Пушкинский смена руководства

В России продолжается череда смен директоров крупных музеев. Вслед за Третьяковкой и Русским музеем Минкультуры назначило нового руководителя ГМИИ имени Пушкина.

Экс-директор музея Марина Лошак подала в отставку по собственному желанию, объяснив ее желанием «двигаться дальше», однако СМИ напоминают о ее родственниках-иноагентах.

Ну а новый директор Пушкинского музея Елизавета Лихачева пока не убирает из соцсетей резонансный пост про Земфиру, также имеющую с недавних пор иноагентсткий статус.

ДОЧЬ, ПЛЕМЯННИК И ЖИЗНЕННОЕ КРЕДО

В начале февраля с поста гендиректора Третьяковской галереи убрали Зельфиру Трегулову, которая говорила НСН, что узнала об увольнении из СМИ. В те же дни ушел в отставку Владимир Гусев, возглавлявший Русский музей с 1988 года, и появились слухи о грядущем уходе Марины Лошак из Пушкинского музея, которые воплотились в реальность 21 марта.

В Минкультуры отметили, что Лошак ушла «по собственному желанию», отметив, что ее преемница Елизавета Лихачева, начиная с 2017 года, успешно руководила Музеем архитектуры имени Щусева, а всего там проработала почти 17 лет.

«Мое жизненное кредо — двигаться дальше. Десять лет для директора — достойный срок. Музей стоит на верных рельсах, у меня есть проекты и идеи, которые я хочу реализовать в новых условиях, с новой динамикой, но с теми же целями: искусство для всех, новые идеи, надежды на будущее. Я была директором музея 10 лет», — объяснила решение Лошак.

Она также высказала мнение, что музею будет хорошо с ее преемницей.

При этом СМИ припоминают Лошак закрытую вечеринку Тимати в Пушкинском музее в 2018 году и родственников-иноагентов. Именно такой статус имеют сейчас в России дочь Марины Девовны, журналистка Анна Монгайт и ее племянник Андрей Лошак.

Марина Лошак говорила в этой связи, что если ситуация с дочерью «станет проблемой, я готова уйти с поста директора музея».

«Конечно, это проблема, потому что я государственный чиновник — есть правила игры и определенные обязательства. Я надеюсь, что мы живем в мире, где это можно развести, ведь мы говорим о разных личностях. У меня еще есть племянник Андрюша Лошак (признан в России иноагентом — прим. НСН), тоже журналист. У нас у всех своя позиция, и мнения могут различаться. Все мы личности, все разные. Если это станет проблемой, я готова уйти с поста директора музея», – сказала она в одном из интервью.

При этом ранее сообщалось, что контракт Лошак с Пушкинским музеем заканчивается 2 апреля.

Елизавета Лихачева, сменившая Лошак на посту руководителя одного из главных музеев столицы, пока не замечена журналистами в неправильных родственных связях. Однако, она уже успела отметиться неоднозначным постом в соцсетях.

«Я не поняла, с чего это вдруг Земфиру (признана в РФ иноагентом — прим. НСН) внесли в реестр иноагентов? Она не подходит по требования закона или я чего-то не знаю. Но, насколько мне известно, она политической деятельности не ведёт. Идиоты, нарушают законы, которые сами же и написали», — гласит заглавный пост на странице Лихачевой «ВКонтакте». При этом комментарии к нему отключены.

Ну а сегодня Лихачева рассказала о планах на новом посту, пообещав не увольнять сотрудников и не отменять выставок.

«Выставочный план утвержден, пересматривать в ближайшее время не планирую. Я за осмысленную выставочную политику и равномерный показ всех фондов. Музей — проводник смыслов. Будет больше выставок в духе “Москва — Париж”, которые готовятся годами и институциями», — цитирует ее издание «Сплетник».

ГЛУБОКИЙ ПЕССИМИЗМ И «НИКАКИХ ПРОБЛЕМ»

Зельфира Трегулова говорила НСН 9 февраля, что узнала от журналистов о своей отставке с поста гендиректора Третьяковской галереи.

«Хотите услышать, что я думаю о своем увольнении, о котором узнала из СМИ? Ничего! Всё, спасибо», — сказала расстроенная Зельфира Исмаиловна.

В Минкультуры тогда сообщили, что у нее закончился контракт. При этом отставке предшествовала жалоба в ведомство некого Сергея Шадрина, по мнению которого экспозиция Третьяковки не соответствовала «госполитике по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей».

