение) – наука, исследующая происхождение и эволюцию человека как особого социобиологического вида.

• 

  44 слайд

  Экология человека (гр. ойкос – дом, жилище + гр. логос — наука) – комплексная наука, изучающая взаимоотношения человека и человечества в целом с окружающей природной и социальной средой.

• 

  45 слайд

  Цитология (гр. китос — сосуд) – наука, изучающая строение, химический состав, функции, индивидуальное развитие и эволюцию клеток живого.

• 

  46 слайд

  Генетика (гр. генезис — происхождение) – наука, изучающая механизмы закономерности наследственности и изменчивости организмов, методы управления этими процессами.

• 

  47 слайд

  Гигиена человека – наука о создании условий, благоприятных для сохранения здоровья человека, о правильной организации труда и отдыха, о предупреждении болезней.

• 

  48 слайд

  Анатомия человека (гр.анатоме — рассечение) — наука о строении, форме человеческого организма, его органов.

• 

  49 слайд

  Физиология человека ( гр. физис – природа + гр. логос — учение) – наука о процессах жизнедеятельности и механизмах их регулирования в клетках, тканях, органах, системах органов и целостном организме.

• 

  50 слайд

  Психология (гр. психо – душа + гр. логос — учение ) — наука, изучающая процессы и закономерности психической деятельности.

• 

  51 слайд

  Положение человека в классификации животного мира

• 

  52 слайд

  Сходство между человеком и животными
  Развитие зародыша внутри материнского организма (в матке) и вскармливание детёнышей молоком
  Постоянная температура тела
  Черты сходства
  Дифференциация зубного аппарата
  Наличие ушной раковины
  Наличие рудиментов (копчиковая кость, волосяной покров…)
  Общий план строения организма

• 

  53 слайд

  Мозговой отдел черепа преобладает над лицевым
  Нижняя челюсть с выступающим подбородком, что связано с развитием мускулатуры языка
  Человеку свойственна речь как средство общения
  Черты различия
  Увеличение объёма мозга и развитие мыслительной деятельности
  Развитие кисти руки в связи с трудовой деятельностью
  прямохождение
  S-образный позвоночник
  Изменения в расположении
  внутренних органов
  Отличия между человеком и животными

Найдите материал к любому уроку, указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:

6 224 918 материалов в базе

• Выберите категорию:

• Выберите учебник и тему

• Выберите класс:

• Тип материала:

  • Все материалы

  • Статьи

  • Научные работы

  • Видеоуроки

  • Презентации

  • Конспекты

  • Тесты

  • Рабочие программы

  • Другие методич. материалы

Найти материалы

Вам будут интересны эти курсы:

• Курс повышения квалификации «ФГОС общего образования: формирование универсальных учебных действий на уроке биологии»

• Курс повышения квалификации «Медико-биологические основы безопасности жизнедеятельности»

• Курс повышения квалификации «Методические аспекты реализации элективного курса «Антропология и этнопсихология» в условиях реализации ФГОС»

• Курс повышения квалификации «Государственная итоговая аттестация как средство проверки и оценки компетенций учащихся по биологии»

• Курс повышения квалификации «Нанотехнологии и наноматериалы в биологии. Нанобиотехнологическая продукция»

• Курс повышения квалификации «Основы биоэтических знаний и их место в структуре компетенций ФГОС»

• Курс повышения квалификации «Гендерные особенности воспитания мальчиков и девочек в рамках образовательных организаций и семейного воспитания»

• Курс профессиональной переподготовки «Биология и химия: теория и методика преподавания в образовательной организации»

• Курс профессиональной переподготовки «Организация производственно-технологической деятельности в области декоративного садоводства»

• Курс повышения квалификации «Составление и использование педагогических тестов при обучении биологии»

• Курс повышения квалификации «Инновационные технологии обучения биологии как основа реализации ФГОС»

• Курс профессиональной переподготовки «Организация и выполнение работ по производству продукции растениеводства»

Несколько лет тому назад исполнилось четырёхсотлетие современной анатомии человека. Четыре века минуло с тех пор, как вышло в свет произведение, коренным образом преобразившее эту науку и открывшее новую эру в её истории. Произведение это — «Семь книг об устройстве человеческого тела» Андрэ Везалия. Грозные события 1943 г., на который пришлось это четырёхсотлетие, заслонили собой столь знаменательный — в истории науки — юбилей, и он не нашёл должного отражения в нашей печати. Восполнить этот пробел, воскресить в нашей памяти величественный образ творца современной анатомии, отметить важнейшие особенности его монументального произведения — такова задача настоящего очерка.

Нам придётся, однако, начать с времён более отдалённых. Чтобы оценить значение переворота, который произвёл Везалий своим произведением, необходимо хотя бы в самых общих чертах обрисовать состояние анатомии в предшествовавший ему период и в ту пору, когда он выступил на научной арене.

Анатомия человека, как и большинство других наук, зародилась в глубокой древности. Однако одно обстоятельство с самого зарождения её являлось непреодолимой преградой, препятствовавшей её дальнейшему развитию: вскрытие человеческого трупа издревле считалось актом святотатственным, кощунственным.

Отец медицины — знаменитый Гиппократ — отлично сознавал, что без знания устройства человека нельзя бороться с болезнями. И всё же в его обширном медицинском наследии анатомические сведения представлены лишь в самом зачаточном виде. За всю свою жизнь он не вскрыл ни одного человеческого трупа. Лишь трупы животных, да в лучшем случае кости человека, позволяли ему догадызаться об устройстве нашего тела.

Аристотель, — этот великий энциклопедист древности, — писал: «Части человека неизвестны или, в лучшем случае, известны лишь постольку, поскольку можно судить о них по сходству с органами животных».

