Непомерное влияние на политическую структуру руководства

Задания

Версия для печати и копирования в MS Word

Итоги опричнины

Итоги опричнины

Современники пытались угадать имена «злых людей», внушивших царю мысль об опричнине. Одни называли имя Василия Юрьева-Захарьина, двоюродного брата Анастасии Романовой, другие — имя царицы Марии Кученей из Кабарды. Но Юрьев вообще не был принят в опричнину, а Мария не принадлежала к кругу советников государя.

Попытаемся проанализировать прежде всего, каким традициям следовал Грозный, учреждая опричнину. Традиции оказывали огромное влияние на формирование московской политики.

Царь Иван, без сомнения, помнил о завоевании Новгорода Великого и о земельных мероприятиях, проведенных по этому случаю Иваном III. Конфисковав все боярские вотчины в Новгороде, великий князь раздал эти земли своим боярам. Глава думы князь Иван Патрикеев с сыном Василием получили более 500 обеж, три брата Захарьиных — почти 800, князь Оболенский — 319 обеж. Обширные владения получил также князь Ряполовский и другие бояре. Прошло некоторое время, и Иван III попытался отнять пожалованные знати земли, опасаясь ее чрезмерного усиления. Боярская дума решительно воспротивилась его действиям. Борьба достигла такого ожесточения, что великий князь осудил на смерть руководителей думы. Слуга и боярин князь Ряполовский был обезглавлен в 1499 г., а Патрикееву с сыном казнь заменили заточением в монастырь.

Приняв решение об изъятии новгородских «дач» у московской знати, Иван III разрешил задачу весьма хитроумно. В1499 г. он объявил о том, что передает Новгородскую землю под управление сына Василия, получившего титул великого, а фактически удельного князя Новгородского и Псковского. Вся московская знать, присягнувшая в 1498 г. на верность коронованному великому князю Московскому Дмитрию-внуку, должна была покинуть Новгородский удел Василия III и утратила все новгородские пожалования. Любимцы Ивана III Захарьины и Челяднины не избежали общей участи и лишились земель наряду с прочими. На новгородских землях были «испомещены» примерно 1400 детей боярских, московских служилых людей, ставших опорой Василия III в борьбе за власть.

По существу, в основе опричнины лежала схема, разработанная и претворенная в жизнь дедом и отцом Грозного: образование удела, вывод знати и конфискация у нее земель, испомещение в уделе верных слуг — детей боярских. Открытие этого факта показывает, какую роль в учреждении опричнины играла традиция, и позволяет истолковать одно из самых загадочных мест в послании Грозного Курбскому.

При Адашеве, утверждал царь, «сотвердися сия злоба» — «Адашев с Сильвестром вас (князей и бояр) почал причитати к вотчинам и к селам, еже деда нашего великого государя Уложением, которые вотчины у вас взимати и которым вотчинам еже несть потреба от нас даятися, и те вотчины ветру подобно роздал неподобно, и то деда нашего Уложение разрушил, и тех многих людей к себе примирил».

Слова Ивана IV кажутся загадкой. Никакого Уложения о землях, разработанного Иваном III, обнаружить не удается. В чем заключалась суть упрека Грозного? Адашев стал раздавать боярам и знати («вам», боярам и князьям) вотчины и села, которые по Уложению Ивана III воспрещалось раздавать («несть потреба от нас даятися»), но надлежало забирать в казну («у вас взимати»).

После присоединения Новгорода в московской Боярской думе непременно обсуждался вопрос о том, что делать с великими вотчинами, конфискованными у местной боярской знати. После разгрома руководства думы Иван III навязал боярам свою волю. Он «уложил» (постановил) не допускать расширения землевладения аристократии и вернуть в казну недавно розданные новгородские земли, с тем чтобы раздать их детям боярским и организовать конное поместное ополчение.

Споры в думе носили принципиальный характер: будут ли бояре наряду с казной и впредь участвовать в дележе земельных богатств на завоеванных территориях в соответствии с традицией или они будут лишены такого права.

При Иване III конфликт со знатью не привел к большому кровопролитию. Бояре получили пожалования в Новгороде из рук самого государя и не успели закрепить их за собой. Неясно, в какую правовую форму были облечены новгородские «дачи»: были ли это вотчины, или кормления, или поместья?

Опричные меры носили иной характер. Действуя по примеру деда, Грозный попытался отобрать у своих слуг наследственные родовые вотчины.

При своем учреждении опричнина имела резко выраженную антикняжескую направленность. Опалы, казни и конфискации, обрушившиеся на суздальскую знать в первые месяцы опричнины, ослабили политическое влияние аристократии и укрепили самодержавную монархию. Объективно подобные меры способствовали преодолению остатков раздробленности, глубочайшей основой которых было крупнейшее княжеско-боярское землевладение.

Однако опричная политика не была чем-то единым на протяжении семи лет ее существования, она не была подчинена ни субъективно, ни объективно единой цели, принципу или схеме. Следом за короткой полосой компромисса (1566) пришло время массового террора (1567–1570). Стержнем политической истории опричнины стал суд над сторонниками Владимира Андреевича и разгром Новгорода. Причиной террора явился не столько пресловутый новгородский сепаратизм, сколько стремление правителей, утративших поддержку правящего боярства, любой ценой удержать власть в своих руках. В обстановке массового террора, всеобщего страха и доносов аппарат насилия, созданный в опричнине, приобрел совершенно непомерное влияние на политическую структуру руководства. В конце концов адская машина террора ускользнула из-под контроля ее творцов. Последними жертвами опричнины оказались они сами.

Традиционные представления о масштабах опричного террора нуждаются в пересмотре. Данные о гибели многих десятков тысяч людей крайне преувеличены. По Синодику опальных, отразившему подлинные опричные документы, в годы массового террора было уничтожено около 3000–4000 человек. Из них на долю дворянства приходилось не менее 600–700 человек, не считая членов их семей. Опричный террор ослабил влияние боярской аристократии, но нанес также большой ущерб дворянству, церкви, высшей приказной бюрократии, то есть тем социальным силам, которые служили наиболее прочной опорой монархии. С политической точки зрения террор против этих слоев и группировок был полной бессмыслицей.

Самодержавие было официальной доктриной и в известном смысле политической формой монархии, хотя глава государства в XVI столетии, по существу, не обладал неограниченной самодержавной властью. Монарх управлял страной совместно со знатыо, заседавшей в думе, и с князьями церкви. Образование опричнины знаменовало собой своего рода верхушечный переворот, имевший целью утвердить принципы неограниченного правления. В опричнине царь смог осуществить такие меры, проведение которых в обычных условиях было невозможно без согласия на то думы и высшего духовенства. На время царь избавился от опеки со стороны боярской аристократии.

Опричнина существенно ограничила компетенцию думы, прежде всего в сфере внутреннего управления. В годы реформ дума постоянно выделяла боярскую комиссию, ведавшую столицей и всем государством в отсутствие царя. При Адашеве руководство этой комиссией осуществляла титулованная знать. После введения опричнины царь изгнал княжат из московской боярской комиссии и заменил их нетитулованными боярами. Под конец опричнины бояре вовсе были удалены из московской комиссии.

Отныне столицу «ведали» одни приказные люди. С упразднением семибоярщины была ликвидирована одна из самых важных привилегий Боярской думы. По традиции члены думы непосредственно возглавляли важнейшие приказы. Глава Конюшенного приказа — конюший — считался старшим боярином думы. После казни Челяднина-Федорова должность конюшего была фактически упразднена, а управление приказом перешло к ясельничим из дворян. В годы опричнины царь почти никогда не созывал думу в полном составе и перестал регулярно пополнять ее новыми членами. Боярская дума лишилась почти всех своих авторитетнейших вождей. Ее численный состав резко сократился, влияние ослабло.

Полагают, что в конце опричнины на Руси сложился новый тип служилой знати, и «в этих условиях уже не было необходимости в целенаправленном подавлении знати». Так ли это? Аристократия была ослаблена опричным террором, но все равно осталась аристократией. Знать сохранила в своих руках крупные земельные богатства и отнюдь не отказалась от своих претензий на власть. Парадокс состоял в том, что самодержец жаждал неограниченной власти, но не мог управлять царством без непосредственного участия могущественной знати. Поместная система давала большие выгоды аристократам, чем рядовым детям боярским, и они должны были примириться с принципом обязательной службы с земли. Но сам по себе этот принцип не мог уничтожить аристократию.

Задолго до опричнины Иван Пересветов настоятельно советовал царю создать охрану наподобие янычарского войска и обрушить грозу на голову непокорных вельмож. Многое из того, о чем писал Пересветов, сбылось через полтора десятилетия. Пророчества публициста столь удивительны, что некоторые исследователи склонны были отнести его сочинения к послеопричному периоду и увидели в них литературное выражение опричной трагедии. В действительности Пересветову удалось предвосхитить будущее. Непосредственного влияния на опричную политику его проекты, по-видимому, не оказали. Дворянский радикализм и рационалистические элементы воззрений Пересветова были чужды царю Ивану и его ближайшему окружению. Опричная политика, хотя и имела точки соприкосновения с идеологией дворянских публицистов, на практике оказалась весьма далекой от идеальных замыслов. Террор опричнины обернулся не только против «вельмож», «ленивых и богатых», но и против «простых воинников». Пожелания Пересветова относительно «царской щедрости до воинников» и идеи дворянского равенства получили уродливое воплощение в опричных привилегиях. Мечты дворянства о сильном монархе, правящем «с грозою», стоящем за «великую правду», воплотились в кровавом деспотизме и злоупотреблениях опричнины. В борьбе с непокорной боярской знатью монархия неизбежно должна была опираться на дворянство. Но этой цели она достигла не корпоративной организацией мелкого и среднего дворянства в целом, а путем организации привилегированной опричной гвардии, укомплектованной служилыми людьми нескольких «избранных» уездов и противостоящей всей остальной массе земского дворянства.

Опричнина обнаружила тот факт, что в XVI в. среднее и мелкое дворянство еще не обладало ни моральными и политическими потенциями, ни достаточным образованием и влиянием, чтобы оттеснить боярскую аристократию от кормила управления и занять ее место. Свое выступление на исторической арене «худородные» дворяне-преторианцы ознаменовали лишь кровавыми бесчинствами, бессовестным грабежом и всякого рода злоупотреблениями.

В опричнине окончательно сложился институт думных дворян. В связи с развитием приказной системы внутри Боярской думы образовалась курия думных дьяков. После опричнины политический вес приказной служилой бюрократии, несомненно, возрос. Высшие ее представители, занявшие место в думе, стали играть наряду с думным дворянством роль своеобразного противовеса боярской знати внутри думы. С появлением двух новых курий дума из чисто аристократического по своему составу учреждения постепенно стала превращаться в более представительный орган. Но развитию сословно-представительного начала в наибольшей мере способствовали земские соборы. Непременной частью любого собора XVI в. были Боярская дума и Священный собор, то есть князья церкви. Лишь в некоторых исключительных случаях власти приглашали для участия в работе собора представителей дворянства. Самым представительным собором середины XVI в. явился Земский собор 1566 г., созыв которого был связан с короткой полосой компромисса в истории опричнины.

Опричное правительство неизменно покровительствовало крупному купеческому капиталу. Царь Иван заявил однажды английскому купцу Дженкинсону: «Мы знаем, что нужно выслушивать речи о купеческих делах, так как они опора нашей государственной казны…» Царь пожаловал из опричнины громадные земельные владения купцам Строгановым и предоставил обширные привилегии английской купеческой компании. Он заботился о внешней торговле и старательно поддерживал «нарвское мореплавание». Именно в опричнине появились первые в русской истории концессии, предоставленные иностранному промышленному капиталу. Монархия поддерживала купеческий капитал в той мере, в какой это ей было выгодно. Случалось, что опричные власти подвергали купцов прямому грабежу.

Опричные погромы деморализовали жизнь общества, но не могли изменить основных тенденций общественного развития, отчетливо обнаружившихся в период реформ. Развитие приказной системы управления вело к усилению централизации. Возросло значение служилой дворянской бюрократии. Возникли более представительные соборы, органы будущей сословно-представительной монархии. Проведенные в начале опричнины земельные конфискации привели к известному ослаблению боярской аристократии и укреплению самодержавия. Террор оставил глубокий след в жизни русского общества. Кровавые призраки опричнины еще долгое время тяготели над умами вождей господствовавшего сословия. Но опричнина не изменила общей политической структуры монархии, не уничтожила значения думы как высшего органа государства, не поколебала местнических порядков, ограждавших привилегии знати.

Опричнина дорого обошлась стране. Кровавая неразбериха террора унесла множество человеческих жизней. Погромы сопровождались разрушением производительных сил. Бесчинства опричников были беспрецедентными и не имели оправданий.

Политика

05.03.2013 07:00

5 марта исполняется 60 лет со дня смерти И.В.Сталина. С его именем в общественном сознании тесно связано понятие «культ личности». Круглая дата – хороший повод проанализировать это явление с разных точек зрения.

Историко-философское обозрение

Алексей РАЗИНКОВ,

---

заместитель руководителя КУВО «Государственный архив

общественно-политической истории Воронежской области»

Много веков истории человечества. Все было на нашей многострадальной планете: и горе, и радость, и взлеты, и падения. «Река времен, — писал Г.Р. Державин, — в своем течении уносит все дела людей и топит в пропасти забвения народы, царства и царей». Однако же не всех, оставляя одинаково глубокую память как о великих созидателях, так и о страшных разрушителях.

Из глубины веков

Словосочетание «культ личности» — порождение XX столетия, но как явление оно тянется из глубины веков. Еще при переходе из первобытного общества к более цивилизованному стали проявляться первые его признаки. Люди стали поклоняться каменным и деревянным идолам, животным, явлениям природы, придумывать богов и давать им имена. У наших предков – восточных славян – возникли культы поклонения Перуну (бог грома и молнии), Ярилу (бог солнца) и многим другим. Греки поклонялись Зевсу, Венере, Аполлону…

Параллельно формируется культ вождей – живых и умерших, – который играл роль связующего единства, способствовавшего сплочению возраставшего и усложняющегося социального организма. Вождя, а позже – правителя, рассматривали как сакральную фигуру, наделенную высшей святостью, небесной благодатью. Одной из модификаций культа бога-царя стали культы, в которых личность правителя являлась своеобразным стержнем для управления природными явлениями. Считалось, что властитель магическим образом взаимосвязан со своим народом и природой.

Для этих культов было характерно жесткое регламентирование жизни правителя, дабы ни один из его поступков не вызвал природные или социальные катаклизмы. Такими правителями были, например, хазарский каган и японский микадо. Здоровье и мощь вождя символизировали процветание всего большого коллектива, поэтому состарившихся правителей нередко убивали.

Наибольшего апогея культ правителя достиг в Древней Египте. Здесь фараон считался сыном Амона — бога Солнца – и почитался как символ благосостояния и процветания страны, а также являлся носителем высшей божественной силы. Обожествляли китайского императора и правителей Индии. В Греции был распространен культ героя, для которого было более характерно обожествление человека, не связанного с властью. Культовые представления складывались вокруг философов, ученых: Гомера, Платона, Аристотеля и других.

В конце первого века до нашей эры у римлян возникает культ императора. Он включал в себя, с одной стороны, обожествление личности правителя и его выдающихся деяний, а с другой – обожествление самой императорской власти, независимо от того, кто является ее обладателем. Римская империя по своей территории была громадным государством, которое включало в себя фактически все Средиземноморье, его границы в Западной Европе проходили по Рейну и Дунаю. Римские легионы стояли в Британии.

Все области, находившиеся вне Италии, были провинциями, управляемыми наместниками. Наместники и сборщики податей грабили жителей покоренных стран. В провинциях постоянно поднимались восстания народов, оказавшихся под властью Рима. Внутри самого римского общества также шла непрерывная ожесточенная борьба. Восстания, волнения, военные конфликты, драки на площадях Рима…

По дошедшим до нас сведениям, во время выборов кандидаты прямо на площади ставили столики и раздавали деньги просящим, агитируя их голосовать соответствующим образом. Выборы нередко сопровождались кровавыми столкновениями между противоборствующими сторонами.

В первом веке до нашей эры в Риме наступил настоящий политический хаос. А как говорит старая китайская пословица, большой хаос создает большой порядок. И действительно, из разрухи часто рождается жесткий, а то и тоталитарный режим. Так и получилось у римлян.

Начались гражданские войны, во время которых происходили настоящие сражения между полководцами, стремившимися захватить единоличную власть. Цезарь одержал победу и на несколько лет стал единоличным правителем. Однако его правление было недолгим: в 44 году до нашей эжры он был убит на заседании Сената заговорщиками, которые стремились восстановить республику. Во время похорон на небе появилась комета, которую восприняли как вознесшегося на небо Цезаря. Тогда же толпа бросилась громить дома заговорщиков.

Вначале против сторонников республики вели борьбу, объединившись, соратник Цезаря Марк Антоний и внучатый племянник убитого диктатора Гай Юлий Цезарь Октавиан. Они составляли списки людей, поставленных ими же вне закона, осуждая тем самым на смерть без суда, безжалостно уничтожали своих противников, личных недругов, просто показавшихся им подозрительными, присваивали себе их имущество. «Так, обуянные гневом и лютой злобой, — писал о них Плутарх, — они забыли обо всем человеческом или, говоря вернее, доказали, что нет зверя свирепее человека, если к страстям его присоединяется власть».