Он посетовал, что в музее «представлены произведения, имеющие признаки деструктивной идеологии», после знакомства с которыми он испытал «глубокий пессимизм, ощущение пустоты и беспросветности».

В частности, Шадрина расстроил цикл «Тайная вечеря», благодаря которому он узнал, что искусство второй половины XX века изобилует сценами «многочисленных похорон», «запойного алкоголизма» и «волюнтаристскими интерпретациями» образов отечественных правителей.

Вместе с тем СМИ указывали на ожидаемость отставки и «конформизм» Трегуловой, которую сменила Елена Проничева, занимавшая пост директора Политехнического музея.

А вот смена директора в Русском музее обошлась без драм и переживаний.

«Никаких проблем нет. Естественный ход событий», — сказал тогда НСН уже экс-глава музея Владимир Гусев.

Временно исполняющим обязанности гендиректора стала заместитель Гусева Анна Цветкова. При этом сам Владимир Александрович числится «президентом музея» на его официальном сайте.

«Под руководством Марины Лошак было запущено свыше 60 ярких выставочных российских и международных проектов», — говорится в сообщении Министерства. «Воплощены в жизнь спецпроекты для младшего возраста, а также проект «Пушкинский. Ю», который объединяет все молодежные программы музея, вовлекая юных зрителей в культурную среду. Открылась программа «Друзья Пушкинского», что помогло создать большое сообщество постоянных посетителей музея», — обращают внимание в ведомстве, подчеркивая: за время, что ГМИИ им. Пушкина возглавляла Марина Лошак, ведущий российский музей западноевропейского искусства находился в непрерывном развитии.

Об искусствоведе Елизавете Лихачевой, с 2017 года руководившей Государственным научно-исследовательским музеем архитектуры им. Щусева (а проработала она в нем гораздо дольше — почти 17 лет), в ведомстве рассказывают: «За последние шесть лет, с момента, как Елизавета Лихачева заняла пост директора, посещаемость музея увеличилась в четыре раза — с 27 до 110 тысяч человек ежегодно. Музей архитектуры встал в линейку самых популярных музеев Москвы, вновь став одним из ведущих культурных учреждений России и центральной институцией в области истории архитектуры».

За время руководства Елизаветы Лихачевой в Музее архитектуры было организовано более 80 выставочных проектов. Расширилась и постоянная экспозиция — музей представил публике уникальные фрески затопленного Троице-Макарьева монастыря в Калязине.

«Один из наиболее ярких проектов Елизаветы Лихачевой — работа в Доме Мельникова. За эти годы под ее руководством было описано более 28 тысяч предметов мемориальной обстановки и творческого архива Константина Мельникова и его сына — Виктора Мельникова. Главный итог работы филиала Музея архитектуры — подготовка реставрации Дома Мельникова. В 2018-2020 годах было проведено полное предреставрационное обследование», — говорится в сообщении Минкультуры.

После перехода на новую должность Елизавета Лихачева продолжит консультативную поддержку реставрации, начало которой запланировано на май 2023 года.

Напомним, Константин Мельников — один из самых известных русских архитекторов XX века, а Государственный музей Константина и Виктора Мельниковых — филиал Музея архитектуры имени Щусева. Громкой стала временная (закрылась в феврале этого года) выставка, посвященная 130-летию архитектора, — «МЕЛЬНИКОВ/MELNIKOFF», благодаря которой отметку в 40 тысяч посетителей музей в 2022 году смог преодолеть всего за два месяца.

С той поры, когда Елизавета Лихачева стала директором Музея архитектуры, его посещаемость увеличилась в четыре раза — до 110 тысяч человек в год

На пост директора Музея Щусева Елизавета Лихачева была назначена по итогам конкурса, на котором претенденты на должность показывали свои концепции развития музея. При этом поначалу коллектив воспринял ее в штыки и даже просил не допустить ее назначения — из-за отсутствия у нее подобного опыта. Однако результаты говорят сами за себя.

Новым директором Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А. В. Щусева станет Наталья Шашкова, занимающая до этого времени должность заместителя директора по учетно-хранительской работе — главного хранителя этого учреждения. В должность она вступит 22 марта.

