Егор Гайдар стал членом Правительства 6 ноября 1991 года. Именно эту дату можно считать точкой отсчета экономических реформ в России. Власть поставила перед собой задачу в как можно более быстрый срок избавить страну от коммунистического прошлого. Сделать это без радикальных перемен в экономике, много лет существовавшей в виде планового хозяйства, было нельзя.
Реформы Гайдара послужили рычагом, создавшим в России свободный рынок. Правительство того периода провело либерализацию розничных цен, реорганизовало налоговую систему, создало новую систему внешней торговли. Все эти резкие перемены были скоро были названы «шоковой терапией».
Либерализация цен
28 октября 1991 года, за несколько дней до назначения Егора Гайдара заместителем Председателя Правительства по вопросам экономической политики, президент России Борис Ельцин выступил с программной речью на Съезде народных депутатов РСФСР. Глава государства объявил о необходимости либерализации цен. Именно она была важнейшим признаком классической рыночной экономики. Инициатива президента была принята делегатами съезда практически единогласно.
Начало экономической реформы Гайдара должно было осуществиться в как можно более сжатые сроки. Планировалось, что о либерализации будет объявлено уже 1 декабря. Этому воспротивились союзные республики, которые все еще имели с Россией единую рублевую зону. Реформы Гайдара запомнились соотечественникам по фамилии этого экономиста не просто так. Хотя новые законопроекты перед парламентом защищал Борис Ельцин, пользовавшийся своими президентскими полномочиями, разработка всех проектов лежала на плечах Егора Тимуровича и его команды.
Фактическое начало экономической реформы Гайдара наступило 2 января 1992 года, когда был принят указ президента «О мерах по либерализации цен». Перемены дали о себе знать мгновенно. Государство прекратило регулировать 80 % оптовых цен и 90 % розничных. Федеральная власть временно сохранила за собой контроль только над социально значимыми потребительскими товарами: молоком, хлебом и т. д. Эта оговорка была принята не зря. Экономическая реформа Гайдара осуществлялась в условиях общественной турбулентности, когда население осталось с пустыми руками после кризиса плановой системы и краха советского строя.
Программа Гайдара
Готовя свою программу, правительство исходило из той точки зрения, что у России нет никакого «особенного пути», и ей необходимо перенять все основные черты западных рыночных экономик. До конца 1991 года еще было непонятно, какую повестку изберет российская власть. Свои проекты предлагали разные политики и экономисты: Явлинский, Шаталин, Сабуров, Абалкин и т. д.
В итоге «победила» все-таки программа Гайдара. Она была не только экономической. Реформы должны были посредством строительства рыночных отношений сформировать в стране новую национальную государственность, место которой пустовало после крушения коммунизма. Свои идеи Егор Гайдар изложил в документах “Ближайшие экономические перспективы России” и “Стратегия России в переходный период”. Согласно этим проектам, реформы проводились на основе принципов приватизации, либерализации и финансовой стабилизации.
Команда Гайдара определила три основные проблемы, которые молодое государство унаследовало от Советского Союза. Это были инфляционный, платежный и системный кризисы. Последний из них заключался в том, что органы государственной власти утратили собственную способность регулировать поток ресурсов.
Планировалось в первую очередь реструктурировать и существенно повысить общий уровень, как это в Польше в свое время сделало правительство Раковского. Гайдар считал, что в таком случае в стране на первых порах около полугода будет сохраняться инфляция. Однако от этого проекта пришлось отказаться. Подсчеты показали власти, что еще полгода кризиса страна просто не выдержит. Поэтому было решено начинать радикальную либерализацию сразу же. Время показало, что ни тот, ни другой путь не сулили экономике ничего хорошего.
Коллапс экономики
Либерализация цен привела к множеству негативных последствий, которые были неизбежны при таком форсированном темпе перемен в экономике. Новый порядок на рынке шел в разрез с монетарной политикой – уже летом 1992 года отечественные предприятия лишились оборотных средств. Весной Центробанк стал выдавать большое количество кредитов промышленности, аграриям, бывшим советским республикам и т. д. Делалось это для того, чтобы покрыть дефицит бюджета. Однако вместе с тем произошел колоссальный скачок инфляции. За 1992 год она достигла уровня в 2 500 %.
Коллапс произошел по нескольким причинам. В первую очередь катастрофа разразилась из-за того, что до либерализации цен не была проведена замена денег, которая избавила бы страну от устаревших советских рублей. Новая валюта появилась только в 1993 году, когда экономическая реформа Гайдара уже была закончена, а сам он ушел из Правительства.
Гиперинфляция оставила без средств к существованию значительную часть населения России. В середине 90-х доля малообеспеченных граждан составляла 45 %. Обесценились советские вклады населения в Сбербанке, потерявшие свою покупательскую способность. Правительство винило в произошедшем кризисе Верховный Совет, который вынуждал его проводить дополнительную эмиссию валюты.
Выпуск дополнительной денежной массы стал практиковаться еще в последние советские годы, когда государство с ее помощью финансировало внутренние расходы. Когда начались реформы Гайдара, эта система окончательно разрушилась. Бывшие республики СССР расплачивались с российскими предприятиями теми же рублями, что только еще больше нагнетало кризис. Летом 1992 года в качестве контрмеры были созданы специальные безналичные корреспондентские счета, с помощью которых стали вестись расчеты с остальными странами СНГ.
Парламент против Правительства
Экономические радикальные реформы Гайдара с самого начала подвергались жесткой критике народных депутатов. Как известно, 6 апреля они открыли свой VI съезд. К этому времени власть получила достаточно сплоченную оппозицию, основу которой составляли аграрные и промышленные лоббисты, недовольные сокращением государственного финансирования.
На одном из своих заседаний съезд принял постановление, в котором были сформулированы основные претензии к политике Правительства. Реформы Е. Т. Гайдара были названы причиной целого ряда экономических проблем: падения уровня жизни населения, разрушения прежних хозяйственных связей, производственного спада, нехватки денег и т. д. В целом отмечалась неспособность Правительства держать ситуацию в стране под контролем. Депутаты считали, что реформы Гайдара проводились без оглядки на мнение общества и владельцев предприятий. В постановлении делегаты съезда предлагали президенту изменить экономический курс с учетом всех их предложений и оговорок.
В ответ на атаку депутатов Правительство вместе с Гайдаром передало Борису Ельцину заявление о своей отставке. В прилагаемом отчете министры раскритиковали предложения съезда, отмечая, что если власть пойдет этим курсом, то государственные издержки вырастут до отметки выше триллиона рублей, а инфляция достигнет порога в 400 % в месяц.
Отставка не была принята, но Ельцин все-таки пошел на уступки депутатам. Он ввел в Правительство новых людей – так называемых «красных директоров», лоббировавших интересы собственников крупных предприятий, получивших свои должности в советские годы. В этой когорте были Владимир Шумейко, Георгий Хижу и Владимир Черномырдин.
