Руководство для христианина

По бла­го­сло­ве­нию мит­ро­по­лита Кру­тиц­кого и Коло­мен­ского Юве­на­лия

От изда­теля

«Прак­ти­че­ское руко­вод­ство» не было под­го­тов­лено к печати самим авто­ром. В текст вне­сены поправки, сде­лан­ные им в маши­но­пис­ном экзем­пляре, хра­ня­щемся в его архиве; это поз­во­лило устра­нить опе­чатки, иска­же­ния и про­пуски, допу­щен­ные в первом изда­нии. Ссылки на цити­ру­е­мые источ­ники, сде­лан­ные о. Алек­сан­дром в рабо­чем порядке, «для себя», выне­сены в отдель­ный биб­лио­гра­фи­че­ский ука­за­тель. Автор­ские ссылки на Свя­щен­ное Писа­ние даны в круг­лых скоб­ках. Там, где эти ссылки отсут­ство­вали, они при­во­дятся в квад­рат­ных скоб­ках. Цитаты из Св. Писа­ния даются по брюс­сель­скому изда­нию Библии («Жизнь с Богом», 1973); оттуда же — двой­ная нуме­ра­ция Псал­мов. Цитаты из доре­во­лю­ци­он­ных изда­ний даются в совре­мен­ной орфо­гра­фии, но с сохра­не­нием пунк­ту­а­ции ори­ги­нала.

О внут­рен­нем шаге

У каж­дого из вас есть свои при­чины — внеш­ние и внут­рен­ние — нако­пив­шейся уста­ло­сти. Надежды на то, что ситу­а­ция какими-то спо­со­бами — когда насту­пит наш отпуск, скажем, — ради­кально изме­нится, напрасны, потому что мы уже не раз были в отпуске и, столь же сог­бенны, ковы­ляли дальше.

Мы все молоды — вы, во всяком случае. Наш век — уди­ви­тель­ный, по-своему счаст­ли­вый, я не жалею, что живу в этот век, но все-таки он для homo sapiens — тяже­лое испы­та­ние. Тем более что мы живем в боль­шом городе. Значит, на нас лежит, как камень, напря­же­ние. Ну что тут делать?

Нужно — я просто напо­ми­наю обще­из­вест­ные вещи — не меньше 6—10 минут в день (я беру сейчас все по мини­муму) для молит­во­сло­вия: в любом состо­я­нии — просто чита­ешь, чита­ешь; не меньше вре­мени — для Еван­ге­лия и вообще Свя­щен­ного Писа­ния; нужны также Евха­ри­стия и молит­вен­ное обще­ние. Четыре вещи. Это не теория, это про­ве­рено на прак­тике.

Очень многие люди, при­ходя ко мне с такой немо­щью — нашей общей, — потом гово­рят: «А я этого не делал». Я не знаю в этот момент, что им ска­зать. Это про­ис­хо­дит подобно тому, как если бы врач чело­веку сказал: «У тебя боль­ная печень, ты не должен есть жирное, соле­ное» — и прочее; а он при­хо­дит и гово­рит: «Доктор, я каждый день наво­ра­чи­ваю сало и ем каждый день селедку». Доктор раз­во­дит руками…

Это — прак­тика, причем веко­вая, тыся­че­лет­няя, двух­ты­ся­че­лет­няя и дальше. Но глав­ное — дер­жать все четыре момента. […] Тем не менее мы должны себе напо­ми­нать, что дар Божий, и бла­го­дать, и бла­го­сло­ве­ние Божие не есть пана­цея или лекар­ство какое-то, потому что в таком случае наш эго­цен­тризм, наше тре­бо­ва­ние к Богу будет на первом месте стоять. Мы не хотим быть чем-то для Него, а хотим, чтобы Он стал чем-то для нас, — слу­жеб­ным чем-то. Итак, с этой уста­нов­кой полу­ча­ется плохо. Здесь необ­хо­дим огром­ный внут­рен­ний шаг.

В одной тра­ге­дии у Бай­рона опи­сы­ва­ется потоп. Стоит чело­век на скале и гово­рит моно­лог. Он так дове­ряет Богу, что пусть даже все пото­нет, он все равно умрет с полным упо­ва­нием. Это хорошо ска­зано. Если вы почув­ству­ете, что у нас нет точных све­де­ний о бес­смер­тии, но есть воля Божья, кото­рая направ­ляет все (как — мы не знаем), и что мы оттого лишь имеем смысл, что она направ­ляет это все, и что мы имеем в этом потопе зна­че­ние постольку, поскольку к Нему мы при­частны, — то значит, Его тайна на первом месте, она — глав­ная. А не то что: у меня болит голова, и я хочу помо­литься, чтобы голова прошла. Бывает так, что и про­хо­дит. Но все-таки такая уста­новка — невер­ная.