Лишь на короткое мгновение мелькнули в III в. до н. э. проблески настоящей анатомии человека. В просвещённой Александрии впервые, не таясь, коснулся нож учёного человеческого трупа. Это дало возможность александрийским учёным Герофилу и Эразистрату узнать много замечательных подробностей о строении человека. Но анатомия не последовала дальше по этому единственно правильному пути: александрийские учёные не имели достойных продолжателей.

В полной мере значение анатомии для медицины было осознано знаменитым врачом из Пергамы, жившим во II в. н. э., — Галеном. Анатомия и физиология, в то время ещё не выделившиеся в отдельные науки, были положены им в основу его медицинских построений. И та и другая были доведены им до непревзойдённого для того времени совершенства. И всё же, хотя на протяжении многих столетий об этом никто не догадывался, анатомические наблюдения Галена относились не к человеку, а к животным. Понятно поэтому, что, как ни обогатили эти наблюдения анатомическую науку, они не могли послужить основой истинной анатомии человека. Тем не менее анатомо-физиологическое учение Галена сыграло крупнейшую роль в дальнейших судьбах этих двух фундаментальных наук медицины. Причина коренится в его исключительной стройности, логической завершённости.

Нет, конечно, возможности даже сжато передать сущность анатомо-физиологических построений Галена. Следует отметить лишь, что в основу их было положено глубокое убеждение в целесообразности всего сущего. «Природа ничего не делает напрасно» — вот принцип, который Гален считал непреложным. Этот-то принцип и дал ему возможность создать из многочисленных разрозненных сведений, которые были накоплены различными врачебными школами до него, и из многосторонних собственных наблюдений законченное учение об устройстве человека. Для каждой части организма Галеном было указано определённое назначение, и там, где наблюдение и опыт оказывались недостаточными, он смело восполнял их воображением и домыслом. Стройность и завершённость анатомо-физиологических воззрений Галена настолько пленили его современников и последователей, что, вместо того, чтобы продолжать его наблюдения, развивать его опыты, умножать добытые им фактические знания, они превратили его учение в медицинскую библию, а его самого в пророка.

С падением античной культуры главенство в медицине перешло к народам Востока. Но для последователей Магомета вскрытие человеческих трупов было не меньшим святотатством, чем для античных язычников и ранних христиан. Арабские учёные не внесли в анатомию ничего оригинального. Они использовали в своих медицинских трактатах анатомические воззрения древних учёных, главным образом Галена, снабдив их многочисленными комментариями и распространив их по миру. Вместе с трудами Авиценны, Ал-Разеса, Аверроэса и других арабских медиков и мыслителей учение Галена через много столетий было вновь водворено в Европу.

К этому времени в Европе снова стали появляться первые медицинские школы. Они-то и явились рассадниками арабской медицины в западных странах. Из трудов арабских учёных стали черпать будущие врачи все необходимые для них сведения о строении человека. Никто не сомневался в достаточности или достоверности этих сведений; никто не помышлял о том, чтобы взглянуть собственными глазами на картину, описываемую в учёных трактатах.

Но вот к концу средневековья, когда европейская мысль стала пробуждаться от сковывавшего её многовекового сна, и анатомия человека стала проявлять первые признаки пробуждения.

Сначала это пробуждение сказалось лашь в неуверенных шагах, направленных к улучшению преподавания. Никто попрежнему не задумывался над истинностью анатомических представлений, рассеянных в многословных арабских трактатах и отражавших так или иначе воззрения Галена. Но всё отчетливее стали сознавать наиболее прозорливые из учёных, что даже для того, чтобы понять, для того, чтобы усвоить эту книжную премудрость, необходимо хотя бы раз в жизни бросить взгляд внутрь подлинного человеческого тела. И вот, в 1213 г. просвещённый король германский и император священной Римской империи Фридрих II издал приказ, в котором повелевал в медицинских школах Сицилии и Неаполя устраивать не реже чем раз в пять лет публичное вскрытие человеческого трупа. Но даже и этот монарший приказ не мог осилить господствовавшее предубеждение. Ничего неизвестно о вскрытиях человека до 1306 г. Лишь в этом году болонский учёный-анатом Мондино ди Лючи впервые после александрийцев произвёл публичное вскрытие человеческого тела и тем обессмертил своё имя. Через 10 лет он произвёл ещё две публичные демонстрации.

С тех пор подобные вскрытия то вновь запрещались, то разрешались опять, в различных странах по-разному, и изредка, отделённые большими промежутками времени, то там, то здесь в летописях университетов и городов появляются сообщения о них, как о крупных событиях.

Больше чем в других странах привились анатомические вскрытия в Италии. Итальянские учёные II половины XV и начала XVI в. Церби, Делла Торре, Ахиллини, Беренгар могут быть названы среди наиболее усердных продолжателей Мондино. Особняком стоит анатомическое творчество гениального представителя той эпохи Леонардо да Винчи. Но каковы бы ни были успехи этих учёных, ни один из них не оказал решающего влияния на дальнейшее развитие анатомии. Этому развитию препятствовало теперь не столько предубеждение против вскрытия трупов, хотя и это предубеждение было ещё достаточно сильно, сколько отсутствие стремления к самостоятельным поискам в этой области. Авторитет Галена более чем когда бы то ни было доминировал над сознанием учёных.

То была пора Ренессанса. Жадно тянулись представители всех сфер духовной жизни к древним истокам европейской культуры. Великие врачи древности Гиппократ и Гален разделили судьбу античных поэтов и драматургов, ораторов и философов. Они стали отныне властителями дум просвещённых врачей Европы. В теоретических же областях медицины — анатомии и физиологии — безраздельно господствующее положение занял Гален. Очистить наследие его от многовековых наслоений восточных толкований, вернуть ему его изначальную классическую ясность, воскресить его во всей стройности и во всём величии — вот задача, которую ставили теперь перед собой наиболее образованные из анатомов. Попытки особенно рьяных приверженцев арабских традиций в медицине противодействовать этому движению не могли вернуть им их руководящей роли; почти повсеместно галенисты одерживали верх над арабистами.