Прямая речь

Марина Лошак:

— Мое жизненное кредо — двигаться дальше. Десять лет для директора — достойный срок. Музей стоит на верных рельсах, у меня есть проекты и идеи, которые я хочу реализовать в новых условиях, с новой динамикой, но с теми же целями: искусство для всех, новые смыслы, надежды на будущее. Я была директором музея 10 лет. Дальше нужно, чтобы пришел следующий человек с новой энергией, с новыми мыслями, и с новыми амбициями продолжал начатое другими.

В одном из интервью Елизавета Лихачева вспоминала, что буквально «выросла в музее»: ее мать Валентина Лихачева — искусствовед, которая еще в конце 1980-х готовила каталог работ художника Виктора Мельникова. Тот был сыном архитектора Константина Мельникова — автора таких шедевров конструктивизма, как Бахметьевский гараж, ДК имени Русакова и собственный дом необычной планировки с узнаваемыми окнами-шестигранниками. В этот дом в Кривоарбатском переулке в Москве 10-летняя Елизавета Лихачева попала в 1988 году и, по ее словам, регулярно бывала там три следующих года — приезжала после школы к работавшей там матери.

И в Дом Мельникова, и в искусство Елизавета вернется спустя десятилетия. Но до этого ее жизнь никак не будет связана ни с архитектурой, ни с искусством. Окончив школу, Лихачева работала в торговых организациях и в органах Федеральной миграционной службы (ФМС), получала юридическое образование. «Я, как большинство моих товарищей по несчастью, которые росли в богемной среде, всячески избегала какого-либо продолжения жизни там в силу многих обстоятельств. В общем, я никогда не хотела связывать свою жизнь с искусством», — объясняла она свой выбор. 

В 2006 году Виктор Мельников умер. Елизавета Лихачева пришла на его похороны, а затем и на поминки. «Притащила мама», — говорила она. Лихачева предполагала, что одна из дочерей покойного, Екатерина Каринская, надеялась на ее помощь как сотрудницы ФМС — еще в 1996 году суд аннулировал ее прописку. Там, на поминках, Лихачева встретила тогдашнего директора Музея архитектуры Давида Саркисяна, который и убедил Елизавету перестать «заниматься ерундой» и начать работать вместе с ним. «Я подумала, что он прав. Действительно, у меня есть какая-то карьера; наверное, ближе к 45 я выйду на пенсию, но дальше только огурцы растить на грядке. Я подумала, что он прав, и решила полностью изменить свою жизнь», — вспоминала Лихачева. Так она стала работать в музее, в том числе, занималась организацией лектория.

Важно понимать, что Саркисян — легендарная фигура в истории Музея архитектуры (МУАР). Он был биологом по образованию (и даже участвовал в разработке препарата от болезни Альцгеймера), с 1980-х снимал документальные фильмы, а в 2000 году был назначен директором музея. В 2009 году Саркисян оставил пост, а в 2010-м умер от рака. Лихачева вспоминает, что его смерть для многих стала шоком, и сама она даже подумывала уйти из музея. Но решила остаться, потому что к тому моменту поняла, что хочет работать в сфере искусства, и начала получать искусствоведческое образование. И в 36 лет Лихачева с отличием окончила истфак МГУ.

После смерти Саркисяна новым директором музея стала Ирина Коробьина, до этого возглавлявшая Центр современной архитектуры. При ней Елизавета Лихачева занимала должность заведующей научным отделом популяризации архитектуры, занималась просветительской и издательской деятельностью, создала экскурсионное направление и реорганизовала работу лектория, увеличив число посетителей с 600 до 8000 за пять лет. «Я выбила из начальства должное помещение под лекторий и деньги на закупку соответствующего оборудования. Еще 3000 посетителей прибавилось после того, как я предложила водить экскурсии по городу. Архитектура ведь на улице. Еще я занималась издательской деятельностью. Во многом моими стараниям был выпущен путеводитель по музею», — рассказывала она. 

А затем в ее жизни снова появился Дом Мельникова.

Дом с историей

Важная часть профессиональной истории Елизаветы Лихачевой — сложный и многолетний конфликт вокруг Дома Мельникова, активным участником которого она являлась. 

Дело в том, что у архитектора Константина Мельникова было двое детей — дочь Людмила и сын Виктор. Людмила, унаследовав половину дома, оставила ее своему сыну, а тот позже продал ее бизнесмену и на тот момент сенатору от Усть-Ордынского Бурятского автономного округа Сергею Гордееву (сейчас — основной акционер группы компаний ПИК). Виктор завещал свою половину дома государству с условием, что будет создан музей отца и сына Мельниковых. Кроме того, несмотря на завещание, по закону по ⅛ дома в наследство получили две его дочери — Елена Мельникова и Екатерина Каринская (последнюю Виктор Мельников назначил своей душеприказчицей).