Я начал с того, насколько это нужно, глу­боко нужно, но хочу это скор­рек­ти­ро­вать: такой эго­цен­три­че­ский, потре­би­тель­ский подход не может быть все­цело пра­виль­ным. Здесь нужно что-то еще при­нять, искать не только для себя. Но это уже даль­ней­ший шаг.

Еще одно. У нас есть три глав­ных молитвы: про­ше­ние (самая наша люби­мая молитва), пока­я­ние и бла­го­да­ре­ние. Про­ше­ние бла­го­сло­венно и запо­ве­дано. И в «Отче наш» есть про­ше­ние. Но заметьте, что начи­на­ется молитва «Отче наш» не с про­ше­ния, а с дру­гого — с при­ня­тия, согла­сия: «Да будет воля Твоя, да при­и­дет Цар­ствие Твое», а уж потом ска­зано: «Хлеб наш насущ­ный даждь нам днесь». Пони­ма­ете, в этом есть рас­кре­по­ще­ние внут­рен­нее. Мы несво­бодны, и мы должны начи­нать с того, чтобы осво­бож­даться от всего, рас­пра­вить свои душев­ные «плечи», кото­рые сгорб­лены под бре­ме­нем. Не помню, кто сказал, что если соблю­дать хотя бы напо­ло­вину Нагор­ную про­по­ведь, то все ком­плексы про­хо­дят. Это в самом деле так. Нас все время грызет что-то. Все время грызет. Причем пре­вра­ща­ется уже в невроз: это надо делать, то надо делать — все надо делать. И потом ста­но­вится не помо­щью, а поме­хой, потому что обра­ща­ется в навяз­чи­вую идею, в тяже­лый фон оза­бо­чен­но­сти. И вот тут вспом­ните, что мы смерт­ные, и что жизнь коротка, и что Гос­подь сказал: не заботь­тесь о том, что есть завтра, что пить [см. Мф.6:25; Лк.12:22]. Он сказал именно в таком смысле: глаза стра­шатся, руки делают. Сего­дня делают. Даже если мы состав­ляем планы на буду­щее, они должны быть сво­бод­ным эски­зом, а не давя­щей какой-то вещью, кото­рая тебя делает рабом.

Мы сво­бод­ные и мы счаст­ли­вые, несмотря на те немощи, кото­рые нас сги­бают, потому что мы при­частны тайне бла­го­дати Божией, нам откры­ва­ется много уди­ви­тель­ного и заме­ча­тель­ного. Кроме того, у нас есть братья и сестры, они есть здесь, они есть в храме, они есть по всему городу, они есть по всей земле. Мы вклю­чены в вечное Боже­ствен­ное.

И еще одна уди­ви­тель­ная вещь. Мы можем через Боже­ствен­ную призму рас­смат­ри­вать все — науч­ные фор­мулы, любые фено­мены. Я сего­дня утром вклю­чил теле­ви­зор, увидел там ось­ми­нога. Боже­ствен­ное зре­лище, просто боже­ствен­ное зре­лище! И эти несколько секунд — фильм, к сожа­ле­нию, быстро кон­чился — при­вели меня в состо­я­ние пол­ного вос­торга. И любая вещь может вызы­вать в нас вос­хи­ще­ние. Мы должны не терять спо­соб­но­сти свежо посмот­реть на вещи, на своих близ­ких, на окру­жа­ю­щий мир и ста­раться быть лег­кими на пово­ро­тах, легче жить: уметь ото­дви­нуть от себя, когда нужно, удру­ча­ю­щие нас обсто­я­тель­ства, под­няться над ними и быть воль­ными стран­ни­ками. Мы же стран­ники. Мы вообще здесь гости, при­шельцы. Апо­стол Павел гово­рит: все мы на земле только стран­ники, только гости и при­шельцы [см. Евр.11:13-14]. В одном апо­кри­фи­че­ском Еван­ге­лии Гос­подь Иисус гово­рит, что мир — это мост; по мосту ведь пере­хо­дят.