Сторонники республики были сломлены. В ходе борьбы между бывшими союзниками победу одержал Октавиан. Сенат преподносил ему одно за одним почетные звания – Августа (священный), «Отца отечества», императора… Август был не человеком и не богом. Он стал символом созданной Римом сверхдержавы, олицетворяющим военное и властное начало римского государства, римской системы ценностей.

В императорском культе сочетались культ героя и культ правителя, культ личности и культ власти. Он был превращен Августом в культ римского государства, став воплощением имперской идеи. Придя к власти, Август причислил своего покойного приемного отца к богам, став тем самым сыном божественного Юлия. Тогда же был установлен культ Гения (духа-покровителя) Августа, который был объявлен равным божеству.

С победой Августа установился долгожданный мир, поэтому он воспринимался не просто как очередной правитель, но как божество, наделенное особой силой, способное влиять на все происходящее. Его называли богом, повелителем земли и моря, «спасителем всего рода человеческого», а день его рождения – началом «благовестий» для мира. Решение любого дела заканчивалось прославлением императора.

В дальнейшем божествами объявлялись не только сами императоры, но и их жены. Им ставились золотые и серебряные статуи. Порой доходило до смешного. Когда императоры часто сменяли один другого в целях экономии к торса статуй предшественников приделывались головы более поздних правителей.

Культ императора играл ярко выраженную политическую роль. Поклонение изображениям правящих правителей становилось своего рода проверкой лояльности к власти Рима. Император Константин именовал себя «богом и господином и одновременно с этим признал христианство как одно из культов в империи и стал активно ему покровительствовать.

С распространением христианства на территории бывшей Римской империи началась новая эпоха, когда не отдельный правитель становился богом, а именно сама императорская, королевская или царская власть трактовалась как полученные от Бога.

В средневековой Европе возник идейно-политический симбиоз христианской церкви и светской власти, достигший своего наивысшего расцвета в эпоху абсолютизма, в обожествлении личности короля (царя). Такими правителями были, например, французский король Людовик XIV (1638-1715), королева Англии Елизавета Тюдор (1558-1603).

Российский опыт

Веками длившаяся мужественная борьба русичей с захватчиками породила мощную военно-бюрократическую систему, во главе которой стоял великий князь, царь, император. Почти постоянное напряжение сил создавало атмосферу осадной крепости, чрезвычайного положения, наделявшего военного вождя диктаторскими полномочиями. Князь-государь постепенно становится олицетворением родной земли, «отца» народа.

При Иване Грозном (1530-1584), как и позднее, при Петре Первом (1682-1725), церковь и государство были объединены под эгидой государства. Иван Грозный считал себя не просто руководителем государства, а главой религиозного сообщества. Оттого все его действия обставлялись как религиозные обряды. Яркий пример тому – поход на Казань, который был своего рода религиозной процессией на сюжет взятия Иерихона.

«Красный царь»

Личность правителя во все века и у всех народов отождествлялась с образами защитника, покровителя, отца. В царской России, как мы уже указали выше, таким символом был царь-батюшка. При сломе старого режима потребность в отце-основателе реализовалась в В.И Ленине, которого Н. Бухарин называл «великим инструментом для сбережения общепартийной энергии».

Эмигрант русский монархист В.В. Шульгин заметил в середине 1920-х, что «социализм и монархизм ничуть друг друга не исключают… руководить должно просвещенное меньшинство. … С России будет достаточно для управления ею, одного хорошего работника». И таким «хорошим работником», который «ни будучи, ни рабочим, ни крестьянином управлял Россией единолично», — по его мнению, был Ленин, — И притом так самодержавно, как редкий автократ…»

Но Ленин умер. А вождей было так много: Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков… Каждый из них имел заслуги перед революцией, свой авторитет, своих сторонников и противников. Шло время, постепенно с политического Олимпа один за другим ниспровергаются все эти руководители, и остается только один – «человек с усами». Мог ли он в тех условиях поступить по-другому? Наверное, мог, и, скорее всего, погиб бы в борьбе за власть от рук более удачливого соперника, именем которого называли бы мы теперь и политические репрессии, и культ личности.

«Еврей Бронштейн под видом Льва Троцкого, — писал В.В. Шульгин, — и грузин Джугашвили в обличье Иосифа Виссарионовича Сталина боролись за наследие Ленина. Победил Чингисхан, т.е. Сталин. Он воскресил самодержавие, и притом с такой силой, какой оно никогда не знало. Трудно найти в летописи всех времен и народов царя настолько самодержавного, каким был в течение четверти века некоронованный владыка, диктатор грузин Джугашвили».

Известный политолог С. Кара-Мурза считает, что «его (Сталина) мышление, его слова и образ действий входили в резонанс с задачами и условиями его времени, с культурно-историческим типом человека, который тогда держал Россию. Кончилось то время и Сталин ушел вместе с ним».

В 1932 году в Париже вышла из печати книга нашего земляка выдающегося русского мыслителя Г.П. Федотова «И есть, и будет. Размышления о России и революции».

Автор писал: «Как правитель России, Сталин является преемником царей московских и императоров всероссийских, с их капиталом восточной покорности 150 миллионов подданных, не раз испытанным в былых революциях с высоты престола. Новая революция Сталина (автор имеет здесь ввиду «индустриальную реконструкцию России», коллективизацию сельского хозяйства и раскулачивание. – прим. А.Р.) есть классическая форма русской революции сверху, имеющая формальную аналогию с революцией Петра и материальную – с революцией Грозного…»

Тем временем внутри Советской России с начала 30-х годов начинается неожиданный и резкий поворот в идеологии. Такой поворот уже давно назревал, особенно с того момента, когда Сталин в конце 1924 года провозгласил тезис о возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране. Появляется понятие пролетарской, социалистической родины, имеющей славное прошлое. Российское государство начинает трактоваться как продукт длительного исторического развития. Все имевшие место в первое послереволюционное десятилетие выпады против самой идеи российской государственности стали жестко пресекаться.

Эмигрантский журнал «Новый Град», объединивший вокруг себя религиозных философов русского зарубежья Г. Федотова, Ф.Степуна, Н.Бердяева и других, писал по случаю 20-й годовщины Октябрьской революции: «Начавшись некогда с ограничения революционных задач «построением социализма в одной стране», за последние годы национализация революции сделала огромные успехи. Реабилитация родины, патриотизма, русской истории, русской культуры – вот положительные итоги духовной контрреволюции Сталина… Оправдывая подвиг св. Владимира, Дмитрия Донского, Петра Великого, Сталин чувствует себя продолжателем их исторического дела. Кажется, что он предпочел бы быть русским царем, чем вождем мирового пролетариата».

Сталин восстановил в новом обличье многие старые традиции: прославление величия и мощи державы, единство власти и народа, преследование инакомыслия. Отличие было только в том, что православные традиции заменялись идеями государственного социализма.

Говоря о репрессиях, отметим, что для любой диктатуры, действующей в переломный момент истории, характерны периодические истребления прежних соратников (Калигула и Нерон, Иван Грозный, Людовик XI, Петр Великий, якобинцы, Гитлер, Мао и т.д. и т.п.), что, впрочем, ничуть не оправдывает их действия.

«Изверги – вне законов, вне правил и вероятностей рассудка, — писал Н.М.Карамзин в своей знаменитой «Истории Государства Российского». — Сии ужасные метеоры, сии блудящие огни страстей необузданных озаряют для нас, в пространстве веков, бездну возможного человеческого разврата, да видя, содрогнемся! Жизнь тирана есть бедствие для человечества, но его история всегда полезна для государей и народов: вселять омерзение ко злу есть вселять любовь к добродетели – и слава времени, когда вооруженный истиною дееписатель может, в правлении самодержавном, выставить на позор такого властителя, да не будет же впредь ему подобных! Могилы бесчувственны; но живые страшатся вечного проклятия в истории, которая, не исправляя злодеев, предупреждает иногда злодейства, всегда возможные, ибо страсти дикие свирепствуют и в веки гражданского образования, веля уму безмолвствовать, или рабским гласом оправдывать свои исступления».

Сколько погибло в те годы? Различные авторы называют разные цифры. А.Ф.Смирнов предполагает, что «в попытках остановить молох «преобразований» полегло от 40-до 60 миллионов человек. В то же время нужно иметь в виду, что революция лишила власти, собственности, благополучия громадное количество людей. У миллионов красный и белый террор уничтожил близких. В 1920 году в Красной Армии было порядка пяти миллионов человек. У белых, вероятно, было не меньше.

После Гражданской войны враждебные миллионы, в большинстве своем, остались в стране. Эмиграция была, относительно, малочисленна. Все эти люди были молоды, полны сил и ненависти (в той же мере, в коей были полны энтузиазма и также ненависти сторонники нового строя). Из этого следует, что были и диверсии, и шпионаж, и бандитизм. И этих людей судили отнюдь не «по политическим мотивам», а по уголовным статьям. Следовательно, не все репрессированные были невинными людьми, оттого сегодня не все из них и реабилитированы.

В период Великой Отечественной войны было немало перешедших на сторону гитлеровцев. Потом, насильственные методы преобразований, самой яркой из которых явились коллективизация, неизменно добавляли массу недовольных.

Тема репрессий еще требует многостороннего исследования, беспристрастного анализа. В связи с этим хочется привести слова писателя В.Чивилихина, написанные им о политически репрессированных другой эпохи, дворянских революционерах XIX века.

«Когда следственные дела декабристов будут тщательно, — писал он, — комплексно изучены соединенными усилиями историков, юристов и психологов мы еще узнаем немало нового и поучительного о том времени, о первых дворянских революционерах. О тех людях вообще. Допросные листы полны явных и скрытых страстей, ложных показаний под видом «чистосердечных» признаний, которые дезориентировали следствие, полны покаянных слов, длинных списков сотоварищей, протоколов очных ставок и мучительных перекрестных допросов, тысяч назойливых повторов и уточнений. …Тех, кто их предал, вели низкие страсти, подлые мотивы…»

Не самоволие одного, а воли многих, сталкиваясь, сливаясь, взаимодействуя и противодействуя друг с другом, идеи и быт, любовь и ненависть, зависть и страх, месть и жажда вполне земных благ и выгод вызвали Молоха, пожирающего человеческие жизни. Известный политолог С. Кара-Мурза считает, что «его (Сталина) мышление, его слова и образ действий входили в резонанс с задачами и условиями его времени, с культурно-историческим типом человека, который тогда держал Россию. Кончилось то время и Сталин ушел вместе с ним».

В 1936 году в журнале «Современные записки» вышла интереснейшая статья Г.П. Федотова «Сталинократия», в которой он попытался охарактеризовать сложившийся строй в Советской России: «Слияние абсолютной власти с индустриализацией означает государственное хозяйство. Чем выше хозяйственная мощь государства, тем больше в стране социализма. Так смотрят на дело в России».

Рассуждая о роли Сталина, философ писал: «… Сталин может сказать совершенно спокойно: социализм — это я. Пока я у власти, страна идет к социализму…. Сталин не ведет, а властвует. Он – единственное воплощение политической воли в стране. Его отношение к народу более напоминает самодержавного деспота, играющего в патриархальность, чем политического вождя. Иные жесты его кажутся прямо скопированными с Николая I… колхозницы, плачущие от восторга после посещения самого Сталина в Кремле, повторяют мотив крестьянского обожания царя. Сталин и есть «красный царь», каким не был Ленин. Его режим вполне заслуживает название монархии».

Дочь Сталина, Светлана Аллилуева, пишет, что «когда мне приходится теперь, в наши дни, читать и слышать, что мой отец при жизни сам себя считал, чуть ли не богом, — мне кажется очень странным, что это могут утверждать люди, близко не знавшие его… Отец, правда, особым демократизмом в жизни никогда не отличался, но богом он себя не воображал…»

Помимо центрального культа фигуры «вождя всех времен и народов» сложились культы его соратников – В.Молотова, Л. Кагановича, К.Ворошилова. В Воронеже, например, в конце 20—30-х годов особо почитались первые секретари местного обкома партии И.Варейкис и Е.Рябинин. Изготовлялись их портреты, бюсты, их именами назывались колхозы и совхозы, больницы и предприятия. Старожилы утверждают, что была даже идея переименовать Воронеж в Варейкисовск, и лишь арест Иосифа Михайловича помешал воплощению этой идеи в жизнь.

А вот еще любопытный факт проявления «культов»: в начале 30-х годов на Украине рекомендовалось у подножия новогодних елок выкладывать из ваты три буквы «П» — инициалы Павла Петровича Постышева, секретаря ЦК КП(б) Украины. По городам и весям распространились культики более мелких начальников, вокруг которых поддерживался ореол непререкаемого среди подчиненных авторитета.

Впрочем, принцип началиелюбия был для России традиционным. Еще в одном из рескриптов Петра Первого подчиненным рекомендовалось «перед лицом начальствующим» иметь «вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство».

Вышеупомянутый нами Г.П.Федотов, указывая на особенности сталинской России, однако не отрицал ее успехи. В публикации «Завтрашний день» он отмечал: «Но довольно каркать. Не оказались ли мы во власти контрреволюционного настроения, рисуя эти мрачные картины. Сегодняшний застенок Сталина не должен парализовать у нас зрения и слуха, обращенных к созидательным процессам революционной России. Достижения есть, глупо отрицать или недооценивать их. Индустриализация России. Ее поголовная (или приближающаяся к таковой) грамотность. Рабочие и крестьяне, обучающиеся в университетах. Новая интеллигенция, не оторванная от народа: плоть от плоти и кость от кости его. В результате — огромное расширение культурного базиса…»

Русское зарубежье по-разному относилось к сталинской политике.

«Мы вам, так верили, товарищ Сталин!..»

В мартовские дни 1953-го история поставила вопрос: Сталин умер, но, сколько еще будет жить «дело Сталина»? И на него тогда не было ответа. А в те дни по всем городам и весям нашей необъятной страны проводились траурные мероприятия.

Читаем в документах Государственного архива общественно-политической истории Воронежской области:

«6 и 7 марта 53-го года на всех предприятиях и во всех учреждениях и учебных заведениях города Воронежа прошли траурные митинги, посвященные памяти Председателя Совета Министров СССР и Секретаря ЦК КПСС Иосифа Виссарионовича Сталина. На митингах присутствовало более 181 тысячи трудящихся и выступило 3325 человек. Митинги прошли под знаком сплочения советского народа вокруг Центрального Комитета партии и Советского правительства, под знаком мобилизации всех сил и творческой энергии трудящихся на построение коммунизма в нашей стране, под знаком повышения бдительности.

На Воронежском экскаваторном заводе имени Коминтерна в 12 часов дня состоялся многолюдный общезаводской митинг, на котором присутствовало более 1500 рабочих, инженерно-технических работников и служащих…

На митинге Воронежского машиностроительного завода имени Калинина 6 марта в 11 часов присутствовало 1300 человек. После оглашения обращения ЦК партии, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР ко всем членам партии и трудящимся Советского Союза выступили старший технолог завода т. Тимошенко, слесарь сборочного цеха № 1 т. Гузеев и другие. Они говорили о своей скорби в связи со смертью вождя, учителя и друга, знаменосца мира, великого Сталина.

Повсюду были приняты письма ЦК партии, Совету Министров СССР, в которых выражаются чувства скорби в связи со смертью… И.В.Сталина.

В эти дни траура среди молодежи города наблюдается небывалая политическая активность. В Кагановическом районе заявления подали 800 юношей и девушек с просьбой принять их в комсомол, в Сталинском – 600, в Центральном – 250 и так далее. Из этого числа комсомольские организации и райкомы ВЛКСМ уже оформили прием 950 человек…

9 марта, в день похорон товарища Сталина, воронежцы вместе с трудящимися столицы и всей страны прощались с родным и любимым отцом, вождем, учителем и другом. В этот день на площади имени 20-летия Октября (ныне – площадь имени Ленина. – прим. авт.) и прилегающим к ней улицам собрались более 85 тысяч трудящихся Воронежа. С глубочайшим вниманием слушали они передаваемые по радио речи верных соратников великого Сталина…

На митинге выступило пять человек: секретарь обкома партии товарищ Хитров, стахановец завода «Воронежсельмаш», делегат XIX съезда партии товарищ Копейкин, председатель колхоза «Заря социализма» Семилукского района товарищ Числов, профессор, доктор медицинских наук товарищ Радушкевич и от воинов Советской Армии товарищ Яшечкин.

На всех предприятиях и стройках, во всех учреждениях и учебных заведениях города было организовано коллективное слушание радиопередач о похоронах Сталина, после чего на многих из них состоялись траурные митинги.

Таким образом, было проведено траурных митингов: на предприятиях и в учреждениях – 359, у памятников и скульптур И.В.Сталина – 27, на них присутствовало около 90 тысяч трудящихся и выступило – 838 человек. У 46 памятников и скульптур Сталина возложено более 1100 венков от коллективов трудящихся города».

Но отгремела траурная музыка, отлились слезы, прекратились аресты. Никому уже не казалось странным, что люди без него ходят, работают, одним словом – живут. Его тело покоилось в мавзолее, куда его поместили по предложению Н.С. Хрущева, рядом с Лениным. На страницах газет и журналов как бы продолжалась прежняя жизнь. Имя вождя пока не сходило с них.

Однако практически сразу же соратниками Сталина начали работу по «демонтажу» его культа. «Замораживание» атрибутов культа первого лица в партии и государстве означало только, что такого лица в руководстве страны на тот момент, попросту, не было. В июне 1953 года, в условиях ожесточенной борьбы в верхних эшелонах власти, словосочетание «культ личности» стало достоянием общества.