Поклонение Галену было возведено в культ. Каждое слово его воспринималось как откровение; каждая мысль почиталась как непререкаемая истина.

Воинствующая католическая церковь охотно поддерживала эту догматизацию учения Галена. Всякая догматизация в науке была наруку ей; тем более это относилось к учению Галена, в основе которого лежало признание совершенного устройства природы и безграничной мудрости всемогущего творца её. Отцы церкви не могли понять, да они и не хотели понимать, что некогда такой взгляд Галена на природу нисколько не препятствовал ему изучать её, что в своём универсальном принципе целесообразности в природе он находил лишь опору для своих несовершенных наблюдений и опытов.

Не понимали этого и облечённые в докторские мантии профессора, выхолостившие из учения Галена его живую душу и превратившие пытливого исследователя в безжизненный кумир.

И вот, в этой-то обстановке благоговейного поклонения Галену, среди всеобщего священного трепета перед его авторитетом, подобно раскатам грома, неожиданно ворвавшимся в покой безоблачного дня, раздался мощный голос Везалия.

Не верить слепо книгам, а доверять лишь природе самой — вот к чему призывал этот голос. Не в сочинениях, почти полторы тысячи лет тому назад написанных, — пусть даже величайшим из учёных, но всё же изобилующих ошибками и неточностями, — следует искать разгадку тайны внутреннего устройства человека, а в самом человеке, — вот в чём убеждал Везалей.

Каким мужеством надо было обладать, чтобы обратиться в то время с таким призывом! Какой внутренней независимостью, чтобы усомниться в истинности того, что почиталось всеми, как святая святых науки! Какой свсбодой от въевшихся во всеобщее сознание предрассудков, чтобы требовать от учёного повседневной, систематической, кропотливой работы над человеческим трупом! Какой уверенностью в своей правоте, чтобы противопоставить устоявшемуся в веках учению Галена лишь только что созревший плод собственнх анатомических изысканий!

Но кто же, наконец, этот Везалий? Кто же он — этот бесстрашный глашатай новой истины, этот смелый обновитель анатомии? Что воодушевило его на этот славный научный подвиг? Где почерпнул он необходимые знания и душевные силы?

* * *

Везалию шёл девятнадцатый год, когда он прибыл в Париж из родной Фландрии. Сын королевского аптекаря, потомок просвещённых фламандских врачей, из поколения в поколение передававших приверженность к медицинской профессии, он уже с детства готовился к будущей деятельности на этом поприще.

Для получения необходимого предварительного образования родители направили его из Брюсселя, где он родился и провёл первые семь лет жизни, в Лувен. Там, в одном из лучших училищ города, он приобрёл основательное знание древних языков, не только латинского и греческого, но и арабского, и прошёл положенный в то время цикл подготовительных наук, включавший логику, схоластику, математику, естествоведение. Замечательно, что уже в эти годы отрочества его волновали вопросы внутреннего устройства человека. Не находя ответа на эти вопросы в доступных ему учебниках, он вооружался ножом и, таясь от окружающих, вскрывал попадавшихся ему мёртвых животных — кошек, собак, крыс. По окончании Лувенского училища он в 1533 г. прибыл в Париж для обучения медицине.

Кафедру анатомии в Парижском университете занимал в то время Жак Дю-Буа, более известный под своей латинской фамилией — Сильвиус. Восторженный почитатель классической древности и превосходный знаток её, Сильвиус был одним из наиболее ревностных поклонников Галена. Лекции его славились на всю Европу; отовсюду устремлялись студенты и врачи слушать знаменитого парижского анатома. Легко представить себе, с каким нетерпением ожидал эти лекции Везалий. Увы, вскоре его постигло неизбежное разочарование. Преподавание Сильвиуса было почти исключительно словесным. Изо дня в день читал он главы, да и то не систематически, одного из важнейших произведений Галена «De usu partium» — «Об употреблении частей», сопровождая это чтение восторженным комментированием. Могло ли это удовлетворить любознательного фламандца? Разве о таких лекциях мечтал он, устремляясь в Париж? И что от того, что изредка сопровождал Сильвиус свои лекции скудными демонстрациями внутренних органов? Везалий уже был достаточно знаком с их видом, юное увлечение его не пропало даром, чтобы распознать в выставленных напоказ органах — органы свиньи или собаки, но не человека. Только совсем редко, и это воспринималось студентами как волнующая сенсация, в аудитории появлялся труп человека. Сильвиус отдавал этим дань идее, возникшей ещё во времена Фридриха II и осуществлённой на практике Мондино и его продолжателями: хоть раз в жизни будущие врачи должны увидеть вскрытие человеческого тела.

Но что это было за вскрытие! Как и во времена Мондино, профессор не имел к этому никакого касательства. Устремив свой взор к небесным высям за вознесённым туда древним кумиром, Сильвиус считал для себя препаровку трупа делом слишком земным, слишком низменным. Да и не только для себя, для любого врача. Это дело подстать медицинским подмастерьям — цирюльникам. Но мог ли Везалий, с отроческих лет мечтавший проникнуть за покровы челояеческого тела, пристально рассмотреть чудесное сооружение из костей, связок, мышц, сосудов, нервов, мог ли Везалий равнодушно созерцать, как невежественные цирюльники неуклюже кромсали лежавший перед ними труп?

И вот, к изумлению профессора и студентов, он протискивается сквозь толпу к анатомическому столу и отстраняет от него не менее изумлённых цирюльников; он берёт из их рук, вначале неуверенно, но в последующие дни всё смелее, анатомический нож и сам ведёт дальше начатое вскрытие; окружённый кучкой любопытных, он продолжает это дело и после того, как профессор покинул аудиторию. Вряд ли Сильвиус рассматривал всё это в те дни иначе, чем юношескую блажь. Вряд ли он придавал значение назойливым вопросам чудака студента, почему ход сосуда у трупа отличается от хода, указанного на лекции профессора, например, почему vena azygos — непарная вена — впадает у трупа в верхнюю полую вену, а согласно Сильвиусу, т. е. Галену, — в нижнюю. Странные вопросы! Почему? Да просто потому, что природа не всегда следует тому идеальному типу человека, который описан Галеном. Или потому, что человек за эти полторы тысячи лет успел выродиться, успел отклониться от этого идеального типа.