Затем последовали попытки стабилизировать финансовую ситуацию. Для этого Правительство сократило государственные расходы, а также ввело новые налоги. В мае 1992 года инфляция несколько снизилась. Было выполнено еще одно требование Верховного Совета – значительно смягчилась денежная политика. Также Правительство выделило 600 миллиардов рублей на выплату задолженностей перед шахтерами и другими бастующими рабочими крупных предприятий
В июле произошли перестановки в руководстве Центрального банка. Новый глава Виктор Геращенко, уже занимавший эту должность в Советском Союзе, выступал против реформы Е. Гайдара, предполагавшей сокращение расходов. Во второй половине 1992 года объем кредитования ЦБ вырос уже в 3 раза. К октябрю дефицит бюджета сократился на 4 % ВВП по сравнению с августовскими показателями.
Начало приватизации
В июне 1992 года Егор Гайдар стал председателем Правительства. Тем же летом в России началась приватизация. Реформаторы хотели осуществить ее как можно быстрее. В Правительстве считали, что России необходимо появление класса собственников, который стал бы опорой и поддержкой экономической политики государства. Приватизация предприятий проходила в условиях, когда заводы и фабрики фактически обанкротились. Предприятия продавались за бесценок. Покупки приняли лавинообразный характер. Из-за многочисленных дырок в законодательстве сделки совершались с нарушениями и злоупотреблениями.
Когда реформы Е. Т. Гайдара уже закончились, в середине 90-х в России прошли залоговые аукционы, на которых самые крупные и важные предприятия страны перешли в руки новых собственников по многократно заниженным ценам. В результате этих сделок появился новый класс олигархов, что привело к еще большей социальной пропасти между богатыми и бедными.
Сторонники реформы правительства Гайдара и приватизации считали, что необходимо как можно быстрее отказаться от старой советской системы народного хозяйства с чрезмерной монополизацией и централизацией. Форсированные темпы продаж привели к многочисленным перегибам и ошибкам. Согласно социологическим опросам, около 80 % населения России считает результаты приватизации нелегитимными.
Ваучеры
Для массовой приватизации был введен ваучер – приватизационный чек, который предназначался для обмена на активы в государственных предприятиях. Его передавали в частные руки. Планировалось, что с помощью этого инструмента муниципальные предприятия перейдут в частную собственность.
Всего было напечатано около 146 миллионов ваучеров. Граждане, получившие чек, могли использовать бумагу для подписки на акции целого предприятия или для участия в аукционе. Также бумагу можно было продать. Жители страны не могли участвовать в приватизации напрямую. Им нужно было акционировать свои предприятия или передать ваучеры в чековые инвестиционные фонды (ЧИФ). Всего было создано более 600 таких организаций.
Практика показала, что приватизационные чеки на деле стали объектами спекуляции. Многие владельцы этих бумаг продавали их коммерсантам с сомнительной репутацией или инвестировали в ЧИФы, надеясь получить значительные дивиденды. В результате такой практики реальная стоимость бумаг быстро падала. В таких условиях население стало стремиться поскорее избавиться от ваучеров. В основном они оседали в руках теневых торговцев, спекулянтов, чиновников и администрации самих предприятий.
Из-за своей поспешности приватизация (название экономической реформы Гайдара) проходила в условиях либерализации цен, когда стоимость ваучерного фонда стала в десятки раз меньше реальной стоимости предприятий. Согласно подсчетам, спекулянты смогли купить 500 крупнейших фабрик и заводов за 7 миллиардов долларов. Однако на самом деле они оценивались в 200 миллиардов долларов. Это был так называемый «дикий капитализм», который позволил 10 % населения установить контроль над национальным достоянием. Основной доход приносил экспорт газа, нефти и цветных металлов. Предприятия с новыми хозяевами не только не возвращали прибыль российской экономике. Они не шли даже на погашение стремительно возрастающего внешнего долга государства.
Аграрная политика
В 1992 году начало реформ Гайдара ознаменовалось еще и переменами в деревне. Важную роль в аграрной экономике стали играть новые формы хозяйств. Появились закрытые и открытые акционерные общества, кооперативы, а также товарищества с ограниченной ответственностью. Всего они составляли около 2/3 аграрного сектора экономики. Кризис сильно ударил по всем этим новым хозяйствам. Не хватало сельхозтехники, автомашин, минеральных удобрений и т. д.
Правительство приняло программу по ликвидации пережитков советской системы – совхозов и колхозов. В марте 1992 года в России было примерно 60 тысяч индивидуальных хозяйств фермерского типа. К осени их количество увеличилось в пять раз. Однако из-за недостатка техники они все равно не смогли обеспечить страну достаточным количеством урожая. Регресс привел к тому, что к середине 90-х производство упало на 70 % по сравнению с последним советским сезоном. Фермер не смог накормить Россию, а все из-за значительного повышения цен на реагенты, технику и т. д.
Оборонно-промышленный комплекс
В 1992 году государство резко сократило закупки вооружения. В советскую эпоху ВПК стал слишком раздутым. На него тратилась львиная доля бюджета. В условиях экономического кризиса государство просто не смогло обеспечить работой большую часть предприятий, что привело к их банкротству и продаже в третьи руки.
Особенно острой стала проблема с научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими работами (НИОКР). Порядок финансирования этого комплекса был разрушен, из-за чего высококвалифицированные коллективы распались и остались без работы. Именно тогда началась так называемая «утечка мозгов» — эмиграция ученых, инженеров, конструкторов и т. д. Они массово уезжали в западные страны в поисках лучшей доли, пока их предприятия простаивали без дела.
Правительство, реформируя ОПК, допустило несколько серьезных ошибок: не стало приступать к реструктуризации или переводу в резерв заводов. Некоторые специалисты отмечают, что власть поступила неправильно, когда сняла ограничение на импорт потребительских товаров, что оставило предприятия без ниши на рынке.
Отставка Гайдара
В декабре 1992 года Егор Гайдар подал в отставку с должности председателя Правительства. Его уход стал компромиссом в отношениях Верховного Совета и президента России. Предполагалось, что договоренность позволит безболезненно провести референдум о новой конституции. Однако в 1993 году депутаты отказались выполнять свои обязательства, что привело к конфликту Правительства и президента. Он закончился октябрьскими событиями, когда Москва пережила несколько дней уличных боев.
В ту кризисную осень Гайдар еще раз вернулся в Правительство и стал там первым заместителем председателя, а также министром экономики. Окончательно высшие руководящие посты он покинул 20 января 1994 года. К этому времени все основные экономические реформы Е. Гайдара уже были проведены, и страна жила в новой экономической действительности.
Положительные итоги реформ
Еще в декабре 1992 года, накануне первой отставки, он подвел итоги своей работы. Глава Правительства на VII съезде народных депутатов подчеркнул главные успехи власти. Была реорганизована налоговая система, началась приватизация и аграрная реформа (реорганизация совхозов и колхозов), реструктуризирован ТЭК, созданы нефтяные компании, сократились расходы на закупку боеприпасов и военной техники.