Один из самых ранних примеров употребления словосочетания «культ личности» встречается в редакционной статье «Коммунистическая партия-направляющая и руководящая сила советского народа» («Правда», 10 июня 1953 г.). В статье доминировал характерный для 1953 -1955 гг. прием описания понятия без его формального соотнесения с именем Сталина. В ней, в частности, говорилось:

«Великие вожди рабочего класса Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин, подчеркивая определяющую роль народных масс в истории, решительно выступали против вредного культа личности… Однако пережитки давно осужденных партией антимарксистских взглядов на роль масс, классов, партии, элементы культа личности до самого последнего времени имели место в пропагандистской работе, проникали на страницы отдельных книг, журналов и газет».

Сталин изображался противником «культа личности». Приводились слова из его письма в Детское издательство при ЦК ВЛКСМ. Вождь писал в феврале 1938 года:

«Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина». Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом. Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу. Советую сжечь книжку».

Цитировались фрагменты из письма К. Маркса В.Блосу:

«…Из неприязни ко всякому культу личности я во время существования Интернационала никогда не допускал до огласки многочисленные обращения, в которых признавались мои заслуги и которыми мне надоедали из разных стран, — я даже никогда не отвечал на них, разве только изредка за них отчитывал. Первое вступление Энгельса и мое в тайное общество коммунистов произошло под тем условием, что из устава будет выброшено все, что содействует суеверному преклонению перед авторитетами…»

На пленуме ЦК КПСС в июле 1953 года член Президиума Верховного Совета СССР А.А.Андреев обвинил арестованного Л.П.Берию в изобретении и манипуляции понятием «культ личности»: «Появился откуда-то вопрос о культе личности. Почему встал этот вопрос? Ведь он решен давным-давно в марксистской литературе, он решен в жизни, миллионы людей знают, какое значение имеет гениальная личность, стоящая во главе движения, знают, какое значение имели и имеют Ленин и Сталин, а тут откуда-то появился вопрос о культе личности. Это проделки Берия».

Уже к началу 1954-го, через год после смерти Сталина, по инициативе Н.Хрущева Генеральный прокурор СССР Р.Руденко, министр внутренних дел С.Круглов и министр юстиции К.Горшенин подготовили докладную записку, в которой говорилось, что «за период с 1921 г. по настоящее время за контрреволюционные преступления было осуждено 3777380 человек, в том числе к ВМН – 642980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок 25 лет и ниже – 2369220, в ссылке и высылке – 765180 человек».

В Москве с 14 по 25 февраля 1956 года проходил ХХ Съезд КПСС. На нем с закрытым докладом «О культе личности и его последствиях» выступил Н.С.Хрущев.

В Воронеже 10 марта 1956 года было проведено собрание областного партийного актива, посвященное итогам партийного форума. С докладом выступил первый секретарь Воронежского обкома партии А.М.Школьников. В стенограмме совещания его доклад занимает 70 страниц, 19 из которых посвящены культу.

«Некоторые товарищи, — говорил в своем докладе товарищ Хрущев, — могут задать вопрос: куда же смотрели члены Политбюро ЦК? Почему они своевременно не выступили против культа личности и делают это лишь в последнее время? Прежде всего, надо иметь ввиду, – говорил товарищ Хрущев, — что члены Политбюро смотрели на эти вопросы по-разному в разные периоды. В первое время многие из них поддерживали Сталина, потому что Сталин являлся одним из сильнейших марксистов…. Сталин после смерти Ленина, особенно – в первые годы, активно боролся за ленинизм, против извратителей и врагов ленинского учения…»

Первый секретарь поведал собравшимся, что «Берия «подбрасывал» Сталину состряпанные им и его подручными материалы». Он призвал местный партактив «восстановить принципы советской социалистической демократии, вести непримиримую борьбу против произвола лиц, злоупотребляющих властью».

Впрочем, ни Школьников, ни сам Хрущев не рассказали о том, какую роль в складывании культа, в развертывании политических репрессий в стране сыграли другие соратники вождя.

Тот же Хрущев, выступая в августе 1936 года на собрании партактива по поводу проходившего в Доме союзов очередного политического процесса призывал: «Каждый, кто радуется успехам нашей страны, победам нашей партии, руководимый великим Сталиным, тот найдет только одно слово для продажных фашистских псов из троцкистско-зиновьевской шайки, это слово – расстрел».

Недосказанность, половинчатость действий, стремление объяснить все перегибы и перекосы действиями прошлого руководства были характерной чертой политики тех лет.

В конце марта по указанию Хрущева для знакомства с содержанием его доклада повсеместно были проведены собрания, в том числе и в школах, для учеников старше 14 лет. Только в марте 1956 года и только в одном Коминтерновском районе Воронежа было проведено 124 партийных и 100 комсомольских собраний. На собраниях было много резких высказываний.

Рабочий завода имени Коминтерна Серышев возмущенно констатировал, что на заводе «тоже появляются культы личности». «Преступления Сталина, — резюмировал выступающий, — перекрывают все хорошее, что он раньше делал для народа».

Другой рабочий этого завода, по фамилии Гаршин, говорил, что он сам был очевидцем «гибели тысяч граждан на границе благодаря «мудрому руководству Сталина». Заслуги его в прошлом не заглаживают вину гибели ни в чем не повинных руководителей Компартии – Косиора, Орджоникидзе, Эйхе и других. Надо немедленно убрать все бюсты и портреты. Партия дает нам возможность вынести приговор Сталину, чтобы впредь не допускать таких грубых ошибок».

Слухи о том, что на съезде Хрущев сделал доклад о преступлениях и ошибках Сталина, быстро разнеслась по всей стране. Это вызвало возбуждение в Грузии. Не без влияния определенных кругов, старшеклассники и часть студентов решили отметить третью годовщину со дня Смерти Сталина. У памятника Сталину собрался огромный митинг, по городу начались массовые демонстрации, большие толпы молодых грузин собрались на центральной площади города. Демонстрации стали перерастать в беспорядки. Тогда в город были введены войска, которые разогнали манифестантов силой оружия. Намеченный на 1957 год визит Хрущева в Грузию был отменен, а все попытались объяснить «грузинским национализмом».

Размышляя о причинах мартовских событий в Тбилиси в 1956-м, писатель Тенгиз Буачидзе пишет:

«Возможно ли, полностью исключить национальные чувства в мартовских событиях? Разумеется, нет. Наш народ тогда и вправду гордился Сталиным, его ролью в судьбах мира, его личностью, его делами. Его победами – и тем, что Сталин по происхождению был все-таки грузин, хотя он не принес нашей нации никакого добра и не выделил ее ничем, кроме цепи жесточайших репрессий 1921, 1924, 1929-1932 гг., 1936-1938 гг., 1948 г., 1951-1953 – и не знаю, каких еще!.. Вспомните хотя бы переполненную площадь Ленина, когда с трибуны прозвучал призыв: члены партии, дадим клятву верности Сталину, – как заалела вся площадь взметнувшимися над головой партбилетами….Вспомните, как посылались телеграммы Молотову с просьбой защитить имя Сталина и советский строй, связанный с этим именем и встать во главе государства. Разве это национализм? Разумеется, нет.

Это был результат того, что именно те люди, по приказу которых в Тбилиси была открыта стрельба и пролилась кровь невинных ни в чем юношей и девушек, вдалбливали нам в голову, что Сталин был «вдохновителем и организатором всех наших побед», «гением всех времен и народов», «отцом и учителем народов, что без Сталина погибнет мир.

Так кто же создал «культ личности»: мы, простые люди, или они, тогдашние руководители, которые… навязали нам и внушили самому Сталину, ползая перед ним на коленях и блея о бессмертности его величия…, что без него советская власть погибнет и исчезнет?!»

Уж не про них ли говорил вождь, беседуя 8 января 1937 года с известным немецким писателем Лионом Фейхтвангером, «бюрократах из различных учреждений», которые «боятся, что если не будет бюста Сталина, то их либо начальник, либо газета обругает. Это область карьеризма… Ко всякой партии, которая побеждает, примазываются чужие элементы, карьеристы».

Касаясь элементов культа вокруг своей личности, Сталин сказал тогда:

«Я хотел бы не оправдать, — оправдать нельзя, — а по человечески объяснить, откуда такой безудержный, доходящий до приторности, восторг вокруг моей персоны… Очень большое дело – освобождение масс от эксплуатации… Нам удалось это сделать. Всё это приписывают мне. Это, конечно, неверно, — что может сделать один человек? Во мне они видят собирательное понятие Это – проявление известной некультурности. Со временем это надоест. Народ у нас пока отстаёт по части общей культурности, потому выражение восторга получается такое, и разводят вокруг меня костёр «восторгов телячьих».

Конечно, в этих словах Сталина, адресованных иностранному писателю, были и определенное позирование, и игра в демократизм, но, с другой стороны, этот факт показывает, что Генсек вполне реально смотрел на вещи.

Однако, как мы это увидим дальше, культ личности Сталина, о котором так много говорилось после ХХ Съезда, — явление не уникальное, но, скорее, свойственное любому тоталитарному режиму. И даже не только тоталитарному.

За пределами СССР

Как раз в те годы, когда в СССР славили И. Сталина, в Германии толпы безумствовали, восторженно приветствуя А.Гитлера. Адольф Гитлер (1889 –1945) являлся фюрером (вождем) и имперским канцлером Германии.

Интересны воспоминания о нем сталинского переводчика Валентина Бережкова:

«Работая в нацистской Германии в 1940 году, я наблюдал поразившую меня картину. То же обожествление «вождя», такие же массовые сборища и парады, на которых участники несли портреты фюрера, а детишки подносили ему букеты цветов. Очень схожая помпезная архитектура, героическая тема в живописи, подобная нашему социалистическому реализму. Упрятав в концлагеря и уничтожив всех инакомыслящих…, с помощью интенсивной идеологической обработки добился того, что его стала боготворить толпа.

Я наблюдал «парад Победы» в Берлине, на Зигесалле, после возвращения из Франции победоносных дивизий вермахта. Стоя рядом с трибуной, видел, как люди тянулись к Гитлеру, когда он проезжал мимо них в открытом «мерседесе». Женщины поднимали вверх младенцев, чтобы он прикоснулся к ним. Ненавидя народ, он умел ему польстить, величая «расой господ»…»

По мнению Л.Троцкого, высказанному ещё в 1939 году, «режим Гитлера вырос из страха имущих классов Германии перед социалистической революцией. Гитлер получил мандат от собственников, какою угодно ценою спасти их собственность от угрозы большевизма и открыть им выход на мировую арену. Тоталитарный режим Сталина вырос из страха новой касты революционных выскочек перед задушенным ею революционным народом».

Сыграв на чувствительных струнах немецкой души, оскорбленной поражением в Первой мировой и удрученной последующими тяжелыми годами, Гитлер приобрел преданность подданных, какая и не снилась подобным ему тиранам. Активно использовалась немецкая традиция начинать с общей молитвы учебный день в школах. По школам рассылался текст:

Фюрер, мой Фюрер, данный мне Богом,

Оберегай моей жизни дорогу!

Родину спасший от лютой нужды,

Хлеб мой насущный даруешь мне ты.

Не покидай, будь со мной много лет,

Фюрер, мой вождь, моя вера, мой свет!

Славься, мой Фюрер!

Все школьные учебники, газеты, книги пестрели именем Гитлера. В конце 1934-го профессор богословия Эрнст Бергман опубликовал 25 тезисов отношения национал-социализма к религии, среди которых самым интересным для нас будет следующий: «Христос был не евреем, а нордическим мучеником, отправленным на смерть евреями, призванным спасти мир от еврейского влияния. Адольф Гитлер — новый мессия, посланный на землю, чтобы спасти мир от евреев».

Адольф Гитлер отредактировал Библию, включив туда 12 нацистских заповедей. Новые заповеди призывали «почитать своего фюрера» и «блюсти кровь чистой, а честь — праведной». Переписанный Ветхий Завет должен был воспеть нацистские идеи и распространить их в массы. Были переписаны 10 заповедей и добавлены еще две новых. Заповеди «не убий» и «не укради» вообще были вычеркнуты за ненадобностью.

Муссолини и Гитлер

Европа знала и другого диктатора. Это Бенито Муссолини (1883-1945 гг.) – основоположник итальянского фашизма. В 1920 — 1930-е годы имя сына деревенского кузнеца Муссолини знала вся Италия от мала до велика. В его руках была сосредоточена огромная власть: глава фашистской партии, председатель Совета министров, начальник внутренних полицейских отрядов.

Его профиль, с бритой головой и выпяченной нижней челюстью, печатался на монетах. Его многочисленные портреты, бюсты, фотографии красовались во всех государственных учреждениях и жилых домах. Его имя набиралось крупным шрифтом на каждой странице во всех газетах, неоднократно в течение дня звучало по всем программам национального радио. Кинохроника запечатлевала его на многочисленных парадах, митингах, соревнованиях.

Это был крупнейший в Европе культ личности, безраздельно господствовавший в Италии с октября 1922-го по июль 1943-го. Народу Муссолини представлялся человеком смелым, всемогущим, постоянно думающим о гражданах Италии, озабоченным её благом.

Уходя из своего кабинета, он любил оставлять зажжённым свет, чтобы одинокие прохожие останавливались и под немигающими взглядами охранников дуче, думали о вожде, работающим до глубокой ночи. Он любил подчёркивать свою исключительность, избранность. Даже присвоил себе титул «пилот Италии №1», так как с удовольствием управлял самолётом. Любил он сравнивать себя и с героями Древнего Рима, особенно с Юлием Цезарем.

Муссолини называл свой режим тоталитарным. В 1930-е годы была создана новая полиция. Власти стали поощрять доносы, разжигать подозрительность граждан друг к другу. Старая мораль была объявлена буржуазным пережитком, а новая заключалась в полном подчинении интересов личности фашистскому государству. Диктатор выдвинул лозунг: «Все – для государства, ничего – против государства, никого – вне государства».

Вообще, рост государственного вмешательства в социальную и экономическую жизнь общества был характерной чертой развития многих стран Запада в 1930-е годы.

Франклин Рузвельт

Соединенными штатами в это время руководил президент Франклин Рузвельт (1882-1945). Сын состоятельного землевладельца и предпринимателя, Рузвельт в 1921 году переболел полиомиелитом и, в результате врачебной ошибки, стал калекой. У него были парализованы ноги, так что передвигаться мог он только в инвалидной коляске. Но, несмотря на это, благодаря своей титанической воле стал сначала губернатором штата Нью-Йорк, а затем и Президентом страны от Демократической партии.

Рузвельт стал президентом в 1933 году, во время нового кризиса, когда Великая Депрессия прервала десятилетие послевоенного процветания. Сомнения в жизнеспособности капитализма, стремление к поиску «третьего пути» вели к рузвельтовскому Новому Курсу, с его упором на централизованное планирование экономики и правительственный контроль рынков.

Правительство решило взять на себя заботу о «маленьком человеке», чтобы занять тех, кто в результате промышленного спада оказался без работы. Администрация развернула невиданную ранее программу работ, которые финансировались казной: строительство дорог, плотин, военных кораблей и самолетов; писателям, художникам, историкам платили за идеологически правильные труды.

Как грибы после дождя, возникали все новые и новые правительственные агентства для руководства разными сторонами экономической жизни. Около двух с половиной миллионов молодых людей были заняты в одном только Гражданском Корпусе Защиты Природы). Большей частью, это была мирная «армия лесников», занимавшаяся уходом за лесом и подобными работами. Но набирались «лесники» через систему военных вербовочных пунктов и одеты были в армейскую форму. Размещались они в военизированных лагерях и подчинялись воинской дисциплине. Все это было очень похоже на подобные «корпуса», организованные нацистами в Германии.

Экономическая политика Нового Курса поставила с ног на голову все нормы рыночной экономики. Торговля сельскохозяйственными продуктами регулировалась Вашингтоном. Чтобы поддержать искусственно высокие цены, якобы в интересах фермеров, правительство платило за уничтожение зерна нового урожая. А в это время миллионы безработных голодали, потому что продукты были им не по карману. Многие предприятия были уже готовы нанять их на работу, но не могли себе позволить платить завышенные зарплаты, установленные правительством.

Централизация власти в руках федерального правительства неизбежно вела к возвеличиванию роли того, кто стоял на вершине пирамиды, — Рузвельта. На эмоциональном уровне отношение масс к отцу Нового Курса иначе, как культом личности, не назовешь. Наряду с личным обаянием Рузвельта этому способствовала почти единогласная поддержка, оказанная ему интеллигенцией.

В одном из своих писем в конце января 1941 года Томас Манн, немецкий писатель-гуманист, эмигрировавший из нацистской Германии, писал:

«Он» (Рузвельт) снова произвел на меня сильное впечатление, или, вернее, опять вызвал у меня интерес и симпатию: трудно охарактеризовать эту смесь хитрости, солнечности, избалованности, кокетства и честной веры, но есть на нём какая-то печать благодати, и я привязался к нему как к прирожденному, на мой взгляд, противнику того, что должно пасть».

А пасть должен был фашизм.

Девятого февраля 1942 года Рузвельт подписывает акт, согласно которому, военные получают полномочия на объявление тех или иных районов США «военной зоной», где разрешается проведение «этнических чисток». Неблагонадежным народом были объявлены японцы — причем вне зависимости, имели они американское гражданство или нет, приехали они в США недавно или же родились и прожили в Америке всю жизнь.