Конечно, Сильвиус в то время не понимал истинного смысла ни поведения Везалия, ни его вопросов. Да и сам Везалий ещё далеко не сознавал всей глубины коллизии между его пониманием анатомии и общепризнанным, которая в те дни едва лишь намечалась. Одиночные размолвки между описаниями Галена и действительностью, на которые он натолкнулся в первые дни своего самостоятельного анатомирования, конечно, не давали ещё основания усомниться в правильности анатомических представлений Галена вообще. Для того чтобы такое сомнение созрело, требовалось время и, конечно, не один-два, а десятки фактов. Но для Везалия, во всяком случае, стало ещё более очевидным то, что он смутно угадывал ещё своим юношеским чутьём. Книги — книгами, а действительность — действительностью. Если, наряду с чтением книг и слушанием лекций, не обращаться непосредственно к природе, не действовать самому анатомическим ножом, многого не узнаешь и не усвоишь.

И Везалий со свойственной ему настойчивостью ищет всё новых возможностей для осуществления на деле этой укрепившейся в его сознании идеи. Он с готовностью принимает предложение другого парижского анатома того времени Гунтериуса о проведении для него ряда вскрытий. С Гунтериусом Везалий встречался, будучи учеником Лувенского училища; тот преподавал тогда в Лувене греческий язык. Впоследствии Гунтериус заинтересовался медициной, поселился в Париже, прошёл соответствующий курс и стал с увлечением работать на новом поприще. Он задумал написать небольшое руководство по анатомии, снабдив его практическими указаниями; однако сам он был в этом деле совершенно беспомощен. И вот, встретившись в Париже со своим бывшим учеником, проявлявшим столь исключительное рвение к препаровке трупов, он с радостью привлёк его к этой работе. Занятия у Гунтериуса расширили анатомические навыки Везалия, углубили его знания и натолкнули на новые неточности в описании Галена; так, ход семенной артерии оказался иным, чем указано в анатомии древнего учёного.

С ещё большей страстностью отдаётся Везалий своему призванию. Он отправляется на кладбище, где проводит долгие часы около груды костей, внимательно изучая их, пристально разглядывая и запоминая каждую бороздку, каждый бугорок. Парижское «Кладбище невинных» как нельзя лучше подходило для таких занятий. Возникнув в давние времена за чертой города, оно постепенно оказалось со всех сторон окружённым людными улицами; негде стало хоронить умерших; власти распорядились разрыть старые могилы, сложить вырытые кости в сооружённую для этой цели вдоль ограды сводчатую галлерею и заново использовать для похорон освобождённую таким способом кладбищенскую площадь. Эта-то сводчатая галлерея с огромной грудой человеческих костей и служила Везалию богатым остеологическим музеем. И опять наталкивается он на ошибку Галена, грубую, непонятную: ни разу не встретилась ему нижняя челюсть человека, состоящая из двух половин; всегда челюсть эта — цельная, непарная кость. Не могла же природа ошибаться во всех без исключения случаях! Значит ошибся Гален. Но как, каким образом этот великий учёный мог впасть в столь грубую ошибку? Ответ на этот вопрос был найден не скоро; а пока ищет Везалий новых «анатомических театров», где он мог бы пополнить свои знания и в других областях анатомии.

Он направляется за город к знаменитым Монфоконским виселицам. Посреди каменной площадки, на которой возвышаются шестнадцать столбов, соединённых между собой перекладинами, вырыта яма, куда сбрасываются жертвы казни. Судебные власти не скупятся- число казней порой достигает шестидесяти в день. Как страстно нужно стремиться к знанию, чтобы проводить долгие часы, склонясь с анатомическим ножом в руках над трупом в этом страшном месте!

Разразившаяся в 1535 г. война между Францией и Германией прервала занятия Везалия. Он вернулся в Лувен, но и здесь продолжал совершенствовать свои анатомические познания, производя публичные вскрытия перед врачебной аудиторией. Однако обстановка в Лувене мало благоприятствовала его научным устремлениям: слишком сильны здесь были рутинёры, слишком настороженно относились они к каждому новшеству, к каждому самостоятельному высказыванию. Возвращаться же в Париж, когда это стало возможным, у него тоже больше не было желания. Его влекло теперь на юг, в богатые города Италии, где, наряду с искусством, сочные ростки давала наука. Там, под приветливым небом Италии, на родине Мондино, молодой анатом мог надеяться найти более благоприятную почву для своего зреющего таланта.

Город, который избрал Везалий для своего дальнейшего совершенствования, был Венеция. В начале 1537 г. он приступил к работе в венецианской больнице. Здесь он на практике изучал врачебное дело, не гнушаясь при этом, в отличие от других врачей, и мелкими хирургическими операциями. Наряду с этим, он продолжал заниматься анатомическими вскрытиями, обнаружив при этом свои незаурядные знания и поразившую окружающих искусность. Весть о молодом фламандце дошла до венецианских властей, и 6 декабря 1537 г., на другой день после вручения Везалию докторского диплома, ему было передано приглашение занять кафедру хирургии Падуанского университета с предложением вести там занятия по анатомии. Везалию в то время исполнилось 22 года.

С жаром принялся молодой профессор за чтение лекций по любимому им предмету. Но, конечно, эти лекции не имели ничего общего с теми, которые он слушал в Париже. Не потому, что он уже порвал с Галеном. Нет, в основе его преподавания в первое время ещё лежала анатомическая система Галена. Он ещё не знал тогда, что она сама покоится на ложной основе и не понимал, откуда проистекают её грубые ошибки. Но он уже знал, что словесным путём познать анатомию невозможно. И на первом плане в его лекциях выступают демонстрации.