Мы гово­рим об Отце, Кото­рый на небе­сах. А что такое «Отец»? Это Тот, Кто нам род­ствен больше всего. И что значит «на небе­сах»? В ином изме­ре­нии бытия — наше оте­че­ство. «Оте­че­ство» я имею в виду не в смысле зем­ного рож­де­ния или какой-то душев­ной при­вя­зан­но­сти, тут другое дело совсем. Душев­ная при­вя­зан­ность может быть к твоей улице, к твоему дому, к твоему языку, к твоему городу, к твоей стране. Это есте­ствен­ное свой­ство чело­века. А есть иное, что мы назы­ваем оте­че­ством. Трудно это пере­дать, но Лер­мон­тов пытался — в извест­ном сти­хо­тво­ре­нии про душу, кото­рую ангел нес на землю, когда она должна была родиться, и в ней навсе­гда оста­лись звуки пения ангела. Это в данном случае только образ, но образ очень глу­бо­кий, потому что у нас есть другая родина. Нас свя­зы­вает нечто с миром духа — поэтому мы гости, поэтому нам иногда бывает неуютно в этом мире; и частично это пра­вильно, потому что мир полон грубой мате­рии, мир «во зле лежит» [ср. 1Ин.5:19], мы с ним стал­ки­ва­емся, и он нас ранит. Тем более нам важно — пони­ма­ете? — при­звать Дух. А Дух при­хо­дит, осо­бенно когда мы вместе. Поэтому мы соби­ра­емся в храме, поэтому молимся вместе, как можем.

И вот при­бли­жа­ются к концу пас­халь­ные дни, это время кон­ча­ется, и мы как бы снова все пере­жи­ваем. И вновь вос­крес­ший Гос­подь при­хо­дит к нам, как в Эммаус, когда Он пришел к уче­ни­кам. Он гово­рит: «Мир вам» [Лк.24:36; Ин.20:19]. «Мир вам» — не просто древ­не­ев­рей­ское при­вет­ствие. Конечно, Он и поздо­ро­вался с ними, но Он в это вкла­ды­вал еще нечто очень глу­бо­кое. На древ­не­ев­рей­ском языке слово «шалом» («мир») озна­чает не только «без войны», а особое состо­я­ние бла­го­сло­ве­ния, особое состо­я­ние мира души, бли­зо­сти к Богу — и вот этот мир мы и просим у Него. Мир с Богом, мир между собой. И будем так молиться, чтобы понять, что Он и сейчас с нами. И Слово Божие будет с нами, и мы его поне­сем домой, и оно будет в нас жить, и, в конце концов, давайте жить светло и в упо­ва­нии. Мы — счаст­ливцы, кото­рые своим сча­стьем не поль­зу­ются, и богачи, кото­рые своим сокро­ви­щем не рас­по­ла­гают и не упо­треб­ляют для себя. Поэтому сего­дня все смоем — наши обиды, наши огор­че­ния, наши тре­воги и ожи­да­ния, наши грехи, наши тяготы. И будем про­сить, чтобы Гос­подь нас укре­пил. В этом — самое глав­ное. А сейчас помо­лимся…

Гос­поди Иисусе Христе!
В этот вечер­ний час, в этом городе,
где почило Твое бла­го­сло­ве­ние,
среди всех стра­да­ний, и грехов, и бед
Ты, стра­дав­ший и при­няв­ший на Себя
язвы чело­ве­че­ского рода,
потому что воз­лю­бил нас,
Ты, при­шед­ший сюда, будь с нами.
Гос­поди, Ты нес Крест.
Научи нас нести ради близ­ких
стра­да­ния и труд.
Гос­поди Иисусе Христе,
Ты видишь наши язвы и наши немощи.
Влей в нас силу,
сделай нас твер­дыми, муже­ствен­ными,
достой­ными сви­де­те­лями
Твоего Боже­ствен­ного Еван­ге­лия.
Гос­поди Иисусе Христе,
дай нам в те дни,
кото­рые Ты нам отпу­стил,
про­не­сти, как знамя, Твой Крест.
Гос­поди Иисусе Христе, помоги нам.
Бла­го­да­рим Тебя за все чудес­ное,
что Ты даешь нам в при­роде, в храме,
в Таин­стве, в Твоем Свя­щен­ном Писа­нии,
в том, что напи­сали люди,
вдох­нов­лен­ные Тобой,
в наших близ­ких, в наших люби­мых,
во всем том, что нас увле­кает,
вол­нует, удив­ляет.
За все бла­го­да­рим Тебя, Гос­поди.
Дай нам быть истин­ными носи­те­лями
Твоего Имени.
Аминь.

