Работа мгб под руководством абакумова

О легендарном руководителе СМЕРШа написано не так-то и много, причем все как-то путано, с пробелами и умалчиванием многих фактов в жизни и деятельности. Почти все написанное состоит из крайностей – либо восхищение гением, либо обливание грязью. За этим не видно ни человека, ни эпохи, в которой ему довелось жить и служить Родине и вождю. Обработав горы материалов, мы попытались беспристрастно создать истинный портрет, который, и предлагаем на ваш суд.

Жизнеописание В.С. Абакумова не является чем-то особенным, уникальным. Более того, вся жизнь Виктора Семеновича, все его действия и поступки типичны и логичны тому времени, в котором он жил. Выбор жизненного пути, усилия, прилагаемые им в продвижении по служебной лестнице, абсолютно предсказуемы, как предсказуемый и финал. Поэтому не вызывает удивления и восхищение, ни проявленный талант в служебном рвении, ни достигнутые результаты, ни интриги во власти, ни стремительный взлет и падение.

Абакумов Виктор Семенович родился 11 апреля 1908 года в рабочем квартале Москвы, близ Хамовнических казарм. Отец, русский по национальности,  работал на фармацевтической фабрике братьев Келлер, позже в больнице уборщиком и по-совместительству истопником. Нередко выпивал, ругался и по любому поводу распускал руки. Мать, работавшая прачкой, случалось, тоже выпивала. Однако сын рос здоровым и сильным, выглядел старше своих лет.

В 1917 году поступил в городское начальное училище. Необходимо отметить, что такие училища существовали в русских городах  с 1872 года специально «для части городского населения, и преимущественно для бедной части его, с целью доставить законченное элементарное образование и дать те сведения, которые могут быть наиболее полезны в практической жизни». С приходом к власти большевиков обучение в городских училищах стало бесплатным. Курс обучения продолжался шесть лет. Окончив четыре класса училища, в ноябре  1921 года Виктор бросил его и пошел служить санитаром во 2-ю Московскую бригаду частей особого назначения (ЧОН).

Бригада ЧОН, сформированная еще в 1919 году, постоянно находилась в  Москве и занималась охраной важных объектов, операциями по борьбе с уголовным бандитизмом, ликвидацией антисоветских волнений. В мае 1922 года из состава бригады был сформирован отряд для подавления волнений в Шиловском уезде Рязанской губернии. В личный состав отряда был зачислен и Виктор Абакумов. Операция прошла успешно и быстро. По возвращению в Москву весь личный состав получил благодарность от командования бригады.

Служба в ЧОН Абакумову пришлась по душе. В одной из ранних автобиографий он напишет, что период нахождения в бригаде сделал «из него честного и несгибаемого борца за светлые социалистические идеалы, готового на любые жертвы ради торжества коммунизма». Однако, в связи с улучшением внутреннего положения в СССР, в начале 1924 года бригада была расформирована.

Виктор Абакумов оказался в рядах многочисленных безработных. Пришлось некоторое время «перебиваться» на временных работах. Но уже в начале 1925 года удалось устроиться упаковщиком в Московский союз промысловой кооперации. В 1927 году Абакумов вступил в комсомол, где ему было указано на «хромающую грамотность». В августе 1927 года Абакумов поступил на службу стрелком 1-го отряда военно-промышленной охраны ВСНХ СССР, откуда уже в апреле 1928 года уволился. И в июле вновь  вернулся к профессии упаковщика, но уже на складах Центросоюза.

В некоторых исследованиях о В.С. Абакумове появилось утверждение, что «в годы НЭПа  он всегда находился рядом с материальными ценностями» и, как водится, потихоньку подворовывал. Однако документальных подтверждений к такому штриху портрета не выявлено. Наоборот, в архивных фондах  Центросоюза  есть документ, где говорится, что «упаковщик  склада №6  Центросоюза  тов. Абакумов за проявленную бдительность и непримиримую борьбу с расхитителями социалистической собственности награжден ценным подарком». В тоже время в некоторых источниках отмечают тягу Абакумова к красивой жизни и слабому полу.

В январе 1930 года Абакумов становится членом ВКП(б) и назначается заместителем заведующего административного отдела торгово-посылочной конторы Наркомторга РСФСР. Вскоре он возглавил  комсомольскую организацию той же конторы. С октября 1930 года Абакумова переводят на московский штамповочный завод «Пресс» освобожденным секретарем комсомола. Дальше комсомольская карьера Виктора Семеновича складывается более чем удачно. С 1931 года по январь 1932 года он член бюро, и заведующий военным отделом Замоскворецкого райкома МГК ВЛКСМ. В начале 1932 года райком партии направляет Абакумова на «усиление» рядов органов госбезопасности.

Уполномоченный ЭКУ ОГПУ. 1932 г.

Службу в органах Абакумов начал на скромной должности практиканта Экономического отдела полномочного представительства (ЭКО ПП) ОГПУ по Московской области. По результатам практики Абакумова аттестовали следующим образом: «Активный и исполнительный, работает интенсивно. Ориентируется быстро. Кругозор развит, но требуется дальнейшая работа по расширению общественных знаний».

В 1933 году Абакумов был назначен на должность уполномоченного ЭКУ ОГПУ СССР по Московской области. Однако данных, в какое именно отделение не имеется. В то время Экономического управления предназначалось для ликвидации шпионажа, контрреволюции и диверсий в сфере экономики.

 В некоторых источниках утверждается, что Виктор Семенович в этот период работы умело запустил слух, что он является родственником, Подвойского Николая Ильича, одного из организаторов Октябрьской революции, члена  Центральной контрольной комиссии ВКП(б) в 1924-1930 годах.

В данной должности Абакумов прослужил лишь до 10 июля 1934 года, когда ОГПУ вошло в состав НКВД и экономические управления были ликвидированы. С 10.07.34 г. по 01.08.34 г. работает уполномоченным 1-го отделения Экономического отдела (ЭКО) ГУГБ НКВД СССР. В задачу отдела входило: борьба с диверсиями и вредительством  в народном хозяйстве, с валютчиками и спекулянтами, преступлениями по должности, «чекистское обслуживание» хозяйственных учреждений.

Об этом периоде службы Абакумова бывшим чекистом Шрейдером М.П. в мемуарах под названием «НКВД изнутри. Записки чекиста» опубликовано следующее.

«В 1933 году, когда я работал начальником 6-го отделения ЭКУ Московской области, мне позвонил первый заместитель полпреда ОГПУ Московской области Дейч и порекомендовал мне «хорошего парня», который не сработался с начальником 5-го отделения, и хотя он «звезд с неба не хватает», но за него «очень-очень просят». Кто именно просит, Дейч не сказал, но, судя по тону, это были очень высокопоставленные лица, а скорее всего, их жены. Возьмите его к себе и сделайте из него человека… А если не получится, выгоните к чертовой матери». Затем Дейч добавил, что Абакумов чуть ли не приемный сын одного из руководителей Октябрьского восстания — Подвойского. Поскольку мне как раз нужны были работники, я принял Абакумова, поручив ему керамическую и силикатную промышленность, и предупредил, что буду требовать полноценную работу и никаких амурных и фокстротных дел у себя в отделении не потерплю. (О слабости к этим делам Абакумова я предварительно навел справки у начальника 5-го отделения). В течение первых двух месяцев Абакумов несколько раз докладывал мне о якобы развиваемой им огромной деятельности.

Воспользовавшись тем, что близкая подруга моей жены принимала его ухаживания, Абакумов несколько раз заходил с нею ко мне в гостиницу «Селект», где я сначала жил, а затем и на квартиру, которую как раз в этот период я получил в Большом Кисельном переулке. Причем дважды — один раз в гостинице, а второй — на квартире — в тот момент, когда Абакумов был у меня, неожиданного заходил Островский, который немедленно его выгонял, процедив сквозь зубы вполголоса: «А что делает здесь этот фокстротчик? Вон отсюда!» — и Абакумов мгновенно ретировался. Через два месяца я решил проверить работу Абакумова. В день, когда он должен был принимать своих агентов, я без предупреждения приехал на конспиративную квартиру, немало смутив Абакумова, поскольку застал его там с какой-то смазливой девицей. Предложив Абакумову посидеть в первой комнате, я, оставшись наедине с этой девицей, стал расспрашивать ее о том, откуда она знает, что такой-то инженер (фамилия которого фигурировала в подписанном ею рапорте) является вредителем. А также, что она понимает в технологии производства, являясь канцелярским работником? Она ответила, что ничего не знает, а рапорт составлял Виктор Семенович и просил ее подписать. Далее мне без особого труда удалось установить, что у нее с Абакумовым сложились интимные отношения с самого начала «работы».

При проверке двух других «завербованных» Абакумовым девиц картина оказалась такой же. На следующий день я написал руководству ЭКУ рапорт о необходимости немедленного увольнения Виктора Абакумова как разложившегося и непригодного к оперативной работе, да и вообще к работе в органах. По моему рапорту Абакумов был из ЭКУ уволен. Но какая-то «сильная рука» снова поддержала его, и он был назначен инспектором в Главное управление лагерями».

Необходимо отметить, что эти воспоминания «ветерана» активно подхвачены всем пишущим людом. Даже, так называемый за границей «биограф Абакумова» В. Степаков, цитируя данный опус, заметив, что воспоминания Шрейдера изобилуют множеством неточностей, не удосужился проверить приведенные факты.

Но прежде чем мы обратимся к исследованию изложенных обвинений, бросим быстрый взгляд на мемуариста. Вот как он себя презентует: «Автор воспоминаний — М. П. Шрейдер — проработал в системе ВЧК-ОГПУ-НКВД около двадцати лет: начиная с гражданской войны и по 1938 год включительно. Занимал различные должности в центральном аппарате ОГПУ-НКВД, служил в некоторых областных управлениях, а в 1938 году был назначен на пост замминистра НКВД Казахской ССР. В том же году был арестован по прямому приказу Ежова».

К сожалению полной биографии Шрейдера разыскать не удалось. Однако по фрагментарным данным и самим воспоминаниям легко восстановить его жизнедеятельность. Местечковый еврейский паренек в возрасте 17 лет в 1919 году  начал служить в ЧК, одновременно вступив в партию. Отличался крайней скандальностью и неуживчивостью с руководством. За 19 лет службы в органах сумел сменить минимум 12 мест службы (гг. Ржев, Смоленск,  Симферополь,  Севастополь,  Москва,  Ленинград, Ташкент, Казань, снова Москва,  Иваново, Новосибирск, Алма-Ата).  Вместе с тем, обнаружить хоть какую-то должность в центральном аппарате ОГПУ-НКВД, которую занимал  бы Шрейдер, не удалось.

В характере Шрейдера прослеживается извращенное «чувство справедливости» к своим коллегам. Так работая в 1932 году в Татарии «разоблачил» свыше 100 человек, в том числе 39 работников ГПУ Татарии в хищении спирта на Казанском пороховом заводе. В основу обвинения была положена фабула — хоть непосредственно не участвовал в хищении, но коль пил спирт, должен был выяснить, откуда он. Заваренную кашу «разруливали»: Каганович, Менжинский, Ягода, Акулов и комиссия ЦК во главе со Шкирятовым.

 Пользуясь покровительством Чернышева (заместитель наркома внутренних дел СССР) и Реденса (свояка Сталина, полпреда ОГПУ по Московской области, затем наркома внутренних дел Казахстана) Шрейдер после ссор с руководством самовольно покидал место работы и приходил к покровителям за новым назначением. Так было в 1929 году в Ленинграде, так было в 1938 году в Новосибирске.

В том же 1933 году, в служебном кабинете своего непосредственного начальника в присутствии коллеги поссорившись с начальником, выстрелил в него, но промахнулся. Несмотря на явный уголовный характер проступка, благодаря покровителям, Шрейдер отправлен в санаторий, а затем на должность помощника начальника МУРа. А уже в 1934 году Шрейдер командует милицией в Ивановской области, хотя за покушение на убийство должен был трудиться на лесоповале лет 8-10.

Теперь сопоставим факты и даты описанные Шрейдером. Он утверждает, что в 1933 году ему рекомендовали Абакумова и после двух месяцев  работы  по рапорту Шрейдера  его уволили с ЭКУ. Но как мы видим, на протяжении 1933 года никто и никуда Абакумова не увольнял. Может,  Шрейдер годы перепутал? А речь идет не о 33-м, а 34-м, когда Абакумова действительно перевели в систему ГУЛАГ.  Однако в 1934 году Шрейдера уже не было не только в ЭКО, но и в Москве. Вывод? Врет!

Малоубедительным представляется и утверждение Шрейдера о том, что Островский называл Абакумова «фокстротчиком», а тот от него бегал. Островский Иосиф Маркович, майор госбезопасности, службу в Экономическом управлении закончил еще в 1925 году. С 1930 года по 1936 год, практически до расстрела, работал начальником хозяйственных служб. Как он мог «пересекаться» с еще никому не известным Абакумовым?  Единственной объяснимой причиной, по которой Шрейдер ссылается на Островского —  он его приятель,  он еврей. Он не подтвердит – расстрелян в 37-м году.

Небезынтересно и то, что мемуары изданы в 1995 году, тогда, как их автор умер в 1978 году. Кому-то надо было.