Для того чтобы облегчить студентам запоминание виденной ими анатомической картины, он стал зарисовывать её на таблицах. Некоторые из них он рисовал сам, к изготовлению же других, более трудных, он привлёк своего земляка, изучавшего там в то время итальянское искусство, художника Ван- Калькара. Таблицы эти имели успех, и шесть из них были в 1530 г. изданы им в Венеции. Эти таблицы явились зародышем тех великолепных рисунков, которые через пять лет украсили замечательное произведение Везалия, совершенно преобразившее анатомию человека. Но пока на них были ещё явственно заметны следы галеновой анатомии.

То, что он ещё не порвал с Галеном, следует и из опубликования Везалием в том же году второго издания книги Гунтериуса «Institutiones anatomicae», в которой он принимал участие за несколько лет до того в Париже; книга эта, как и таблицы, должна была служить пособием студентам при изучении анатомии; она, конечно, полностью была подчинена идеям Галена. О том же свидетельствует и участие Везалия в роскошном издании сочинений Галена, предпринятом в то время венецианским издательством Юнта.

Однако с каждым днём все ближе и ближе подходил Везалий к неизбежному и решительному разрыву со старой анатомией. Многочисленные вскрытия обнаруживали перед ним всё новые ошибки Галена. Оставалось только понять происхождение этих ошибок, и учение великого медика должно было быть в корне опорочено в глазах Везалия. И вот источник ошибок был найден.

Не раз в поисках подробностей, описанных Галеном и ускользавших при вскрытии человека, Везалий обращался к трупам жтотных: собак, свиней, быков. И, странное дело! Часто он находил именно у них то, что не мог обнаружить у человека. На этот раз судьба столкнула его одновременно со скелетом человека и обезьяны.

Во время одного из посещений Везалием Болоньи профессор Альбиус обратился к нему с просьбой изготовить скелеты человека и обезьяны. Везалий согласился. Два ряда костей лежали перед ним. Два ряда позвонков: человека и обезьяны. Чьи же позвонки описал Гален? Сомнения не было. Везалий слишком хорошо знал текст Галена. Ещё совсем недавно, в связи с участием в переиздании сочинений древнего учёного, он тщательно изучил этот текст, чтобы не колебаться с ответом. Этот ответ звучал чётко и уверенно. И вместе с ответом пришёл конец невольной скованности Везалия авторитетом великого анатома. Всё учение Галена, которое с древних времён воспринималось как учение об анатомическом устройстве человека, покоится на ложной основе. Гален не знал устройства человека. В силу господствовавших предрассудков он не мог изучить его. Он мог в лучшем случае, найдя на кладбище человеческие кости или натолкнувшись один-два раза в жизни на труп человека, получить о строении его лишь самое общее представление. Но убеждённый, на основании нескольких беглых сравнений, в сходстве органов человека и животных, особенно обезьяны, он выдал своё описание за анатомию человека. И на протяжении четырнадцати веков не нашлось никого, кто бы разоблачил этот обман.

Это был ошеломляющий вывод. Это был вывод, который не мог не потрясти Везалия до самой глубины души его. Но он имел для него, кроме своего отрицающего значения, ещё и утверждающее. Значит, человек, который гордится величием своего духа, своей философией, наукой, искусством, не знает даже своего собственного устройства. Больше того, он даже не приступил по-настоящему к изучению этого устройства.

Какое благородное поле деятельности открывалось перед учёным! Какая величественная задача!

И отныне Везалий весь во власти своего грандиозного замысла. Он проявляет титаническую энергию, он откладывает в сторону анатомический нож лишь для того, чтобы сменить его на карандаш; он откладывает карандаш лишь для того, чтобы сменить его на перо. Как можно правдивее, как можно точнее и в тексте и на рисунках стремится он передать то, что видит на трупе. Он привлекает к работе художника, повидимому, опять Ваи-Калькара, который своим талантом оказывает ему неоценимую помощь. И уже к августу 1542 г., примерно через два года после того, как было к этой работе приступлено, капитальное произведение Везалия было готово к печати.

Теперь оставалось найти издателя, достойного этого произведения. И Везалий останавливает свой выбор на издателе Опоринусе в Базеле, куда сначала направляет рукопись, а затем спешит сам, чтобы лично наблюдать за изготовлением книги и печатанием текста.

В августе 1543 г. первое подлинное руководство по анатомии человека «Andreae Vesalii Bruxellensis, De Humani corporis fabrica libri septem» («Семь книг об устройстве человеческого тела») Андрэ Везалия из Брюсселя увидело свет. И вместе с тем увидело свет и краткое извлечение из него—«Epitome», которое должно было служить для предварительного ознакомления с содержанием основного труда, а также быть полезным для тех из читателей, для которых этот основной труд оказался бы слишком тяжеловесным.

Современная анатомия человека родилась.

* * *

«De Humani corporis fabrica» Андрэ Везалия представляет собой произведение монументальное не только по своему содержанию, но и по всему своему внешнему облику. Около 700 страниц его большого формата — 45 X 30 см — напечатанных на плотной, хотя и не толстой бумаге, одеты в массивный кожаный переплёт. Титульный лист украшен великолепным рисунком — тиснением с резьбы по дереву, изображающим анатомическую аудиторию Везалия. В центре аудитории — сам Везалий; он стоит около секционного стола с распростёртым на нём трупом. Он сам ведёт вскрытие. Два цирюльника, играющие теперь лишь подсобную роль, скромно сидят на полу в ожидании приказаний. Около головного конца секционного стола находятся скелет; невдалеке стоит голый человек, который служит для изучения устройства человека, поскольку оно доступно при внешнем осмотре. Аудитория заполнена студентами и врачами, внимательно следящими за демонстрацией. Это изображение, являющееся мастерским произведением искусства, ценно вместе с тем, как исторический документ, воскрешающий перед нами созданный Везалием метод преподавания анатомии.