В течение первой половины 1942 года в США создается десять0 концлагерей, куда насильственно перемещают этнических японцев. Они содержались на 45 центов в день на человека в «бараках простой конструкции, покрытых толем, без канализации и кухонь» (из доклада военного управления по перемещению, датируемого 1943 года). Лагеря были окружены колючей проволокой. Есть документальные свидетельства об открытии огня охраной лагерей, когда интернированные пытались выйти за пределы ограждения.

Со временем в США были предприняты меры по исправлению ситуации и реабилитации американских японцев. В начале 1945-го было отменено законодательство о выселении. В 1948-м пострадавшим было выплачено возмещение за потерю собственности вследствие интернирования, которое, впрочем, не компенсировало все понесенные убытки.

В 1976-м Президент США Джеральд Форд публично признал, что интернирование японцев было «ошибкой». В начале 1980-х в Конгрессе была создана специальная комиссия — Commission on Wartime Relocation and Internment of Civilians («Комиссия по перемещению и интернированию гражданских лиц в военное время»), занимавшаяся изучением событий 1942-1945 годов. В итоговом докладе комиссия пришла к выводу, что насильственное переселение японцев было «незаконным и вызванным расизмом, а не военной необходимостью».

В 1988 году глава Белого дома Рональд Рейган подписал билль, в котором от имени американского Правительства были принесены извинения за интернирование, вызванное «расовыми предрассудками, военной истерией и ошибками политического руководства». Каждому содержавшемуся под стражей в концлагере для интернированных (или его наследникам) была обещана компенсация в 20 тысяч долларов. Общая сумма выплат предполагалась в объеме 1,2 млрд. долларов. В сентябре 1992-го на выплату компенсаций было дополнительно выделено 400 млн.долларов.

Но вернемся к Рузвельту.

Рексфорд Г. Тагуэлл, один из архитекторов рузвельтовской экономической политики, посетил СССР, встречался со Сталиным и пришел в восторг от советской системы. Он даже попытался, правда – без особого успеха, открывать в Америке что-то вроде совхозов. Впрочем, нравилась ему и другая система. «Фашизм, — писал он, — это самая чистая, эффективно работающая социальная машина».

Генерал Хью Джонсон, глава Национальной Администрации по Восстановлению (NRA) — важнейшего агентства Нового Курса, так оценил программу Рузвельта: «Новый Курс — это попытка осуществить действующий социализм. Он чрезвычайно близок к политике и планам русского эксперимента». Одновременно он был и восторженным поклонником Муссолини.

Многое в рузвельтовском либерализме настораживает. Никто до него не выдвигал себя в Президенты четыре раза: это шло вразрез с демократической традицией, установленной Джорджем Вашингтоном. Только благодаря американской системе разделения власти Рузвельту не удалось выйти за пределы своих законных полномочий. Верховный Суд отменял многие решения Администрации как неконституционные. Когда Рузвельт захотел расширить состав Верховного Суда за счет своих надежных сторонников, Конгресс ему это не позволил. Рузвельт, как никто до него, усилил роль Правительства в стране, но стать диктатором так и не смог.

После окончания Второй мировой войны в Португалии прославляли Антониу Салазара, в Испании – Баамонде Франко.

Мао Цзэдун

Над Китаем после десятилетий гражданской войны и отражения иностранной интервенции возвышалась исполинская фигура Мао Цзэдуна (1883 -1976), который основал Китайскую Народную Республику в 1949 году. Он также был одним из основателей Китайской Коммунистической партии в 1921 году и расценивался, наряду с Карлом Марксом и Владимиром Лениным, как «один из трех великих теоретиков марксистского коммунизма». С начала 1950-х годов Мао являлся председателем Коммунистической партии, главой государства и председателем военной комиссии.

Конституция 1982 года запретила все формы культов личности. В течение 80-х годов расхождение с идеями Мао стало настолько велико, что в некоторых районах стали убирать его памятники. Сегодня среди разных поколений и социальных групп нет однозначного отношения к Мао Цзэдуну. Коммунистическая партия сохраняет его в своем пантеоне как одного из «земных богов». Пропаганда не устает повторять его слова. Место Мао в истории страны закреплено в уставе КПК. Многие представители старшего поколения, даже те, кто пострадал в «культурную революцию», продолжают почитать Мао.

Соратник вождя и инициатор реформ Дэн Сяопин утверждал, что у Мао 70% хорошего, 30% – плохого. Среди бедного населения, обделенного во время реформ, начал «бродить призрак» Мао. Они отождествляют его правление с отсутствием коррупции, богачей и равенством людей.

Культы личностей сохраняются и в наши дни. Еще совсем недавно в Ираке был самый настоящий культ личности Саддама Хусейна. В аэровокзале Багдада на каждой стене можно было видеть портреты Президента страны и председателя Совета революционного командования Саддама Хусейна. На бетонных колонах вокзала краской было написано «С нами Аллах и Президент. Долой Америку!». Памятники Хусейну стояли во всех госучреждениях. На всех министерствах страны висели огромные портреты Саддама, связанные с деятельностью того или иного правительственного ведомства.

Древний дворец царя Навуходоносора был перестроен: на кирпичах запечатлели имя диктатора. По улицам Багдада невозможно было пройти сто метров, не увидев на заборах, в магазинах, гостиницах, парикмахерских, медресе портрет лидера страны. По телевизору ко времени намаза появлялась картинка мечети с обязательным фото того же Хусейна в уголке. Иракские средства массовой информации представляли Саддама как отца нации, строителя школ и больниц.

Несколько лет назад ярко был выражен культ личности Ким Чен Ира в КНДР. Власть он получил от своего отца Ким Ир Сена. Хотя Ким Чен Ир родился в 1941 году в Сибири, официальная пропаганда утверждает, что он родился в партизанском лагере, разбитом на самой высокой вершине Северной Кореи Пэктусан, и в этот момент на небе появились двойная радуга и яркая звезда. Существует легенда о том, что трёхлетний Ким Чен Ир воодушевил великий партизанский отряд отца на решающую атаку, причём в одной руке его был пистолет, а другой он держался за гриву коня.

Портреты Ким Чен Ира обязательны во всех жилых домах и служебных помещениях, газетные публикации активно цитируют его работы. Имя Ким Чен Ира должно при этом набираться специальным жирным шрифтом, а в школах обучают правильной грамматике при построении фраз, восхваляющих нынешнего и покойного вождя. Он – Герой КНДР, три раза был награжден орденом Ким Ир Сена, имеет в списке наград разнообразные ордена КНДР и зарубежных стран.

Ким Чен Ир имеет звание почетного доктора наук нескольких иностранных университетов. Его труды «Об идеях чучхе», «О некоторых вопросах, возникающих при изучении философии чучхе», «О киноискусстве», «О литературе, основанной на принципе чучхе» считаются классическими. Ким Чен Ир считается замечательным композитором, причём шесть опер, авторство которых ему приписывается, были написаны за два года. Он также великий архитектор, создавший план «Башни Чучхе» в Пхеньяне.

Элементы культа личности лидера в той или иной степени присутствуют во всех бывших среднеазиатских республиках СССР. Здесь культ главы государства поощряется национальными традициями, которые требуют от его личности значительной сакральности.

Президент Туркмении Сапармурат Ниязов (1940-2006) убедительно показал всему миру, что культ личности не уходит в прошлое. Вся страна заставлена памятниками Ниязову, многие из них сделаны из золота. Грандиозный 63-метровый монумент в Ашхабаде увенчан золотой статуей Ниязова, которая постоянно вращается таким образом, чтобы лик Ниязова был обращен к солнцу. Его именем названы город Туркменбаши (бывший Красноводск), огромное количество улиц, заводов, колхозов, школ.

Николае Чаушеску

Примеры культов личности можно приводить до бесконечности. Это и культ Николае Чаушеску в Румынии, и Ясира Арафата в Палестине, и Фиделя Кастро на Кубе….

Духовная модернизация

Можно предположить, что культ личности возникает в кризисные моменты развития различных стран, а затем со временем исчезает, как бы растворяется в прошлом. И совсем не обязательно сопровождается политическими репрессиями.

Отголоски социальных культов проявляются и в современном мире в виде эффекта сакрализации власти, т. е. приписывания людям, находящимся у власти, особых мистических свойств. Данный эффект широко используется сегодня в политических технологиях для создания мифов о жизни политических деятелей.

Президент Казахстанской психоаналитической ассоциации А.Кудиярова в одном из своих интервью в 2009 году охарактеризовала этот феномен следующим образом: «Видимо, человеческая психика так устроена, что без некоего авторитета – пусть это будет Бог на небе или вождь племени, которым должен поклоняться, возвеличивать, обожествлять, — он просто не может. Всем известно популярное выражение «короля играет свита», то есть само окружение государственного, религиозного или иного деятеля. Если масса, народ не захочет возвеличивать своего вождя, то самому вождю – это было бы не под силу».

А разве мы не создаем постоянно разные культы личностей? Культы личности певцов, актеров, футболистов, политиков? Мы восхищаемся и почитаем тех, кто умнее, талантливее, сильнее, лучше, ярче. Дети создают культ личности из своей матери, влюбленные – из любимых. В 1998 году в столичном «Marriott Grand Hotel» прошла презентация глянцевого журнала «Культ личностей». По мнению его редакции, «у нас в стране долго создавали культы и уничтожали Личность. А мы считаем, что Личность достойна культа. Если личность достойная».

Только вот, добавим от себя, не ясно, кто будет определять степень «достойности» того или иного лица, с которого следует «делать себя»? Каждый из нас или кто-то за нас?

В декабре 2008 года были подведены итоги нашумевшего конкурса «Имя России». Главной «личностью-символом» России тогда оказался благоверный князь Александр Невский. Второе место занял Петр Столыпин, которого, кстати, вышеупомянутый В.В.Шульгин считал основателем «столыпинизма» — русского фашизма и «предтечей Муссолини». Третье место занял Иосиф Сталин.

Даже многие из тех, кто раньше выступал против Сталина, теперь говорят о его «неоднозначности». Стало постоянным упоминание этого имени в средствах массовой информации, причем, как правило, в положительном контексте. В сознании большинства россиян стоек стереотип, что величие страны способна обеспечить лишь сильная централизованная власть, что только такая власть сможет устроить дело так, чтобы Россия как государство, как говорил И.Сталин, «стало колоссальным, сколоченным экономически и политически тесно связанным», ибо «это как раз то, что может пугать и держать в страхе врага».

По данным социологических опросов (2008 г.), отношение к Сталину претерпело качественные изменения: тогда 42% россиян были уверены, что стране необходим именно такой лидер. Фигура «вождя и учителя» все более мифологизируется: Сталин нравится молодым, ему восстанавливают памятники, его именем пытаются называть улицы. Сталину симпатизируют две трети людей старше 60 лет.

На вопросы социологов о роли Сталина в истории страны 36% отвечают: «Какие бы ошибки и пороки ему ни приписывались, самое важное – что под его руководством народ вышел победителем в Великой Отечественной войне». 20% заявляют: «Только жесткий правитель мог поддержать порядок в государстве в условиях острой классовой борьбы и внешней угрозы» и «Сталин – мудрый руководитель, который привел СССР к могуществу и процветанию». Наконец, 16% убеждены: «Наш народ никогда не сможет обойтись без руководителя такого типа, как Сталин, и рано или поздно он придет и наведет порядок».

«Тенденция обеления Сталина есть, и эта тенденция опасна», — считает глава российского общества «Мемориал» Арсений Рогинский. Он полагает, что осмысления сталинских репрессий в российском обществе до сих пор не произошло: «Сейчас это для населения как какое-то непонятное несчастье – жили, и вдруг свалилось. У нас в стране нет единой национальной памяти, наша память раздроблена».

Известный ученый, публицист и общественный деятель С.М. Кара-Мурза говорит, что в наши дни образ Сталина стал символом былого величия страны. «Пытаясь разместить портреты Сталина на автобусах, — пишет он, — граждане хотят выразить свое отрицание того пути, на который нас толкнули Горбачев с Ельциным».

После смерти Шульгина в его записях нашли слова: «Рабство имеет два лица: ужасное и созидательное. Рабы создали пирамиды и грандиозное использование разливов Нила. Рабы, управляемые умными жрецами, есть явление, над которым стоит задуматься. Конечно, выросшее человечество пришло к мысли, что и Свобода способна творить великие дела. Но при одном условии: свободные должны знать силу Согласия. Несогласие разрушает все дела человеческие, в том числе и Свободу. Поэтому и при свободном строе надо сохранить нечто от Рабства. В этом случае оно называется «Дисциплина». Это слово благозвучно и потому легко приемлемо. Свобода немыслима без Дисциплины».

На Мировом политическом форуме в Ярославле (сентябрь 2010 г.) Дмитрий Медведев, рассуждая о сущности демократии, отметил: «Демократия – это четкое соблюдение норм и правил. Только это делает демократию эффективной. А посему демократия – это не только свобода, но самоограничение».

Д.А. Медведев в своей программной статье «Россия вперед!» отметил, что в России «гражданское общество слабо, уровень самоорганизации и самоуправления невысоки», что «общественное согласие и поддержка обычно выражаются молчанием». Он указал на «застарелую привычку полагаться в решении проблем на государство, на заграницу, на какое-нибудь «всесильное учение», на что угодно, на кого угодно, только не на себя». «Желание «делать себя», достигать шаг за шагом личных успехов не является нашей национальной привычкой».

Но как воспитать, используя выражение Дмитрия Медведева, «нового человека»? Что нужно сделать для того, чтобы «молодые люди обладили не только знаниями, но и гражданскими чувствами»?

«Мы сырьевая страна, — заметил работавший в то время заместителем руководителя Президентской Администрации В.Ю Сурков, — не только по сути экономики, но и по нашей ментальности. Надо осознать, что если мы не преобразуемся, мы обречены, если не на распад и гибель, то на поражение в конкурентной борьбе и довольно унылое существование».

В программном документе партии «Единая Россия» «Россия: сохраним и приумножим!» также говорится, что «судьбы России и мира решаются сегодня». То есть, как ни крути, кризис назрел, и оттого насколько быстро мы сориентируемся, перестроимся, зависит наше будущее. Однако «нашей работе будут мешать». Кто? «Влиятельные группы продажных чиновников и ничего не предпринимающих «предпринимателей».

«Мы будем действовать, — призывал несколько лет назад Дмитрий Медведев, — Действовать прямо сейчас». Но в стране нет слоя, который был бы носителем «модернизационных ценностей». Где выход? Что делать? Тем более что «одними посадками» проблему не решить.

В некогда нашумевшем сочинении «Проект Россия. Выбор пути», авторы которого пожелали остаться неназванными, современное российское общество сравнивается с бегущей группой, «в которой один «лось», другой «бегемот», третий «филин», четвертый – порождение эпохи демократии, – когда все скрещивались с тем, кто рядом пробегал, и в итоге получилось нечто странное, но свободное от ориентиров». А ведь только сообщество единомышленников, у которых одна на всех цель, и которым «нужна одна победа», не нуждается в чьем-либо понукании и окрике.

Человечность, интеллигентность, доброта, взаимопомощь и взаимовыручка – те «духовные скрепы», к котором в своем Послании к Федеральному собранию обратился Владимир Путин, – к сожалению нынче не в почете. Нетерпимость, жестокость, несдержанность, наплевательское отношение друг к другу стало обыденностью.

А не является ли показателем, что общество больно, факт того, что современные маньяки-убийцы по результатам психологической экспертизы, как правило, признаются вменяемыми?

Средства массовой информации и повседневная жизнь учат, что добиваются результатов только наглые, корыстные, двуличные наши собратья. «Взять от жизни все», схватить, урвать, обмануть, оттолкнуть другого, добиться максимума материальных благ, и при этом минимально напрягаясь, – становится всеобщей «национальной идеей». В людях остается все меньше человеческого, первичные первобытные примитивные потребности вытесняют стремления высшего порядка. А подрастающее поколение с молоком матери впитывает нравы современного общества.

Выход, на наш взгляд, заключается в необходимости всесторонней модернизации человеческой личности-– духовной, душевной, интеллектуальной. Иначе ничего не получится. Благие намерения и призывы пройдут сквозь уши, не затронув ни ума, ни сердца, и утонут в песке равнодушия. Но могут ли сегодня это сделать нынешние «семья и школа»?

Воспитывать человека с модернизационным сознанием могут только люди, уже имеющие таковое. Но где их взять? Ведь мы, и родители, и учителя, являемся носителями традиционного, «сырьевого», сознания? Выход: каждому начать с себя и устроить революцию своего мировоззрения, своих привычек, отказаться от вредных пристрастий и приобрести полезные навыки.

Мы должны перестать быть «крысами». «Крыса, которую приучили жрать своих братьев и сестер, до конца дней останется таковой. У нее сформировалась новая природа. Мы же не крысы; мы – люди, которых попросту обманули. Но, сознавая обман, мы можем вернуться в человеческое состояние. В одиночку трудно, но вместе – очень даже возможно. Когда все вместе, когда чувствуешь плечо друга, — падать некуда» («Проект Россия. Выбор пути»).