Исходя с изложенного, напрашивается вывод, что цена разоблачительным фактам Шрейдера, не больше цены «творений» Шаламова, Солженицына и прочих преследуемых законом, пытающихся обелить себя политической подоплекой,  учиненные уголовные действия.

Возвращаясь к Абакумову, отметим, что явно не рапорт Шрейдера ему навредил по службе. Однако было что-то нелицеприятное, на основе чего 1 августа 1934 года он был переведен  уполномоченным 3-го отделения ГУЛАГ НКВД СССР.

На то время 3-е отделение было одним из крупных в управлении и занималось охраной включая  оперативную и режимную работу. По данным В. Степакова Абакумова вскоре отправили в служебную командировку в Ухто-Печорский исправительно-трудовой лагерь (УХТОПЕЧЛАГ). Этот лагерь был создан в 1931 году. Управление лагеря находилось в пос. Чибью (ныне г. Ухта) Коми АССР. Имеются данные, что в обязанности Абакумова входило общее ознакомление с лагерной обстановкой и работой, проводимой в самом лагере. Эти данные совпадают с применявшейся на то время практикой руководства ГУЛАГа направлять в лагеря своих представителей, как для оказания помощи, так и контроля. Тем более, что Ухтопечлаг считался перспективным в части добычи нефти, угля, использования радиоактивных вод. Подробных сведений о его деятельности в лагере обнаружить не удалось, однако данная командировка длилась не долго.

Скорее всего, в связи с очередным изменением структуры ГУЛАГа НКВД (приказ НКВД № 576, август 1935 г.) 16 августа 1935 года Абакумова В.С. назначают уполномоченным 3-го отделения отдела охраны  главка. По одним источникам это отделение занималось секретно-оперативной работой, по другим – режимной. Во всяком случае, Абакумов проявил себя на этой работе, и 20 декабря 1936 года ему было присвоено специальное звание  младшего лейтенанта Государственной безопасности.

15 апреля 1937 года Абакумов возвращается в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР на должность уполномоченного 4-го Секретно-политического отдела (СПО). По утверждению В. Степакова, в переводе на новое место службы Абакумову способствовал Дейч Я. А., ставший к этому времени руководителем Секретариата НКВД. Уже 05.11.37 г. Виктор Семенович получает очередное звание – лейтенанта ГБ.

По времени это назначение совпало с проведением массовых репрессий в стране. Отсюда многие исследователи видят причину дальнейшего карьерного роста Абакумова. По версии общества «Мемориал» Виктор Семенович «крушил на допросах скулы и ребра «врагам» народа». По воспоминаниям ветеранов-чекистов – «не было более ревностного поборника соблюдения соцзаконности, нежели он».

В марте 1938 года Абакумов уже помощник начальника отделения 4-го отдела  1-го  управления НКВД, а с 29 сентября этого же года – помощник начальника отделения 2 отдела. С 1 ноября – начальник 2-го отделения 2-го отдела ГУГБ НКВД. Отдел назывался оперативным, а его сотрудники занимались обысками, арестами, наружным наблюдением и установкой подслушивающих устройств. Этой должностью Абакумов обязан Кобулову Б.З. – начальнику 2-го отдела.

Следует отметить, что в этом же году (09.05.38) Абакумов В.С. получает первую награду – юбилейный знак «Почетный работник ВЧК—ГПУ (XV)». Этот знак был учрежден приказом ОГПУ № 1087 от 23.11.32 г.  и  присваивался за «выдающиеся заслуги», но при этом стаж службы претендента в органах или в войсках ОГПУ должен был быть не меньше десяти лет. Однако, как показывает практика, этот критерий, достаточно часто нарушался, впрочем, как произошло и с Абакумовым. Знак наделял обладателя значительным перечнем льгот и привилегий, но раздача награды всем подряд, девальвировала его значение, как награды. Уже до 1940 г. было награждено свыше 3 тыс. чел. В итоге из всех привилегий остались только право на хранение и ношение оружия и право на жилую площадь в ведомственных домах после увольнения из НКВД.

Приход Л. Берия к руководству НКВД изменил судьбу многих сотрудников. Под видом смягчения режима репрессий, Берия занялся чисткой  зарвавшихся «ежовских» кадров. С приходом Берия было уволено более 7 тысяч «запятнавших честь чекиста», а вместе с ними  большинство поляков, немцев, латышей и евреев. На место уволенных было принято свыше 14 тысяч партийных и комсомольских работников.

Исходя из того, что Абакумов избежал чистки, можно с большой вероятностью допустить, что рассказы о его рукоприкладстве скорее вымышленные. Также к выдумке можно отнести и широко цитируемый случай о первом знакомстве Абакумова с Берия.

«Осенью 1938 года произошло знакомство наркома НКВД с начальником отделения 2-го отдела Виктором Абакумовым. По одной из версий, случилось это в клубе работников госбезопасности на торжественном заседании, посвященном очередной годовщине Октябрьской революции. Абакумов, дождавшись  момента, когда  в зал входил Лаврентий Берия, вдруг вскочил с места с яростным криком:

— Безобразие! Вопиющие разгильдяйство!

Выяснилось, что гнев Виктора Семеновича вызвал портрет  наркома НКВД, висящий, по его мнению, слишком далеко от центра сцены.

— Я тебя научу, черта гунявого, как нужно портреты вешать! – бушевал лейтенант Абакумов, накинувшись на сержанта госбезопасности, ответственного за украшение зала. – Совсем жопорукими стали, портрет, как следует повесить не можете!

— Э, что там за гвалт? – удивился Лаврентий Павлович, наблюдая за поднявшимся переполохом.

Один из заместителей наркома выяснил причину криков. Берия заинтересовался виновником шума.

— Вах, какой горячий молодой человек, прямо джигит, да, — сказал Лаврентий Павлович, рассматривая смущенного  Виктора Семеновича. — Кто такой?

Абакумов представился.

— Хорошо, — кивнул Берия, падкий, как и всякий южный человек, на бурное проявление чинопочитания. – А портрет оставим там, где висит. Надеюсь, что зоркий глаз чекистов сумеет рассмотреть своего руководителя и на таком расстоянии.

С этого происшествия началось стремительное восхождение Виктора Семеновича по служебной лестнице».

Давайте немного подумаем сами.

Во-первых. В традициях Советской власти, празднование могло проводиться либо 7 ноября, либо накануне. Следовательно, Берия в этот период еще не был наркомом. Снятие Ежова и назначение Берия произошло в один день – 25.11.38 г. А уж  портрета Берия, тем более не могло быть при живом то Ежове.

Во-вторых. Представьте себе эту ситуацию. 1938 год, атмосфера страха, неизвестности, неопределенности. Сотни твоих коллег уже сидят по лагерям ни за что, иные расстреляны. Полный зал не только коллег-оперативников, но  и начальников, и  больших. Чинно сидят, ждут руководство. И вдруг какой-то лейтенант, в присутствии комиссаров ГБ начинает истерику на пустом месте. И где бы он был после этого? Да такую «демократию» и в пионерском лагере в «брежневские» времена представить невозможно.

В-третьих. Данный факт якобы взят из протоколов допроса Кобулова в 1953 году. Вполне возможно, что к этому времени Кобулов был обижен на Абакумова, за то, что, будучи министром МГБ отплатил неблагодарностью за добро — уволил с должности заместителя министра МГБ.

Да и, в конце концов. Какая-то уж грубая, прямолинейная лесть в отношении далеко неглупого Лаврентия Берия. К тому же, Абакумов выставляется  полным идиотом. А он уж точно таким не был.

5 декабря 1938 года Абакумова назначают исполняющим обязанности начальника УНКВД Ростовской области, а с 27 апреля 1939 года – начальником. Естественно, что это назначение не обошлось без рекомендации Кобулова Богдана Захаровича, одного из наиболее близких, доверенных лиц Лаврентия Берия. Тот же Кобулов 15.12.38 г. становится заместителем начальника ГУГБ, а с 22 декабря – начальником следственной части НКВД.

28 декабря 1938 года Абакумову В.С. минуя звание старшего лейтенанта, присваивают звание капитан ГБ.

На новой должности Абакумов действует в свете требований «любимого наркома», как он выразился в своей «иннаугурационной» речи. В период советско-финской войны 1939-1940 годов ростовские чекисты проявили «сверхбдительность» и ликвидировали на территории области «финскую шпионскую организацию», арестовав 16 человек финской или карельской национальности. Однако у начальника УНКВД успех подчиненных вызвал явное недоверие. Под его личным контролем начался пересмотр дел, в результате которого  было выявлено нарушение соцзаконности – фальсификация дел. В итоге арестованных освободили, виновных чекистов наказали.

В Москве вовремя заметили старания молодого начальника. На очередном совещании нарком поставил Абакумова в пример другим. А весной  (14.03.40)  минуя звание майора, присвоили специальное звание  старшего майора ГБ. А почти через месяц (26.04.40 ) — наградили орденом Красного Знамени.

Других данных о работе Абакумова в Ростовской области не найдено, за исключением записи Виктора Семеновича в автобиографии: «… был избран делегатом на ХVІІІ съезд ВКП(б). Являюсь членом бюро и пленума Ростовського  обкома  ВКП(б) и членом горкома ВКП(б)».

  25 февраля 1941 года Абакумов назначен заместителем наркома внутренних дел СССР. В сферу непосредственного его руководства входили: Главное управление милиции, Главное управление пожарной охраны и Особые отделы в армии, на флоте, а также в пограничных и внутренних войсках. На основании постановления ЦК ВКП(б)  и СНК СССР, принятого в мае 1941 года «О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента» Абакумов занимался организацией депортации в Эстонии. Согласно докладной записки НКГБ СССР от 17.06.41 № 2288/м по Эстонии было арестовано 3 178 человек, выселено 5 978 человек, а всего репрессировано – 9 156 человек.

Через 3 часа после начала войны Абакумов В.С. принимал участие в разработке Плана агентурно-оперативных  мероприятий по обеспечению  государственной безопасности г. Москвы и Московской области. А с 27.06.41 г. Абакумов занимается организацией подконтрольных ему управлений на выполнение следующих задач: проведение агентурно-оперативной работы в частях Красной Армии, в тылах, среди гражданского населения; борьбой с дезертирством; работой на территории противника. Видимо за успехи в проведении этой работы, 9 июля Абакумову присваивают очередное специальное звание – комиссара ГБ 3-го ранга.

17.07.41 г. органы 3-го  управления НКО СССР  были преобразованы в Особые отделы НКВД СССР. А с 19.07.41 г. Абакумов, как заместитель наркома, одновременно назначается начальником вновь созданного Управления особых отделов (УОО).  Деятельность УОО, под руководством Абакумова в период 1941-1942 годов была обусловлена трагическим периодом войны. Особые отделы, выполняя приказ Ставки №270,  организовывали систему заградительной службы, применяя внесудебный расстрел. Пресекали проявления «незаконных репрессий, рукоприкладства и самосудов», согласно положениям приказа НКО № 0391 от 04.10.41 г. Выполняли приказ Наркома обороны №227. Помимо этого, особые отделы занимались и выполнением непосредственных обязанностей – контрразведывательной работой. Справедливости ради, следует отметить, что уже к средине 1942 года, работа особых отделов начала принимать системный характер, разворачивалась контрразведывательная деятельность, хотя и носила специфические черты жестокости.

Очевидно, позитивно оценивая деятельность Абакумова на данном поприще – 04.02.43 г. ему присваивают очередное звание — комиссар ГБ 2-го ранга. Вместе с тем, по целому ряду причин, Сталин принял решение о создании специального органа военной контрразведки – ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР.

19 апреля 1943 года постановлением Совета народных Комисаров СССР № 415-138 Управление особых отделов НКВД преобразовано в «СМЕРШ». Начальником главка назначается комиссар ГБ 2-го ранга Абакумов В.С. Следует отметить, что фактически решение о создании «СМЕРШ» и назначении его руководителем Абакумова было принято Сталиным 14 апреля, когда Абакумов вместе с Меркуловым докладывал проект постановления. Это подтверждает и приказ по НКВД об освобождении его с должности начальника УОО именно 14 апреля.  С 19.04.43 г. Абакумов приказом НКВД освобождается и от должности заместителя наркома НКВД.

Определение кандидатуры Абакумова на эту должность объясняется достаточно просто. Сталин уже знал Абакумова лично, компрометирующих материалов не было. Берия, считая Виктора Семеновича преданным своим сотрудником, не возражал. К тому же, особого выбора и не было.

Постановлением ГКО 21 апреля 1943 года было утверждено Положение о ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР, согласно которому начальник ГУКР становился по должности заместителем наркома обороны, т.е. Сталина. В.С. Абакумов был освобожден с этой должности 20 мая 1943 года, но оставаясь начальником ГУКР «СМЕРШ», подчинялся непосредственно Сталину. Такое непродолжительное время пребывания Абакумова в должности заместителя наркома, объясняется реформированием в наркомате, выразившемся в сокращении числа заместителей. В это же время (20.05.43) с должностей заместителя наркома были освобождены: Аборенков В.В. (начальник Главного военно-химического управления РККА), Воробьев М.П (начальник инженерных войск РККА), Воронов Н.Н. (командующий артиллерией  и войсками ПВО РККА), Федоренко Я.Н (командующий бронетанковыми и механизированными войсками), Хрулев А.В. (начальник тыла РККА), Шапошников Б.М. (начальник высшей военной академии), Щаденко Е.А. (начальник Главупраформа), Щербаков А.С. (начальник ГлавПУ РККА).