Министр экономики и коллега Гайдара Андрей Нечаев называл и другие важнейшие шаги Правительства в кризисный период. Помимо уже вышеописанной либерализации цен, государство разрешило свободную торговлю, урегулировало внешние долги с помощью открытия кредитных линий на Западе. Реформа Гайдара 1992 года позволила сократить дефицит бюджета. Важные налоговые нововведения заключались в появлении налогов на нефтяную добычу. Осталась в прошлом плановая система экономики. Государство стало прибегать к госзаказам. В области инвестиций ключевым стали взаимоотношения власти и частных предпринимателей. По-новому была выстроена торговля с бывшими союзными республиками – она перешла на мировые цены и рыночные основы.
Е. Т. Гайдар, экономические реформы которого привели к перестройке всех финансовых отношений, выступал за установление коммерческих принципов в экспорте вооружений для армии. Важным нововведением стало принятие закона о банкротстве. С появлением рыночной экономики были созданы и первые инвестиционные компании, а также биржи, которых не могло быть в СССР.
«Шоковая терапия»
После распада Советского Союза Россия оказалась на перепутье, которого еще не было в истории человечества. Огромному государству с 70-летней жизнью при коммунизме и плановой экономикой за плечами нужно было перейти к цивилизованной рыночной модели. В 1991-1992 гг. еще ни одна страна в мире не проводила над собой такого вынужденного эксперимента. За два года до России подобные преобразования начались в Польше и Чехословакии, однако они еще не дали зримого результата и существовали только в виде набросков.
Суть реформ Гайдара сводилась к тому, что Правительству пришлось буквально вслепую, на свой страх и риск, оперировать больную экономику своей страны. Правда, кое-что все-таки было перенято у бывших товарищей по социалистическому лагерю. Например, в России были созданы временные рабочие места по аналогии с Указом о свободе торговли в Польше. Эти меры позволили наполнить уличные прилавки. Правда, и эти перемены имели свои издержки. Такая торговля приобрела странные формы – новые киоски возникали хаотично и без какого-либо регулирования.
Экономическая реформа правительства Е. Гайдара (переход от социалистической экономики к рыночной) началась слишком запоздало. Фактически время было упущено еще в конце 80-х, когда появились первые серьезные признаки кризиса. Советская сырьевая экономика пережила агонию из-за падения цен на нефть, что привело к очередям в магазинах и карточной системе еще до того, как началась реформа Гайдара. Название «шоковая терапия» было дано переменам заслуженно – систему приходилось менять в авральных условиях.
Задания Д23 C3 № 4621 
i
В начале 1992 г. российское правительство под руководством Е. Т. Гайдара приступило к широкому реформированию страны и её экономики. Населению обещалось, что за счёт перехода к рыночной экономике будет вскоре обеспечено материальное благосостояние. Однако уже через год большинство населения критически относилось к реформам Е. Т. Гайдара. Приведите не менее трех объяснений, почему сформировалось такое отношение к реформам.
Спрятать пояснение
Пояснение.
Могут быть приведены следующие объяснения: реформы Е. Т. Гайдара привели к тому, что
— резко сократилось отечественное производство;
— выросла безработица;
— усилилась внешняя зависимость страны;
— большая часть населения оказалась за чертой бедности;
— были свёрнуты многие социальные программы государства;
— произошёл рост разрыва между самыми богатыми и самыми бедными слоями населения;
— выросло число беспризорников и лиц без определённого места жительства (бомжей);
— ухудшилось материальное положение большей части интеллигенции (учителей, врачей, научных работников);
Могут быть приведены другие объяснения.
Спрятать критерии
Критерии проверки:
| Критерии оценивания выполнения задания | Баллы |
|---|---|
| Приведены три объяснения | 3 |
| Приведены два объяснения | 2 |
| Приведено одно объяснение | 1 |
| Приведены рассуждения общего характера, не соответствующие требованию задания.
ИЛИ Ответ неправильный |
0 |
| Максимальный балл | 3 |
Источник/автор: Соловьёв Я. В. (Москва)
В 1992 году вывести из кризиса ослабленную Россию взялся молодой реформатор Егор Гайдар. Он предложил «шоковую терапию», о результатах которой спорят до сих пор. Эксперты уверены: в экономике Гайдар действовал по принципу «уничтожить до основания, а затем…». Так были ли достигнуты цели «шоковой терапии» и почему Россия оказалась на грани краха – спецпроект Царьграда.
«500 дней» до шока
После развала СССР власти новой России взяли курс на построение капитализма. Экономика страны к тому времени ослабла, и в качестве выхода из кризиса предлагалось множество вариантов. Наиболее известной программой считаются знаменитые «500 дней», подготовленные коллективом экономистов под руководством академика Станислава Шаталина.
Проект предлагался ещё руководству СССР в 1990-м и предполагал следующее: в течение первых 100 дней должны быть проведены приватизация жилья, земельных участков и мелких предприятий. Затем за 150 дней предстояло либерализовать цены. Третьим этапом была стабилизация рынка в течение 150 дней, а заключительным, четвёртым этапом стал бы переход к подъёму экономики.
Но последнему руководству Союза оказалось уже не до реформ, а новому правительству Бориса Ельцина хотелось быстрых перемен и несоветских методик.
Помогали Ельцину в построении капитализма американский советчик экономист Джеффри Сакс, а также единомышленник Ельцина заместитель президента по вопросам экономической политики (затем исполняющий обязанности премьера) Егор Гайдар.
Сегодня, анализируя их методы, одни эксперты говорят о катастрофе, другие полагают, что Гайдар спас русских от голода. Демократы оправдывают «шоковую терапию» тем, что к 1992-му запасов мяса и рыбы в розничной торговле оставалось на 10 дней, а запасы зерна по состоянию на январь оценивались всего в 3 млн тонн, при потребности в 5 млн тонн в месяц. Полки магазинов опустели, иссякли и валютные резервы, зерно покупалось за счёт внешних займов.
Фото: Виктор Чернов/RussianLook/Globallokpress
Сыграла ли в пользу перехода к «шоковой терапии» тяжёлая ситуация в стране, или это был пример Польши, в котором резкий переход к рыночной экономике сработал положительно, или убеждения Сакса и Гайдара… Неизвестно. Но Ельцин выбрал именно радикальные меры.
2 января 1992 года правительство объявило о прекращении регулирования цен и свободе торговли. Поначалу казалось, что риск оправдался – в магазины хлынули товары. Но это породило подозрения, что и дефицит был создан искусственно. Да и дальше «что-то пошло не так».
«Прихватизация» для олигархов
Как грибы после дождя вырастали стихийные рынки, которые в дальнейшем мутировали в огромных монстров наподобие «Черкизона» и контролировались китайцами или бандитами. Росла инфляция, всего через пару месяцев получившая приставку «гипер», цены единовременно взлетели на 345%, а розничный товарооборот за год упал вдвое, что свидетельствовало о резком снижении покупательной способности населения – у русских просто закончились деньги.