Другой рисунок, дающий представление о Везалии того времени, — его портрет. Мужественное лицо Везалия выражает настойчивость, уверенность в себе, убеждённость в правоте своего дела. И в то же время чувствуется, что это человек, прочно стоящий обеими ногами на земле. Это — не мечтатель, внезапно увлечённый поразившей его мыслью и созидающий в порыве мимолётного вдохновения ценности науки или искусства, и это не фанатик, готовый пойти на костёр во имя созданной собственным воображением идеи. Это — борец-труженик, пробивающий тараном добытых фактов косность ума. На портрете Везалий изображён за препаровкой мышц руки.

Текст открывается предисловием, посвящённым императору Карлу V, в котором Везалий излагает свой взгляд на медицину и место, которое должна в ней занимать анатомия. С расчленением медицины на отдельные разрозненные части должно быть покончено; выделение хирургии и аптечного дела, как низших отраслей её, глубоко ошибочно. Все разделы медицины связаны между собой. Медицина едина. И в основе её должно лежать прочное знание устройства человеческого тела.

С негодованием отвергает Везалий общепринятый метод преподавания анатомии, когда «одни производят вскрытие человеческого тела, а другой занимается описанием частей. Этот последний забирается на кафедру подобно галкам на жердь и с подчеркнутым презрением трутнем жужжит о фактах, к которым он никогда не приближался собственноручно; первые же настолько невежественны в языке, что не в состоянии объяснить вскрытие зрителям и в бессвязных выражениях толкуют о том, что должно бы показываться в соответствии с изложением врача. .. Таким образом, всё преподавание ложно, дни теряются в абсурдных вопросах, и в этой путанице зрители научаются меньшему, чем мясник в своей лавке мог бы научить доктора» . . .

Смело объявляет Везалий, что Гален дал ошибочное описание человека, так как «никогда сам не вскрывал тела недавно умершего человека».

Везалий отлично сознаёт, что частые указания его на ложность галеновых описаний навлекут на него нападки тех, кто «не занимается серьезно анатомией, и кто, будучи сейчас стар и пожираем завистью к открытиям молодости, будет опозорен со всеми пргверженцами Галена». В противоположность своим предшественникам, Везалий делает всё возможное, чтобы «дать полное описание строения человеческого тела, которое построено не из десяти или двенадцати частей, как это кажется при поверхностном взгляде, но из нескольких тысяч различных частей . . . ».

Произведение своё Везалий разбил на семь частей или, как он называет, семь книг. Первая посвящена костям, вторая — связкам и мышцам, третья — венам и артериям, четвёртая— нервам, пятая — органам питания и размножения, шестая — сердцу, седьмая — мозгу.

Каждый орган описан всесторонне во всех подробностях. Всюду указаны ошибки предшественников. Более двухсот ошибок Галена исправлено Везалием. При этом Везалий, по возможности, указывает на источник этих ошибок. Этот источник становится очевидным, если сравнить органы разных животных. Везалий, таким образом, прибегает в своём описании к сравнительно-анатомическому методу и является, следовательно, пионером будущей сравнительной анатомии.

Большой интерес представляют рассеянные во всей книге физиологические высказывания Везалия. Строение и функция органа в его представлении между собой неразрывно связаны. Физиология как самостоятельная наука в то время ещё не существовала, и объяснять деятельность того или иного органа, как и до Везалия, входило в программу анатома. Насколько возможно, Везалий пользуется для этой цели наблюдениями над живым человеком. Но они, конечно, слишком недостаточны. И он один из первых в новое время прибегает к опытам на животных — приёму, которым пользовались учёные ещё в древние века.

О том, что вивисекционный метод рассматривался Везалием как один из важнейших приёмов изучения внутреннего устройства человека, свидетельствует изображение на титульном листе его книги животных — собаки и обезьяны.

Однако в вопросах, касающихся функции органов, Везалий не был достаточно ещё оснащён знаниями, чтобы иметь собственное мнение. Он вынужден был поэтому ограничиваться лишь общими соображениями, и при этом неизбежно в духе существовавших в то время воззрений, т. е. в духе учения Галена. Считать это учение неверным и в его физиологической части только потому, что оно неверно в анатомической, у Везалия основания не было. Поэтому даже там, где рассуждения Галена о деятельности органов явно находятся в противоречии с действительностью, Везалий лишь ограничивается беглыми замечаниями или высказывает своё недоумение. Ярким примером подобного отношения являются те строки его книги, где он говорит о сердце. Как известно, согласно учению Галена о кровеносной системе, кровь из правого желудочка сердца поступает в левый непосредственно через перегородку сердца. Внимательнейшим образом рассмотрев эту перегородку, Везалий приходит к выводу, что никаких отверстий, через которые кровь поступала бы в левую половину сердца, в ней не существует. И всё же он не решается заключить из этого, что учение Галена о деятельности сердца неправильно. Что же в самом деле мог бы он предложить взамен этого учения? И он просто разводит руками и недоуменно заявляет: приходится только удивляться, как может кровь через такую плотную перегородку переходить из одной половины сердца в другую.

Нельзя не отметить также решительных высказываний Везалия против всевозможных распространённых предрассудков. Так, он категорически отвергает, как нелепое, ходячее мнение, что у мужчин имеется одним ребром меньше, чем у женщин, так как из одного ребра Адама бог создал Еву.

В неразрывной связи с текстом стоят рисунки. Их очень много. Но особенно выделяются мастерством исполнения два десятка крупных изображений, относящихся по преимуществу к костяку и мускулатуре. Все рисунки правдиво изображают как отдельные мельчайшие подробности каждого органа и взаимоотношение его с другими частями, так и общий вид скелета и мускулатуры, а также дают правильное представление о схеме распределения сосудов и нервов в теле человека.