26.05.43 г. Постановлением СНК СССР №592 руководящим работникам «СМЕРШ» были присвоены генеральские звания. Абакумов, единственный армейский «смершевец», сохранял за собой вплоть до конца войны спецзвание госбезопасности.

Начальник ГУКР СМЕРШ в годы войны

Известно, что в период войны Абакумов часто выезжал на фронты, инспектировал свои подразделения. Важные операции, особенно радиоигры в обязательном порядке согласовывались с ним. А стратегические разработки – санкционировались Сталиным. По воспоминаниям современников Абакумова, он отличался довольно жесткой хваткой в работе, не упускал возможности выгодно доложить о проведенной работе, а иногда и «присвоить» чужие результаты. Остались положительные отзывы генерала Ивашутина, полковников Чернова и Тарасова, ряда фронтовых офицеров «СМЕРШ». Необходимо отметить, что сотрудников «СМЕРШ» наказывал и миловал только Абакумов, либо это происходило с его ведома. Случаев вмешательства в деятельность «СМЕРШ», в кадровую политику не известно.

Начальник Главного управления контрразведки «СМЕРШ» В. С. Абакумов (справа) в одном из городов Германии

По завершению войны, с 06.09.45 г. Абакумова включили в состав Комиссии по руководству подготовкой обвинительных материалов и работой советских представителей в Международном военном  трибунале по делу главных немецких военных преступников.

Созданная к концу войны система военной контрразведки успешно конкурировала с органами НКВД и НКГБ. Абакумов был вхож к Сталину наряду с Берия и Меркуловым. Отличался исполнительностью и служебным рвением. Исповедовал принцип – лучше перестараться, чем недоработать. В результате, недостаточная компетентность и квалификация сотрудников в низовых звеньях, подменялась массовостью организованных мероприятий, излишней подозрительностью, игнорированием невиновности. Широкая сеть осведомительского аппарата позволяла вылавливать вражеских агентов, диверсантов, шпионов и террористов, пособников гитлеровцев, особо не заботясь судьбой непричастных лиц.

В данном случае деятельность Абакумова совпадала с доктриной Сталина о ничтожности человеческой жизни.

Виктор Абакумов и Иосиф Сталин

Естественно, что работа главы «СМЕРШ» была оценена по-достоинству: в 1944 году он был награжден орденами  Суворова 1-й и 2-й  степеней, в 1945 году – орденами Красного Знамени и Красной Звезды, орденом Кутузова 1-й степени. 9 июля 1945 года Абакумову присвоено звание генерал-полковник.

Весной 1946 года Сталин проводил реформу органов управления, упразднялись наркоматы, создавались министерства. Учитывая, что «СМЕРШ» создавался для военного времени, и, по сути, исчерпал свое назначение, военная контрразведка передавалась в состав вновь организованного Министерства государственной безопасности СССР, которое по наследству  от наркомата возглавлял Меркулов В.Н.

Осуществляя реформу, Сталин в основном менял и руководящие кадры. Под ротацию попал и Меркулов,  который, по мнению Сталина, был «слишком робок и нерешителен». По некоторым источникам, Берия предлагал Сталину свою кандидатуру на пост главы МГБ — бывшего наркома внутренних дел Украины Василия Рясного. Однако Сталин предпочел Виктора Абакумова. Существует версия, что он выдвинул Абакумова потому, как был обеспокоен ростом авторитета военных, вернувшихся с войны героями. А кто лучше военной контрразведки сумеет с ними разобраться?

Понимал ли Абакумов, что с назначением на эту должность он обречен? Очевидно да. Была ли возможность отказаться? Категорически – нет! Ведь уже в это время была известна крылатая фраза Сталина:  «У чекиста есть только два пути – на выдвижение или в тюрьму».

4 мая 1946 года Виктор Семенович был назначен министром Госбезопасности. С 18 мая 1946 г. — член Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по судебным делам, с 31 декабря 1950 г. — председатель Коллегии МГБ.

Министр МГБ СССР. 1950 г.

За период руководства «СМЕРШ» Абакумов успел поднакопить и «грехов», которые, скорее всего, были известны Сталину, но не имели решающего значения. Так в период мародёрства армии и спецслужб на оккупированных территориях Европы и Маньчжурии многие подчиненные Абакумова дарили ему дорогие подарки. Известны факты подношения подарков Белкиным М.И., Брезгиным А.И., Вадисом А.А., Зелениным П.В., Карпенко Н.М., Ковальчуком Н.К. и другими. Бытовое обеспечение, приобретение одежды, продуктов питания за государственный счет, использование денежных средств, выделяемых на оперативные нужды —  считалось обыденным явлением. Все эти факты были вскрыты уже после ареста Абакумова, подкреплены свидетельскими показаниями.

 Выяснилось также, что при эвакуации Смоленска забыли партийный архив, который в целости и сохранности достался немцам. Самое неприятное было в том, что Абакумов, руководивший эвакуацией, к тому времени уже доложил об успешном выполнении задания. Сталин задал ему только один вопрос: «Что вы чувствуете, когда ваши подчиненные вам врут?» Похоже ответ на этот вопрос мучил Абакумова до последних дней.

После назначения Абакумова министром, началось  перетекание функций МВД в ведение МГБ. В 1947-1951 годах из МВД в МГБ переданы внутренние войска, милиция, пограничные войска, правительственная связь, охрана правительственных объектов и другие подразделения. На транспорте создавались специальные подразделения МГБ. При министерстве образовалось свое ведомственное особое совещание. В Украине, Белоруссии и Прибалтийских республиках из МВД были изъяты подразделения по борьбе с бандитизмом. В 1950 году на базе службы «ДР» (диверсии и террор) создается два бюро, подчиненных непосредственно министру. Бюро №1 занималось организацией  специальной  агентурно-разведывательной работой за рубежом и внутри страны против врагов  советского государства. Бюро №2 – выполняло специальные  мероприятия  внутри страны, наблюдение и «подвод агентуры к отдельным лицам, ведущим  вражескую работу, пресечение которой  в нужных случаях может производиться особыми способами». По сути дела, Абакумов воссоздавал структуру ОГПУ 30-х годов, создавал предпосылки для силового удержания власти, посредством МГБ.

Абакумов за короткое время назначил на руководящие должности бывших «смершовцев» (Селивановский Н.Н., Чернов И.А., Королев Н.А., Утехин Г.В., Рогов В.П.), при этом убирал с ключевых постов приверженцев Берия (Кобулов Б.З.,  Мильштейн С.Р.,  Влодзимирский Л.Е.).

К положительным результатам работы МГБ этого времени следует отнести организацию ликвидации националистических банд в Белоруссии, в Украине и в Прибалтийских республиках. Хотя вопрос о законности, методах борьбы и бессмысленных жертвах мирного населения остается открытым.

Из специальных операций МГБ за период 1946-1947 годов назовем лишь четыре, которые провела служба «ДР»: на Западной Украине был  убит  Ромжа – глава  украинской Греко-католической церкви; в Ульяновске – поляк Самет, работавший на  оборонном заводе и собирающейся выехать из СССР; в Москве – американец Огнис; в Саратове – украинский националист – Шумский. Все убийства были совершены с помощью ядов, вырабатываемых в так называемой лаборатории Майрановского. Приказы на убийство отдавали первые лица страны, дублировал их Абакумов.

Массовые репрессии не прекратились в конце 30-х годов.  Уже после окончания войны одно за другим фабрикуются дела на большие группы партийных, советских  работников, представителей интеллигенции. Получая указания Сталина, органы МГБ, возглавляемые Абакумовым начинают новую волну репрессий против военных, партийных и хозяйственных руководителей, евреев и т.д. Вот основные из них.

Дело авиаторов

В 1946 в производстве некачественных самолетов и приемки их войсками был обвинен командный состав ВВС и авиапромышленности. К расстрелу был приговорен маршал авиации С.А. Худяков.  Главный маршал авиации А.А. Новиков —  к пяти годам тюремного заключения,  нарком авиапромышленности А.И. Шахурин – к семи, член военного совета ВВС Н.С. Шиманов – к четырем, начальник главного управления заказов ВВС Н.П.Селезнев – к шести, начальники отделов управления кадров ЦК ВКП (б) А.В. Будников и Г.М. Григорьян — к двум годам тюремного заключения. Осужденные были лишены правительственных наград. В связи с «делом авиаторов» был освобожден от должности второго секретаря ЦК ВКП(б) Маленков, который курировал авиапромышленность и, оставаясь формально заместителем председателя Совета Министров СССР, направлен Сталиным в длительную командировку на периферию. Несмотря на то, что 1953 году их всех реабилитировали, факты производства некачественных самолетов, приведенные в материалах дела, до сих пор не опровергнуты. Другими словами – имели место быть.

Ленинградское дело

По нему в 1948-1951 годах было осуждено 214 человек, из них 69 человек основных обвиняемых и 145 человек из числа близких и дальних родственников. Кроме того, 2 человека умерли в тюрьме до суда. 23 человека осуждены военной коллегией к высшей мере наказания (расстрелу). Среди них: председателя Госплана СССР Вознесенский Н.А., секретарь ЦК Кузнецов А.А., председатель Совета министров РСФСР Родионов М.И., первый секретаря Ленинградского обкома Попков П.С.

Дело военных

В 1947 году  в тюрьму заключили нескольких руководителей военно-морского флота, среди них адмиралов В.А. Алафузова, Г.А. Степанова и Л.М. Галлера (последний умер в заключении). Начался сбор компромата против попавшего в опалу маршала Г.К. Жукова на которого дал показания маршал Новиков. На квартире Жукова в Москве был проведен негласный обыск. Его дачу охарактеризовали как антикварный магазин. На основе докладной Абакумова Жукова сняли с поста главнокомандующего Сухопутными войсками и отправили в Одессу командовать округом. За связь с Жуковым посадили больше семидесяти человек.

Дело Еврейского антифашистского комитета (ЕАК)

 Созданный в 1942 году ЕАК собрал для Красной армии 16 млн. долларов в США, 15 млн. в Англии и Канаде, 1 млн. в Мексике, 750 тыс. в Палестине. За рубежом добывал оружие, одежду, медицинское оборудование. Деятельность ЕАК способствовала открытию Второго фронта. В конце войны ЕАК активно обсуждал вопрос создания Еврейской советской республики в Крыму. Выполняя волю Сталина, в январе 1948 Абакумов отдал приказ о проведении операции по физическому уничтожению председателя ЕАК, художественного руководителя Государственного еврейского театра С.М. Михоэлса. 29.11.48 г. ЕАК был распущен и закрыт, как «центр антисоветской пропаганды».  В начале 1949 года было арестовано несколько десятков членов Еврейского антифашистского комитета. Они были обвинены в нелояльности, буржуазном национализме, космополитизме. 12.08.52 г. тринадцать подсудимых были казнены. А всего по делу ЕАК было репрессировано 110 чел.

Мингрельское дело

05.11.51 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ об образовании в составе Грузии, Тбилисской и Кутаисской областей. Осуществляя это, предполагали, что создание  областей укрепит руководство хозяйственным и культурным строительством республики, сделает руководство конкретным и оперативным, приблизит его к местам, усилит связи центров с районами. Однако оказалось, что областные организации являлись излишним звеном. Было принято решение о ликвидации созданных областей. В ноябре 1951 года группе руководящих работников, выходцев из Мингрелии, было предъявлено тяжкое обвинение в местном (мингрельском) национализме. Министр Госбезопасности Грузинской ССР Рухадзе и его подчинённые арестовали несколько десятков ни в чем неповинных людей. Применив недозволенные методы следствия, вынудили некоторых из них «признаться» в том, что они якобы по заданию иностранных разведок вели подрывную работу, пытаясь захватить руководящие посты в республике, а затем отторгнуть Грузию от Советского Союза.

Дело врачей

Известный профессор-кардиолог Яков Этингер был арестован в ноябре 1950 года, а в марте следующего года умер в специальной камере-холодильнике. Этингер, «без какого-либо нажима» признал, что при лечении первого секретаря Московского горкома ВКП(б) А.С. Щербакова «имел террористические намерения». Абакумов не увидел перспектив дела, дальнейшую «раскрутку» не одобрил, следователя Рюмина сослал на периферию.

Кроме этих, общеизвестных дел, по инициативе Абакумова в 1948 году начались массовых операций в отношении так называемых «повторников». В соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 21.02.48 г. органам МГБ было предписано арестовать и направить в ссылку на поселение в отдаленные районы Сибири и Дальнего Востока бывших шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, «правых», меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций, освобожденных по отбытии наказания из лагерей и тюрем после окончания Великой Отечественной войны. 26.10.48 г. была издана совместная директива Прокуратуры СССР и МГБ СССР №241/66сс о порядке реализации указа органами госбезопасности.