На момент смерти Виктора Мельникова в 2006 году дом оказался разделен между Еленой Мельниковой, Екатериной Каринской, Сергеем Гордеевым и государством, которое передало свою долю в управление Музею архитектуры. От лица музея действовала Елизавета Лихачева.

Все так или иначе выступали за создание в доме музея, но расходились в понимании того, как это будет происходить. Гордеев считал, что музей, вопреки завещанию Виктора Мельникова, должен быть посвящен только его отцу. Елена Мельникова обвиняла сестру в том, что та, проживая в доме, уничтожает мемориальную обстановку («много посторонних вещей, икеевской мебели, в прихожей грибок поднялся уже до потолка»).

Елизавета Лихачева объясняла, что музеефикация не может начаться, пока в доме живет Каринская. А та отказывалась съезжать, опасаясь, что музей не выполнит условий завещания ее отца. Звучали и взаимные обвинения в попытках нажиться — на реставрации (в адрес Музея архитектуры) или на частных экскурсиях (в адрес Каринской).

Конфликт тлел несколько лет и в 2014 году вылился в скандал. В феврале Минкульт объявил о создании Государственного музея отца и сына Мельниковых. В августе сотрудники Музея архитектуры начали в нем опись имущества. Каринская тогда заявила, что музейщики варварски выломали дверь, пока ее не было дома. Представители музея утверждали, что к тому времени дом по документам являлся нежилым, поскольку прописка Каринской была давно аннулирована. «Ни разу она не появилась в департаменте, а мы неоднократно пытались с ней связаться. В три часа дня 13 августа я подошла к дому Мельникова с просьбой пустить. Вышел человек, сказал, что Екатерины Викторовны нет и когда будет, неизвестно. Я пошла в соседнее отделение полиции, написала заявление, с ним нас спокойно пустили», — рассказывала Елизавета Лихачева на пресс-конференции, которая прошла 18 августа.

Однако общественная реакция на такой «захват территории» оказалась неоднозначной. Тем более что Лихачева и ее коллеги использовали в Facebook и Instagram (принадлежат компании Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена) хэштег #Домнаш, созвучный с появившимся в том же году хэштегом #Крымнаш — в связи с присоединением Крыма.

На имя тогдашнего министра культуры Владимира Мединского было написано открытое письмо, в котором говорилось: «Мы, члены профессионального архитектурного и музейного сообщества России, искусствоведы и историки архитектуры, считаем несовместимыми со статусом и миссией учреждения культуры действия Музея архитектуры им. А. В. Щусева, сотрудники которого 13 августа 2014 года вторглись в дом-мастерскую всемирно известного русского архитектора Константина Мельникова, памятник архитектуры федерального значения». Среди подписантов: архитекторы Евгений Асс, Александр Бродский, Юрий Григорян, искусствоведы Евгения Кикодзе, Мария Кравцова, Александра Селиванова, архитектурный критик Григорий Ревзин. 

Правда, вскоре появилось и другое письмо — уже в поддержку Музея архитектуры. «Люди, представляющие действия Музея незаконными и неэтичными, сознательно вводят общественность в заблуждение, намеренно искажая или утаивая факты», — говорилось в нем. Его подписали архитекторы Алексей Бавыкин и Алексей Гинзбург, бывший главный архитектор Москвы Александр Кузьмин, ректор МАРХИ Дмитрий Швидковский, директор Московского музея современного искусства Василий Церетели и др.

В итоге в октябре Екатерину Каринскую окончательно выселили из дома. Как объяснила Лихачева «Известиям», женщине дали возможность забрать вещи, она начала собираться, но затем у нее случился гипертонический криз. Каринской вызвали скорую, от госпитализации она отказалась и заявила, что из дома никуда не уйдет. «Я подошла к ней и сказала: «Екатерина Викторовна, вы не можете находиться в этом доме, у вас нет на это оснований». Мы были готовы перевезти все ее вещи, куда она пожелает. Она отказалась, и нам пришлось действовать иначе: когда Каринская вышла покурить, мы просто закрыли дверь, предварительно оставив ей теплые вещи», — говорила Лихачева.