Памятка пра­во­слав­ного хри­сти­а­нина

О неко­то­рых осно­вах и пра­ви­лах цер­ков­ной жизни

Вве­де­ние

Хри­сти­ан­ство — не просто теория, миро­воз­зре­ние и не только мораль­ное учение, а новая жизнь, кото­рая охва­ты­вает все сферы чело­ве­че­ского бытия: умствен­ную, нрав­ствен­ную и духов­ную. Нельзя быть хри­сти­а­ни­ном, если нет внут­рен­ней убеж­ден­но­сти в истине Хри­стова учения. Нельзя им также быть, если не ста­вишь своей зада­чей испол­не­ние нрав­ствен­ных запо­ве­дей Еван­ге­лия. Но убеж­ден­ность и мораль явля­ются, скорее, лишь сред­ством для глав­ной цели хри­сти­ан­ской жизни — духов­ного Бого­об­ще­ния, стя­жа­ния Духа Божия. Здесь от нас тре­бу­ется непре­стан­ный труд, кото­рый не может быть при­оста­нов­лен вплоть до самого конца нашего зем­ного пути. Подобно тому, как камень, бро­шен­ный вверх, если оста­но­вится в своем полете, начнет падать, так и душа, если пре­кра­щает духов­ное «дела­ние», не стоит на месте, но дви­га­ется вспять. Призыв Христа быть совер­шен­ным, как совер­ше­нен Отец Небес­ный [см. Мф.5:48], озна­чает, что внут­рен­ний рост чело­века не имеет границ и пре­де­лов. Цер­ковь осно­вана Бого­че­ло­ве­ком на земле для того, чтобы вести людей по этому пути. В дог­ма­тах она выра­жает основы хри­сти­ан­ского учения, через настав­ле­ние дает нам нрав­ствен­ный ори­ен­тир, но основ­ное ее при­зва­ние — при­об­ще­ние чело­века к бла­го­дат­ной жизни. Этому служат прежде всего таин­ства, молитва и хра­мо­вое дей­ство (бого­слу­же­ние).

Пред­ла­га­е­мые пра­вила явля­ются про­стей­шими, но в то же время необ­хо­ди­мыми для каж­дого, кто хочет жить цер­ков­ной жизнью.

I. Что сле­дует знать пра­во­слав­ному хри­сти­а­нину

Есть слова Свя­щен­ного Писа­ния и молитвы, кото­рые пра­во­слав­ному хри­сти­а­нину надо знать наизусть или очень близко к тексту.

1. «Отче наш», молитву Гос­подню.
2. Десять Запо­ве­дей Божиих (Исх.20:1—17).
3. Запо­веди бла­жен­ства (Мф.5:3—11).
4. Символ веры («Верую»).
5. Утрен­ние и вечер­ние молитвы по крат­кому Молит­во­слову.

Необ­хо­димо также пом­нить число и зна­че­ние таинств. Их в Апо­столь­ской Церкви семь.

1. Кре­ще­ние. Символ вступ­ле­ния чело­века в Цер­ковь и мисти­че­ского при­об­ще­ния его к един­ству во Христе (Телу Хри­стову). Совер­ша­ется по вере кре­ща­е­мого чело­века (взрос­лого) или по вере роди­те­лей мла­денца. Крест­ный отец есть лицо, кото­рое обя­зу­ется помо­гать вос­пи­та­нию ново­кре­ще­ного в духе Церкви. Это един­ствен­ное таин­ство, кото­рое может совер­шить не только свя­щен­ник, но (в случае нужды) любой миря­нин. Кре­ще­ние совер­ша­ется водой (символ омо­ве­ния духа), но при край­ней необ­хо­ди­мо­сти могут быть взяты снег или песок.
2. Евха­ри­стия, или при­ча­ще­ние. Уча­стие в вечно совер­ша­ю­щейся Тайной Вечери Хри­сто­вой. Евха­ри­стия есть вопло­ще­ние Христа под видом хлеба и вина, при­ня­тие кото­рых озна­чает при­ча­стие иску­пи­тель­ной тайне.
3. Миро­по­ма­за­ние. Таин­ство схож­де­ния Духа Божия на ново­кре­ще­ного члена Церкви. Обычно совер­ша­ется сразу же после кре­ще­ния.
4. Свя­щен­ство, или руко­по­ло­же­ние. Таин­ство пере­дачи апо­столь­ской бла­го­дати от епи­скопа к епи­скопу и права на свя­щен­но­дей­ствие от епи­скопа к свя­щен­нику. Суще­ствует три сте­пени свя­щен­ства: епи­скоп, свя­щен­ник, диакон. Первый совер­шает все семь таинств, второй — все, кроме руко­по­ло­же­ния. Диакон лишь помо­гает при совер­ше­нии таинств. Пат­ри­арх, мит­ро­по­лит, архи­епи­скоп — это не сан, а лишь раз­лич­ные формы епи­скоп­ского слу­же­ния.
5. Пока­я­ние. Таин­ство при­ми­ре­ния греш­ника с Богом через испо­ведь и раз­ре­ше­ние, дава­е­мое свя­щен­ни­ком (см. ниже).
6. Брак. Таин­ство освя­ще­ния супру­же­ской жизни.
7. Еле­освя­ще­ние, или собо­ро­ва­ние. Таин­ство, совер­ша­е­мое над боль­ными ради их исце­ле­ния.