А касаясь культа личности, скажу: я – за культ личности. За культ личности каждого человека. Если каждый из нас, молодых и не очень, богатых и нет, здоровых и болящих, в общем, таких разных и неповторимых, будет относиться к каждому другому «Я» как к наивысшему авторитету, как к главной ценности бытия, изменится и мир и мы сами. Конечно же, это утопия, недостижимая цель, к которой, однако, нужно стремиться и всегда иметь перед собой в качестве путеводной звезды, ориентира, который не даст затеряться в лабиринтах обыденности.

Опричный террор

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ
ПО СВЯЗИ И ИНФОРМАТИЗАЦИИ

Сибирский государственный университет
телекоммуникаций и информатики
Кафедра философии и отечественной истории

РЕФЕРАТ

Опричный террор. Причины, характер, следствие

Выполнил: Новосибирск 1999г.

ПЛАН РАБОТЫ

1. ВСТУПЛЕНИЕ
2. ГЛАВА 1. Причины возникновения опричнины.
1.1. Государственный строй России в начале XVI века
1.2. Формирование личности Ивана Васильевича
1.3. Вхождение во власть
1.4. Начало государственной деятельности
3. ГЛАВА 2. Опричнина
2.1. Указ об опричнине
2.2. Устройство опричнины
2.3. Методы проведения опричной политики
2.4. Продолжение реформ
2.5. Попытки политического компромисса
2.6. Разгром земской оппозиции
2.7. Усиление опричнины
4. ГЛАВА 3. Опричный террор
3.1. Разоблачение «боярской крамолы»
3.2. Раздор с церковью
3.3. Устранение претендента на престол
3.4. Опричная гроза
5. ГЛАВА 4. Отмена опричнины
4.1. Изменение внутренней политики
4.2. Предпосылки к отмене опричнины
4.3. Отмена опричнины
4.4. Итоги опричнины
6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
7. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВСТУПЛЕНИЕ

В нашей истории царствование Иоанна Васильевича (1530-1584), составляющее половину XVI столетия, является одной из самых важных эпох, содержащих в себе ключевые моменты становления Государства Российского: расширение территорий, подконтрольных Москве, изменения вековых укладов внутренней жизни и наконец опричнина – одно из самых кровавых и величайших по историческому значению деяний царя Ивана Грозного.

Выбранная мною для данного реферата тема – «Опричный террор. Причины, характер и следствие», описывает период в истории России, интересный как исторический урок, как назидание последующим поколениям о влиянии на судьбу народа и государства противоречивой, деспотической личности, стоящей на вершине диктатуры.

В истории России эпоха Грозного это момент решительной схватки “государственного начала”, воплощенного этим грозным государем, с удельной стариной, переходный этап от феодализма к сословной монархии.

Следующий за периодом царствования Ивана Грозного, дальнейший ход развития событий вплоть до наших дней достаточно точно определил Василий Осипович Ключевский, глубоко изучивший историю России в целом и деятельность и личность Ивана Грозного в частности: «Бояре XVI века – первые покойники, стоявшие на очереди у ближайшего будущего…» [1, c.397].

В наше время история, и её уроки, как предупреждение потомкам о подстерегающих их в будущем национальных катастрофах и государственных катаклизмах, зачастую остаётся невостребованным инструментом для предотвращения многих бед.

ГЛАВА 1.

Причины возникновения опричнины.

1.1.        Государственный строй России в начале XVI века.

К началу ХVI века сложились условия для формирования единого Российского государства. Московское княжество стало сильнейшим, оно накопило такое количество людских, материальных и политических ресурсов, что в борьбе за объединение русских земель оно нуждалось в минимальной поддержке. Победа великокняжеской власти в феодальной войне привела к ликвидации ряда мелких княжеств, и в начале XVI века в России установился порядок, по которому удельные князья были обязаны подчиняться великому князю просто в силу его положения. Фактически главой Русского государства был великий князь, обладавший широким кругом прав. Он издавал законы, осуществлял руководство государственным управлением, имел судебные полномочия.

Реальное содержание княжеской власти с течением времени менялось в сторону всё большей полноты. Эти изменения шли в двух направлениях — внутреннем и внешнем. Первоначально свои законодательные, административные и судебные правомочия великий князь мог осуществлять лишь в пределах собственного домена. Даже Москва делилась в финансово-административном и судебном отношениях между князьями-братьями. С падением власти, удельных князей великий князь стал подлинным властелином всей территории государства. Иван III и Василий III не стеснялись бросать в тюрьму своих ближайших родственников — удельных князей, пытавшихся противоречить их воле. Начиная с Ивана III московские великие князья именовали себя «Государями веся Руси». Иван III и его преемник пытались присвоить себе и царский титул.

Однако говорить о самодержавии в полном смысле слова, т.е. о неограниченной монархии в начале XVI века еще не приходится. Власть монарха была ограничена другими органами раннефеодального государства, прежде всего Боярской думой, которая являлась в тот период важным органом государства. Она выросла из совета при князе, существовавшего еще в древнерусском государстве. Боярская дума отличалась от прежнего совета своей большей юридической, организационной оформленностью. Она была органом, собиравшимся не эпизодически, а действующим постоянно. Дума имела сравнительно стабильный состав. В нее входили так называемые «думные чины» — введенные бояре и окольничьи.

Компетенция Думы совпадала с полномочиями великого князя, хотя формально это нигде не было зафиксировано. Великий князь юридически не был обязан считаться с мнением Думы, но фактически не мог поступать самовольно, ибо любое его решение не проводилось в жизнь, если не было одобрено боярством. Через думу боярство осуществляло политику угодную и выгодную ему.

Правда, с течением времени великие князья все больше подчиняют себе Боярскую думу, что связано с общим процессом централизации власти. Это особенно относится к княжениям Ивана III и Василия III. Значительная роль Боярской думы в системе государственных органов и господство в ней крупных феодалов являются одной из характерных особенностей раннефеодальной монархии, в которой преобладала дворцово-вотчинная система управления.

Московское государство унаследовало от предыдущего периода и органы центрального управления, построенные по дворцово-вотчинной системе. Однако расширение территории государства и усложнение его деятельности приходят в столкновение со старыми формами управления, подготавливают постепенное отмирание дворцово-вотчинной системы и зарождение нового, приказного управления.

Преобразование старой системы начиналось с ее усложнения. Она подразделяется на две части:

• одну составляет управление дворца, во главе которого стоит дворецкий (дворский), имеющий в своем распоряжении многочисленных слуг. Дворецкий ведал и пашенными княжескими крестьянами;

• — другую часть образовывали так называемые «пути», обеспечивающие специальные нужды князя и его окружения. О назначении путей красноречиво говорят сами их названия: Сокольничий, Ловчий, Конюший, Стольничий, Чашничий. Для выполнения их задач в ведение путей выделялись определенные княжеские села и целые местности. Пути не ограничивались сбором тех или иных продуктов и всяких благ с выделенных мест. Они выступали и как административные и как судебные органы. Руководители их именовались путными боярами.

Вслед за усложнением системы дворцово-вотчинных органов возрастала их компетенция и функции. Из органов, обслуживавших в первую очередь личные нужды князя, они все больше превращались в общегосударственные учреждения, выполняющие важные задачи по управлению всем государством. Так, дворецкий с XV в. стал в известной мере ведать вопросами, связанными с землевладением церковных и светских феодалов, осуществлять общий контроль над местной администрацией.

Вместе с тем выполнение тех или иных обязанностей в государственном управлении строило прежний характер временного княжеского поручения и превращалось в постоянную и достаточно определенную службу. Усложнение функций дворцовых органов потребовало создания большого и разветвленного аппарата.

Чины дворца — дьяки — специализировались в определенном круге дел. Из состава дворцовой службы выделялась великокняжеская казна, ставшая самостоятельным ведомством. Была создана большая дворцовая канцелярия с архивом и иными придатками.

Все это подготавливало переход к новой, приказной системе управления, выраставшей из прежней. Такое перерастание началось в конце XVв. Но как система приказное управление оформилось только во второй половине XVI века уже под руководством Ивана Грозного. Тогда же утвердился и сам термин «приказ». Первыми учреждениями приказного типа были Большой дворец, выросший из ведомства дворецкого, и Казенный приказ. Конюшенный путь превратился в Конюшенный приказ, теперь не только обслуживавший личные потребности князя, но и связанный с развитием конного дворянского ополчения.

В начале XVI в. сложился Разряд (Разрядный приказ, ведавший учетом служилых людей, их чинов и должностей). Перерастание дворцово-вотчинной системы в приказную явилось одним из показателей централизации Русского государства, ибо дворцовые органы, ведавшие ранее по существу лишь княжеским доменом, теперь становились учреждениями, руководящими всем громадным Русским государством.

Русское государство подразделялось на уезды — наиболее крупные административно-территориальные единицы. Уезды делились на станы, станы — на волости. Впрочем, полного единообразия и четкости в административно-территориальном делении еще не выработалось. Наряду с уездами кое-где сохранялись еще земли. Существовали также разряды — военные округа, губы судебные округа.

Во главе отдельных административных единиц стояли должностные лица — представители центра. Уезды возглавлялись наместниками, волости — волостелями. Эти должностные лица содержались за счет местного населения — получали от него «корм», т. е. проводили натуральные в денежные поборы, собирали в свою пользу судебные и иные пошлины. Кормление, таким образом, было одновременно государственной службой и формой вознаграждения княжеских вассалов за их военную и иную службу.

Кормленщики были обязаны управлять соответствующими уездами и волостями собственными силами, т. е. содержать свой аппарат управления (тиунов, доводчиков и др.) и иметь свои военные отряды для обеспечения внутренней и внешней функций феодального государства. Присылаемые из центра, они не были лично заинтересованы в делах управляемых ими уездов или волостей, тем более что их назначение было обычно сравнительно краткосрочным — на год-два. Все интересы наместников и’ волостелей были сосредоточены преимущественно на личном обогащении за счет законных и незаконных поборов с местного населения. Система кормления была не способна в условиях

обостряющейся классовой борьбы обеспечить в должной мере подавление сопротивления восстающего крестьянства. От этого особенно страдали мелкие вотчинники и помещики, которые были не в состоянии самостоятельно обезопасить себя от «лихих людей». Поднимающееся дворянство было недовольно системой кормления и по другой причине. Его не устраивало, что доходы от местного управления шли в карман бояр и что кормление обеспечивает боярству большой политический вес.

Местные органы власти и управления не распространяли свою компетенцию на территорию боярских вотчин. Княжата и бояре, как и прежде, сохраняли в своих вотчинах иммунитетные права. Они были не просто землевладельцами, но я администраторами и судьями в своих деревнях и селах. В вотчинах привилегированных бояр оставались приказчики и ключники владельца, которые и творили суд, заведовали вотчинной полицией, и, следовательно, жизнь и дела в таких местах мало зависели от государственной администрации.

Вместе с формированием московского боярства наметилось заметное отчуждение низшего класса, от землевладельцев, стали рваться связи крестьян с его боярином [1, c.353]. И хотя в начале XVI века не встречается следов крестьянских восстаний против бояр [1, c.352], в летописях есть упоминания на народный ропот, обращённый к боярской дворне и только косвенно на самих бояр.

1.2. Формирование личности Ивана Васильевича.

После смерти Василия III в 1533 г. великим князем стал его трехлетний сын Иван IV. В это время обострилась борьба боярских кружков друг с другом. Развернулась ожесточённая борьба за московский престол — было предпринято несколько попыток свержения Ивана IV, его матери — регентшы Елены Глинской, сначала братьями отца, затем дядей Елены — Михаилом Глинским, опиравшимся на удельных князей Бельских, Воротынских, Трубецких. Но позже Иван Шуйский заговором удалил Бельского, заключил его в тюрьму и там задушил. Боярские раздоры сильно ослабили молодое Московское государство, значительно расстроили внутреннее и внешнее положение Руси.

Таким образом, с самого раннего возраста Иван IV попал в жуткую атмосферу жестокости, непрекращающихся интриг смертельной борьбы за власть. Иван не помнил отца, и уже в восемь лет остался без матери. Первые осознанные впечатления ребёнка, попавшего в такую среду, связаны с совершенным расстройством государства. Вот выдержка из его собственных воспоминаний: «По смерти матери нашей Елены остались мы с братом Георгием круглыми сиротами; подданные наши хотение свое улучили, нашли царство без правителя: об нас, государях своих, заботиться не стали, начали хлопотать только о приобретении богатства и славы, начали враждовать друг с другом. И сколько зла они наделали! Сколько бояр и воевод, доброхотов отца нашего умертвили! Дворы, сёла и имения дядей наших взяли себе и водворились в них! Казну матери нашей перенесли в большую казну, причём неистово пихали ногами ея вещи и спицами кололи; иное и себе побрали…» [1, c.356]. Такие впечатления развивали в ребёнке чувства одиночества, досады и беспомощности.

Дальнейшим воспитанием Иоанна занялись великие и гордые бояре, на свою и на своих детей беду стараясь, друг перед другом угождать ему во всяком наслаждении и сладострастии. Конечно, такое окружение и атмосфера наложили особенный отпечаток на характер и сформировали черты личности будущего тирана.

Мстительность, и злоба как семена, попавшие на благодатную почву мягкой и впечатлительной натуры, вскоре дали всходы. Когда он начал приходить в возраст, был лет двенадцати, то стал, прежде всего, проливать кровь бессловесных, бросая их на землю с высоких теремов, а пестуны позволяли ему это и даже хвалили, уча отрока на свою беду. К пятнадцатому году принялся он и за людей. Собирая вокруг себя толпу знатной молодёжи, устраивал он скачки верхом по улицам, давили и били встречавшихся мужчин и женщин, поистине в самых разбойничьих делах упражнялся. При этом со стороны ласкателей своих только похвалы получал.

Или придут послы иностранные, молодого государя оденут, посадят по-царски, окружат вниманием, и станут перед ним в раболепном смирении.

Вот каково было воспитание Ивана, его ласкали настолько, чтобы вызвать желание привязанности, потребность в близком, искреннем человеке; его настолько обижали, чтоб портить его сердце и дать живо почувствовать отсутствие такого близкого человека; а больше всего им пренебрегали. [1, c.358].

В результате к 17-ти годам появилась преждевременная зрелость, сопровождающаяся постоянным недовольством, мелочной, нервной раздражительностью. В нём рано развились подозрительность, привычка скрывать свои мысли, недоверие к людям, склонность к лицемерию, свидетельствовавшие об отсутствии родительской заботы и материнской ласки. Рождённый для престола, он вынес из детства жгучую задачу мести своим обидчикам.

В то же время у него сформировались противоречивые черты характера, свидетельствовавшие о незаурядных способностях, гибком и насмешливом уме. По обычаю Древней Руси, учась грамоте по псалтырю и часослову, Иван не скользил по ним бессмысленно глазами, как скользила вся учившаяся молодёжь, он останавливался там, где книги говорили о царской власти, он вчитывался, перечитывал эти места, запоминал их. Он сумел впитать значительный политический арсенал из массы прочитанных книг, и уже в1551году на соборе он явил собой «ритора в словесной премудрости».

До нашего времени дошли его ранние письменные труды, богословского, политического содержания. Он цитирует разные книги, чего он только не читал в современной письменности? Но замечательна одна черта в его сочинениях, где он так любит приводить места из священного писания, при сравнении с подлинником выявляются постоянные искажения и переделки без всякой надобности. И все они говорят об одном: о царской власти, Богом поставленной, о том, как царство строится, как подданные должны относиться к царю и повиноваться ему.

Анализируя факты из биографии Ивана VI, можно предположить, что не сложившаяся, не счастливая личная жизнь также сильно оказала влияние на формирование личности, на характер и в конечном итоге на отношение к людям, на государственную деятельность.

Его первая жена, Анастасия Романова, родила трех сыновей — Дмитрия, Ивана, Федора I нескольких дочерей. Вторая царица, Мария Темрюковна, родила сына Василия, последняя жена, Мария Нагая, — сына Дмитрия. Все дочери Грозного, как и царевич Василий, умерли в младенческом возрасте. Оба Дмитрия — первенец царя и его младший сын — погибли из-за несчастной случайности, хотя здесь мнения историков о степени этих случайностей расходятся. Царевич Иван Иванович, достигший двадцатисемилетнего возраста и объявленный наследником престола, умер от нервного потрясения, претерпев жестокие побои от отца.

Единственный внук Грозного появился на свет мертворожденным, и в этом случае виновником несчастья оказался царь, подверженный страшным припадкам ярости, в одном из которых он избил сноху. Род Грозного был обречен на исчезновение. Причиной послужило не только несчастное стечение обстоятельств, но и факторы природного характера. Браки внутри одного и того же круга знатных семей имели отрицательные биологические последствия.

Уже в середине XVI века стали явственно видны признаки вырождения царствующей династии. Брат Ивана IV Юрий Васильевич, глухонемой от рождения, умер без потомства. Сын Грозного царь Федор Иванович был слабоумным и хилым и тоже не оставил детей. Младший сын царя Ивана Дмитрий страдал эпилепсией. Шансы на то, что царевич доживет до зрелых лет и оставит наследника, были невелики. Но как первенцу Грозного – Дмитрию старшему, так и его младшему сыну Дмитрию суждена была нечаянная и преждевременная смерть.

1.3. Вхождение во власть.

С ранней зрелостью появились и первые плоды воспитания государя: в 1545г., когда пали Шуйские, обидчики его, последовал ряд казней и опал в наказание за неистовство бояр. При этом по выражению летописи, Иван мыкался по монастырям и успел помолиться у всех чудотворцев московских и других областей. Людей удивляли новизна манер и поступков молодого царя, когда он начал действовать самостоятельно.