А власти продолжили повергать страну в шок. 11 июня была объявлена государственная приватизация, метко получившая в народе название «прихватизация». Чиновники дали добро на продажу малых предприятий в частные руки и трансформацию крупных в открытые акционерные общества. Одновременно с подачи «отца приватизации» Анатолия Чубайса вводились так называемые ваучеры.
Предполагалось, что за такие сертификаты, продаваемые по 25 рублей и номиналом в 10 тысяч, каждый гражданин сможет поучаствовать в приватизации. На самом же деле эти «бумажки» оценивались в копейки, и граждане начали активно их сбывать. Тут же нашлись спекулянты, которые, накопив несколько тысяч таких ваучеров успевали приобрести небольшое количество акций.
Однако практически все «жирные» куски госсобственности отошли приближённым к власти лицам посредством залоговых аукционов. Так в России и появились олигархи.
Фото: Антон Кавашкин/RussianLook/Globallookpress
Как отметил в беседе с Царьградом экономист Михаил Хазин, с точки зрения социальной справедливости, вся приватизация была тотальным воровством – как по методу её проведения, так и по реализации.
Но с точки зрения Запада, любая приватизационная сделка априори законна. С моей точки зрения, все олигархи 90-х, которые получили свои капиталы в результате приватизации, нашими считаться не могут,
– подчеркнул он.
Методы команды Гайдара привели к тому, что предприятия остались без оборотных средств, что спровоцировало острый кризис взаимных неплатежей. Стремительно росли долги по зарплатам.
За преобразования русским пришлось дорого заплатить. По мнению академика РАН экономиста Руслана Гринберга, реформаторы совершенно не видели реальную ситуацию в стране, предпочитая действовать по принципу «до основанья, а затем…».
Так же как большевики в 1917 году внедряли доктрину, которая должна была привести всех к счастью через репрессии и голод. Тогда проповедовалось буйное равенство без свободы, а в 90-е – буйная свобода без всякого равенства,
– указал он.
Запад не помог
Сам один из главных советников правительства Ельцина-Гайдара – американец Сакс сетовал в своих мемуарах, что чиновники-экономисты были недостаточно вовлечены и квалифицированны, слушать его не хотели и предложения пропускали мимо ушей. Кроме того, приложили руку к катастрофе в русской экономике и «западные партнёры», указал он. Например, в случае с шоковой терапией в Польше США и МВФ реструктуризовали половину польского госдолга в 30 млрд долларов.
Также, в отличие от Москвы, Варшава получила все возможные уступки, преференции и кредиты на очень щедрых условиях. Всё это помогло обеспечить приток в страну частных инвестиций и заложить основу для будущего роста экономики.
В отношении России ничего подобного западные друзья не сделали, да и долги взыскали до копейки, грозя в случае просрочки перекрыть любую гуманитарную помощь.
По словам Сакса, Америке было совершенно наплевать на происходящее в «побеждённой и ослабленной России». Русским пришлось выживать, как и всегда, за счёт собственных усилий и скромных ресурсов.
В результате шоковой терапии экономика России оказалась в затяжном пике, выйти из которого смогла лишь в начале 2000-х. По словам академика Ренальда Симоняна, правительство Гайдара «простимулировало создание коррумпированного государства», а утверждения, что реформы спасли страну, – миф, создаваемый друзьями политика.
Лихие 1990-е
Крах СССР и утверждение новой государственности российские либералы называют эпохой демократии и свободы. При этом о разграблении и уничтожении страны говорить они не любят. Царьград решил напомнить о бесовщине 90-х на конкретных примерах в рамках еженедельного спецпроекта.
Дзен
Телеграм
Подписывайтесь на наши каналы
и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.
Реформы правительства Гайдара и российская экономика: точка зрения экономиста
Радикальные рыночные реформы были начаты в России правительством Егора Гайдара (см. статью «Правительство Гайдара и начало радикальных рыночных реформ») в январе 1992 года. Но попытки использовать рыночные механизмы для подъема экономики делались еще раньше. Первая попытка была предпринята в конце 60-х годов правительством Алексея Косыгина. Но советское руководство опасалось, что рыночные реформы повлекут за собой политическую демократизацию. Но события в Чехословакии 1968 года – «пражская весна», или попытка построить там демократический «социализм с человеческим лицом» — напугали советских руководителей. Попытки реформ были свернуты (см. статью «Итоги советской эпохи. Причины перестройки»). Но в других социалистических странах – прежде всего, в Венгрии, Польше и Югославии – имелся некоторый опыт использования рыночных механизмов в рамках социализма. В годы перестройки горбачевское руководство пыталось, используя этот опыт, реформировать советскую экономику. Но оно не пошло дальше полумер, которые только усугубили нарастающий экономический кризис (см. статью «Программы и попытки экономических реформ в годы перестройки»).
В итоге в 1991 году в стране наступил острый экономический кризис. Этот кризис имел несколько аспектов – падение производства; сокращение государственных доходов (как в результате экономического спада, так и в результате резкого падения цен на нефть в 1986 году); рост государственного долга и исчерпание золотовалютных резервов; обесценивание рубля в результате печатания не подкрепленных товарной массой денег. Экономический кризис начала 90-х годов был непосредственным продолжением спада конца 80-х.
Осенью 1991 года страна вплотную приблизилась к экономической катастрофе. Выйти из кризиса без немедленных и решительных экономических реформ было невозможно. Но необходимость проводить реформы в условиях жесточайшего кризиса – экономического коллапса и распада государства – обусловила крайне тяжелый и болезненный характер этих реформ. Время, когда можно было сравнительно безболезненно осуществить необходимые преобразования, было безвозвратно упущено. К тому же сопротивление рыночным реформам в России было гораздо более сильным, чем в других бывших социалистических странах. Ведь именно здесь были особенно сильны позиции советской номенклатуры, традиция частной собственности была слаба, а традиция государственного патернализма (т.е. привычки граждан ждать решения их проблем от государства), напротив, сильна.
Российское правительство во главе с Борисом Ельциным и Егором Гайдаром было вынуждено проводить реформы в самых тяжелых из возможных условий. Давайте попытаемся разобраться в экономических механизмах, обусловивших эти трудности.
Первая и, наверно, важнейшая причина экономических трудностей начала 90-х годов – катастрофическое падение производства. Ведь если предприятия не выпускают продукцию, то их работники не получают зарплаты, и тысячи семей по стране теряют возможность приобрести даже самые элементарные товары. В России 90-х годов вообще без работы остались сравнительно немногие люди. Но, к сожалению, на многих предприятиях выдачу зарплаты задерживали месяцами, а в целом ряде мест вознаграждение за труд свели к минимуму, поскольку никакого труда фактически не осуществлялось: предприятие простаивало и лишь имитировало полезную деятельность.