«Поддавили меня дверью и захлопнули ее, а вещи выбросили в окно», — рассказала Екатерина Каринская Forbes.

«Меня периодически спрашивают, жалею ли я, что в 2014 году поступила так, а не иначе. Нет, не жалею: на тот момент это был единственный способ разрубить гордиев узел. Мы понимали, на что шли, и резанули по живому», — говорила позже Лихачева о конфликте с Каринской. Свои действия она объясняет стремлением спасти объект культурного наследия от неизбежного разрушения и сделать его доступным для публики после восьми лет безуспешных переговоров с наследницей. 

В декабре 2014 года Музей Мельниковых начал принимать посетителей — в небольших (до пяти человек) группах. Сейчас он ждет реставрации, она начнется после того, как проектную документацию утвердит Мосгорнаследие. Средства на нее, $2,5 млн, выделил девелопер, владелец «Группы ЛСР» Андрей Молчанов. Экспертный надзор должен был осуществлять международный совет, в который вошли видные специалисты по русскому авангарду. Он собирался дважды, первый состав начал распадаться после конфликта с Каринской. После 24 февраля 2022 года из совета снова начали выходить участники. «Я не осуждаю этих людей, у них свое «партсобрание», — прокомментировала эту ситуацию Елизавета Лихачева.

Директор музея

В 2016 году директор Музея архитектуры Ирина Коробьина подала в отставку. Из письма, которое она разослала подчиненным, следовало, что одной из причин стал ее конфликт с директором Музея Мельниковых Павлом Кузнецовым, непосредственным начальником Лихачевой. Минкульт принял отставку Коробьиной и объявил конкурс на пост директора. Соискатели должны были представить концепцию развития музея. Эксперты, опрошенные тогда изданием Colta.ru, в один голос говорили, что музей как институция не соответствовал масштабу своей коллекции: постоянная экспозиция небольшая, фонды до конца не описаны, выставки слабые. При этом, как отмечал Григорий Ревзин, желающих возглавить это учреждение культуры оказалось немного: «Никто из музейщиков, архитекторов с именем или академических специалистов не захотел иметь дела с этим казусом, что выглядит симптоматичным». 

Среди участников конкурса была Елизавета Лихачева. В интервью The Village она рассказывала, что концепцию писала вместе с тем самым Павлом Кузнецовым: «Вдруг выгорит? А если не выгорит, будет хороший экспириенс или хотя бы строчка в CV». Концепция подразумевала строительство открытого депозитария, который позволил бы разместить коллекцию и освободить место под выставки; создание электронного каталога фондов, чтобы сделать их доступными; реставрацию старого здания музея; расширение постоянной экспозиции; создание попечительского совета.

В марте 2017 года Министерство культуры объявило Елизавету Лихачеву победителем конкурса и назначило директором Музея архитектуры. Вскоре после этого в интернете появилась петиция, созданная сотрудниками музея, которые просили не допустить этого назначения. В ней говорилось, что Лихачева «получила высшее образование в 2014 году, не имеет ученой степени, научного опыта и веса, не обладает опытом руководящей работы», «не курировала ни один выставочный проект, не участвовала в научных конференциях и круглых столах», «неоднократно получала выговоры», «не справилась с руководством структурным подразделением — отделом фототеки», «не пользуется авторитетом и уважением среди коллектива, ей свойственны интриги и саботаж при выполнении работ, неэтичное поведение по отношению к коллегам», а ее действия по отношению к Каринской проверяют правоохранительные органы.

Лихачева на это отвечала, что ее образование — сознательный выбор взрослого человека, а не вчерашнего школьника; что она является специалистом по итальянскому искусству раннего Возрождения, что ее диплом — первая на русском языке работа, посвященная итальянскому архитектору Доменико Фонтане, что в архитектурную среду она действительно не вхожа, но в музейном сообществе ее знают, что в возбуждении уголовных дел Каринской отказали. «Во-первых, я не червонец, чтоб всем нравиться, во-вторых, большинство музейщиков — люди консервативные, они боятся новшеств и не знают, чего от меня ждать», — говорила она о петиции. 

«Обращать внимание на репутацию не стоит, как мне кажется. У меня есть дело, и я это дело должна сделать. Если хотите, у меня есть убежденность даже не в миссии, а… это очень громко звучит и довольно странно — в своем предназначении», — рассуждала она позже, вспоминая, как попала в Музей архитектуры почти случайно. «Те, кто клялся, что порога не переступят, пока в музее сидит эта ужасная Лихачева, приходят и читают лекции», — говорила она в интервью The Art Newspaper Russia.