Иллюстрации к «Fabrica», являясь торжеством нового анатомического метода, дают вместе с тем возможность проследить духовную эволюцию самого Везалия. Ещё в таблицах, изданных им в 1538 г., как было отмечено выше, немало пережитков анатомии Галена. Крестец ещё хвостообразно вытянут, грудина состоит из семи отдельных частей, печень — из пяти долей. Ничего подобного нельзя найти в рисунках, появившихся через пять лет. Со старой анатомией—и в рисунках, как и в тексте — порвано раз и навсегда!

В этих иллюстрациях в едином устремлении слились усилия учёного и художника, анатома и живописца. Не впервые заключили между собой плодотворный союз нож анатома и карандаш художника. За полвека до Везалия их уверенно направляла одна и та же рука — рука гениального Леонардо да Винчи. Здесь не место углубляться в оценку анатомического творчества да Винчи, но бесспорно одно: художник в нём господствовал над анатомом. При создании же «Fabrica» анатом властно руководил художником. Во всём художник следовал указаниям учёного. Хотя сам Везалий, повидимому, обладал недюжинными художественными способностями, но рисунки в его книге, во всяком случае главные, принадлежат не ему. Кому, — об этом автор странным образом умалчивает. Однако почти все биографы единодушно называют имя упомянутого выше Ван-Калькара, помогавшего, по собственному признанию Везалия, в изготовлении в 1538 г. его анатомических таблиц.

Говоря об иллюстрациях к «Fabrica», нельзя не подчеркнуть исключительный интерес, который представляет композиция некоторых из них. Она глубоко символична. Конечно, основная задача их — правдиво передать действительность и служить учебным пособием для изучающих анатомию, но вместе с тем рисунки должны создать у изучающего возвышенное настроение от соприкосновения с истиной, глубокой веры в величие человеческого разума. Всё бренно, всё преходяще: и земные усилия и сам человек. Только освящённое разумом приобретает непреходящую ценность; только приобщённое к человеческому духу становится достоянием вечности. Vivitur ingenio, caetera mortis erunt. Вечны лишь творения разума, прочее — удел смерти. Эта надпись на надмогильном памятнике, к которому в глубоком раздумье склонился скелет, раскрывает символику анатомических рисунков в произведении Везалия.

Таково в самых общих чертах гениальное произведение Веэалия «De Humani corporis fabrica». По своей новаторской роли это сочинение может быть вполне приравнено к другому замечательному творению человеческого ума того же времени, революционное значение которого для науки является общеизвестным, а именно, к сочинению Николая Коперника «De revolutionibus orbium coelestium» Одно открывало собой новую эру в учении о строении вселенной — макрокосмоса, крупицей которого является человек; другое — о строении микрокосмоса, самого человека. И — знаменательное совпадение — обе книги увидели свет в один и тот же 1543 год.

* * *

Как же была принята книга Везалия научной мыслью того времени? Догадаться нетрудно. Наряду с сочувственным отношением небольшого круга учёных, книга была встречена большинством из них самыми ожесточёнными нападками. Нет возможности, однако, останавливаться на той борьбе, которая разгорелась вокруг сочинения Везалия. Нет возможности также излагать подробно дальнейшие события в его жизни. Да это и не входило в нашу задачу. Нам необходимо было, без этого нельзя было бы понять происхождения «Fabrica», по возможности полно осветить лишь ту фазу жизни Везалия, которая завершилась бессмертным трудом его.

Год выхода в свет этого труда, 1543-й, а Везалию исполнилось в этом году лишь 28 лет, — кульминационная точка его творчества. Весь богатый запас его душевных сил, всё его блестящее дарование оказалось истраченным при создании этого гениального произведения. Всё, что он создал за последующие 20 лет, не может итти ни в какое сравнение с этим шедевром научной мысли.

Вернувшись после выхода в свет «Fabrica» в Падую, он нашёл там обстановку резко изменившейся. Самые нелепые обвинения посыпались на его голову. Встретить возмущение со стороны рьяных галенистов он был готов, был он готов и вступить с ними в открытую борьбу, с фактами в руках отстаивая свою правоту. Но грязных обвинений в плагиате; но высмеивания собственного ученика — не благодарного Колумба, которому он доверил занятия со студентами в его отсутствие, но отвратительных слухов, которые откуда-то поползли к нему, отравляя его существование, — всего того он встретить не ожидал. И вот, бросив однажды в порыве отчаяния в огонь все свои рукописи, среди которых было много ненапечатанных, он покидает Италию и возвращается в Брюссель, чтобы поступить там на службу придворным врачом к королю Карлу V.

Это было отступление. Правда, это было отступление на заранее облюбованные позиции. Везалий всегда интересовался вопросами практической медицины. Приступая к изучению анатомии, он сначала и рассматривал её как основу своей будущей врачебной деятельности. К роли придворного врача он также был подготовлен. Это было в духе семейных традиций. Но всё же сменить нож исследователя-анатома, сменить кафедру воинствующего преобразователя науки и перо учёного-новатора на службу придворного врача, это было, несомненно, отступление.

Только в отдельных случаях удавалось Везалию использовать врачебную практику для научных наблюдений. Большая часть времени была занята лечением короля, властного и эгоистичного монарха, страдавшего всевозможными болезнями — подагрой, астмой, расстройством пищеварения, — и нежелавшего подчиняться врачебным предписаниям, не желавшего отказываться от каких бы то ни было жизненных наслаждений. В то время Карл V ещё продолжал вести почти непрерывные войны, и немало месяцев уходило у Везалия на бранные походы, на присутствие при мирных переговорах и торжественных съездах. Наряду с королём, в круг пациентов Везалия входили многие знатные особы, которые охотно обращались за помощью к известному лейб-медику. Везалий остепенился, женился на одной из придворных дам, у них родилась дочь. Он обзавёлся в Брюсселе собственным домом. И всё дальше и дальше отодвигались в прошлое годы бурной, насыщенной творческими волнениями молодости. Лишь издали наблюдает он за борьбой, которой он был зачинщиком. Учёный мир разделился на два лагеря. У Везалия появилось немало последователей. Но ожесточённо сопротивляются галенисты. Первое место среди них занимает его бывший учитель Сильвиус. Для него Гален попрежнему непогрешим. Он призывает Везалия, если тот только не хочет, чтобы на его голову был ниспослан гнев его, Сильвиуса, и его учеников, отказаться от его кощунственного произведения. В душе Везалия вспыхивает прежняя страсть. С возмущением отвергает он предложение Сильвиуса. В «Письме о хинном корне», изданном в 1546 г., даёт он парижскому профессору и всем его почитателям галенистам полную негодования отповедь. В ответ на Везалия обрушивается бранный поток, в котором Сильвиус именует его, играя словами, не Везалием, а — vesanus, что значит сумасшедший.