Был ли спад производства результатом ошибок реформаторов? Вряд ли. Во-первых, после начала реформ спад имел место и в Польше, и в Чехословакии, и в странах Балтии. Так что если реформаторы ошиблись, то все одновременно. Но главное даже в другом: могло ли в условиях рынка не рухнуть производство, если в советское время значительная часть продукции изготавливалась без всякого намерения продать ее на рынке? Например, СССР имел мощнейший военно-промышленный комплекс (ВПК). А для того, чтобы мы могли делать пушки, танки, самолеты, работали металлургия и топливная промышленность. Для того чтобы оснащать ракеты новейшим оборудованием развивалась электроника. Вся эта продукции мало что давала простым людям, но за нее исправно платило государство, отбирая деньги у тех предприятий, которые производили необходимые для народа товары.
После начала реформ российские власти вынуждены были ограничить расходы на военные цели. У экономики, уже сильно ослабленной неудачными преобразованиями Горбачева, просто не было средств содержать мощный ВПК. Неудивительно, что многие заводы остановились, а их работники остались без зарплаты. В этом не было вины ни самих работников, ни государства. Причина подобных бедствий — плохая организация старой советской экономики, при которой страна несла на себе непосильное бремя гонки вооружений. СССР пытался соревноваться в производстве оружия с Соединенными Штатами – страной намного более богатой, да к тому же не понесшей столь тяжелых, как СССР, потерь во время Второй мировой войны.
Еще одна важная причина спада, поразившего российскую экономику в 90-х, — это невостребованность плохих, низкокачественных потребительских товаров, которые привыкли делать советские предприятия. Разрешив свободную торговлю, в том числе и внешнюю, реформаторы дали людям возможность свободно покупать импортную продукцию, которую в советские времена ввозили лишь в очень ограниченных количествах. И вот, отечественный производитель 90-х оказался вдруг слабее не только западных фирм, но даже турецких или китайских. Спасти наши заводы и фабрики можно было бы, только вернув «железный занавес», отделяющий мировой рынок от внутрироссийского. Но стоило ли вновь обрекать людей на покупку некачественных изделий под предлогом защиты отечественного производителя от мировой конкуренции?
Таким образом, получается, что падение производства было неизбежным. Однако должно ли оно было быть столь долгим и разрушительным? Ведь первые признаки экономического роста появились только в 1997 году, накануне дефолта, который вызвал новый спад, сменившийся подъемом лишь в 1999 году.
Бесспорно, Россия могла быстрее преодолеть трудности, как их смогли преодолеть поляки, чехи, словаки, эстонцы, литовцы, латыши. Причиной затянувшегося периода трудностей стали серьезные ошибки в экономической политике.
Почему же так вышло?
Дело в том, что в рыночной экономике нельзя остановить кризис по приказу. Нельзя велеть производству увеличиться, нельзя велеть товарам «продаться» потребителям, если сами потребители не хотят их покупать. Для того чтобы преодолеть кризис, нужны инвестиции, т.е. крупные вложения денег, с помощью которых предприятия могут купить новое оборудование, необходимое для производства действительно хороших, качественных товаров. Особенно крупные инвестиции нужны ВПК, поскольку ему в кризисной ситуации требуется провести конверсию – перевод производства с военных заказов на гражданские, т.е. на те, которые оплачиваются потребителем.
Когда инвестиции пришли на польские, чешские или эстонские предприятия, эти предприятия повысили свою конкурентоспособность. То же самое произошло на многих российских предприятиях в последнее десятилетие. Но в 90-е годы инвесторов не очень интересовал, казалось бы, емкий и перспективный российский рынок. Почему?
Экономистам хорошо известна такая связь: чем быстрее в стране растут цены, тем меньше желающих вкладывать в нее свои деньги. Или, точнее: при инфляции порядка 3-5% в год инвесторы охотно готовы работать, при инфляции выше 30-40% в год они энергично сворачивают свои дела, а при инфляции свыше 50% в месяц бегут в панике. Российские реформаторы из команды Егора Гайдара хорошо знали, что для успеха преобразований мало провести одни лишь рыночные реформы. Надо еще добиться финансовой стабильности, т.е. ситуации, при которой инфляция не превышает в год хотя бы 30-40%. В этом случае к нам пришли бы зарубежные инвестиции. Да и растущий российский бизнес гораздо охотнее вкладывал деньги в производство вместо того, чтобы заниматься финансовыми спекуляциями, превращать рубли в доллары и вывозить их из страны.
В начале 1992 года командой Гайдара были предприняты шаги для борьбы с ростом цен, и к маю удалось существенно снизить, хотя и далеко еще не победить инфляцию. Но в условиях противоборства президента и Верховного совета продолжить проводить жесткую бюджетную политику не удалось. С лета 1992 года Центральный банк стал «печатать» все больше и больше денег. А в экономике существует вполне определенная связь между увеличением объема денежной массы и ростом цен. Начался новый виток инфляции (см. статью «Правительство Гайдара и начало радикальных рыночных реформ»).
Это решение было ошибочным. Президент Ельцин и правительство Гайдара недостаточно энергично воспротивились такому повороту экономической политики, происшедшему под давлением Верховного совета и в результате настоятельных требований различных общественных групп увеличить бюджетные ассигнования на те или иные конкретные нужды. Ельцин уступил давлению. Он чисто по-человечески тяжело переживал то, что обрек общество на тяжелые и болезненные реформы. Хотя он лично не нес ответственности за плачевное состояние, в котором находилась советская экономика в 1991 году, Ельцин понимал, насколько тесно россияне связывают свои бедствия именно с ним как президентом страны. Гайдар и его сподвижники также понимали необходимость компромиссов со сторонниками увеличения бюджетных расходов. Ведь массовое недовольство реформами было весьма сильным. Противники преобразований могли бы одержать победу и вообще похоронить рыночную экономику. Но в итоге компромиссов инфляция превысила 20% в месяц, и вместе с этим погибла всякая надежда на инвестиции, на прогрессивную перестройку российских предприятий.
В Польше, Чехии, Словакии и странах Балтии власти проявили больше последовательности в антиинфляционной политике, а потому эти страны гораздо быстрее нас смогли выйти из экономического кризиса.
В декабре 1992 года правительство Гайдара пало. Новое правительство во главе с Виктором Черномырдиным (см. статью «Виктор Черномырдин») продолжило преобразования. Но оно проводило политику компромиссов с различными влиятельными группами российского общества — прежде всего, с директорским корпусом. Бывшие советские директора успешно поставили под свой контроль ресурсы предприятий, причем многие беззастенчиво пользовались ими в личных целях, не думая о том, как сделать производство эффективным. Для них жесткая бюджетная политика была совершенно неприемлемой, поскольку только дотации из бюджета помогали выживать по-прежнему неэффективным предприятиям. Борьба с инфляцией перестала быть приоритетом правительства. Экономический спад продолжался, зарплата бюджетникам недоплачивалась, но рынок привел к насыщению прилавков магазинов товарами, что сняло остроту экономического кризиса.