В 2019 году Елизавета Лихачева сообщила, что уже начала работать над строительством депозитария — совместно с профильным департаментом Министерства культуры ищет для него место в пределах Третьего транспортного кольца. В 2021-м рассказала, что даже нашла на строительство деньги, но процесс остановился из-за пандемии COVID-19. В 2022-м добавились планы строительства нового здания музея, поскольку стало понятно, что в старом — усадьбе Талызиных на Воздвиженке — невозможно разместить постоянную экспозицию, «это убьет памятник». По ее словам, пока что продолжаются поиски подходящего места. Лихачева также упоминала в разных интервью переговоры с потенциальными участниками попечительского совета музея, но конкретные имена названы не были.

Старое и новое

Критикуя московскую реновацию, Елизавета Лихачева говорила: «Идея все снести и построить заново мне чужда: я музейщик и выступаю за то, чтобы все сохранить, это мое главное отличие от архитекторов, которые хотят все снести». В 2020 году она снова оказалась втянутой в конфликт — как раз между теми, кто хотел «все сохранить», и теми, кто пытался «снести». Речь о строительстве офисного здания в московском районе Ивановская горка. Проект, разработанный бюро «Гинзбург Архитектс», предусматривал реставрацию и регенерацию нескольких зданий. Жители района выступили против: они считали, что проект нарушит сложившуюся историческую застройку; обратили внимание на путаницу в терминологии (регенерация подразумевала снос), требовали допустить их к обсуждению проекта.

Елизавета Лихачева предложила провести открытую дискуссию на площадке Музея архитектуры. О том, как прошла встреча сторонников и противников стройки, она позже вспоминала с раздражением: «Я искренне пыталась им помочь, пыталась им [протестующим против строительства] дать слово — но выяснилось, что они не в состоянии его сформулировать». В том конфликте она встала на сторону застройщика, считая, что вместо того, чтобы апеллировать к незаконности стройки, стоило бы дать девелоперу возможность возвести офисное здание, а заодно отреставрировать находящиеся поблизости памятники архитектуры: «В любом деле надо искать компромиссы: бескомпромиссная позиция — это позиция идиотов». 

В январе 2023 года Лихачева совместно с архитектором Сергеем Чобаном начала сбор подписей под открытым письмом в защиту модернистского здания вокзала города Владимира. Поводом для его написания стали новости о готовящейся реконструкции здания с полной заменой интерьера и внешней облицовки — градозащитники считают, что новый вентилируемый фасад толщиной 20 см нарушит целостность облика вокзала. Но в письме говорится не только о нем — авторы сетуют, что ценность памятников советской архитектуры 1960–1980-х годов остается неочевидной для подавляющего большинства россиян. «Уничтожая и перелицовывая до неузнаваемости эти здания, наше поколение рискует безвозвратно вырвать страницы истории, сделать ее нечитаемой и дать неверный пример для подражания нашим потомкам», — пишут Чобан и Лихачева. 

Эти две темы — сохранение наследия и необходимость перемен — красной нитью проходят через все публичные высказывания Елизаветы Лихачевой. Ссылаясь на опыт Европы, она признает, что градостроительные компромиссы простыми не бывают. Сетует на отсутствие культуры дискуссии — любое обсуждение «превращается в какой-то бесконечный срач» — и культуры судебного разрешения споров. А выход видит в смене поколений: «Должно пройти время. Помните: 40 лет, евреи, пустыня, поиск места без нефти. Должно пройти время. И я к нашему президенту отношусь как к Моисею. Путин — наш Моисей».

Комментируя разрыв международных культурных связей, начавшийся после того, как Владимир Путин начал «специальную военную операцию»*, Лихачева защищает Россию: «Пытаться отвратить Россию от своего правительства путем ее изоляции от мира — это, по-моему, самая идиотская идея из всех возможных. Фактически отрезать страну от некоего западноевропейского и американского древа культуры. Да, это их выбор, не мы от них закрылись, а они от нас, но это плохо и для них и для нас. Для нас хуже, потому что мы объективно слабее».

В 2023 году рабочий контракт Елизаветы Лихачевой истекает, но вопрос о его продлении уже не стоит — 21 марта она назначена новым директором ГМИИ им. Пушкина.

* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.