Всего со времени окончания войны и до издания Указа от 21.02.48 г. согласно данным МВД СССР было освобождено из лагерей и тюрем 45048 человек заключенных данной категории. Весной 1949 года В.С.Абакумов доложил И.В.Сталину о первых результатах выполнения директивы №241/66сс. Согласно приводимым им данным по состоянию на 15.03.49 г. органами госбезопасности было арестовано, а также направлено в ссылку 12 081 человек.

Практически одновременно с началом работы по направлению в ссылку освобожденных ранее государственных преступников в соответствии с постановлениями Политбюро ЦК ВКП (б) и Совета Министров СССР в период 1948-1949 годов были проведены массовые выселения семей националистов и кулаков из прибалтийских республик, Западной Украины и Белоруссии. Инициатива о принятии данных решений исходила от партийного руководства соответствующих союзных республик, а также руководящих сотрудников МГБ СССР.

В том же 1949 году Политбюро ЦК ВКП (б) принимает в целях «очистки» Грузии, Армении, Азербайджана и всего Черноморского побережья СССР от нежелательных элементов,  решение о выселении на вечное поселение в отдаленных районах страны, под надзор органов МВД бывших членов партии дашнаков, граждан турецкой и греческой национальности вместе с членами их семей. Аналогичное решение выносится в отношении проживавших на территории Молдавии кулаков, бывших помещиков, крупных торговцев, лиц, сотрудничавших с немецкими и румынскими властями, а также участников профашистских партий и организаций, нелегальных религиозных сект, бывших белогвардейцев.

Занимая пост министра МГБ, пользуясь  близостью и благосклонностью вождя, Абакумов, по одной из версий, резко изменил свое отношение к другим руководителям страны. Очевидно, его прямолинейность  исповедовалась в формуле: служить одному, с остальными не считаться. Однако враги появились скоро и могущественные.

Первым из них стал Маленков, высланный по «делу авиаторов» в Узбекистан. Вернувшись в 1948 году и вновь заняв пост секретаря ЦК, принялся осторожно настраивать против Абакумова партийно-государственных деятелей. В этом Маленкова поддержал член Политбюро Хрущев, который имел свой «скелет» в шкафу.

Вторым врагом стал бывший покровитель Лаврентий Берия, державший обиду за увольнение своих ставленников из МГБ, и боявшийся продолжения «менгрельского дела». Кроме того, начальник охраны Берия – полковник Саркисов, был завербован МГБ и аккуратно «стучал» на шефа.

Третьим был Молотов. Супруга Молотова — Жемчужина Полина Семеновна (настоящие имя и фамилия — Пери  Карповская) по материалам МГБ 29.01.49 г. арестована и обвинена в том, что «на протяжении ряда лет находилась в преступной связи с еврейскими националистами». По некоторым источникам, Жемчужину также обвиняли в личной нескромности (молочные ванны и т.п.) и половой распущенности. 29.12.49 г. Особым совещанием при МГБ СССР приговорена к 5 годам ссылки в Кустанайскую область. А через два месяца ее муж был освобожден от должности министра иностранных дел и потерял большую часть своего влияния.

Следующими «доброжелателями» Абакумова были Круглов – министр МВД и Серов – его заместитель. Основным поводом их недовольства было постепенное перетекание министерства в подчинение Абакумову. Жалобы, которыми они забрасывали «инстанции» исчислялись десятками. Существуют версии, что их Сталин даже показывал Абакумову.

После сентября 1947 года повседневное руководство работой МГБ а также выдвижение и распределение кадров этой карательной структуры Сталин передоверил Секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецову. При этом решение важнейших вопросов, таких как выработка репрессивной линии, реорганизация структуры МГБ, согласование важнейших арестов, оставалось по-прежнему за Сталиным. После возникновения «Ленинградского дела» и ареста в 1949 г. бывшего Секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецова тень сталинского недоверия легла и на Абакумова. И это неслучайно, ведь Абакумов имел довольно тесные отношения со своим бывшим куратором. Причем настолько, что ряд текущих вопросов предпочитал решать на уровне Кузнецова, не доводя их до Сталина. Трудно сказать, тогда ли у Сталина возникла мысль избавиться от министра ГБ, но, по крайней мере, иезуитский расчет вождя состоял в том, что именно Абакумов должен обеспечить проведение «ленинградского дела», по которому в числе прочих проходил Кузнецов. А уж потом, когда нужда в Абакумове отпадет – избавиться от него.

Есть явные признаки, свидетельствующие о потери Абакумовым доверия Сталина. Так, в феврале 1950 г. он поручил Г.М. Маленкову организовать «особую тюрьму» для «самых важных политических обвиняемых», которая находилась бы в подчинении Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б). При этом, не следователи МГБ, а сотрудники партийного аппарата сами вели следствие по делам этих арестованных. Другой демарш Сталина против Абакумова и его всевластия в аппарате МГБ лежал в организационной плоскости. В январе 1950 г. Сталин решил создать в МГБ Коллегию и дал соответствующее указание Абакумову. По замыслу Сталина этот коллегиальный орган управления министерством усилил бы контроль за деятельностью Абакумова и помог бы растворить его амбиции.

Немногим раньше, секретная служба вождя, доложила о злоупотреблениях в Спецторге. Директором центрального склада Спецторга оказался человек, в прошлом привлекавшийся к уголовной ответственности за спекуляцию и снятый с должности начальника казанского Спецторга за мошенничество. Руководство же московского областного Спецторга расхитило продуктов и промышленных товаров на сумму свыше 2 миллионов рублей, за что начальник Мособлспецторга был осужден на 25 лет. Абакумов, в подчинении которого, наряду с номинальным подчинением Министерству торговли СССР, находился Спецторг, получил от Сталина первый строгий выговор с предупреждением.

Джуга (руководитель секретной службы Сталина), в ходе изучения служебной деятельности Абакумова, сумел обнаружить крупные провалы в работе одного из управлений МГБ СССР, которое возглавлял генерал-лейтенант Шевелев. Эти провалы Абакумов скрывал от Сталина и ЦК ВКП(б). Более того, один из главных критиков недостатков в работе этого управления, неоднократно выступавший с критикой на партийных собраниях, начальник отделения, майор Евгений Щукин был отправлен Абакумовым в командировку в Северную Корею, где и погиб при загадочных обстоятельствах. По указанию Сталина управление, возглавляемое генералом Шевелевым, было выведено из состава МГБ СССР и стало одним из специальных подразделений ЦК ВКП(б). Абакумов же получил второй строгий выговор с предупреждением. Но и на этом злоключения могущественного министра не кончились.

Враги и конкуренты Абакумова систематически доносили  на него Сталину. Кроме того, вождь уже задумал и руками МГБ начал осуществлять очередную чистку. Находясь в отпуске на юге страны, не раз высказывался о необходимости реформирования и самой службы государственной безопасности.

Вернувшись  из очередного длительного осеннего отпуска (с 11 августа по 21 декабря 1950 г.) Сталин  резко сократил контакты с Абакумовым, пригласив его в свой кремлевский кабинет только один раз – 6 апреля 1951 г. Трудно сказать, понял ли Абакумов, сколь серьезен этот знак и что против него что-то затевается. После этого в журнале посетителей кремлевского кабинета Сталина фамилия Абакумова встретится только 5 июля 1951 г., когда уже было принято решение снять его с должности министра.

Абакумов незадолго до ареста

Таким образом,  письмо «обиженного» Абакумовым следователя Рюмина легло в хорошо удобренную почву и являлось формальным поводом начала кампании кадровой чистки системы МГБ, сопровождавшейся арестами высокопоставленных сотрудников. Что же писал этот следователь? В письме Рюмина, датированном 02.07.51 г., содержался ряд обвинений против Абакумова. Во-первых, он «погасил», очень перспективное, с точки зрения автора письма, дело арестованного МГБ врача Я.Г. Этингера, который мог дать важные показания о «врачах-вредителях». Во-вторых, Абакумов скрыл от ЦК важную информацию о недостатках в контрразведывательной работе в Германии на предприятиях «Висмута», где добывалась урановая руда. И, наконец, в-третьих, грубо нарушал установленные решениями партии и правительства правила ведения следствия. В письме Рюмин назвал Абакумова «опасным человеком» на важном государственном посту.

По заявлению Рюмина уже 05.07.51 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «поручить комиссии в составе т.т. Маленкова (председатель), Берия, Шкирятова и Игнатьева проверить факты изложенные в заявлении Рюмина, и доложить о результатах Политбюро ЦК ВКП(б). Срок работы комиссии 3–4 дня».

Абакумов еще не был арестован, но уже 08.07.51 г. побывал на допросе у исполняющего обязанности Генерального прокурора К.А. Мокичева. Накануне, 7 июля Абакумов написал объяснительную записку по выдвинутым против него обвинениям. Все обвинения Рюмина в связи с делом Этингера Абакумов отметал, заверяя в этой объяснительной записке Сталина в своей личной преданности.

11 июля Политбюро ЦК ВКП(б) принимает специальное решение (П82/437) «О неблагополучном положении в МГБ». В нем в частности говорится:

«2 июля 1951 года ЦК ВКП(б) получил заявление старшего следователя следственной части по особо важным делам МГБ СССР т. Рюмина, в котором он сигнализирует о неблагополучном положении в МГБ со следствием по ряду весьма важных дел крупных государственных преступников и обвиняет в этом министра государственной безопасности т.  Абакумова…

Получив заявление т. Рюмина, ЦК ВКП(б) создал комиссию Политбюро в составе тт. Маленкова, Берия, Шкирятова, Игнатьева и поручил ей проверить факты, сообщенные т. Рюминым. В процессе проверки комиссия допросила начальника следственной части по особо важным делам МГБ т. Леонова, его заместителей тт. Лихачева и Комарова, начальника 2-го Главного управления МГБ т. Шубнякова, заместителя начальника отдела 2-го Главного управления т. Тангиева, помощника начальника следственной части т. Путинцева, заместителей министра государственной безопасности тт. Огольцова и Питовранова, а также заслушала объяснения т. Абакумова.

Ввиду того что в ходе проверки подтвердились факты, изложенные в заявлении т. Рюмина, ЦК ВКП(б) решил немедля отстранить т. Абакумова от обязанностей министра госбезопасности и поручил первому заместителю министра т. Огольцову исполнять временно обязанности министра госбезопасности. Это было 4 июля с.г. На основании результатов проверки комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) установила следующие неоспоримые факты.

В ноябре 1950 года был арестован еврейский националист, проявляющий резко враждебное отношение к советской власти, – врач Этингер. При допросе старшим следователем МГБ т. Рюминым арестованный Этингер, без какого-либо нажима, признал, что при лечении т. Щербакова А.С. имел террористические намерения в отношении его и практически принял все меры к тому, чтобы сократить ему жизнь.

ЦК ВКП(б) считает это показание Этингера заслуживающим серьезного внимания. Среди врачей, несомненно, существует законспирированная группа лиц, стремящихся при лечении сократить жизнь руководителей партии и правительства. Нельзя забывать преступления таких известных врачей, совершенные в недавнем прошлом, как преступления врача Плетнева и врача Левина, которые по заданию иностранной разведки отравили В.В. Куйбышева и Максима Горького. Эти злодеи признались в своих преступлениях на открытом судебном процессе, и Левин был расстрелян, а Плетнев осужден к 25 годам тюремного заключения.

Однако министр госбезопасности т. Абакумов, получив показания Этингера о его террористической деятельности, в присутствии следователя Рюмина, зам. начальника следственной части Лихачева, а также в присутствии преступника Этингера признал показания Этингера надуманными, заявил, что это дело не заслуживает внимания, заведет МГБ в дебри, и прекратил дальнейшее следствие по этому делу. При этом т. Абакумов, пренебрегая предостережением врачей МГБ, поместил серьезно больного арестованного Этингера в заведомо опасные для его здоровья условия (в сырую и холодную камеру), вследствие чего 2 марта 1951 года Этингер умер в тюрьме.

Таким образом, погасив дело Этингера, т. Абакумов помешал ЦК выявить, безусловно существующую законспирированную группу врачей, выполняющих задание иностранных агентов по террористической деятельности против руководителей партии и правительства. При этом следует отметить, что  т. Абакумов не счел нужным сообщить ЦК ВКП(б) о признаниях Этингера и таким образом скрывал это важное дело от партии и правительства. … На основании вышеизложенного ЦК ВКП(б) постановляет:

1. Снять т. Абакумова с работы министра государственной безопасности СССР как человека, совершившего преступления против партии и Советского государства, исключить из рядов ВКП(б) и передать его дело в суд.
2. Снять с занимаемых постов начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР т. Леонова и заместителя начальника следственной части т. Лихачева как способствовавших Абакумову обманывать партию и исключить их из партии.
3. Объявить выговор первому заместителю министра т. Огольцову и заместителю министра т. Питовранову за то, что они не проявили необходимой партийности и не сигнализировали ЦК ВКП(б) о неблагополучии в работе МГБ.
4. Обязать МГБ возобновить следствие по делу о террористической деятельности Этингера ..».

12 июля 1951 года Абакумов В.С. был арестован. Согласно постановлению следователя Прокуратуры СССР мерой пресечения избрано содержание под стражей в Сокольнической тюрьме МВД. Однако Абакумова доставили в «Матросскую тишину» (в ту самую секретную тюрьму ЦК) и поместили в одиночку. В целях конспирации только начальника тюрьмы поставили в известность, кем был его новый узник, тогда как для всех остальных он отныне обозначался как «заключенный № 15».