Только новое обострение кризиса заставило правительство Черномырдина осознать необходимость более ответственной финансовой политики. После «черного вторника» (обвального падения курса рубля по отношению к доллару 11 октября 1994 года) Анатолий Чубайс был назначен первым вице-премьером. На протяжении 1995 года правительство сумело остановить инфляцию. Однако новые, непредвиденные трудности второй половины 90-х годов вновь внесли серьезные коррективы в экономическую политику и затормозили процесс выхода из кризиса (см. статьи «Правительство Чубайса-Немцова. Вторая волна рыночных реформ» и «Дефолт и политический кризис 1998-99 годов»).
Сегодня часто говорят о том, что России надо было пойти тем же путем, каким двинулся Китай в конце 70-х годов в надежде реформировать свою административную экономику. Однако, проблемы, стоявшие перед Китаем, лишь формально походили на проблемы, стоявшие перед Россией начала 90-х. И связано это было в основном с тем, что Китай являлся аграрной страной, где примерно 80% населения жило в деревне, не пользуясь никакими формами социальной защиты, тогда как СССР стал по большей части страной горожан, привыкших к покровительству государства. Проще говоря, советский человек имел всегда гарантированную зарплату (хотя бы маленькую), гарантированную пенсию по старости (хоть крохотную), гарантированный кусок хлеба (пусть даже без дефицитного масла) и гарантированную койку в больнице на случай недомогания. А средний китаец к концу 70-х мог рассчитывать только на себя, и, например, неурожай риса на его земле означал для него угрозу голодной смерти. Ни о каких пенсиях там даже речи не шло.
Соответственно, китайский реформаторский путь состоял, прежде всего, в том, чтобы распустить коммуны, дать людям право работать на своей земле и кормиться с нее, а не отдавать урожай государству. Этот путь похож на тот, по которому большевики пошли в 1921 году, объявив новую экономическую политику. Во многих отношениях Китай 1970-х годов по своему экономическому развитию был похож на Россию 1920-х годов. Если китайский крестьянин начала 80-х перебирался в город и находил там хоть самую низкооплачиваемую работу, он был уже очень рад этому и не требовал большего. Что же касается советского горожанина начала 90-х, то он требовал от власти отнюдь не возможности работать на земле ради куска хлеба. Он требовал наполнить прилавки, чтобы инженер, врач или учитель могли бы, занимаясь своим основным делом, зарабатывать деньги, обеспеченные товарами, а затем приходить в магазины и свободно покупать все, что им вздумается. Таким образом, тот, кто говорил о возможности китайского пути для России, либо хотел загнать горожан в деревню, чтобы люди сами выращивали себе пропитание, либо (что более вероятно) просто не понимал, чем наша экономика отличалась от китайской.
Молодые реформаторы: вторая волна реформ в России (1997–98 годы)
Президентские выборы 1996 года показали, что большинство россиян не хотели прихода коммунистов к власти и в целом поддерживали курс президента Ельцина на строительство рыночной экономики и политической демократии. Огромное значение для победы Ельцина имела поддержка крупного бизнеса и либеральной общественности, которая сплотилась вокруг него перед лицом опасности прихода коммунистов к власти. Анатолий Чубайс стал фактическим лидером предвыборного штаба Ельцина. Было естественно ожидать, что после победы на выборах Ельцин продолжит рыночные реформы.
Однако напряжение избирательной кампании оказалось непосильным для часто болевшего Б. Ельцина. У него случился тяжелый инфаркт. Общество узнало об этом только после второго тура выборов (хотя о болезни президента было известно и раньше). В сентябре 1996 года президент выступил с публичным заявлением о предстоящей операции на сердце. В течение нескольких месяцев он не принимал активного участия в управлении страной. В этой ситуации нельзя было немедленно браться за реформы. Главной задачей правительства (его Председателем остался В. Черномырдин) и Администрации Президента, которую после выборов возглавил А. Чубайс, было обеспечить стабильность в стране на время болезни президента.
В начале 1997 года Б. Ельцин возвращается к работе и осуществляет перестановки в правительстве. В марте 1997 года первыми заместителями председателя Правительства были назначены Анатолий Чубайс и Борис Немцов. Именно они определяли экономическую стратегию правительства. А. Чубайс являлся убежденным сторонником курса реформ. Б. Немцов, губернатор Нижегородской области, был одним из самых молодых региональных лидеров, активно проводивших либеральные реформы. Как и в своей президентской кампании, на этом этапе рыночных реформ Б. Ельцин сделал главную ставку на молодых политиков, сторонников демократии и рыночных реформ (Из книги Б. Ельцина «Президентский марафон»).
Сформированное в марте 1997 года правительство назвали «правительством молодых реформаторов». С его деятельностью связана вторая волна рыночных реформ.
В мае 1997 года новая команда обнародовала свою программу, получившую название «Семь главных дел Правительства России». Этот документ был опубликован в официальной «Российской газете» (Из заявления Правительства РФ от 19 мая 1997 года).
Каковы же эти «семь дел»? Во-первых, выплатить бюджетникам долги по заработной плате, заставив для этого крупнейшие корпорации России погасить их задолженность перед государственным бюджетом. Во-вторых, реформировать систему социальных льгот. В-третьих, снизить ставки по кредитам на 20%, а налоговое бремя на 15%, что должно стимулировать отечественную промышленность и сельское хозяйство. В-четвертых, укрепить региональные и местные бюджеты, обязав, например, предприятия выплачивать налоги по месту их деятельности, а не регистрации. В-пятых, обязать чиновников декларировать доходы и имущество, а также ввести открытые конкурсы на государственные закупки. В-шестых, сократить государственный бюджет 1997 года и ограничить расходы, «не связанные с решением первоочередных социальных, оборонных и культурных задач России», в бюджете 1998 года. Наконец, в-седьмых, «честно и открыто объяснять гражданам России все действия Правительства». Завершалось заявление лозунгом: «Порядок в стране – наведем!»
Парламент, контролируемый коммунистическим большинством, не поддержал многие предложения А. Чубайса и Б. Немцова. Существенного урезания бюджетных расходов так и не произошло – Государственная дума не приняла соответствующее решение. Однако часть мер все же удалось реализовать. Например, были погашены долги перед бюджетниками (этот процесс начался еще весной 1996 года, в канун президентских выборов). Как и обещало правительство, в 1997–98 годах – впервые с 1987 года! – наметился пусть небольшой, но все же рост производства (Темпы экономического роста/спада в России в 1993–97 годахиТемпы роста промышленного производства по отраслям). Кроме того, правительство, продавая на рынке валюту из запасов Центрального банка, удерживало курс рубля по отношению к доллару в рамках так называемого валютного коридора.