В 1546 году, призвав митрополита и бояр, объявил о намерении жениться: «…Сперва думал я жениться в иностранных государствах, у какого-нибудь короля или царя, но потом я эту мысль отложил, не хочу жениться в чужих государствах, потому что я после отца своего и матери остался мал; если приведу себе жену из чужой земли и в нравах мы не сойдемся, то меж нами дурное житьё будет; поэтому хочу я жениться в своём государстве…». Своим заявлением он немало удивил и бояр, и митрополита. Но дальнейшие его речи показались им ещё более того: «По твоему, отца своего митрополита, благославлению, и с вашего боярского совета, хочу прежде женитьбы своей поискать прародительских чинов, как наши прародители, цари и великие князья, и сродник наш великий князь Владимир Всеволодович Мономах на царство, на великое княжение садились; и я также этот чин хочу исполнить и на царство, на великое княжение сесть» [1, с. 361].

В январе1547г. Иван IV был венчан на царский трон торжественным царским венчанием, принял постоянный титул царя и добился того, на что не решались ни отец, ни дед его. Коронация означала: царь по сравнению с князьями возвышался на необычайную высоту, получал якобы от бога неограниченную власть над подданными. Получая корону из рук митрополита Макария, он получал от церкви гарантию самодержавия.

В это время вокруг молодого царя сформировался новый круг советников, в которых он верил, о которых он думал, что они его искренне любили. Таковыми были митрополит Макарий, пресвитер Сильвестр и человек из самых низов, «с гноища», по выражению самого Ивана, Алексей Адашев.

Впоследствии, в 1553г., когда Грозный опасно заболел, последние двое предали его, присоединившись к боярам, отказавшимся присягать малолетнему сыну Ивана. За это попали в немилость и были удалены. Вот как выражает своё разочарование Иван Грозный в переписке с князем Андреем Курбским: «Принял я попа Сильвестра для духовного совета и спасения души, думая, что он, предстоя у престола владычняго, побережёт души своей: он начал хорошо, и я ему для духовнаго совета, повиновался: потом он восхитился властию… и начал лукавым советом служить нам, а не истинною, и все с умышлением, а не с простотою. Подружился Сильвестр с Адашевым, и начали советоваться тайком от нас, считая нас слабоумными; вместо духовных дел начали мирския дела делать…» [1, с.364].

Упомянутый князь Андрей Курбский в своё время был ближайшим соратником царя, пользовался большим доверием – Иван называл его своим любимым и говорил, что «…если не его послать, то самому придётся ехать».

Впоследствии князь также испытал на себе опалу государя, и вынужден был спасаться за границей, откуда после, опальный, и полемизировал с Грозным в переписке на протяжении не одного десятка лет.

1.4. Начало государственной деятельности.

Едва вступив во власть, Иван Грозный развивает бурную реформаторскую деятельность. Многочисленные реформы, направленные на дальнейшее развитие и укрепление Русского централизованного государства имели общую черту — это их антибоярская направленность. Провозглашая эти реформы, правительство Ивана IV изображало их как мероприятия, цель которых заключалась в том, чтобы ликвидировать последствия боярского правления и укрепить экономические и политические позиции тех социальных групп, чьи интересы оно выражало и на которые опиралось, — на дворян, помещиков и верхи посада.

28 февраля 1549 года принят закон, представляющий собой начало реализации политики прекращения насилий, “обид” и “продаж”, причинявшихся детям боярским (помещикам) со стороны бояр под угрозой опал и “казни” для тех бояр, кто попытался бы продолжать или возобновить такого рода действия.

В 1549г. был созван Земский Собор. Факт созыва свидетельствовал о том, что Россия из раннефеодальной монархии превращается в сословно-представительную. Иван Грозный нуждался в поддержке различных сословий особенно в борьбе с боярским произволом. Земский Собор помогал лавированию государственной власти между дворянством и боярством. Земский Собор созывался по мере надобности царем и не ограничивал его власти.

В ноябре 1549 года был издан приговор о местничестве, которое являлось одним из тех институтов феодального государства, которые обеспечивали монопольное право на руководящую роль в важнейших органах государства представителям феодальной знати.

Сущность местничества состояла в том, что возможность занятия тем или иным лицом какого-либо поста в административных органах или в армии предопределялась местническими счетами, то есть взаимными соотношениями между отдельными феодальными — княжескими или боярскими — фамилиями, а внутри этих фамилий — взаимными соотношениями между отдельными членами этих фамилий. При этом исключалась возможность изменения этих соотношений, так как это означало бы изменение порядка мест в служебной, придворной или военной иерархии.

В результате ограничения местничества в 1550г. проведена военная реформа. В России была централизована система управления всеми вооруженными силами. Были созданы стрелецкие войска. Казацкие части, сложившиеся на Дону, должны были подчиняться верховной власти. В России казаки были юридически свободны в принятии решений, но фактически зависели от Москвы.

Актом огромной политической важности стало издание Судебника 1550 года, благодаря которому ведущие роли в законодательстве заняли приказы, в частности казначеи, которые фактически держали в своих руках московское законодательство как в подготовительной стадии, разрабатывая проекты законов, так и в заключительных этапах законодательного процесса, где именно в руках казначеев находилось формулирование и редактирование текста законов на основе норм царского приговора.

3 октября 1550 года исповещён приговор знаменитой “1000” детей боярских вокруг Москвы. Приговор устанавливал: “учинить… помещиков, детей боярских — лутчих слуг 1000 человек” путем раздачи им поместий в местностях вокруг Москвы “верст за 60 — 70” — “в Московском уезде, да в половине Дмитрова, да в Рузе, да в Звенигороде, да в Числяках, и в Ординцах, и в перевесных деревнях, и в тетеревинчих, и в оброчных деревнях”. Приговор далее устанавливал порядок пополнения “1000” в случае смерти кого-либо из входивших в нее лиц: “А который по грехам ис той тысячи вымрет, а сын его не пригодитца к той службе, ино в того место прибрать иного”.

В процессе реализации приговора от 3 октября 1550 года была составлена так называемая Тысячная книга, представляющая собой своего рода раздаточную десятню и включающая в себя как списки всех детей боярских, вошедших в состав “тысячи”, так и тех бояр и окольничих, которые получали на основании приговора от 3 октября 1550 года поместья в Московском уезде.

Все это требовало от казны денег. Была проведена реформа налогообложения, ограничивающая льготы феодалов. Создается система приказов, в основе которой лежали принципы неразделимости судебной и административной властей. Усиление государства во главе с царем, ослабление позиций феодальной знати вновь ставит вопрос о месте церкви в обществе и государстве.

В 1551 г. был собран так называемый Стоглавый собор, утвердивший, освятивший Судебник и одобривший проводимые реформы. Между церковью и царской властью достигается компромисс.

Следующим важнейшим актом политики правительства Ивана IV является приговор 11 мая 1551 года. Значение этого приговора заключается в том, что он формулирует основные принципы политики Ивана IV в отношении двух важнейших категорий феодального землевладения: монастырского и княжеского. Приговор устанавливал целый ряд мер, направленных против монастырского землевладения, запрещалась покупка монастырями (и другими представителями церковного землевладения) вотчин “без доклада” царю. Политическим стержнем этого приговора являлась ликвидация в интересах дворянства результатов земельной политики времен боярского правления.

Многие предприятия царя вызывали сопротивление крупной знати. Именно по крупной знати, по боярам били результаты реформ царя. Постепенно стала складываться оппозиция. Наверное, положительные реформы 50-х годов и продолжались бы, если бы не натолкнулись на сопротивление русской аристократии и не трансформировались в опричнину

ГЛАВА 2

ОПРИЧНИНА

2.1. УКАЗ ОБ ОПРИЧНИНЕ.

Проводимые реформы, ограничивающие власть феодалов стали встречать их сопротивление, несогласие с царской политикой, неподчинение воле царя. Проблемы централизации и укрепления власти, борьбы с оппозицией требовали от царя решения об установлении в стране диктатуры и сокрушения оппозиции с помощью террора и насилия. Но в Русском государстве «ни одно крупное политическое решение не могло быть принято без утверждения в Боярской думе» [2, c.101].

Между тем позиция думы и церковного руководства была известна и не сулила успеха предприятию. По этой причине царь вынужден был избрать совершенно необычный способ действия. Стремясь навязать свою волю совету крупных феодалов, он объявил об отречении от престола. Таким путем он рассчитывал «вырвать у думы согласие на введение в стране чрезвычайного положения».

Отречению Грозного предшествовали события самого драматического свойства. Вначале декабря 1564г. царская семья стала готовиться к отъезду из Москвы. Иван IV «посещал столичные церкви и монастыри и усердно молился в них» [2, c.105].

К величайшему неудовольствию церковных властей он велел забрать и свести в Кремль самые почитаемые иконы. В воскресенье, 3 декабря, Грозный присутствовал на богослужении в кремлевском Успенском соборе. После окончания службы он трогательно простился с митрополитом, членами Боярской думы, дьяками, дворянами и столичными гостями. На площади перед Кремлем уже стояли «сотни нагруженных повозок под охраной нескольких сот вооруженных дворян. Царская семья покинула столицу, увозя с собой всю московскую «святость» и всю государственную казну, которые стали своего рода залогом в руках Грозного» [2, c.106].

Царский выезд был необычен. Ближние люди, сопровождавшие Ивана, получили приказ забрать с собой семьи. Оставшиеся в Москве бояре и духовенство находились в полном недоумении и неведении о замыслах царя. Царский «поезд» скитался в окрестностях Москвы в течение нескольких недель, пока не достиг укрепленной Александровской слободы.

Из слободы царь направил в Москву гонца с письмами к думе и горожанам. В то время, когда члены думы и епископы сошлись на митрополичьем дворе и выслушали известие о царской на них опале, дьяки собрали на площади большую толпу и объявили ей об отречении Грозного. В прокламации к горожанам царь просил, «чтобы они себе никоторого сумнения не держали, гневу на них и опалы никакой нет».

Объявляя об опале власть имущим, царь как бы апеллировал к народу в своем давнем споре с боярами. Он не стесняясь говорил о притеснениях и обидах, причиненных народу «изменниками-боярами».

Среди членов боярской думы, конечно же, были противники Грозного, пользовавшиеся большим влиянием. Но из-за общего негодования на «изменников» никто из них не осмелился поднять голос. Расчёт Ивана VI на веру народа в доброго царя борющегося с боярами-притеснителями оправдался. Толпа на дворцовой площади прибывала час от часу, а ее поведение становилось все более угрожающим. Допущенные в митрополичьи покои представители купцов и горожан заявили, что останутся верны старой присяге, будут просить у царя защиты «от рук сильных и готовы сами «потребить» всех государевых изменников».

Под давлением обстоятельств Боярская дума не только не приняла отречение Грозного, но «вынуждена была обратиться к нему с верноподданническим ходатайством» [2, c. 105]. Представители митрополита и бояре, не теряя времени, выехали в слободу.

Царь допустил к себе духовных лиц и в переговорах с ними заявил, что его решение окончательно. Но потом он «уступил» слезным молениям близкого приятеля чудовского архимандрита Левкия и новгородского епископа Пимена. Затем в слободу были допущены руководители думы.

Слобода производила впечатление военного лагеря. Бояр привели во дворец под сильной охраной, как явных врагов. Руководство думы просило царя сложить гнев и править государством, как ему «годно»[3, c.67].

Иван Грозный поставил условие: он будет казнить изменников по своему усмотрению. выговорил себе право казнить бояр без суда и следствия, что и было одним из средств укрепления абсолютной власти. На подготовку приговора об опричнине ушло более месяца. В середине февраля царь вернулся в Москву и представил на утверждение думе и священному собору текст приговора. В речи к собору Иван сказал, что для «охранения» своей жизни намерен «учинить» на своем государстве «опришнину» с двором, армией и территорией. Далее он заявил о передаче Московского государства (земщины) в управление Боярской думы и присвоении себе неограниченных полномочий – права без совета с думой «опаляться» на «непослушных» бояр, казнить их и отбирать в казну «животы» и «статки» опальных.

При этом царь особенно настаивал на необходимости покончить со злоупотреблениями властей и прочими несправедливостями. В этом, как ни парадоксально, заключался один из главнейших аргументов в пользу опричнины. Правительство без труда добилось от собора одобрения подготовленного указа. Члены думы связали себя обещаниями в дни династического кризиса. Теперь им оставалось лишь верноподданнически поблагодарить царя за заботу о государстве.

2.2. Устройство опричнины.

Организованная по типу удельного княжества «опришнина» находилась в личном владении царя. Управляла опричниной особая Боярская дума. Формально ее возглавлял удельный князь молодой кабардинец Михаил Черкасский, брат царицы. Но фактически всеми делами в думе распоряжались Плещеевы, бояре Алексей Басманов и Захарий Очин, кравчий Федор Басманов и их друзья Вяземский и Зайцев.

В организации опричнины Иван Грозный по сути показал, что он сохранил в себе удельное мировоззрение своих предков: опричнина не что иное, как новая позднейшая форма той борьбы, какую предки Ивана вели со своими удельными родственниками. И буквально, слово опричнина на языке XIV века означало удел. Так удельный инстинкт предков сказался в Иване в минуту решительного столкновения с оппозицией.

Подозрительный и воспитанный с детства на примерах коварства и жестокости, неуравновешенный, и в то же время глубоко религиозный Иван развязал массовый террор в стране, казня, уничтожая население часто без малейшего повода. Он стремился укрепить личную власть путем нагнетания всеобщего страха, уничтожая думающих и рассуждающих, казня правых и виноватых. Общая атмосфера в стране, нравы и обычаи того времени хорошо воссозданы в исторической повести А.К. Толстого “Князь Серебряный”.

Россия была разделена на две части: Опричнину (личную территорию Ивана Грозного) и земскую части. Все, кто жил на территории опричнины, но не были опричниками, выселялись. Царь забрал в опричнину Суздальский, Можайский и Вяземский уезды, а также около десятка других совсем мелких. В состав опричного «удела» вошло несколько крупных дворцовых волостей, которые должны были снабжать опричный дворец необходимыми продуктами, и обширные северные уезды Вологда, Устюг Великий, Вага, Двина с богатыми торговыми городами [2, c. 107].

Эти уезды служили основным источником доходов для опричной казны. Финансовые заботы побудили опричное правительство взять под свой контроль также главные центры солепромышленности: Старую Русу, Каргополь, Соль Галицкую, Балахну и Соль Вычегодскую. Своего рода соляная монополия стала важнейшим средством финансовой эксплуатации населения со стороны опричнины.

Уездные дворяне были вызваны в Москву на смотр. Опричная дума во главе с Басмановым придирчиво допрашивала каждого о его происхождении, о родословной жены и дружеских связях. В опричнину отбирали худородных дворян,не знавшихся с боярами. Укомплектованное из незнатных дворян опричное войско должно было стать, по замыслу Грозного, надежным орудием в борьбе с феодально-аристократической оппозицией.

При зачислении в государев удел каждый опричник клятвенно обещал» разоблачать опасные замыслы, грозившие царю, и не молчать обо всем дурном, что он узнает [2, c. 107]. Опричникам запрещалось общаться с земщиной. Удельные вассалы царя носили черную одежду, сшитую из грубых тканей. Они привязывали к поясу у колчана некое подобие метлы, что символизировало стремление «вымести» из страны измену.

Опричная тысяча была создана как привилегированная личная гвардия царя. Служба в опричнине открывала широкие перспективы перед худородными дворянами. Им увеличили земельные «оклады», для чего провели конфискацию земель у тех землевладельцев, которые не были приняты на опричную службу.

2.3. Методы проведения опричной политики.

В первые дни опричнины Москва стала свидетелем кровавых казней. Казнили десятками, сотнями, целыми семьями и даже родами. При определении вины, степени участия бояр в «заговорах» летописи заменили отсутствующие следственные материалы, скомпрометировав многих влиятельных оппозиционеров. По приказу царя опричные палачи обезглавили князя Горбатого, его 15-ти летнего сына и его тестя — П.П.Головина [2, c.107].В 1567 году царь вызвал во дворец боярина Федорова — одного из богатейших и уважаемого в народе человека, облачил его в царские одежды, усадил на трон, а затем собственноручно заколол его ножом, считая виновным в заговоре. По “делу” Федорова было уничтожено 370 человек.

В 1569 году по приказу царя принял яд его двоюрный брат, князь Старицкий, второй по знатности в России после самого царя, вместе с ним были умерщвлены его семья и слуги. 25 июля 1570 года на рыночной площади были зверски казнены 116 человек “опальных”. Не щадили даже сел и деревень, принадлежавших “опальным”. Но самой жуткой страницей опричнины стал разгром Новгорода, куда Иван IV нагрянул с опричным войском и где творил расправу полтора месяца. “Мертвые тела людей и животных запрудили реку Волхов, куда они были сброшены. История не знает столь ужасной резни” — пишет англичанин Дж.Горсей. Самые скромные подсчеты числа казненных в Новгороде говорят о 2-х — 3-х тысячах жертв. Потомки имели полное право называть Ивана IV Грозным. Впрочем, за рубежом его называли Иваном Ужасным.

Очевидцы первых дней опричнины Таубе и Крузе отметили, что царские опричники форменным образом терроризировали обитателей княжеских гнезд. Опальных княжат хватали и увозили в ссылку, а членов их семей изгоняли из усадеб, и те должны были добираться в места поселения сами. Поскольку опальным запрещалось брать с собой что-либо из имущества, некоторые принуждены были кормиться в пути подаянием.