Следом за Абакумовым 13 июля были арестованы начальник следственной части МГБ А.Г.Леонов и его заместители М.Т.Лихачев и Л.Л.Шварцман. Чуть позже, 25.07.51 г. был арестован управляющий делами МГБ М.К. Кочегаров, а 26.07.51 г. арестовали еще одного заместителя начальника следственной части МГБ В.И. Комарова. После этого аресты руководящих работников МГБ приобрели более или менее регулярный характер.

 Пребывание Абакумова под следствием описано в литературе многократно. Абакумова били, сажали в камеру-холодильник, но он так, ни в чем и не признался. За считанные месяцы он превратился в полного инвалида. Предъявляемые ему обвинения менялись вместе с политической ситуацией в стране: его обвиняли то в фальсификации дела врачей, то в чрезмерной жестокости при его расследовании, то в организации еврейского заговора в МГБ. Обвинения разваливались, менялись следователи, а Абакумов продолжал сидеть и после смерти Сталина, и после ареста Берии. В тюрьме даже во вред себе он продолжал вести себя по-прежнему — грубо и прямолинейно.

На допросе 10 августа 1951 г. он сообщил: «В ЦК ВКП(б) меня и моего заместителя Огольцова неоднократно предупреждали о том, чтобы наш чекистский аппарат не боялся применять меры физического воздействия к арестованным — шпионам и другим преступникам».

Сохранилось письмо следующего содержания:

«Товарищам Берия и Маленкову от арестованного Абакумова В.С.

Дорогие Л.П. и Г.М.

Два месяца находясь в Лефортовской тюрьме, я все время настоятельно просил  следователей и нач. тюрьмы дать мне бумагу написать письма Вам и тов. Игнатьеву.

Со мной проделали что-то невероятное. Первые восемь дней держали в почти темной, холодной камере. Далее в течение месяца допросы организовывали таким образом, что я спал всего лишь час-полтора в сутки, и кормили отвратительно. На всех допросах стоит сплошной мат, издевательство, оскорбления, насмешки и прочие зверские выходки. Бросали меня со стула на пол… Ночью 16 марта меня схватили и привели в так называемый карцер, а на деле, как потом оказалось, это была холодильная камера с трубопроводной установкой, без окон, совершенно пустая, размером 2 метра. В этом страшилище, без воздуха, без питания (давали кусок хлеба и две кружки воды в день), провел восемь суток. Установка включилась, холод в это время усиливался. Я много раз… впадал в беспамятство. Такого зверства я никогда не видел и о наличии в Лефортово таких холодильников не знал — был обманут. Этот каменный мешок может дать смерть, увечье и страшный недуг, 23 марта это чуть не кончилось смертью — меня чудом отходили и положили в санчасть, вспрыснув сердечные препараты и положив под ноги резиновые пузыри с горячей водой. Я все время спрашивал, кто разрешил проделать со мной такую штуку. Ответили: «Руководство МГБ». Путем расспросов я узнал, что это Рюмин, который делает, что и как хочет…

 Прошу Вас, Л. П. и Г. М.:

1) Закончить все и вернуть меня к работе… мне нужно лечение.

2) Если какое-то время будет продолжаться эта история, то заберите меня из Лефортово и избавьте от Рюмина и его друзей. Может быть, надо вернуть в Матросскую тюрьму и дать допрашивать прокурорам…

Может быть, можно вернуть жену и ребенка домой. Вам вечно буду за это благодарен. Она человек честный и хороший.

 Уважающий Вас В. Абакумов. 18 апреля 1952 г.».

В процессе следствия вскрылись и некоторые подробности личной жизни Абакумова. Обедать демонстративно ходил в «Арагви», а если был загружен, охрана привозила ему оттуда шашлыки. Цеплял на улице симпатичных девиц и вел их в гостиницу «Москва», в койку. Главной  страстью Абакумова был футбол. Ни один интересный матч он не пропускал. Команду «Динамо» считал своей собственностью. Все время подчеркивал: «Помогайте динамовцам, найдите на матч хорошего судью, чтобы судил честно. Сделайте им хорошую экипировку, и т.д.» Вторым его увлечением было кино. Часто он приглашал все руководство министерства в свой кинозал, и часов до 7 утра все смотрели трофейные и наши фильмы.

Абакумов имел две квартиры в Москве, в одной из которых — 120 метровой, украшенной дубовыми панелями, красным деревом, старинной мебелью, бесчисленными коврами жила его жена. (Из фрагментарных данных  можно допустить, что первой женой Абакумова была Семенова Татьяна Андреевна, дочь сапожника, домохозяйка. Скорее всего, именно ей при разводе Абакумов оставил 5-тикомнатную квартиру в Телеграфном переулке Москвы). В другой — трехсотметровой, в Колпачном переулке — он жил сам. Для того, чтобы министру госбезопасности вселиться в эту квартиру, потребовалось в 1948 г. отселить 16 семей. На ремонт и оборудование этой квартиры незаконно из средств министерства затрачено более миллиона рублей. По указанию Абакумова для его личных нужд начальник секретариата министра полковник Чернов присвоил около 500 тысяч рублей из средств, предназначавшихся на оперативные нужды. Боясь ответственности за это преступление, Абакумов в марте 1950 года приказал уничтожить бухгалтерскую отчетность 1-го отделения Управления делами министерства, которое ведает хозяйственным обслуживанием руководящего состава.

 Квартиры ломились от столовых и спальных гарнитуров, невиданных в тогдашней Москве заграничных холодильников, спальных и столовых гарнитуров. В квартире было 13 радиоприемников и радиол. 16 мужских и 7 женских наручных часов, 1260 метров различных тканей, много столового серебра, 100 пар обуви, чемодан подтяжек, 65 пар запонок. Если к тому же добавить ящик с тремястами корнями женьшеня и имевшемся по существу в его личном распоряжении гараже со многими десятками легковых автомобилей, то можно считать, что министр собирался долго жить.

Установилась даже традиция, по которой выезжавшие за границу офицеры МГБ выражали свое уважение министру госбезопасности В. С. Абакумову дорогими подарками.

В начале 1953 г. был подготовлен проект обвинительного заключения по делу Абакумова, и 17 февраля Игнатьев направил его Сталину и Маленкову. Сталин подверг проект серьезной правке. Общая направленность сталинской редактуры свелась к подчеркиванию персональной вины Абакумова, заключавшейся в том, что он и его сообщники «игнорировали указания ЦК о расследовании связей с иностранной разведкой врага народа Кузнецова». То есть погасили шпионскую составляющую «Ленинградского дела». Переработанный с учетом замечаний Сталина проект обвинительного заключения вновь был направлен 26 февраля 1953 г. Сталину и Маленкову. Сталин не успел рассмотреть этот проект.

После смерти Сталина, в условиях развернувшейся в ЦК борьбе за власть, Берия выступил инициатором пересмотра наиболее громких дел возникших в конце 40-х начале 50-х годов. Прекращая дела Берия убивал сразу нескольких зайцев. Во-первых, он оказывал вполне дружеские услуги своим соратникам: Маленкову (интересы которого были задеты делом 1946 г. о вредительстве в авиапромышленности), Молотову (чья жена была арестована Сталиным в связи с делом Еврейского антифашистского комитета), Кагановичу (чей брат Михаил был оклеветан и покончил с собой).  Во-вторых, прекращая «мингрельское дело» Берия, по сути, устранял угрозу собственной персоне. В-третьих, освобождая из тюрьмы соратников-чекистов, получал в их лице надежных и преданных сотрудников. И, наконец, легко зарабатывал авторитет и политический капитал, выгодно, выставив себя поборником справедливости. Первым желанием Берии после смерти вождя было освобождение своих людей – чекистов. Уже 11 марта 1953 г. он направил на имя Маленкова и Хрущева письмо, в котором рисовал удручающую картину, сложившуюся в МГБ. Берия не медлил и начал освобождать своих соратников еще до формального разрешения вопроса на Президиуме ЦК КПСС. Разумеется, милость нового всесильного министра внутренних дел не распространялась на тех, кто участвовал в гонениях на близких Берии людей или кого он считал человеком абакумовского круга. Так, остались под арестом: В.С. Абакумов, Н.М. Рухадзе, Н.А. Королев, М.К. Кочегаров, А.Г. Леонов, М.Т. Лихачев, В.И. Комаров, И.А.Чернов, Я.М. Броверман, Л.Л. Шварцман.

Оставлять живым Абакумова правящей верхушке было невыгодным. Он знал слишком много. Суд над Абакумовым и его бывшими подчиненными открылся 14 декабря 1954 года в Доме офицеров в Ленинграде. Виновным он себя не признал, настаивая на том, что все решения принимались ЦК, он же был всего лишь исполнителем: — Сталин давал указания, я их исполнял.

В  «Матросской тишине». 1951 г.

19 декабря 1954 года выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР  признала Абакумова В.С. виновным по статьям за стандартный набор антисоветских преступлений. Это статьи 58-I-б, 58-7, 58-8 и 58-11 Уголовного кодекса РСФСР — измена Родине, совершенная военнослужащим, вредительство, совершение терактов, участие в контрреволюционной организации. Огласили приговор – расстрел. Расстреляли его всего через 1 час 15 минут после вынесения приговора.

«Сообщаю, что Приговор Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР от 19 декабря 1954 года в отношении осужденных к высшей мере наказания — расстрелу: Абакумова Виктора Семеновича, 1908 года рождения (далее идет перечисление группы расстрелянных),… приведен в исполнение в Ленинграде 19 декабря 1954 года в 12 часов 15 минут.

  При исполнении приговора присутствовал Генеральный прокурор Союза ССР действительный государственный советник юстиции т. Руденко Р. А.

 Начальник Внутренней Тюрьмы КГБ При Совете Министров СССР — подполковник Таланов 22 декабря 1954 г. N 3763».

28 июля 1994 г. дело Абакумова было пересмотрено. Его действия были переклассифицированы на статью 193-17, п. «б» (злоупотребление властью), а в 1997 г. мера пресечения заменена на 25 лет заключения в ИТЛ без конфискации имущества.

Жена Абакумова Антонина с сыном

Несколько слов о судьбе семьи. На следующий день, после заключения под стражу Абакумова, арестовали  жену Абакумова (по всей видимости – гражданскую) — Антонину Николаевну Смирнову, тридцати одного года, иждивенку, ранее работавшую в центральном аппарате МГБ СССР, — и с двухмесячным сыном на руках заключили в Сретенскую тюрьму МВД. Смирнова А.Н. дочь известного в конце 20-х годов врача гипнотизера Смирнова Николая Александровича, выступавшего под сценичным псевдонимом – Орнальдо. Николай Александрович учился в Индии в знаменитом городе Бенаресе, в совершенстве владел массовым гипнозом, давал концерты. По некоторым источникам, с начала 30-х годов Смирнов Н.А. якобы сотрудничал с НКВД. В 1936-1937 годах следы Орнальдо теряются.

Жена Абакумова была освобождена в марте 1954 года, проведя с ребенком в тюрьме без малого три года. И хотя состава преступления в действиях следователи не обнаружат, и дело прекратят, ее на несколько лет вышлют с сыном из Москвы. По некоторым данным, она вскоре умерла. Других данных обнаружить не удалось.

Сын Абакумова и Антонины Николаевны – Игорь Викторович Смирнов  — врач, доктор медицинских наук, профессор, академик РАЕН, основоположник компьютерных психотехнологий. Умер в 2004 году. В Москве действует НИИ психотехнологий им. И.В. Смирнова.

Могилы семьи Абакумовых

В 2013 году на кладбище «Рокитки» в десяти километрах от МКАД появилось надгробие Виктору Абакумову. По одной версии останки Абакумова перевезли из-под Санкт-Петербурга в Москву и захоронили в могиле сына, по другой надгробие – кенотаф (символическая могила, в которой нет останков).

На этом наше, затянувшееся повествование заканчивается. Кем был Абакумов и какое отвести ему место,  судить вам по итогам прочитанного.

Все публикации

Судьба Виктора Абакумова. Создатель СМЕРШа

Виктор Абакумов смог обыграть руководителей немецкого абвера. Он стал легендой еще при жизни, смог создать такую систему разведки, которая до сих пор, так или иначе, используется во всем…

Источник:

В прошедшие апрельские дни отмечалось сразу две даты, связанные с деятельностью советской контрразведки. 24 апреля исполнилось 110 лет Виктору Семёновичу Абакумову, начальнику Главного управления контрразведки «СМЕРШ», а 19 апреля — 75 лет самому ГУКР «СМЕРШ», которое стало самой эффективной спецслужбой времен Второй мировой войны, наголову переиграв своих основных противников в лице Управления разведки и контрразведки Абвер (AmtAusland/Abwehr) Верховного главнокомандования вермахта (Oberkommando derWehrmacht, OKW) и Организации «Цеппелин» (Unternehmen Zeppelin) внешней разведки СД (SD—Ausland), VI отдел РСХА. А это были грозные, коварные и невероятно жестокие противники.