Однако осенью 1997 года разразился новый политический кризис. Ряд крупных бизнесменов, поддержавших Ельцина во время предвыборной кампании 1996 года, считал, что теперь правительство должно продолжить приватизацию на выгодных для них условиях. Но для пополнения государственного бюджета (необходимого, в том числе, для выплат государственных долгов, пенсий и зарплат) нужно было создать ситуацию реальной конкуренции, когда крупные пакеты акций государственных компаний получает тот, кто предлагает более высокую цену. Эти «новые правила игры» привели к противостоянию с некоторыми олигархами, которые рассчитывали на особые права.
Летом– осенью 1997 года в центре внимания оказался беспрецедентный конфликт, вызванный аукционом по продаже государственного пакета акций компании «Связьинвест» – крупнейшего производителя услуг телекоммуникации в России. В открытом аукционе приняли участие две финансово-промышленные группы. Одной из них руководил В. Потанин (привлекший также средства американского бизнесмена и филантропа Джорджа Сороса), другой – В. Гусинский и Б. Березовский (см. статью«Олигархи»). В. Потанин предложил большую цену и выиграл конкурс, что вызвало ответную реакцию, направленную против министров-реформаторов. Березовский и Гусинский развернули настоящую информационную войну, обвиняя правительство в коррупции и некомпетентности.
Решающим стало так называемое «дело писателей», или «книжное дело». В ноябре 1997 года стало известно, что целому ряду правительственных чиновников, в том числе А. Чубайсу, были выплачены крупные гонорары за еще не изданную книгу, посвященную российской приватизации. Несмотря на то, что эти гонорары, как и предполагалось изначально, были почти полностью (на 95%) перечислены благотворительным фондам, в результате скандала ушли в отставку ближайшие сотрудники А. Чубайса, а сам он, оставшись заместителем председателя Правительства, потерял пост министра финансов (Из книги Б. Ельцина «Президентский марафон»). Впоследствии (в 1999 году) книга «Приватизация по-российски» была опубликована, но влияние молодых реформаторов в правительстве резко сократилось.
Однако и сам председатель правительства В. Черномырдин пробыл на своем посту недолго. Президент продолжил искать тех, кто поведет страну курсом реформ, и в марте 1998 года предложил возглавить Правительство С. Кириенко. Новое правительство придерживалось начатого курса реформ, но вскоре ему пришлось столкнуться с нарастающей угрозой финансового кризиса, а произошедший в августе 1998 года дефолт и вовсе покончил с эпохой относительной политической стабильности. Преобразования, намеченные в правительственной программе 1997 года, так и не были закончены (см. статьи «Дефолт» и «Политическое развитие России в 1998–99 годы»).
Тем не менее деятельность правительства молодых реформаторов стала важным этапом в формировании рыночной экономики в России. Она подготовила условия экономического подъема, начавшегося в стране уже с осени 1997 года. Прерванный финансовым кризисом 1998 года, этот подъем продолжился в 1999 году.
|
Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета… |
Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где… |
Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса… |
Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар… |
Эти преобразования вошли в историю с эпитетом «шоковые». Народ прошёл через тяжелейшие испытания. Можно ли было проводить реформы мягче, гуманнее? Этот вопрос и сегодня актуален.
Что случилось? С 2 января 1992 года в России стартовали радикальные рыночные реформы. Они предполагавшие приватизацию, либерализацию цен, товарную интервенцию, конвертацию рубля.
Ещё в октябре 1991-го, провозглашая этот курс, Борис Ельцин заверил сограждан, что «хуже будет всем в течение примерно полугода». Затем последуют «снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а осенью 1992 года — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей».
Вроде бы всё по учебнику. Подобным путём уже отправились бывшие соцстраны Восточной Европы. Но чехи и поляки видели за неизбежной инфляцией и безработицей грандиозную мечту — уйти от коммунистического кошмара к высокоразвитой Западной Европе. Большинство россиян увидели в реформах только разорение народа «министрами-капиталистами». «Егор Кузьмич (сподвижник Михаила Горбачёва в политбюро ЦК КПСС) лишил на выпивки, а Егор Тимурович — закуски», — шутил народ.
На фоне возможного голода ввели свободу продавать всё, что вздумается, везде, где захочется. Горожане высыпали к станциям метро, вокзалам и рынкам в таком количестве, что к июню свободу торговли начали ограничивать.
К началу 1992-го средняя зарплата в России составляла 1200 рублей — менее 10 долларов по тогдашнему курсу. На неё можно было купить 6 кило свинины, если удастся «поймать» её в магазине, — дефицит страшный. Когда цены понеслись вверх, многие предприятия остались практически без оборотных средств. Возник кризис взаимных неплатежей между предприятиями, которые стали увольнять персонал и задерживать зарплату. А куда жаловаться, если арбитража вовсе нет, законы в зачаточном виде, а суды рассматривают пустяковый иск по три года?
План антикризисных мер предполагал сокращение закупок вооружений в пять раз, государственных инвестиций — в 1,5 раза, сокращение армии, переход от плана к госзаказу.
А почему нельзя было провести переход к рынку постепенно, как китайцы? Из правительства объясняли: потому что раньше все разумные реформы отвергались и сегодня страна подошла к краю, за которым голод и гражданская война. Россия уже не в состоянии платить проценты по внешнему долгу.
По сведениям экономиста Евгения Ясина, нормы отпуска продуктов по карточкам в большинстве регионов к концу 1991 года составляли: сахар — 1 кг на человека в месяц, мясопродукты — 0,5 кг (с костями), масло животное — 0,2 кг. Товарные запасы мяса и рыбы в розничной торговле к концу 1991 года сократились до 10 дней, запасы продовольственного зерна (без импорта) в январе 1992 года составили около 3 млн тонн, при потребностях в 5 млн тонн в месяц.
В 60 из 89 российских регионов запасы зерна были исчерпаны, и производство хлеба шло «с колёс» непосредственно после завоза зерна, поступающего из-за границы. Зерно закупали только за счёт внешних займов, денег не было даже на оплату фрахта судов. Вице-премьер Егор Гайдар впоследствии писал, что планировал отложить либерализацию цен до середины 1992 года, а к тому времени создать рычаги контроля над денежным обращением, но тянуть дальше уже никакой возможности не было.
Кто герой? 35-летний экономист Егор Гайдар, внук писателя Аркадия Гайдара, — полный антипод Валентина Павлова, своего предшественника на посту премьер-министра страны.
Впрочем, де-юре премьером Гайдар никогда не был. В пиковом для себя 1992-м он занимал должности то министра финансов и экономики, то первого зампреда правительства страны, то «исполняющего обязанности» премьер-министра. Однако газеты открыто писали, что мозговым центром «шоковой терапии» является Гайдар со своими сподвижниками Анатолием Чубайсом, Петром Авеном, Алексеем Кудриным, Александром Шохиным, Андреем Нечаевым, а президент Ельцин политически их прикрывает, оставаясь по совместительству председателем правительства.