Власти не пожелали обременять себя заботами о содержании ссыльных и по этой причине решили наделить их землями в местах поселения на восточной окраине. Присланный из Москвы окольничий Н.В.Борисов произвел в 1565-1566 гг. описание всех наличных земель Казанского края, включая земли татарские, чувашские, мордовские и земли дворца.

2.4. Продолжение реформ.

Распределением поместий ведала местная администрация, во главе которой Грозный поставил самых знатных и влиятельных лиц из числа ссыльных. Таким образом, вопросами о распределении казанских поместий занимались сами ссыльные. Несмотря на то, что для устройства опальных дворян были использованы земли Казанского и Свияжского уездов, «казанской землицы» не хватало для сколько-нибудь сносного обеспечения поселенцев. Главные воеводы Казанского края — опальные бояре князья П.А.Куракин и А.И.Котырев-Ростовский при поместном «окладе» в 1000 четвертей пашни смогли получить не более 120-130 четвертей пашни и перелога. Прочие княжата должны были довольствоваться еще более меньшими поместьями. Некоторые дворяне были «испомещены всем родом» [2, c.107]. 12 князей Гагариных получили одно крохотное поместье на всех.

Источники дают основание заключить, что ссыльные дворяне получали казанские поместья взамен старых земельных владений, а не в дополнение к ним. Авторы официальной летописи определенно указывали на то, что ссылка дворян в Казанский край сопровождалась конфискацией их имущества: » А дворяне и дети боярские, — писал летописец, которые дошли до государские опалы, и на тех (царь) опалу свою клал и животы их имал на себя»[2].

Достоверность летописного известия подтверждают подлинные приказные документы тех лет. Согласно данным официальной летописи, при учреждении опричнины были публично казнены пятеро. По размаху эти репрессии никак не соответствовали военным приготовлениям опричнины. Сколь бы влиятельными ни были казненные люди, царь мог уничтожить их без разделения государства и учреждения опричной гвардии. Факты, относящиеся к казанской ссылке, позволяют объяснить парадокс. Особая вооруженная сила понадобилась царю в тот момент, когда он замыслил осуществить широкую конфискацию княжеских земель [2, c.113]. Первые опричные репрессии имели отчетливую антикняжескую направленность. Они отличались большой последовательностью. Казанская ссылка нанесла сильнейший удар суздальской знати. Учреждение опричнины повлекло за собой крушение княжеского землевладения. Катастрофа была столь велика, что никакие последующие амнистии и частичный возврат родовых земель опальным князьям не могли ликвидировать ее последствий.

2.5. Попытки политического компромисса.

Весна 1566г. принесла с собой долгожданные перемены. Опричные казни прекратились, власти объявили о прощении опальных. По ходатайству руководителей земщины царь Иван вернул из ссылки удельного князя Михаила Воротынского и пожаловал ему старую «отчизну» с укрепленными городами. Одоевом и Новосилем. Первого мая 1566г. в Казань прибыл гонец, объявивший ссыльным «государево жалование». Грозный «простил» большую часть опальных княжат и дворян и милостиво позволил им вернуться в Москву.

Эта уступка, впрочем, носила половинчатый характер: в Казани были оставлены на поселении самые влиятельные из ссыльных. Как бы то ни было, амнистия привела к радикальному изменению опричной земельной политики. Казна вынуждена была позаботиться о земельном обеспечении вернувшихся из ссылки и взамен утраченных ими родовых вотчин стала отводить им новые земли. Но земель, хотя бы примерно равноценных княжеским вотчинам, оказалось недостаточно. И тогда сначала в отдельных случаях, а потом и в более широких масштабах казна стала возвращать родовые земли, заметно запустевшие после изгнания их владельцев в Казань.

По существу опричным властям пришлось отказаться от курса, взятого при учреждении опричнины. Земельная политика опричнины быстро утрачивала свою первоначальную антикняжескую направленность.

Объяснялось это тем, что конфискация княжеских вотчин вызвала противодействие знати, а монархия не обладала ни достаточной самостоятельностью, ни достаточным аппаратом насилия, чтобы длительное время проводить политику, идущую в разрез с интересами могущественной аристократии. К тому же, с точки зрения властей, казанское переселение достигло основной цели, подорвав могущество суздальских княжат.

Прекращение казней и уступки со стороны опричных властей ободрили недовольных и породили повсеместно надежду на полную отмену опричнины.

2.6. Разгром земской оппозиции.

Оппозицию поддержало влиятельное духовенство. Митрополит Афанасий 19 мая 1566г. в отсутствие царя демонстративно сложил с себя сан и удалился в Чудов монастырь [2, c.116].

Грозный поспешил в столицу и после совета с земцами предложил занять митрополичью кафедру Герману Полеву, казанскому архиепископу. Рассказывают, что Полев переехал на митрополичий двор, но пробыл там всего два дня. Будучи противником опричнины, архиепископ пытался воздействовать на царя «тихими и кроткими словесы его наказующе «.

Когда содержание бесед стало известно членам опричной думы, те настояли на немедленном изгнании Полева с митрополичьего двора. Бояре и земщина были возмущены бесцеремонным вмешательством опричников в церковные дела. Распри с духовными властями, обладавшими большим авторитетом, поставили царя в трудное положение, и он должен был пойти на уступки в выборе нового кандидата в митрополиты.

В Москву был спешно вызван игумен Соловецкого монастыря Филипп. Колычев был хорошо осведомлен о настроениях земщины и по прибытии в Москву быстро сориентировался в новой обстановке. Он изъявил согласие занять митрополичий престол, но при этом категорически потребовал распустить опричнину.

Поведение соловецкого игумена привело Грозного в ярость. Царь мог бы поступить с Филиппом так же, как и с архиепископом Германом. Но он не сделал этого, понимая, что духовенство до крайности раздражено изгнанием Полева. На исход дела повлияло, возможно, и то обстоятельство, что в опричной думе заседал двоюродный брат Колычева.

20 июля 1566г. Филипп вынужден был публично отречься от своих требований и обязался «не вступаться» в опричнину и не оставлять митрополию из-за опричнины.

Известный исследователь опричнины ПА Садиков указывал, что протест против насилий опричнины исходил от членов созванного в Москве Земского Собора. Выступления земской оппозиции и собор состоялись в одном и том же году. Одинаковым было число участников оппозиции и членов Собора. И те и другие составляли самую активную часть земского дворянства [2, c.113].

По словам слуги царского лейб-медика Альберта Шлихтинга, земцы обратились к царю с протестом против произвола опричных телохранителей, причинявших земщине нестерпимые обиды. Выступление служилых людей носило внушительный характер: в нём участвовало более 300 знатных людей земщины, в том числе некоторые бояре-придворные.

По свидетельству Шлихтинга, царь отклонил ходатайство земских дворян и использовал чрезвычайные полномочия, предоставленные ему указом об опричнине, чтобы покарать земщину.

300 челобитчиков попали в тюрьму. Правительство, однако, не могло держать в заключении цвет столичного дворянства, и уже на шестой день почти все узники получили свободу. 50 человек, признанных зачинщиками, подверглись торговой казни: их отколотили палками на рыночной площади. Нескольким урезали языки, а трех дворян обезглавили.

Опричные репрессии испугали высшее духовенство. Но Филипп, по -видимому, выхлопотал у царя помилование для большинства тех, кто подписал челобитную грамоту. После недолгого тюремного заключения они были выпущены на свободу без всякого наказания.

Сообщая об этом, Шлихтинг сделал важную оговорку. По прошествии непродолжительного времени, замечает он, царь вспомнил о тех, кто был отпущен на свободу, и подверг их опале. Власти были поражены не только масштабами земской оппозиции, но и тем, что протест исходил от наиболее лояльной части думы и руководства церкви. На царя протест произвел ошеломляющее впечатление. Он должен был отдать себе отчет в том, что все попытки стабилизировать положение путем уступок потерпели неудачу. Социальная база правительства продолжала неуклонно сужаться.

2.7. Усиление опричнины.

После выступления земцов власти не только не отменили опричнину, но постарались укрепить её изнутри. Царь забрал в опричнину Костромской уезд. Численность опричного корпуса увеличилась с 1 до 1,5 тыс. человек. Правительство не только расширяло границы опричнины, но и укрепляло важнейшие опричные центры, строило замки и крепости.

На расстоянии ружейного выстрела от кремлевской стены, за рекой Неглинной, в течение полугода вырос мощный замок. Его окружали каменные стены высотою в три сажени. Выходившие к Кремлю ворота украшала фигура льва, раскрытая пасть которого была обращена в сторону земщины. Шпили замка венчали черные двуглавые орлы. Днем и ночью несколько сот опричных стрелков несли караулы на его стенах.

Замок на Неглинной недолго казался царю надежным убежищем. В Москве он чувствовал себя неуютно. В его голове родился план основания собственной опричной столицы в Вологде. Там он задумал выстроить мощную каменную крепость наподобие московского Кремля. Опричные власти приступили к немедленному осуществлению этого плана.

За несколько лет была возведена главная юго — восточная стена крепости с десятью каменными башнями. Около 300 пушек, отлитых на московском пушечном дворе, были доставлены в Вологду. 500 опричных стрельцов круглосуточно стерегли стены опричной столицы [2, c.123].

Наборы дворян в опричную армию, строительство замка у стен Кремля, сооружение крепости в вологодском крае в значительном удалении от границ и прочие военные приготовления не имели цели укрепления обороны страны от внешних врагов. Все дело заключалось в том, что царь и опричники боялись внутренней смуты и готовились вооруженной рукой подавить мятеж земских бояр.

ГЛАВА 3

ОПРИЧНЫЙ ТЕРРОР

3.1. Разоблачение «боярской крамолы».

Решая проблемы внутренней политики Иван Грозный не забывал и внешней — он прекрасно понимал необходимость расширения страны на Восток, укрепления южных границ государства, выхода к Балтийскому морю (однако в дальнейшем ему так и не решил эту проблему). С наступлением осени он собрал все военные силы земщины и опричнины для нового вторжения в Ливонию.

Поход начался, как вдруг царь отменил его, спешно покинул армию и на перекладных помчался в Москву. Причиной внезапного отъезда было известие о заговоре в земщине.

Сведения о заговоре противоречивы и запутанны. Многие современники знали о нем понаслышке. Однако, по мнению некоторых историков только двое — Г.Штаден и А.Шлихтинг — были очевидцами. Штаден несколько лет служил переводчиком в одном из земских приказов, лично знал » главу заговора» конюшего Челяднина и пользовался его расположением. Осведомленность его относительно настроений земщины не вызывает сомнений.

По словам Штадена, у земских лопнуло терпение, они решили избрать на трон князя Владимира Андреевича, а царя с его опричниками истребить, и даже скрепили свой союз особой записью, но князь Владимир сам открыл царю заговор и все, что замышляли и готовили земские. Шлихтинг, подобно Штадену, также служил переводчиком, но не в приказе, а в доме у личного медика царя. Вместе со своим господином он посещал опричный дворец и как переводчик участвовал в беседах доктора с Афанасием Вяземским, непосредственно руководившим расследованием заговора. Шлихтинг располагал самой обширной информацией, но он, дважды касаясь вопроса о земском заговоре, дал две противоположные и взаимоисключающие версии происшествия.

В своей записке, озаглавленной «Новости»,он изобразил Челяднина злонамеренным заговорщиком, а в более подробном «Сказании» назвал его жертвой тирана, неповинной даже в дурных помыслах. И Шлихтинг, и Штаден служили в опричнине и черпали сведения в опричных кругах, где взгляд на события подчинен был предвзятой и сугубо официозной точке зрения.

Противоположную версию передавали неофициальные летописи земского происхождения. Их авторы в отличие от опричников утверждали, что вина земцев сводилась к неосторожным разговорам: недовольные земские люди «уклонялись» в сторону князя Владимира Андреевича, лихие люди выдали их речи царю и недовольные «по грехом словесы своими, погибоша».

Выяснить, где кончались крамольные речи и начинался подлинный заговор, никогда не удастся. Недовольство земщины носило вполне реальный характер. Недовольные исчерпали легальные возможности борьбы с опричниной. Преследования убедили их, что царь не намерен отменить опричный режим. Тогда они втайне стали обсуждать вопрос о замене Грозного на троне. Рано или поздно противники царя должны были посвятить в свои планы единственного претендента, обладавшего законными правами на трон, князя Владимира Андреевича Старицкого. Последний, оказавшись в двусмысленном положении, попытался спасти себя доносом.

Во время похода в Ливонию он передал царю разговоры, которые вели в его присутствии недовольные бояре. Царь увидел в его словах непосредственную для себя угрозу, начало боярской крамолы, которой он боялся и давно ждал. Вероятно, показания князя Владимира не отличались большой определенностью и не могли служить достаточным основанием для обвинения Челяднина. Популярность конюшего в думе и столице была очень велика, и Иван решился отдать приказ о его казни только через год после «раскрытия» заговора.

Не располагая уликами против «заговорщиков», царь прибегнул к провокации. По его приказу князь Владимир посетил ничего не подозревавшего Челяднина и по-дружески попросил его составить списки лиц, на поддержку которых он может рассчитывать. В списки Челяднина записались 30 человек, старавшихся снискать расположение претендента на трон. Все происходило в строгой тайне, и никто не ждал беды.

Коварно » изобличив » недовольных, царь приступил к разгрому «заговора». Опричники начали с того, что взыскали с конюшего огромную денежную контрибуцию и сослали его в Коломну. Многие его сообщники были тотчас же казнены. Начался трехлетний период кровавого опричного террора, вошедшего в историю как «опричный террор » [2, c.123].

Под тяжестью террора умолкли московские летописи. Грозный затребовал к себе в слободу текущие летописные записи и черновики и, по видимому, больше не вернул их Посольскому приказу. Опричнина положила конец культурной традиции, имевшей многовековую историю. Следы русского летописания затерялись в опричной Александровской слободе.

3.2. Раздор с церковью.

Начавшиеся казни вызвали резкий протест со стороны высшего духовенства. Митрополит Филипп посетил царя и долго беседовал с ним наедине. Убедившись в тщетности увещаний, он выждал момент, когда царь со всей своей свитой явился на богослужение в кремлевский Успенский собор, и при большом стечении народа произнес проповедь о необходимости упразднить опричнину. Это нарушило благочиние церковной службы и имело неблагоприятный для Грозного исход. На другой день о столкновении царя с митрополитом говорила вся столица.

Открытый раздор с главой церкви ставил Грозного в исключительно трудное положение. Он вынужден был удалиться в слободу и заняться там подготовкой суда над Филиппом. Опричные власти поспешили вызвать из Новгорода преданного царю архиепископа Пимена, а затем направили в Соловки особую следственную комиссию, состоявшую из опричников и духовных лиц.

Комиссия произвела розыск о жизни Филиппа в Соловецком монастыре и с помощью угроз и подкупа принудила нескольких монахов выступить с показаниями, порочившими их бывшего игумена. Вернувшись с Соловков, следственная комиссия представила боярам материалы о порочной жизни митрополита. К тому времени оппозиция в думе была обезглавлена террором, и никто не осмелился высказать вслух своих сомнений. Послушно следуя воле царя, земская боярская дума вынесла решение о суде над главою церкви. Чтобы запугать Филиппа, царь послал ему в монастырь зашитую в мешок голову его троюродного брата М.И.Колычева. Филиппа судили в присутствии Боярской думы и высшего духовенства. Филипп принужден был служить службу после того, как соборный суд вынес ему приговор. В середине службы в Успенский собор ворвались опричники. С Колычева содрали клобук и мантию, бросили его в простые сани и увезли его в Богоявленский монастырь.

Признанный виновным в «скаредных делах», Колычев подлежал вечному заточению в монастырской тюрьме. Смолкли голоса недовольных в земщине. Не только заговорщиков, но и заподозренных в сочувствии им постигла суровая кара. Прошел год, и усиливавшийся террор поглотил не только противников опричнины, но и тех, кто стоял у ее колыбели.

3.3. Устранение претендента на престол.

В начале 1569 г. тщательно наблюдая за положением дел в стране, Грозный повсюду видел признаки надвигающейся беды. К этому времени Иван IV вознамерился покончить раз и навсегда с опасностью мятежа со стороны брата.

Опричники задались целью доказать, будто князь Владимир Андреевич Старицкий замыслил отравить царя и всю его семью. Они арестовали дворцового повара и обвинили его в преступном сговоре с братом царя. При поваре «найден» был порошок, объявленный ядом, и крупная сумма денег, якобы переданная ему Владимиром Андреевичем.

В те же самые дни лагерь Владимира Андреевича был внезапно окружен опричными войсками. Князь был доставлен в слободу к царю, где после очной ставки с дворцовым поваром и короткого разбирательства «дела» он был осужден на смерть. Из родственного лицемерия царь принудил брата к самоубийству [2, c.146].

3.4. Опричная гроза.

Продолжением опричного террора стали набеги на крупные уездные города – Новгород и Псков, где по мнению Ивана Грозного гнездились его противники. Разгром Новгорода ошеломил современников. В декабре 1569г. царь созвал в Александровской слободе все опричное воинство и объявил ему весть о «великой измене» новгородцев. Не мешкая войска двинулись к Новгороду.