На Абвер возлагались не только сбор разведданных о противнике и его военно-экономическом потенциале, но и дезорганизация его тыла, для чего был создан отдел Abwehr-II, которому был подчинен 800-й учебный полк особого назначения «Бранденбург» (Lehrregiment Brandenburg z. b. V. 800), в задачи которого входили диверсии в тылу противника, глубокая разведка, уничтожение коммуникаций, захват стратегических объектов, ликвидация офицерского состава высокого ранга, террор в отношении гражданского населения (в том числе в форме войск противника) для создания панических настроений и усиления хаоса, подрывы ж/д путей, узлов связи, уничтожение складов с амуницией, продовольствием, боеприпасами, добыча «языков» и т.д.

С этой целью в «Бранденбург» помимо немцев набирались прошедшие весьма жёсткий физический отбор лица других национальностей. Кроме интенсивной лингвистической подготовки они осваивали рукопашный бой, работу с картой, взрывное дело, маскировку на местности, тактику боя в одиночку и малыми группами, навыки изготовления фальшивых документов, тактику засад, горную подготовку, трофейное оружие и многое другое. Для них отсутствовали какие-либо правила ведения войны и нормы человеческой морали — допускалось всё, что вело к результату, в том числе применение любых видов оружия, пытки при допросе пленных, захват заложников, убийство женщин и детей и т.д.

Например, сразу после нападения на СССР в советском тылу действовало подразделение «20-60», набранное из прибалтов, балтийских немцев, потомков белой эмиграции и прочих элементов, говорящих на русском языке, одетых в форму красноармейцев или сотрудников НКВД. Для действий на Украине активно использовались украинские националисты, особенно бандер-оуновцы. В ходе взятия Львова 29 июня 1941 года 1-му батальону полка «Бранденбург 800» было придано подразделение «Нахтигаль», состоящее из выходцев с Украины, которое захватило ключевые объекты города и развязало жуткий террор в отношении мирного гражданского населения. Летом 1942 года состоящее из русскоговорящих фольксдойче, литовцев и русских белоэмигрантов подразделение полка «Бранденбург 800» численностью 62 человека под командованием барона Адриана фон Фёлкерзама, уроженца Риги и внука русского контр-адмирала, совершило так называемый «майкопский рейд».

Действуя в форме НКВД, оно захватило узел связи штаба обороны города. Затем, перемещаясь по городу на трофейных ЗИСах, Фёлькерзам и его подчинённые начали распространять слухи о том, что Майкоп вот-вот будет окружён, гарнизон будет отрезан, и единственное, что остаётся — это оставлять позиции и бежать в тыл. В результате подошедшие спустя сутки части вермахта взяли город с прилегающими нефтепромыслами практически без боя.

В январе 1942 года, в районе Демянска Красная Армия окружила основные силы 2-го армейского корпуса 16-й немецкой армии группы армий «Север». Советское информбюро поспешило сообщить о крупной победе. Однако в марте 1942 года в структуре внешней разведки SD-Ausland (VI отдел РСХА) был создан новый разведорган «Цеппелин», в задачи которого входили политическая разведка, диверсионно-террористическая деятельность и создание сепаратистских национальных движений в советском тылу. Шеф СД бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг писал в своих мемуарах об этой организации: «Здесь мы нарушили обычные правила использования агентов — главное внимание уделялось массовости. В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах вглубь русской территории. Их основной задачей, наряду с передачей текущей информации, было разложение населения и диверсии».

В результате действий «Цеппелина» советская операция по ликвидации немецкой группировки в «Демянском котле» потерпела неудачу. Заброшенные на территорию Новгородской области 200 диверсантов «Цеппелина» вывели из строя железнодорожные линии Бологое-Торопец и Бологое-Старая Русса, в результате чего советские части не получили подкрепление и боеприпасы. В апреле 1942 года немцы прорвали окружение.

Столкнувшись с подобным ранее невиданным массированным ведением диверсионной войны в тылу Красной Армии, Сталин пошел на кардинальную реорганизацию органов военной контрразведки, от которых теперь во многом зависел исход войны. 19 апреля 1943 года он забирает особые отделы из НКВД и создает на их основе Главное управление контрразведки (ГУКР) «СМЕРШ», подчиняющееся непосредственно НКО СССР. Во главе ГУКР «СМЕРШ» назначается комиссар ГБ 2-го ранга Виктор Семёнович Абакумов, до этого возглавлявший Управление особых отделов НКВД СССР. Одновременно Абакумов становится заместителем наркома обороны Сталина.

Виктор Семёнович Абакумов родился 11 апреля 1908 года в Москве в рабочем квартале около Хамовнических казарм и был крещён в церкви Николы в Хамовниках. Он добровольцем вступил в РККА, где служил во 2-й Московской бригаде особого назначения (ЧОН). В январе 1932 года по партийной путёвке его направляют в органы госбезопасности. С 1933 года он работает в экономическом управлении центрального аппарата ОГПУ, которое занималось борьбой с диверсиями и вредительством в народном хозяйстве. Здесь он зарекомендовал себя как толковый оперативник и агентурист. Как рассказывают, «женщины, конечно, от него с ума сходили — сам красивый, музыка своя, танцор отменный, да еще с выпивкой и закуской».

На руководящую должность Абакумова выдвинул Лаврентий Павлович Берия, совершивший в НКВД подлинную кадровую революцию – именно благодаря его мудрой кадровой политике органы накануне войны были существенно обновлены и укреплены. 5 декабря 1938 года Абакумов был назначен начальником Управления НКВД по Ростовской области. А 25 февраля 1941 года его вызывает нарком внутренних дел Берия и в звании старшего майора госбезопасности назначает своим заместителем. Абакумову было 32 года.

19 апреля 1943 года Абакумов становится уже заместителем Сталина и начальником «СМЕРШ». В центральном аппарате «СМЕРШ» служило 646 человек, которые размещались в здании на Лубянке на 4-м и 7-м этажах. Под руководством Абакумова «СМЕРШ» превратился в сверхмощное ведомство и стал самой эффективной спецслужбой Второй мировой войны.
В состав ГУКР «СМЕРШ» с апреля 1943 года входили следующие отделы, начальники которых были утверждены 29 апреля 1943 года приказом № 3/сш наркома обороны Иосифа Виссарионовича Сталина:
• 1-й отдел — агентурно-оперативная работа в центральном аппарате Наркомата обороны (начальник полковник, затем генерал-майор Горгонов Иван Иванович)
• 2-й отдел — работа среди военнопленных, проверка военнослужащих Красной Армии, бывших в плену (начальник подполковник Карташев Сергей Николаевич)
• 3-й отдел — борьба с агентурой, забрасываемой в тыл Красной Армии (начальник полковник Утехин Георгий Валентинович)
• 4-й отдел — работа на стороне противника для выявления агентов, забрасываемых в части Красной Армии (начальник полковник Тимофеев Петр Петрович)
• 5-й отдел — руководство работой органов «СМЕРШ» в военных округах (начальник полковник Зеничев Дмитрий Семенович)
• 6-й отдел — следственный (начальник подполковник Леонов Александр Георгиевич)
• 7-й отдел — оперативный учет и статистика, проверка военной номенклатуры ЦК ВКП(б), НКО, НКВМФ, шифрработников, допуск к совершенно секретной и секретной работе, проверка работников, командируемых за границу (начальник полковник Сидоров А.Е. — был назначен позднее)
• 8-й отдел — оперативной техники (начальник подполковник Шариков Михаил Петрович)
• 9-й отдел — обыски, аресты, наружное наблюдение (начальник подполковник Кочетков Александр Евстафьевич)
• 10-й отдел «С» — специальных заданий (начальник майор Збраилов Александр Михайлович)
• 11-й отдел — шифровальный (начальник полковник Чертов Иван Александрович)
• Политотдел — начальник полковник Сиденьков Никифор Матвеевич
• Отдел кадров — начальник полковник Врадий Иван Иванович
• Административно-финансово-хозяйственный отдел — начальник подполковник Половнев Сергей Андреевич
• Секретариат — начальник полковник Чернов Иван Александрович.

Борьба с вражеской агентурой и диверсантами противника была крайне опасным занятием — в среднем оперативник «СМЕРШ» служил 3 месяца, после чего выбывал по смерти или ранению. Капитан госбезопасности в отставке, сотрудница «СМЕРШ» Анна Кузьминична Зиберова в своих воспоминаниях пишет: «Недавно мне делали операцию. Очнувшись от наркоза, я увидела рядом в палате взволнованные лица дочери и старшего племянника. “Бабушка, — сказал он, — вы во сне так дрались с кем-то! И все время говорили: “Если бы знал, убил бы!” Я поняла, в чем дело. Однажды мы брали полковника, подозреваемого в шпионаже. Я долго стучала в дверь (электричества не было) и вдруг провалилась в темноту. Меня схватили за шкирку, поволокли и бросили в темное помещение. Оказалось, это был туалет. Полковника задержали на выходе с черного хода. “Где наша девушка?” — спросили его. — “Если бы знал, что ваша, убил бы!” Нас инструктировали — никогда не смотреть в лицо тем, кого задерживаем. К тому же было очень темно. Но ко мне часто приходит по ночам страшная рожа с криками: “Если б знал, убил бы!”»

Но, несмотря на все трудности, за три года существования «СМЕРШ» в рядах контрразведчиков не было ни одного случая предательства, перехода на сторону врага. На счету «СМЕРШ» по самым скромным подсчетам более 30 тысяч разоблаченных немецких агентов, почти 4 тысячи организаторов и исполнителей диверсий, более 6 тысяч террористов. Свыше 3 тыс. наших агентов было заброшено в тыл врага. За период с 19 апреля 1943 года до окончания войны органы ГУКР «СМЕРШ» провели 183 радиоигры. Подобного размаха работы не знала ни одна спецслужба в мире.

Находясь во главе Ставки Верховного Главнокомандования, Сталин потребовал беспрецедентных мер по сохранению в тайне планов разрабатываемых операций. Контроль за реализацией этих мер был также возложен на органы контрразведки «СМЕРШ». С помощью секретных агентов контрразведчики проверяли надёжность защиты секретов в местах, где осуществлялась разработка планов боевых операций, выявляли возможные каналы их утечки к противнику. На основе информации, поступающей от осведомителей и агентов из числа должностных лиц штабов, постоянно отслеживался не только круг лиц, допущенных к особо охраняемым сведениям, но и то, к каким именно документам они получали доступ и в каком объёме с ними знакомились. И во главе всего этого прекрасно отлаженного контрразведывательного механизма всю войну находился генерал-полковник Абакумов.

Начальник контрразведывательного факультета Высшей школы КГБ СССР, генерал-майор Борис Васильевич Гераскин, который в 1944 году был молодым сотрудником центрального аппарата «СМЕРШ», вспоминает: «В большом, обшитом деревом кабинете возле письменного стола стоял Абакумов. Запомнилось его крепкое телосложение, правильные черты лица, высокий лоб и тёмные волосы, гладко зачёсанные назад. На нем ладно смотрелась серая гимнастёрка и синие бриджи с лампасами, заправленные в сапоги. Пальцы обеих рук он держал за широким военным ремнём…»
Председатель Гостелерадио СССР Николай Николаевич Месяцев во время войны был следователем Отдела контрразведки «СМЕРШ» 5-й гвардейской танковой армии, а затем служил в ГУКР «СМЕРШ».

Он вспоминает: «Во-первых, я был на пике борьбы во время Великой Отечественной войны — на пике борьбы двух мощных разведок и контрразведок, нашей и германской. Во-вторых, я научился разбираться в человеческой натуре. Можете мне не верить, но, когда я распрощался с органами, мне иногда было неудобно разговаривать с людьми. Я видел, что человек говорит неправду, я чувствовал. Мой профессиональный опыт позволял слышать шорох скрытых мыслей сидящего передо мной…»

Первый заместитель председателя КГБ СССР, генерал армии Филипп Денисович Бобков вспоминает, что Абакумов, уже в ранге министра госбезопасности, мог неожиданно заглянуть к рядовому сотруднику, посмотреть, как тот ведёт дело, расспросить о подробностях, все проверить, вплоть до того, насколько аккуратно подшиваются бумаги.
Вечерами Виктор Семёнович любил ходить по улице Горького пешком, со всеми любезно здоровался, а его адъютант раздавал старушкам рублёвые ассигнации. Они крестились и благодарили. Как истинный москвич, Виктор Семёнович любил фокстрот, футбол и шашлыки — из ресторана «Арагви».

12 июля 1951 года Абакумов был арестован по обвинению в государственной измене, сионистском заговоре в МГБ и в попытках воспрепятствовать разработке «дела врачей». Очевидно, многим из сильных мира сего не давал покоя компромат, сосредоточившийся в руках главы госбезопасности. Генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов, арестованный по сфабрикованному «делу Берия», отмечает стойкость и мужество Виктора Семёновича: «…Он продолжал полностью отрицать предъявлявшиеся ему обвинения даже под пытками, “признания” от него так и не добились. … Он вёл себя как настоящий мужчина с сильной волей… Ему пришлось вынести невероятные страдания (он просидел три месяца в холодильнике в кандалах), но он нашёл в себе силы не покориться палачам. Он боролся за жизнь, категорически отрицая “заговор врачей”. Благодаря его твёрдости и мужеству в марте и апреле 1953 года стало возможным быстро освободить всех арестованных, замешанных в так называемом заговоре, поскольку именно Абакумову вменялось в вину, что он был их руководителем».