Политик из Гайдара получился неважный. Он бесил страну тем, что на вопрос, верит ли он в Бога, отвечал: «Я — агностик». Народ решил, что он какой-то сектант, возможно, сионист. Небольшого роста, круглолицый, плешивый, сыплющий заумными терминами. Стране куда милее и понятнее был либерал-демократ Владимир Жириновский, обещавший дать каждой бабе по мужику, а мужику — по бутылке водки.
Но президент Борис Ельцин впоследствии говорил, что Гайдар поразил его своей уверенностью: «Причём это не была уверенность нахала или уверенность просто сильного энергичного человека, каких было много в моём окружении. Сразу было видно, что Гайдар — не то, что называется “нахрапистый мужик”. Это просто очень независимый человек с огромным внутренним непоказным чувством собственного достоинства. То есть интеллигент, который в отличие от административного дурака не будет прятать своих сомнений, своих размышлений, своей слабости, но будет при этом идти до конца в отстаивании своих принципов».
Гайдара спрашивали, что бы сказал о его рыночных экспериментов его дед-коммунист Аркадий Петрович. Егор Тимурович отвечал: «Полагаю, дед сказал бы: “Не трусь!”».
Удались ли реформы? Скорее, да. За неполный год Гайдар сумел преодолеть товарный дефицит, погасить гиперинфляцию, не допустить обвального роста безработицы и создать ключевые государственные институты современной России — налоговую и банковскую систему, таможню, финансовый рынок...
В вину младореформаторам ставят обесценивание вкладов граждан в Сбербанке и ваучерную приватизацию. Реформы сопровождалось многократным ростом цен — в 1992-м индекс инфляции составил 2608 процентов. Вклады граждан в государственные банки индексировались очень скромно. Грубо говоря, вклады 40 млн россиян, составлявшие треть ВВП страны, обесценились настолько, что суммы, которой в 1990-м хватило бы на 50 кг сливочного масла, в декабре 1992-го едва достало бы на один килограмм.
Народное возмущение ростом цен было велико. Выразителем этих настроений стал открывшийся 6 апреля 1992 года VI Съезд народных депутатов России. Тогда были популярны лозунги «накормить народ» и «урезонить спекулянтов», а по сути — свернуть реформы. Гайдар в воспоминаниях так описывал принятие решений Съездом: «Практически с голоса, без обсуждения, без анализа материальных возможностей принимаются постановления, которыми правительству предписано снизить налоги, увеличить дотации, повысить зарплаты, ограничить цены. Бессмысленный набор взаимоисключающих мер».
Если всё это выполнить, инфляция составила бы 300–400 процентов в месяц, но объяснений правительства парламент не слушал. Приходилось повышать зарплаты бастующим шахтёрам (почему-то только им, а не учителям или врачам) и выделять 600 млрд рублей льготных кредитов на развязку кризиса неплатежей. Разумеется, простая раздача денег коммерсантам не решала проблему, а только разгоняла инфляцию.
Как решалась важнейшая проблема приватизации госсобственности? При Гайдаре предприятия акционировались, по примеру ряда стран Восточной Европы, посредством ваучеров — приватизационных чеков.
В теории всё имущество предприятий страны было оценено в 1400 млрд рублей, и на эту сумму были напечатаны ваучеры номиналом 10 тысяч рублей, которые за 25 рублей получал каждый гражданин. Номинал значения не имел — в Нижегородской области один ваучер можно было обменять на 2000 акций РАО «Газпром», а в Московской области —на 700 точно таких же акций. Между правительством и Верховным Советом велись споры: делать ваучеры именными или безымянными? Главе комиссии по приватизации Анатолию Чубайсу удалось реализовать рыночный вариант. Безымянный ваучер мог свободно продаваться как акции или облигации.
Гайдар и Чубайс изначально не были сторонниками ваучерной приватизации. Они предлагали постепенно продавать госсобственность по рыночной цене. Но тогда процесс мог занять десятилетия, а всё самое вкусное досталось бы иностранным инвесторам, поскольку в постсоветской России априори не водилось богачей, способных заплатить за «Норильский никель» рыночную цену. Свои позиции через Верховный Совет активно лоббировали «красные директора», руководившие крупнейшими предприятиями с коммунистических времён. Впоследствии Чубайс объяснял, что они могли запустить приватизацию на ещё более выгодных для себя условиях: «У коммунистических руководителей была огромная власть — политическая, административная, финансовая… Нам нужно было от них избавляться, а у нас не было на это времени. Счёт шёл не на месяцы, а на дни».
В Восточной Европе власти нередко стремились передать контроль над предприятиями именно их руководству, которое хоть как-то умело управлять. Более «справедливое» распределение акций между всеми членами трудового коллектива привело к тому, что у пролетариев, нередко экономически безграмотных и пьющих, скупали ваучеры как сторонние люди, так и те же «красные директора». Виноватым в несправедливости оказался почему-то Чубайс: он и «натянул страну на ваучер», и «продал Россию буржуям». Перед стартом ваучерной эпопеи вице-премьер сказал, что ваучер соответствовал по стоимости двум автомобилям «Волга», а в реальности некоторые продавали его за две бутылки водки.
Процент граждан, которые сумели стать, как планировалось, средним классом, получающим дивиденды от работы собственного предприятия в качестве миноритарных акционеров, был ничтожен. К 1994 году в частную собственность перешли 70 процентов предприятий. При этом около 40 миллионов россиян стали акционерами, но по факту они оставались дешёвой рабочей силой.
Своё недовольство население обращало на тех же «министров-капиталистов». Чубайс оправдывался: «Мы не могли выбирать между “честной” и “нечестной” приватизацией, потому что честная приватизация предполагает чёткие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка… Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом».
Навыки жизни устаревали на глазах. Как люди пытались адаптироваться? Больше нельзя было вовремя получать зарплату и покупать на неё недорогие продукты. В той или иной мере предпринимателем стал каждый, пытаясь что-то продать на барахолке и купить из еды…
Где найти подработку, и где не кинут с оплатой? В какой валюте держать накопления, если они вдруг сохранились? Стоит ли учить иностранный язык, чтобы уехать из страны? Новая Россия рождалась не столько сменой флагов, сколько насильственным изменением хозяйственного мышления.
Экономист Дмитрий Травин резюмирует: «Сквозь завесу нищеты, безумной инфляции и злости, вызванной потерей сбережений, уже проступали контуры будущего — наполненных магазинов, залитых огнями улиц, оснащённых компьютерами офисов. После 1992 г. прошлое всё время отступало, хотя и огрызаясь арьергардными боями. Но в этом прошлом оставались мечты о счастье, которое когда-нибудь каким-то образом обязательно наступит. В этом прошлом оставались представления о том, что “коммуняки” есть единственная преграда, отделяющая порядочных людей от благоденствия. В этом прошлом оставались мгновения интеллектуального и духовного просветления, неспешные часы приобщения к искусству. Мир уходил — мир приходил. Стали ли мы с тех пор благодаря реформам и рынку более счастливыми? Вряд ли. Но мы стали другими».
(Отрывок из новой книги, которая должна выйти из печати в этом году)