II. Как дер­жать себя в храме

Храм — это не только дом молитвы. Это место осо­бого при­сут­ствия Христа, Кото­рый пре­бы­вает в Святых Дарах на пре­столе в алтаре. Поэтому вхо­дить в цер­ковь, выхо­дить из нее и стоять в ней сле­дует с бла­го­го­ве­нием. Входя, мы осе­няем себя крест­ным зна­ме­нием. Муж­чины входят в храм с непо­кры­той голо­вой, жен­щины — с покры­той. Для женщин это пра­вило не носит харак­тера стро­гой обя­за­тель­но­сти и не везде соблю­да­ется, однако его сле­дует при­дер­жи­ваться, чтобы не сму­щать тех, кто привык его соблю­дать. (Несо­блю­де­ние этого пра­вила зача­стую при­во­дит к ненуж­ным раз­го­во­рам и спорам, нару­ша­ю­щим как наше бла­го­го­вей­ное настро­е­ние, так и строй­ность самого бого­слу­же­ния).

Войдя в храм, мы под­хо­дим к иконе, сто­я­щей на сто­лике — аналое — посреди храма, вновь осе­няем себя крест­ным зна­ме­нием и при­кла­ды­ва­емся к иконе. Это так назы­ва­е­мая празд­нич­ная икона. Она изоб­ра­жает собы­тие из Свя­щен­ной Исто­рии или свя­того, память кото­рого в этот день совер­ша­ется. Мы можем, по нашему жела­нию, ста­вить свечи к иконе празд­ника или к любой другой иконе, нахо­дя­щейся в храме. Свечи поку­па­ются за при­лав­ком у самого входа, назы­ва­е­мом «свеч­ным ящиком». Это наша «лепта», малая жертва Церкви. Про­ходя по церкви, мимо церкви, мимо Цар­ских врат, мы оста­нав­ли­ва­емся и осе­няем себя крест­ным зна­ме­нием. Во время службы в пра­во­слав­ных храмах при­нято стоять. Но боль­ным и старым дела­ется исклю­че­ние, и для этой цели в храмах сзади ста­вятся ска­мейки.

Стоять в храме сле­дует лицом к алтарю. Исклю­че­ния бывают во время молебна или отпе­ва­ния, когда по обсто­я­тель­ствам нам при­хо­дится стоять к алтарю боком.

При словах свя­щен­ника «Мир всем», а также при при­ня­тии бла­го­сло­ве­ния мы скла­ды­ваем руки ладо­нями вверх, правую поверх левой, и скло­няем голову.

Также сле­дует скло­нять голову, когда свя­щен­ник или диакон кадит в нашу сто­рону или когда в храме чита­ется Еван­ге­лие. Обычай цело­вать руку свя­щен­ника после при­ня­тия бла­го­сло­ве­ния напо­ми­нает нам, что эта рука дер­жала Св. Чашу при Евха­ри­стии.

Самая важная служба из всех, совер­ша­ю­щихся в храме, — литур­гия, а самый важный момент в ней — таин­ство Евха­ри­стии, во время кото­рого совер­ша­ется пре­су­ществ­ле­ние Святых Даров. Суще­ствует бла­го­че­сти­вый обычай при­хо­дить к литур­гии нато­щак, даже если мы в этот день не при­ча­ща­емся. Если чело­век опаз­ды­вает к литур­гии или уходит до ее окон­ча­ния, он про­яв­ляет неува­же­ние к таин­ству.

Разу­ме­ется, не грешно про­сто­ять не всю литур­гию в слу­чаях край­ней нужды, напри­мер когда надо быть при боль­ных, малень­ких детях или на работе. В таких слу­чаях можно уйти до конца службы, только не во время чтения Еван­ге­лия, Св. Евха­ри­стии, пения «Отче наш» и при­ча­ще­ния. Если при­хо­дится уйти, надо сде­лать это раньше ука­зан­ных момен­тов или пере­ждать их.

Евха­ри­стия (по-русски «бла­го­да­ре­ние») начи­на­ется тор­же­ствен­ным воз­гла­сом «Станем добре, станем со стра­хом…» и закан­чи­ва­ется при­ча­ще­нием. На это время должны пре­кра­щаться всякие, даже нужные, раз­го­воры и хож­де­ния по храму.