8 января 1570 г. царь прибыл в древний город. В городе прошли повальные аресты. Опричники увезли арестованных в царский лагерь на Городище.Суд над главными новгородскими «заговорщиками» на Городище явился центральным эпизодом всего новгородского похода. Опричные следователи и судьи действовали ускоренными методами, но и при этом они не могли допросить, подвергнуть пыткам, провести очные ставки, записать показания и,наконец, казнить несколько сот людей за две-три недели.

Опричники ограбили Софийский собор, забрали драгоценную церковную утварь и иконы. В опричную казну перешли бесценные сокровища Софийского дома. По данным новгородских летописей, опричники конфисковали казну также у 27 старейших монастырей.

В некоторых из них Грозный побывал лично. Царский объезд занял самое малое, несколько дней, может быть, неделю. Участники опричного похода и новгородские авторы очевидцы единодушно свидетельствуют о том, что «новгородский посад жил своей обычной жизнью, пока царь занят был судом на Городище и монастырями.» [2, c.148]. В это время нормально функционировали городские рынки, на которых опричники имели возможность продавать награбленное имущество.

Положение изменилось после окончания суда и монастырского объезда. В эти дни опричники произвели форменное нападение на город. Они разграбили новгородский торг и поделили самое ценное из награбленного между собой. Простые товары, такие, как сало, воск, лен, они сваливали в большие кучи и сжигали. Ограблению подверглись не только торги, но и дома посадских людей. Опричники ломали ворота, выставляли двери, били окна. Горожан, которые пытались противиться насилию, убивали на месте.

Следующим за Новгородом стал Псков. Иван Грозный беспощадно осуществлял свои замыслы

Опричные санкции против этих городов преследовали две основные цели. Первая состояла в том, чтобы пополнить опричную казну, а вторая — в том, чтобы терроризировать низшие слои городского населения, подавить в нем все элементы недовольства, ослабить опасность народного возмущения. Бессмысленные и жестокие избиения ни в чем не повинного населения сделали само понятие опричнины синонимом произвола и беззакония.

Санкции против церкви и богатой торговой верхушки Новгорода продиктованы были скорее всего корыстными интересами опричной казны. Не прекращавшаяся война и дорогостоящие опричные затеи требовали от правительства огромных средств. Государственная казна была между тем пуста. Испытывая финансовую нужду, власти все чаще обращали взоры в сторону обладателя самых крупных богатств — церкви. Но духовенство не желало поступаться своим имуществом.

Суд над митрополитом Филиппом нанес сильнейший удар престижу церкви. Опричное правительство использовало это обстоятельство, чтобы наложить руку на богатства новгородской церкви. «Изменное дело» послужило удобным предлогом для ограбления новгородско-псковского архиепископства. Но опричнина вовсе не ставила целью подорвать влияние церкви, она не осмелилась посягнуть на главное церковное богатство ее земли. Государев разгром нанес большой ущерб посадскому населению Новгорода, Пскова, Твери, Ладоги. Торговля Новгорода с западноевропейскими странами была подорвана на многие годы. Но санкции опричнины против посада носили скоротечный характер. Их целью было скорее устрашение, чем поголовное истребление населения.

ГЛАВА 4

ОТМЕНА ОПРИЧНИНЫ

4.1. Изменение внутренней политики.

Запущенная царём машина репрессий набирала обороты, и, в конце концов, наступил момент, когда Иван понял, что продолжать так дальше нельзя. Царь оправдывал опричнину необходимостью искоренить «неправду » бояр — правителей. На деле опричный режим привел к неслыханным злоупотреблениям.

Как говорят очевидцы, земские суды получили от царя распоряжение, которое дало новое направление всему правосудию. Распоряжение гласило: » Судите праведно, наши виноваты не были бы «. Следуя таким указаниям, судьи перестали преследовать грабителей и воров из числа опричников.

В годы опричнины процветали, как никогда, политические доносы. Опричник мог подать жалобу на земца, будто тот позорит его и всю опричнину. Земца в этом случае ждала тюрьма, а его имущество доставалось доносчику. В разоренной чумой и голодом стране, где по дорогам бродили нищие, а в городах не успевали хоронить мертвых, опричники безнаказанно грабили и убивали людей. Они обшарили все государство, на что царь не давал им согласия, повествует опричник Штаден.

Разумеется, царь Иван не поощрял прямой разбой. Но он создал опричные привилегии и подчинил им право и суд. Он возвел кровавые погромы в ранг государственной политики. Следовательно, на нём лежала главная вина за беззакония опричнины. В конечном итоге погромы более всего деморализовали саму опричнину. Опричники творили в земщине такие беззакония, что сам великий князь объявил наконец: «Довольно!».

Падение старого опричного руководства разрушило круговую поруку, связывавшую членов опричной думы. Состав думы пополнился земцами, многие из которых испытали злоупотребления опричнины. Члены новой опричной думы, по-видимому, стали сознавать опасность деморализации охранного корпуса. Казнь Басманова ознаменовала конец целой полосы в истории опричнины. Подвергнув опале тех, кто создал опричнину, Царь велел подобрать жалобы земских дворян и расследовать самые вопиющие преступления опричников. Аппарат сыска и доноса делал свое дело — были казнены и многие опричники, получившие огромные богатства.

Помимо всего прочего Грозный примерно наказывал опричных, чтобы вернуть доверие земщины. Казни и судебные преследования расстроили механизм опричного управления. Штаден, посетивший главную резиденцию в Москве, был поражен царившим там настроением: «Когда я пришел на опричный двор, — повествует он, — все дела стояли без движения…бояре, которые сидели в опричных дворах, были прогнаны ; каждый, помня свою измену, заботился только о себе».

Попытки положить конец вопиющим злоупотреблениям на первых порах не затронули основ опричного режима, но проводились они с обычной для Грозного решительностью и беспощадностью и вызвали сильное недовольство в опричном корпусе.

Подготовляя почву для окончательной расправы с опричной гвардией, царь Иван старался обеспечить себе поддержку тех сил, которые более всего пострадали от опричных порядков. Но все это не означало, что в опричнине в конечном итоге взяла верх высшая аристократия. Опричники Таубе и Крузе весьма метко характеризовали последнее опричное правительство, заметив, что при особе царя не осталось никого, кроме отъявленных палачей и молодых ротозеев.

Представители высшей титулованной знати, появившиеся в опричнине, принадлежали ко второй категории: в большинстве своем это были люди сравнительно молодые. Их роль сводилась к внешнему представительству. Подлинными же руководителями опричной думы были Малюта Скуратов и его подчиненные, возглавлявшие сыскное ведомство.

Царь, живший в постоянном страхе перед воображаемыми заговорами, слепо доверял своему главному сыщику Малюте и видел в нем всегдашнего спасителя. Скуратов помог Грозному расправиться со старой опричной гвардией. Знати имя Малюты Скуратова-Бельского было столь же ненавистно, как и имя основателя опричнины Басманова — Плещеева. Курбский желчно бранил царя за приближение «прегнуснодейных и богомерзких Бельских с товарыщи, опришницов кровоядных».

Накануне полной отмены опричнины, когда влияние Малюты достигло апогея, он получил назначение на пост дворового воеводы. Такие посты могли занимать исключительно представители родословной боярской знати. Успех Скуратова невозможно объяснить одним только расположением царя. Высокое назначение было, по-видимому, следствием того, что Малюта способствовал заключению брака Грозного с Марфой Собакиной и через этот брак породнился с царской семьей.

4.2. Предпосылки к отмене опричнины.

В итоге всех устрашающих мер Ивана Грозного военная система страны не упрочилась, а расшаталась. Лучшие воеводы были казнены; другие были до того запуганы, что боялись вступить с неприятелем в бой, опасаясь потерпеть неудачу и быть за это казненными. Опричное войско оказалась небоеспособным.

Бесконечная война поглотила массу сил и средств, южные рубежи страны оказались оголенными. В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей, разгромив опричное войско, появился под самыми стенами Москвы и сжег весь огромный московский посад. Во время пожара погибли десятки тысяч москвичей.

В результате опричной политики, чрезвычайных, крутых мер в 70-80-е годы XVI века Московское государство вошло в полосу кризиса. В 25-ти летней Ливонской войне Россия потерпела поражение, лучшая боеспособная часть войск была уничтожена на полях сражений, завоеванные территории утеряны. Страна была доведена до страшного разорения.

После сожжения Москвы в 1571г. правительство начало исподволь готовиться к упразднению опричных порядков. Угроза татарского вторжения ускорила слияние военных сил опричнины и земщины. Опричники стали получать общие назначения с земцами и нередко поступали под начальство старших земских воевод. Вскоре же власти приступили к устранению многочисленных перегородок между опричниной и земщиной в сфере административного управления.

В начале 1572 г. царь объявил о восстановлении в Новгороде древнего наместнического управления и назначил главным наместником боярина И.Ф. Мстиславского. Раздельному управлению Новгорода пришел конец, хотя формально деление Новгородской земли на две половины продолжало существовать. В связи с введением наместничества в Новгороде правительство провело объединение финансового управления страны, опричной и земской казны. Опричный печатник был переведен на земский Казенный двор и стал помощником земского казначея. Свезенные в Новгород сокровища были уложены в церковных подвалах на Ярославовом дворище, поступив в ведение единого казначейства.

4.3. Отмена опричнины.

Описанные преобразования военного, административного и финансового порядка были осуществлены незадолго до вторжения татар в 1572г., когда перспектива неблагоприятного исхода войны казалась царю достаточно реальной.

Именно в это время Иван отпраздновал свадьбу с Анной Колтовской и внес в черновик завещания распоряжения относительно новой жены. Работая над текстом завещания, Грозный включил в него короткую, но многозначительную фразу об опричнине: «А что есми учинил опришнину, — записал он, — и то на воле детей моих Ивана и Федора,как им прибыльнее, и чинят, а образец им учинен готов». Одной фразой царь выразил полное равнодушие к судьбе опричнины. Вопрос о дальнейшем существовании опричных порядков он целиком оставлял на усмотрение наследников.

Множество признаков указывало на то, что опричные порядки доживают последние дни. Против обыкновения, власти в начале года не взяли в опричнину новые уезды. Остановилось строительство опричных крепостей. Грозный долго не решался отдать приказ о роспуске опричной гвардии. Известие о разгроме татар под Москвой, по-видимому, положило конец его колебаниям. И вот наконец в 1572 году Иван IV вынужден был отменить опричнину.

С падением опричнины начался пересмотр служилого землевладения в опричных уездах. В наибольшей мере новая земельная перетасовка затронула верхушку опричнины, т. е. тех дворян, которые успели выслужить в опричнине чины и поместья, а также тех «иногородцев», которых перевели в опричнину из других уездов. Они должны были расстаться с землями, конфискованными ранее у земских дворян. Масса местных служилых людей, перешедших в опричнину с уездом, вероятно, сохранила свои земли, но лишилась права на опричные » прибавки «. Так была упразднена главная привилегия опричнины: более высокие земельные оклады по сравнению с земскими.

Поскольку мелкие и средние землевладельцы получали добавочные земли исключительно на поместном праве, новый земельный пересмотр в опричнине свелся к повторному перераспределению поместного фонда. Последним достойным завершением опричных деяний явился царский указ 1572 г. о запрещении употреблять самое название опричнины. Нарушителям указа грозило строгое наказание: » виновного обнажали по пояс и били кнутом на торгу «.

4.4. Итоги опричнины.

При своем учреждении опричнина имела резко выраженную антикняжескую направленность. Опалы, казни и конфискации, обрушившиеся на суздальскую знать в первые месяцы опричнины, ослабили политическое влияние аристократии и способствовали укреплению самодержавной монархии. Объективно подобные меры способствовали преодолению остатков феодальной раздробленности, глубочайшей основой которых было крупнейшее княжеско — боярское землевладение.

Однако опричная политика не была чем — то единым на протяжении семи лет ее существования, она не была подчинена ни субъективно, ни объективно единой цели, принципу или схеме. Следом за короткой полосой компромисса в 1566г. пришло время массового террора в 1567-1570гг.

Стержнем политической истории опричнины стал чудовищный процесс над сторонниками двоюродного брата царя князя Владимира Андреевича, завершившийся разгромом Новгорода. Причиной террора явился не столько пресловутый новгородский сепаратизм, сколько стремление правителей, утративших поддержку правящих группировок господствующего класса, любой ценой удержать власть в своих руках.

В обстановке массового террора, всеобщего страха и доносов аппарат насилия, созданный в опричнине, приобрел совершенно непомерное влияние на политическую структуру руководства. В конце концов адская машина террора ускользнула из — под контроля ее творцов. Последними жертвами опричнины оказались они сами.

Опричный террор ослабил влияние боярской аристократии, но он нанес также большой ущерб дворянству, церкви, высшей приказной бюрократии, т. е. тем социальным силам, которые служили наиболее прочной опорой монархии. С политической точки зрения террор против этих слоев был полной бессмыслицей. В России в XVI в. самодержавие было официальной доктриной и в известном смысле политической формой монархии, хотя глава государства по существу не обладал неограниченной самодержавной властью. Монарх управлял страной совместно с советом крупных феодалов — Боярской думой и князьями церкви.

Образование опричнины знаменовало собой своего рода верхушечный переворот, имевший целью утвердить принципы неограниченного правления. В опричнине царь смог осуществить такие меры, проведение которых в обычных условиях невозможно было без согласия на то думы и высшего духовенства. На время царь избавился от опеки со стороны боярской аристократии. Опричнина существенно сократила компетенцию думы, прежде всего в сфере внутреннего управления.

В годы опричнины царь почти никогда не созывал думу в полном составе и перестал регулярно пополнять ее новыми членами. Боярская дума лишилась почти всех своих авторитетнейших членов. Ее численный состав резко сократился, влияние ослабло. Опричная политика, хотя и имела точки соприкосновения с идеологией дворянских публицистов, на практике оказалась весьма далекой от идеальных замыслов.

Террор опричнины обернулся не только против вельмож, «ленивых и богатых «, но и против «простых воинников». Мечты дворянства о сильном монархе, правящем «с грозою, стоящем за великую правду», воплотились в кровавом деспотизме и злоупотреблениях опричнины.

В борьбе с непокорной боярской знатью монархия неизбежно должна была опираться на дворянство. Но этой цели она достигла не путем организации мелкого и среднего дворянства в целом, а путем организации привилегированной опричной гвардии, укомплектованной служилыми людьми нескольких » избранных » уездов и противостоящей всей остальной массе земского дворянства.

Опричнина обнаружила тот факт, что в XVI в. среднее и мелкое дворянство еще не обладало ни моральными, ни политическими потенциями, ни достаточным образованием и влиянием, чтобы оттеснить боярскую аристократию и занять ее место. Свое выступление на исторической арене » худородные » дворяне ознаменовали лишь кровавыми бесчинствами, бессовестным грабежом и всякого рода злоупотреблениями.

Возросло значение служилой дворянской бюрократии. Возникли более представительные соборы, органы будущей сословно-представительной монархии. Проведенные в начале опричнины земельные конфискации привели к известному ослаблению боярской аристократии и укреплению самодержавия.

Террор оставил глубокий след в жизни русского общества. Но опричнина не изменила общей политической структуры монархии, не уничтожила значения думы как высшего органа государства, не поколебала местнических порядков, ограждавших привилегии знати. Опричнина дорого обошлась стране. Кровавая неразбериха террора унесла множество человеческих жизней. Погромы сопровождались уничтожением производительных сил. Бесчинства опричников были беспрециндентными и не имели оправданий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Царь Иван IV три с половиной десятилетия обладал всей полнотой власти в Московском государстве. Он ставил перед собой весьма масштабные задачи и нередко добивался успеха, но затем терял плоды первоначальных побед, во всем желая большего, не умея хоть в чем-либо себя ограничить.

По мнению В.О. Ключевского, все очевидные проблемы в управлении государством и причины неудач Ивана Грозного заключались в том, что великий московский князь сделался государём прежде, чем перестал быть вотчинником, прежде чем создался государственный порядок [1, c.431].

В государственной деятельности Ивана IV выделяются два этапа: до опричнины и после нее. Основная часть реформ падает именно на первый период. Положительные реформы 50-х годов продолжались бы, если бы не натолкнулись на сопротивление русской аристократии и не трансформировались в опричнину, в результате которой была уничтожена самая активная часть страны, истощены и людские и материальные ресурсы, заложены предпосылки для многих будущих бед России, в том числе ближайшей – наступлении Смутного времени.

Очевидно, что Иван IV ставил перед собой задачи улучшения Русского государства не только в высших слоях, но и на общенародном уровне, хотя больше прослеживается путь реформ только на уровне высших сословий.

Но, тем не менее добрая слава Иванова пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими; но имя Иоанново блистало на Судебнике и напоминало приобретение трех царств монгольских, доказательства дел ужасных лежали в книгохранилищах, а народ в течение веков видел Казань, Астрахань, Сибирь как живые монументы царя-завоевателя; чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования; отвергнул или забыл названия Мучителя, данного ему современниками, и по темным слухам о жестокости Иоанновой доныне именует его только ГРОЗНЫМ.

Литература:

1. Ключевский В.О. Лекции по Русской истории, читанные на Высших женских курсах в Москве в 1872-1875гг. — М.: «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 1997.

2. Скрынников Р.Г. Иван Грозный. — М.: Наука, 1975.

3. Скрынников Р.Г. Опричный террор. — Л.: 1969.

Дата добавления: 13.04.2001