Выступления Сильвиуса, а также сочинения многих других анатомов, как врагов, так и друзей, побуждают Везалия предпринять второе издание «Fabrica». Большая часть этого второго издания была готова уже в 1552 г. Полностью оно вышло в Базеле в 1555 г. Многие неточности первого издания в нём устранены; исправлена нумерация страниц; кое-что, в особенности относящееся к собственной биографии, сокращено; кое-что, наоборот, внесено вновь. С Галеном Везалий порывает ещё более решительно. Так, относительно отверстий в сердечной перегородке, а следовательно и относительно всего учения Галена о кровеносной системе, сомнения Везалия звучат ещё более настойчиво.

И снова — полные житейской суеты будни королевского лекаря. Лишь изредка прерываются они интересными врачебными случаями, патолого-анатомическими наблюдениями и небольшими печатными научными выступлениями.

В 1556 г. в жизни Везалия наступил новый перелом, ещё более отдаливший его от науки. Карл V, уйдя на покой в монастырь Сан Юста, передал корону фанатичному сыну своему Филиппу II. Вскоре новый король переехал из Брюсселя в Испанию. Везалий последовал за ним. Жизнь при дворе стала ещё тягостнее. Новые люди, иные нравы, чуждый язык. Заниматься наукой уже почти совсем не удаётся.

А вдали продолжается борьба. У него появляются талантливые последователи. Среди них ученик его — выдающийся анатом Фаллопий. Его книга глубоко волнует Везалия. Она напоминает ему о его собственных исканиях, о славном научном прошлом. В последний раз берётся Везалий за перо; он пишет отзыв о книге Фаллопия.

Весной 1564 г. Везалий покинул Мадрид. Чем был вызван его отъезд, каковы были намерения, никто в точности не знает. Бесспорно, что Везалий, распрощавшись с женой, направившейся в Брюссель, поехал в Венецию. Там он узнал, к великой своей скорби, о смерти своего ученика Фаллопия. Очень возможно, что Везалий был опять приглашён на освободившуюся после смерти Фаллопия кафедру в Падуе. Однако из Венеции Везалий отбыл в Иерусалим. Зачем? Точно неизвестно.

По одним данным, он должен был совершить паломничество в «святой город», чтобы искупить будто бы совершённое им преступление — вскрытие какого-то испанского гранда, у которого, как оказалось на вскрытии, ещё билось сердце. Более вероятна вторая версия, что путешествие в Иерусалим было единственным предлогом, под которым он мог избавиться от наскучившей ему придворной жизни. Третье предположение, что Везалий вообще не был в Иерусалиме, а совершал с приятелем путешествие на остров Кипр, повидимому, неверно. Везалий всё же был, повидимому, в Иерусалиме. Куда он отправился оттуда? Возможно, действительно в Падую. Но, увы, он достиг лишь греческого острова Занте.

Произошло ли около острова кораблекрушение, или Везалий заболел и был снят с корабля, так или иначе, на этом малонаселённом острове великий основоположник современной анатомии нашёл своё последнее земное пристанище.

Везалия не стало. Смерть похитила его у человечества. Но не во власти смерти было лишить его вечной благодарности потомства.

Vivitur ingeniol Ещё много веков творение его гениального ума будет служить образцом непредубеждённого искания истины, последовательного применения нового научного метода и мужественной борьбы с освящёнными вековыми традициями авторитетами.

Л.Г. ЛЕЙБСОН
Природа №12 1948

Везалий Андрей — О строении человеческого тела. В 7 книгах

М.: АН СССР, 1950, 1954.- 1060 с. (Т.1) + 963 с. (Т.2)
DJVU 18,4 Мб (T.1), 13,9 (T.2)
Качество: отличное
Язык: Русский
Серия: Классики науки

Эпоха Возрождения — период, который дышит прорвавшеюся страстью, период начала свободного художества и свободной исследовательской мысли в новейшей истории человечества. Приобщение к этой страсти всегда останется могучим толчком для теперешней художественной и исследовательской работы. Вот почему художественные и научные произведения этого периода должны быть постоянно перед глазами теперешних поколений и, что касается науки, в доступной для широкого пользования форме, т. е. на родном языке. Этим вполне оправдывается появление на русском языке труда Андрея Везалия под названием: «De Humani Corporis Fabrica» 1543 г. Один уже заголовок звучит бодряще. Он как бы говорит: вот строение, а теперь понимай и изучай дальше деятельность этого грандиозного объекта. Труд Везалия — это первая анатомия человека в новейшей истории человечества, не повторяющая только указания и мнения древних авторитетов, а опирающаяся на работу свободного исследующего ума.

Перевод Трактата Везалия печатается на русском языке впервые. В тексте Трактата Везалия встречаются анатомические описания, из которых ясно, что некоторые его представления не соответствовали современным. В Трактате, написанном в XVI в. (Везалий закончил и напечатал свой труд в 1543 г. в возрасте 28 лет) на латыни гуманистов, трудно понимаемой даже современниками Везалия,встречается много оборотов речи и построений фраз, почти не поддающихся переводу на русский язык.