Евха­ри­стия совер­ша­ется при закры­тых Цар­ских вратах: врата откры­ва­ются только в Святую (Пас­халь­ную) неделю, во время слу­же­ния епи­скопа и про­то­и­е­рея, кото­рый полу­чил на это право.

Есть обычай класть земные поклоны во время литур­гии:

1. Когда начи­на­ется пение «Тебе поем…»;
2. Когда свя­щен­ник или диакон выно­сит перед концом литур­гии Св. Чашу для при­ча­ще­ния веру­ю­щих;
3. Когда Св. Чаша после при­ча­ще­ния пере­но­сится свя­щен­ни­ком на жерт­вен­ник с воз­гла­сом: «Всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!» По жела­нию моля­щийся может класть земные поклоны помимо ука­зан­ных. Во время Вели­кого Поста еще кла­дутся земные поклоны при молитве «Гос­поди и Вла­дыко живота моего…»

В пас­халь­ные дни (до празд­ника Св. Троицы), а также в рож­де­ствен­ские (святки) отме­ня­ется коле­но­пре­кло­не­ние. Не при­нято ста­но­виться на колени во время вос­крес­ных служб, но в наши дни этот обычай отми­рает. После литур­гии все под­хо­дят и при­кла­ды­ва­ются ко кресту, кото­рый держит в руках свя­щен­ник.

Выходя из храма, мы снова обо­ра­чи­ва­емся лицом к алтарю и осе­няем себя крест­ным зна­ме­нием. При жела­нии по окон­ча­нии службы (или до ее начала) можно при­кла­ды­ваться к иконам. Во время службы этого делать не сле­дует. Надо ста­раться во время службы пом­нить, что в храме мы собраны во имя Божие. Эта память помо­жет нам удер­жать в сердце чув­ство мира и дру­же­лю­бия друг к другу. Сле­дует также забо­титься о том, чтобы не нару­шать молит­вен­ного настро­е­ния друг друга в храме. Надо избе­гать, по воз­мож­но­сти, тол­кать других, когда про­хо­дим по храму, ста­раться в случае тес­ноты про­пу­стить вперед детей, старых и немощ­ных. Если мы видим, что кто-то ведет себя в храме не так, как сле­дует, не надо делать заме­ча­ний во время службы, чтобы не созда­вать споров и шума, нару­ша­ю­щих мир и бла­го­го­ве­ние. В случае надоб­но­сти подоб­ные заме­ча­ния можно сде­лать после службы. Не сле­дует тем, кто не пони­мает слов службы и хочет понять, зада­вать много вопро­сов сто­я­щим рядом во время службы. Эти вопросы также можно отло­жить до конца бого­слу­же­ния, чтобы не нару­шать его строй­но­сти и тишины.

В суб­боту и нака­нуне празд­ни­ков вече­ром бывает все­нощ­ная, кото­рая состоит из вечерни и утрени (цер­ков­ный день начи­на­ется нака­нуне вече­ром).

В суб­боту после чтения Еван­ге­лия поем «Вос­кре­се­ние Хри­стово видевше…» и при­кла­ды­ва­емся к Еван­ге­лию, кото­рое выне­сено на сере­дину храма, а затем под­хо­дим под бла­го­сло­ве­ние свя­щен­ника. Во время тор­же­ствен­ных все­нощ­ных и под вос­кре­се­ние совер­ша­ется пома­за­ние елеем. (Не сле­дует сме­ши­вать его, как это часто делают, с миро­по­ма­за­нием — таин­ством, кото­рое совер­ша­ется вслед за кре­ще­нием. Елей — рас­ти­тель­ное масло, освя­щен­ное свя­щен­ни­ком. Миро — особо при­го­тов­лен­ный состав из восточ­ных бла­го­во­ний, освя­ща­е­мый епи­ско­пом.)

III. Об испо­веди

Испо­ведь обычно про­ис­хо­дит до начала литур­гии, в то время, когда в храме чита­ются часы или слу­жится утреня. Если в храме не менее двух свя­щен­ни­ков, испо­ведь может быть в начале литур­гии — один служит, другой испо­ве­дует. Когда в храме много народа, совер­ша­ется общая испо­ведь. Свя­щен­ник пере­чис­ляет грехи, а мы мыс­ленно каемся в них перед Богом; если на душе есть какой-либо грех, кото­рый свя­щен­ник не назвал, надо подойти после всех, чтобы не задер­жи­вать других, и ска­зать о своем грехе. Необ­хо­димо пом­нить, что огра­ни­чи­ваться только общими испо­ве­дями нельзя. Они обя­за­тельно должны пере­ме­жаться с част­ными. Когда мы хотим испо­ве­даться, надо прийти в храм пораньше и сразу стать у того кли­роса, где в этот день будет про­ис­хо­дить испо­ведь (там уже обычно при­го­тов­лен аналой), чтобы во время службы не пере­хо­дить с места на место. Испо­ведь состоит из сле­ду­ю­щих частей:

1. Молитв свя­щен­ника;
2. Слова свя­щен­ника к каю­щимся;
3. Испо­ве­да­ния грехов перед кре­стом и Еван­ге­лием, кото­рые лежат на аналое;
4. Сове­тов и ука­за­ний свя­щен­ника или, если он счи­тает нужным, епи­ти­мьи;
5. Раз­ре­ши­тель­ной молитвы.

Когда свя­щен­ник читает раз­ре­ши­тель­ную молитву, он накры­вает голову каю­ще­гося епи­тра­хи­лью; каю­щийся низко накло­няет голову, затем при­кла­ды­ва­ется к Еван­ге­лию и кресту. При этом он вспо­ми­нает, что в Еван­ге­лии напи­сан Закон Божий, кото­рый он нару­шил, а кре­стом Хри­сто­вым изгла­жи­ва­ются грехи каю­ще­гося. Раз­ре­шая каю­ще­гося от грехов, свя­щен­ник делает это не своей вла­стью, а вла­стью Хри­сто­вой, данной ему в таин­стве свя­щен­ства. Труд свя­щен­ника на испо­веди Св. Цер­ковь срав­ни­вает с трудом врача — мы при­хо­дим в духов­ную вра­чеб­ницу, и для того, чтобы не уйти неис­це­лен­ными, мы должны учиться точно назы­вать свои грехи, чтобы духов­ный врач мог назна­чить нам пра­виль­ное лече­ние. Гото­виться к испо­веди сле­дует зара­нее, дома, про­ве­ряя свою совесть по десяти Запо­ве­дям бла­жен­ства. Если мы скры­ваем что-нибудь на испо­веди, то мы грешим не против чело­века-свя­щен­ника, а против Самого Христа. В этом случае и раз­ре­ше­ние свя­щен­ника и само при­ча­ще­ние — «в суд и осуж­де­ние».

Когда, пре­одо­ле­вая стыд и сму­ще­ние, мы гово­рим духов­нику о своих грехах, мы совер­шаем тот малый «подвиг», без кото­рого искрен­нее пока­я­ние будет непол­ным. Испо­ве­ду­ю­щийся должен осте­ре­гаться мысли, будто, рас­ска­зы­вая духов­ному отцу о своих дурных делах и помыс­лах, он что-то теряет в его глазах.

Эта иску­си­тель­ная мысль мешает под­лин­ному пока­я­нию. Сле­дует пом­нить, что бла­го­дать свя­щен­ства поз­во­ляет духов­нику не утра­чи­вать доб­рого отно­ше­ния к каю­ще­муся, даже если он совер­шил вели­кий грех. Испо­ведь и беседа со свя­щен­ни­ком вне испо­веди — два плана обще­ния; вне испо­веди свя­щен­ник может гово­рить просто как чело­век, друг, помощ­ник; у креста и Еван­ге­лия он — совер­ши­тель таин­ства.

IV. О при­ча­ще­нии

Чело­век, при­ча­ща­ю­щийся лишь изредка, нано­сит нема­лый урон своей духов­ной жизни. Святые Отцы при­зы­вали хри­стиан при­ча­щаться при каждом посе­ще­нии литур­гии (св. Васи­лий Вели­кий. Тво­ре­ния; преп. Максим Испо­вед­ник1). Если в наши дни эта прак­тика остав­лена, то, тем не менее, при­сту­пать к Св. Чаше сле­дует не реже одного раза в 40 дней и непре­менно — в день своего ангела. Пре­по­доб­ный Сера­фим заве­щал нам при­об­щаться не реже 16 раз в году.

Нака­нуне при­ча­ще­ния соблю­дают пост и читают «После­до­ва­ние ко Свя­тому При­ча­ще­нию» из Молит­во­слова. Перед при­ча­ще­нием с утра ничего не едят и не пьют до конца литур­гии (из бла­го­го­ве­ния к Свя­щен­ной Тра­пезе). Куря­щие должны воз­дер­жи­ваться от куре­ния. Под­хо­дят к Св. Чаше только после испо­веди.

Испо­ведь и при­ча­ще­ние — два отдель­ных таин­ства. Прак­тика Рус­ской Пра­во­слав­ной Церкви ставит их в тесную связь по той при­чине, что мы не должны при­сту­пать к Св. Чаше, не при­ми­рив­шись с Богом через таин­ство пока­я­ния. Иногда, если чело­век не готов к при­ча­ще­нию, он может подойти только к испо­веди.