После ареста Берия Абакумова стали обвинять уже в том, что он уничтожал партийные кадры, и судили за «ленинградское дело». Он просидел очень долго. Уже расстреляли тех, кто был арестован после него, расстреляли доносчика Рюмина, а Абакумов все еще ждал решения своей судьбы.
Суд над ним и рядом других бывших руководителей ГУКР «СМЕРШ» открылся 14 декабря 1954 года в Доме офицеров в Ленинграде. На суде присутствовали представители ленинградской партийной организации. Абакумов виновным себя не признал. Он настаивал на том, что все решения принимались ЦК, он же был всего лишь исполнителем: — Сталин давал указания, я их исполнял.

Но как только Абакумов это произнёс, Генеральный прокурор СССР Роман Руденко тут же встал и сказал, что это к делу не относится, и потребовал председательствующего лишить обвиняемого слова. Абакумову так и не дали ничего рассказать о тех указаниях, которые он получал от Сталина. Таково было распоряжение Хрущёва.

Обвинение стояло на своём: «Подсудимый Абакумов, будучи выдвинут Берией на пост министра госбезопасности, являлся прямым соучастником преступной заговорщической группы, выполнял вражеские задания Берии». Его признали виновным в измене Родине, вредительстве, совершении терактов, участии в контрреволюционной организации и расстреляли 19 декабря 1954 года, буквально через час после вынесения приговора, не дав возможности обратиться с просьбой о помиловании.

Первоначальное захоронение было произведено на секретном полигоне «Левашовская пустошь» в Ленинграде. Долгое время считалось, что место захоронения Абакумова неизвестно. В телепроекте НТВ из цикла «Кремлёвские похороны» обезличенный стандартно сиповатый голос за кадром злорадствует: «Так что родственники Абакумова никогда не смогут прийти на его могилку. И никогда не будет установлен над ней памятник…» Никогда, мол, не сбудется мечта Елены Григорьевны Русалкиной — вдовы сына Абакумова — «перевезти останки Абакумова с Левашовского кладбища ближе к сыну».

Сын Абакумова Игорь родился 5 апреля 1951 года, за три месяца до ареста отца. Жена Абакумова – Антонина Николаевна Смирнова – вместе с грудным Игорем оказались за решеткой сразу же после ареста Виктора Семёновича и провели там три года. В 1954 году, за несколько месяцев до расстрела Абакумова, жену с ребенком освободили…

В 1955 году Игорю было выдано новое свидетельство о рождении, где в графе «отец» стоял прочерк, а фамилия была изменена на материнскую – Смирнов. Его дед по матери Смирнов-Орландо был известным в начале прошлого века гипнотизером. Вторую фамилию дед взял от владельца цирка, где в детстве выступал благодаря своему таланту. Классические методы гипноза дед Игоря осваивал в Индии, уже окончив медицинский факультет Петербургского университета.
Сам Игорь впоследствии стал академиком и впервые в мире разработал «инструмент измерения психического» – то, о чем мечтали выдающиеся исследователи человеческой психики – от Вундта до Бехтерева. В начале 80-х годов Игоря Викторовича Смирнова за рубежом окрестили «отцом психотронного оружия». Он ушел из жизни 5 ноября 2004 года.

В настоящее время Институтом психотехнологий руководит его вдова Елена Григорьевна Русалкина. С помощью разработанных в институте технологий, реализованных в виде аппаратно-программных комплексов, можно за считаные минуты вычислять террористов, педофилов, потенциальных или реальных убийц и вообще людей, склонных к криминалу. Это с успехом можно применять, например, при контроле в аэропортах: положил ладонь на датчик – и через минуту можно вызывать спецназ. Чем не продолжение дела славного ГУКР «СМЕРШ»! (С учетом выстраивания в нашей стране электронного концлагеря, восторги автора данной статьи вряд ли можно считать уместными — ред.)

С помощью тех же технологий можно создавать супервоинов, нечувствительных к боли, быстрых, ловких и сильных, владеющих секретами бесконтактного обезвреживания противника по методу русбоя, способных быстро осваивать языки той местности, в которой они действуют. Разрабатываемые технологии позволяют обезоруживать большие массы противника или жителей городов, меняя их мотивацию и поведение (последнее, увы, особенно должно настораживать — ведь все эти технологии обязательно возьмет на вооружение никто иной, как… «сын погибели» — антихрист! — ред.).

В 1990-е годы дело Абакумова было пересмотрено: 28 июля 1994 года его действия были переквалифицированы на статью 193-17, п. «б» (злоупотребление властью), а в 1997 году мера пресечения была заменена на 25 лет заключения в ИТЛ без конфискации имущества.

В 2013 году на кладбище «Ракитки» под Москвой, в 10 км от МКАД по Калужскому шоссе, появился надгробный памятник Абакумову Виктору Семёновичу. В администрации кладбища можно удостовериться, что останки министра и его жены, скончавшейся в 1974 году, были перезахоронены в 2013 году в могилу их сына – академика Игоря Викторовича Смирнова. Перезахоронением занимались серьёзные молчаливые люди: все эти годы чекисты хранили сведения о месте захоронения легендарного начальника «СМЕРШ» и светлую память о нём. И мечта Елены Григорьевны Русалкиной сбылась.

Андрей Ведяев

http://zavtra.ru/blogs/smersh_tebya_podozhdyot?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

+ + +

От Редакции: Читайте также материалы о службе СМЕРШ, которую создал отец знаменитого ученого Игоря Смирнова — генерал Виктор Абакумов: «Неизвестный Смерш: «Репрессивный аппарат» Сталина или Одна из самых успешных и героических контрразведок в истории спецслужб?» — https://monomah.org/archives/13276.

«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ: Сын знаменитого министра Госбезопасности СССР Виктора Абакумова, создателя легендарного «СМЕРШа», выдающийся ученый и академик Игорь Смирнов о ПСИХОТРОННЫХ РАЗРАБОТКАХ, которыми он занимался всю свою жизнь! » — https://monomah.org/archives/27613.

Виктор Абакумов родился в 1908 году. Согласно официальной биографии — в семье чернорабочего и уборщицы. Отец умер вскоре после окончания Гражданской войны. В 13-летнем возрасте он попал в ЧОН — части особого назначения. Это были самые идейно выдержанные и бескомпромиссные коммунистические отряды, в которые отбирали только тех, кто готов был без раздумий убивать и умирать за коммунистическую идею. В отличие от обычных армейских частей, подчинявшихся наркомату по военным делам, отряды ЧОН подчинялись только партийным учреждениям. Также, в отличие от обычных солдат, которые именовались красноармейцами, служившие в ЧОН звались коммунарами.

Правда, служил Абакумов обычным санитаром. К тому же как раз тогда закончилась Гражданская война, так что воевали в основном с небольшими отрядами непокорных крестьян, не желавших бесплатно отдавать хлеб государству. Абакумов прослужил в ЧОН два года, был демобилизован и работал обычным упаковщиком в кооперативных организациях. В 19-летнем возрасте вступил в комсомол — тут и началось его очень быстрое продвижение. Уже в 1930 году он руководил комсомольской организацией на одном из столичных заводов. В начале 30-х было очень модно перебрасывать комсомольцев на работу в те отрасли, где не хватало кадров. Это называлось «комсомольская путёвка». Вот по такой путёвке он в 1932 году и попал в экономический отдел ОГПУ.

Поначалу карьера не задалась. Абакумова, который к тому времени уже был членом партии, едва не изгнали из неё с позором за вопиющую политическую безграмотность. В итоге начинающий чекист отделался относительно компромиссным наказанием — его перевели из числа членов партии в кандидаты в партию. Конечно, это было унизительно, но не настолько сильно, как полное изгнание.

Морально неустойчивый чекист

Следом произошла ещё одна не очень красивая история. Оказалось, что к служебным обязанностям он относится не очень ответственно и использует конспиративные квартиры для встреч с многочисленными любовницами. Его непосредственный на тот момент начальник Шрейдер вспоминал об одном из таких случаев: «Через два месяца я решил проверить работу Абакумова. В день, когда он должен был принимать своих агентов, я без предупреждения приехал на конспиративную квартиру, немало смутив Абакумова, поскольку застал его там с какой-то смазливой девицей. Предложив Абакумову посидеть в первой комнате, я, оставшись наедине с этой девицей, стал расспрашивать её о том, откуда она знает, что такой-то инженер является вредителем… Она ответила, что ничего не знает, а рапорт составлял Виктор Семёнович и просил её подписать. Далее мне без особого труда удалось установить, что у неё с Абакумовым сложились интимные отношения с самого начала «работы». При проверке двух других «завербованных» Абакумовым девиц картина оказалась такой же».

На этом служба Абакумова в экономическом отделе закончилась. Шрейдер потребовал увольнения Абакумова за моральное разложение. Однако у молодого оперативника оказались весьма могущественные покровители. Из экономического отдела его убрали, но перевели инспектором в ГУЛАГ.

Кто был тем загадочным покровителем Абакумова, до сих пор так и не ясно. Среди чекистов того времени ходили слухи, что он как-то связан с Николаем Подвойским. Это был достаточно влиятельный большевик, один из непосредственных руководителей Октябрьской революции и один из очень немногих старых большевиков, благополучно переживших все репрессии. Шрейдер вспоминал, что за Абакумова очень просили и намекали на его связь с могущественным человеком: «Мне позвонил первый заместитель полпреда ОГПУ Московской области Дейч и порекомендовал мне «хорошего парня», который не сработался с начальником 5-го отделения. Хотя он «звёзд с неба не хватает», но за него «очень-очень просят». Кто именно просит, Дейч не сказал, но, судя по тону, это были очень высокопоставленные лица, а скорее всего, их жёны… Дейч добавил, что Абакумов чуть ли не приёмный сын одного из руководителей Октябрьского восстания — Подвойского».

Приёмным сыном он вряд ли был, однако какие-то близкие связи имел. В то время ОГПУ возглавлял Ягода, до революции некоторое время работавший в непосредственном подчинении как раз у Подвойского, который мог замолвить за Абакумова весомое словечко.

В системе Главного управления лагерей он пробыл недолго и вскоре вернулся, но не в экономический отдел, а сразу в секретно-политический, который считался гораздо более ответственным и важным.

Дальше в его карьере начались настоящие чудеса. Несмотря на постоянные чистки, в том числе и внутри НКВД, у Абакумова не только не возникает никаких неприятностей — он ещё и постоянно идёт вверх.

Сразу же после прихода Берии он назначается главой НКВД Ростовской области. Это произошло в декабре 1938 года. Вскоре Абакумов, которому едва перевалило за 30, внезапно становится заместителем наркома государственной безопасности. А в июле 1941 года, сразу же после начала войны, он возглавляет военную контрразведку, став начальником Управления особых отделов, которое спустя два года было преобразовано в Смерш.

Трудно найти разумное объяснение тому, как 33-летний Абакумов всего за три года проделал путь от простого оперативника в звании младшего лейтенанта госбезопасности до одного из самых влиятельных деятелей госбезопасности. Причём получил под свой контроль военную контрразведку не в мирное время, а сразу после начала войны.

Это ещё можно было бы объяснить тем, что Абакумов невероятно талантливый и способный работник, настоящий гений. Но в том и дело, что таким работником его назвать нельзя. Коллеги за глаза пренебрежительно именовали его «фокстротчиком», намекая на безудержное влечение к женскому полу и развлечениям. Из партии его чуть не выгнали как политически безграмотного. В конце концов, даже его родственные связи по тем временам были весьма сомнительны. Протодиакон московского храма Святителя Николая в Кузнецах отец Иаков приходился Виктору Абакумову родным братом. Иметь в столь близком родстве священнослужителя (духовенство тогда ещё считалось реакционным и контрреволюционным) было достаточно рискованно для карьеры.

Отцом жены Абакумова был знаменитый в 20-е годы Николай Смирнов, выступавший под псевдонимом Орнальдо. Его сеансы массового гипноза и различных фокусов пользовались в раннем СССР такой популярностью, что существует версия, что именно он вдохновил Булгакова на создание знаменитой сцены в варьете в «Мастере и Маргарите».

Тем не менее объяснение восхождения Абакумова есть. Фактически ему просто повезло. После падения Ежова Берия привёл в НКВД своих людей. И непосредственным начальником Абакумова в отделе оказался Богдан Кобулов — ближайший и самый доверенный человек Берии, его правая рука. Кобулов только пришёл в отдел и искал, на кого можно опереться. Абакумов, видимо оценив момент, удачно подвернулся под руку.

После переезда в Москву Берия привёз в НКВД целый личный клан из людей, с которыми работал уже давно. Однако Сталин дал ему понять, что не стоит перевозить в Москву всю Грузию, имеет смысл обратить внимание и на местных работников. Дабы соблюсти приличия, Берия подыскал несколько сотрудников среднего уровня из прежнего аппарата для дальнейшего возвышения. В этот негласный список по совету Кобулова попал и Абакумов, которого он счёл надёжным человеком после личного знакомства. С этого момента Абакумова и стали стремительно продвигать наверх. За первые пять лет службы он так и не продвинулся дальше обычного оперуполномоченного. За следующие три года с момента прихода Берии он вырос до заместителя министра. 1937 год он встречал в звании младшего лейтенанта госбезопасности (на тот момент соответствовало армейскому старшему лейтенанту), а в 1941 году он был уже комиссаром государственной безопасности 3-го ранга (эквивалент армейского генерал-майора).

Смерш

Война вознесла Абакумова очень высоко и приблизила его к Сталину. Будучи руководителем Особых отделов, Абакумов в первые дни военных неудач регулярно докладывал о настроениях и разговорах высшего командного состава. Это сделало его даже более ценным, нежели Меркулов или Берия, потому что Сталину было не совсем понятно, в чём же причина неудач. Столько готовились к войне, а получили такой сокрушительный удар. Это немцы так хороши или советские военачальники так плохи? А может, они сознательно вредят?

Однако Управление особых отделов по-прежнему организационно входило в НКВД и подчинялось Берии. Признаком явного повышения статуса Абакумова стал приказ от 19 апреля 1943 года, согласно которому на базе Управления создавался Смерш, руководителем стал именно он. К тому же Смерш выводился из состава наркомата внутренних дел и переподчинялся непосредственно наркомату обороны, который тогда возглавлял сам Сталин.

Всего было три организации под названием Смерш. Первой была армейская контрразведка, её и возглавлял Абакумов. Отдельный Смерш был у флота. И, чтобы Берия не обижался, ему тоже дали свой Смерш в рамках НКВД, но откровенно второстепенный по сравнению с абакумовским.

По долгу службы Абакумов имел прямой выход на вождя, регулярно ходил к нему с докладами и уже к середине войны фактически вышел из-под какого-либо контроля Берии, превратившись в самостоятельную фигуру. В мае 1943 года Абакумов это наглядно продемонстрировал, лично арестовав достаточно крупного подчинённого Берии, комиссара госбезопасности Ильина, при этом даже не предупредив самого Берию, что было почти кощунственно. Причём Ильина несколько лет продержали на Лубянке, не позволяя чекистам допрашивать его в их же собственной тюрьме. Абакумов если и не обошёл своих покровителей в иерархии, то стал как минимум равным им.

Министр госбезопасности

После войны начинается очередная реформа госбезопасности, по итогам которой почти все значимые функции перешли от Министерства внутренних дел к Министерству госбезопасности, которое теперь контролировало правительственную связь, внутренние и пограничные войска, ранее находившиеся в ведении МВД. Однако разведку у ГБ забрали, передав в новый Комитет информации при Совете министров, которым руководил Молотов.

Главой МГБ вместо по-прежнему близкого к Берии Меркулова стал Абакумов, находившийся в зените своей славы.

Почти сразу же начались разборки между влиятельными кланами, так что работы хватало. Сначала было «Авиационное дело», очень больно ударившее по влиятельному Маленкову, который курировал авиацию. Однако Маленкову не дал утонуть Берия. А вскоре неожиданно умер Жданов. Оставшихся без патрона людей Жданова уничтожили в ходе громкого «Ленинградского дела».

Во всех этих делах принимал активное участие и Абакумов. Но не по собственной инициативе, а скорее «по долгу службы». Особенно в «Ленинградском деле», потому как один из главных подсудимых — Алексей Кузнецов — был приятелем самого Абакумова.

Берия начал постепенно опасаться своего бывшего ставленника, который становился всё сильнее. Меркулов позднее на суде вспоминал, что Берия просил его стараться не конфликтовать с Абакумовым и по возможности сохранять подчёркнуто хорошие отношения, потому что он стал слишком силён и опасен. Однако сам Абакумов не предпринимал никаких попыток атаковать Берию, хотя компромат собирал.

Он оказался во главе МГБ в период ожесточённой борьбы за влияние на Сталина между Берией, Маленковым и Ждановым и свою собственную кампанию начать не мог. Хотя после войны он и был влиятелен, но не входил в состав Политбюро или ЦК, в отличие от остальных.

Став министром, Абакумов оказался весьма требовательным к подчинённым руководителем. Но некоторым старым привычкам не изменил. Он всё так же бегал за женщинами. Позднее, уже после его падения, ходили слухи, что он порой инкогнито наведывался на танцы и в рестораны и однажды его даже слегка побили в драке.

Падение

По некоторым признакам можно было заранее предположить, что Сталин начал терять расположение к Абакумову. Если в первые послевоенные годы он встречался с министром ежемесячно, то в 1950-м вызвал к себе Абакумова всего шесть раз. А за половину 1951 года вообще только дважды. И это на фоне возникающих одного за другим крупных политических процессов.

В ту пору самой популярной темой были сионисты. Созданный — в том числе и при поддержке СССР — в 1948 году Израиль наотрез отказался от левого пути, выбрав в качестве стратегического союзника Америку. С этого момента вместо троцкистских извергов роль главных врагов трудящихся стали играть сионисты и буржуазные националисты.

В ноябре 1950 года был арестован врач Яков Этингер. До 1949 года он работал в Лечсанупре, которое лечило самых высокопоставленных номенклатурных деятелей. В МГБ стало известно, что Этингер был недоволен увольнением и резко высказывался в адрес власти.

Дело вёл следователь по особо важным делам Михаил Рюмин. Ему пришла в голову идея сплести из него целый гигантский заговор и таким образом сделать карьеру. Всё просто: Этингер работал в Лечсанупре, а за последние годы умерло несколько крупных деятелей партии. Наверняка их неправильно лечили врачи-вредители (такие обвинительные приговоры уже были обкатаны ещё до войны). Нужно только надавить на Этингера, чтобы он выдал сообщников. Рюмин выяснил, что арестованный консультировал врачей по вопросу лечения Щербакова — одного из любимцев товарища Сталина, умершего в 1945 году.

Рюмин поделился идеей с Абакумовым. Тот лично несколько раз допросил Этингера и посоветовал Рюмину отступиться от этой нелепой идеи и добиться от врача показаний по антисоветской агитации, что гораздо более перспективно. Однако Рюмин никаких показаний не добился, а во время допросов так усердствовал, что Этингер умер прямо в тюрьме.

Но копавшийся в архивах Рюмин внезапно набрёл на настоящее сокровище — письмо врача Лидии Тимашук, несколько лет назад писавшей в Лечсанупр (он подчинялся МГБ), что его врачи неверно поставили диагноз Жданову, который вскоре умер. Тогда на письмо не обратили особого внимания. Теперь это была бомба, которая при правильном использовании вознесла бы Рюмина на самый верх карьерной лестницы.

Но для этого следовало подсидеть Абакумова, иначе все лавры достались бы ему. Рюмину надо было найти влиятельных союзников, чтобы выйти с письмом на Сталина. Таким союзником оказался Маленков, видевший у этого дела перспективу, поскольку оно могло поколебать в том числе позиции Берии, и без того непрочные в последние годы. Потому как Лечсанупр был под контролем МГБ, а там всё ещё командовали его выдвиженцы и Абакумов.

Абакумов не был человеком Берии — в том смысле, что не входил в ближайший круг его доверенных людей. Но он был выдвиженцем Берии, своей карьерой был обязан ему и Кобулову. Поэтому при желании дело можно было обернуть и против него, даже с учётом того, что в последние годы Берия напрямую уже не руководил спецслужбами.

На встречи с Рюминым выезжал доверенный помощник Маленкова Суханов, который передавал шефу содержание бесед и инструктировал Рюмина о дальнейших действиях. Летом 1951 года Абакумова свалили по тому же методу, как в своё время свалили Ежова (и в его низложении тоже играл немалую роль Маленков). Его подчинённый написал на него донос.

Рюмин через Маленкова донёс до Сталина письмо со сведениями о вредительской деятельности министра госбезопасности Абакумова. Письмо Рюмина рисовало следующую картину: он нутром догадался, что Этингер — опасный сионист и член сионистской террористической группы врачей, залечивающих до смерти высокопоставленных пациентов по заданию иностранных разведок. Однако когда Этингер начал раскалываться в умелых руках Рюмина, пришёл Абакумов, объявил всё это чушью и велел Рюмину не допрашивать его в этом направлении. После чего Этингер отказался от своих показаний, но через некоторое время опять начал к ним возвращаться. Абакумов, понимая, что Этингер готов расколоться, специально ухудшил условия его содержания — и тот умер, так и не успев сообщить Рюмину правду.

Сталин, ознакомившись с письмом, организовал комиссию по расследованию. Которая сразу же нашла массу нарушений в работе Абакумова (одним из основных было то, что Абакумов будто бы требовал от подчинённых не разрабатывать террористическую линию в делах сионистов и еврейских националистов, потому что считал её ерундой). Уже через несколько дней после письма Рюмина Абакумов был снят со своего поста и арестован. Рюмин взлетел сразу же до начальника следственной части по особо важным делам, а через несколько месяцев стал заместителем министра госбезопасности.

В тюрьме

Абакумов сидел закованным в кандалы, в полностью изолированной камере. И не под собственным именем, а под порядковым номером (заключённый № 15). Также были арестованы его жена и трёхмесячный ребенок. Рюмин уже сконструировал в своей голове дело о сионистском заговоре в МГБ, главным фигурантом которого должен был стать Абакумов. Этот заговор был ответвлением от знаменитого и громкого «Дела врачей», которое раскручивалось одновременно.

Суть заключалась в том, что Абакумов покровительствовал сионистскому заговору в МГБ с целью помогать врачам-убийцам умерщвлять высокопоставленных советских деятелей по заказу иностранных разведок. Однако бывший шеф МГБ прекрасно знал, как создаются подобные дела, он сам раскрутил не одно такое политическое дело. Поэтому наотрез отказывался давать нужные показания. А при отсутствии показаний дело сразу же превращалось в «висяк», потому что никаких улик следователи обычно не имели и выстраивали всё исключительно на показаниях подследственных, добываемых всеми возможными путями: от шантажа и жестоких пыток до задабривания и обещаний отпустить, сохранить жизнь или уменьшить срок.

Время шло, но Абакумов упорно отказывался давать нужные признания. В отличие от тщедушного Ежова, он был сильным и физически крепким, так что какое-то время мог выносить побои. Изредка ему позволяли писать письма, и он жаловался Берии на пытки и издевательства, просил убрать от него Рюмина.

Однако у Берии и у самого были серьёзные проблемы в связи с «Мингрельским делом», по которому проходили его ставленники в Грузии. К тому же он не горел желанием рисковать и заступаться за Абакумова, которого сам слегка опасался в годы его руководства МГБ. Вдобавок он знал, что Абакумов, будучи министром, аккуратно собирал на него компромат «по женской линии». Хотя он и не предпринимал серьёзных атак на Берию, это не могло понравиться последнему.

Несговорчивость Абакумова в конце концов привела к тому, что он победил Рюмина. Сталин ждал год, но, не дождавшись показаний от Абакумова, изгнал Рюмина из МГБ за то, что тот не справился с делом первостепенной государственной важности. А без показаний Абакумова трудно было приговорить. Вдобавок заключение, постоянные допросы и избиения подорвали здоровье заключённого. Врачи настаивали на том, что обращаться с ним теперь надо очень осторожно, иначе он умрёт и унесёт свои тайны в могилу.

Но первым умер Сталин. «Дело врачей» сразу же закрыли. Однако тогда получалось, что никакого сионистского заговора в МГБ не существовало и надо было освобождать и Абакумова. Но в этом не был заинтересован никто. Берия мог бы выручить бывшего ставленника, но ему это было не очень выгодно. Тем более что Маленков, Хрущёв и Булганин могли решить после этого, что Берия готовит на них атаку. Абакумов был слишком опасен, чтобы его отпускать. Оказавшись на свободе, много знавший Абакумов мог внести дисбаланс в сталинское окружение, захватившее и поделившее власть.

Коалиция сталинских соратников продержалась недолго, через несколько месяцев арестовали и Берию. Однако Абакумова и теперь никто не собирался отпускать. Наоборот, после ареста Берии появился удобный предлог для его уничтожения. Ведь Абакумов в своё время был выдвиженцем Берии, хотя с начала 40-х они уже и не были близки. Но тут важен был предлог — этого было достаточно, чтобы объявить его членом «банды Берии».

Кроме того, Абакумов сам дал обвинителям все карты в руки, активно участвуя и в «Авиационном», и в «Ленинградском» делах. В итоге его обвинили в фальсификации «Ленинградского дела» против честных коммунистов по заказу Берии. Вообще-то, главным вдохновителем дела был скорее Маленков, но он был на коне, а Берия — в тюрьме.

Уже были расстреляны и Берия, и Кобулов, и даже Рюмин, свергнувший Абакумова, а тот всё сидел в тюрьме. Только в декабре 1954 года, после трёх с половиной лет заключения, Абакумов предстал перед закрытым судом по обвинению в фальсификации «Ленинградского дела». Он был признан виновным, лишён всех наград и званий и сразу же расстрелян. Его супругу и маленького сына освободили и не подвергали преследованиям. Однако им насильно сменили фамилию, и сын шефа МГБ прожил всю жизнь под девичьей фамилией матери — Смирнов.