При­ча­ще­ние про­ис­хо­дит в конце литур­гии, после того, как про­поем «Отче наш» и сле­ду­ю­щий затем «запри­част­ный» стих. При выносе Чаши мы повто­ряем про себя за свя­щен­ни­ком молитву: «Верую, Гос­поди, и испо­ве­дую…»

Затем в тишине и бла­го­го­ве­нии под­хо­дим к Св. Чаше, сложив руки на груди кре­сто­об­разно, правую поверх левой (у Чаши кре­ститься нельзя!), и назы­ваем свое полное имя. При­ча­стив­шись Святых Тайн, целуем нижний край Чаши и под­хо­дим к сто­лику, где запи­ваем «теп­ло­той» и при­ни­маем часть просфоры. Это — вос­по­ми­на­ние брат­ских трапез первых хри­стиан.

Пра­во­сла­вие при­знает дей­стви­тель­ность таин­ства Евха­ри­стии, совер­ша­е­мого пра­вильно постав­лен­ным ино­слав­ным свя­щен­ни­ком (като­ли­че­ским или ста­ро­об­ряд­че­ским). То, что мы не при­ча­ща­емся вместе, не есть знак того, что мы не при­знаем под­лин­но­сти другой литур­гии, а выте­кает из поня­тия о ней как о «тра­пезе любви». Сов­мест­ное при­ча­ще­ние воз­можно лишь по дости­же­нии един­ства и пре­кра­ще­нии раз­де­ле­ний. До тех же пор сов­мест­ное при­ча­ще­ние было бы неис­крен­ним и, сле­до­ва­тельно, недо­стой­ным. Но в случае нужды, как поста­но­вил в 1969 г. Св. Синод Рус­ской Пра­во­слав­ной Церкви, ста­ро­об­рядцы и като­лики могут испо­ве­до­ваться и при­об­щаться в пра­во­слав­ных храмах.

V. Поми­но­ве­ние и просфоры. Пани­хида и моле­бен

Если мы желаем, чтобы Цер­ковь моли­лась вместе с нами за доро­гих нам близ­ких (живых и умер­ших), мы пишем их имена на записке с над­пи­сью «о здра­вии» и «об упо­ко­е­нии» и пере­даем вместе с просфо­рой, кото­рую поку­паем за свеч­ным ящиком, в алтарь. Сде­лать это нужно до начала литур­гии; если же служба уже нача­лась, то все раз­го­воры, свя­зан­ные с покуп­кой просфор, пере­да­чей запи­сок или свечек сле­дует вести шепо­том, чтобы не мешать службе. Подан­ные записки свя­щен­ник читает перед нача­лом литур­гии (на про­ско­ми­дии) и во время службы, когда он выни­мает из просфор частицы и молится о здра­вии и об упо­ко­е­нии запи­сан­ных. В конце литур­гии эти частицы опус­ка­ются в Чашу в знак иску­пи­тель­ного дей­ствия св. Евха­ри­стии. Свя­щен­ник в это время молится: «Омой их грехи кровию Твоею…»

После литур­гии просфоры выно­сятся из алтаря и обычно ста­вятся на свеч­ном ящике, откуда те, кто пода­вал с ними записки, их раз­би­рают. Просфору можно по своему жела­нию либо съесть сразу, либо рас­пре­де­лить на несколько дней, либо отдать ее тому, за кого мы ее «выни­мали».

Просфоры при жела­нии можно раз­да­вать в храме с прось­бой молиться о тех, за кого они вынуты, но это сле­дует делать не во время службы, а после того, как все подой­дут ко кресту.

Кроме поми­но­ве­ния за литур­гией в церкви совер­ша­ются и другие виды молитв за живых и усоп­ших:

1. Молитва о живых, или моле­бен, к кото­рому по просьбе веру­ю­щих может быть добав­лено водо­освя­ще­ние или чтение ака­фи­ста. Жела­ю­щие слу­жить моле­бен обра­ща­ются за свеч­ной ящик до службы (или, в край­нем случае, после службы).
2. Молитва об усоп­ших назы­ва­ется пани­хи­дой. Ее служат перед особым сто­ли­ком для свечей (кану­ном). Издревле суще­ство­вал обычай в память усоп­ших устра­и­вать тра­пезу. В ней при­ни­мали уча­стие бед­няки, кото­рых про­сили молиться за умер­ших. И в наши дни те, кто молится о них, при­но­сят в храм пищу, кото­рую раз­дают «для поми­но­ве­ния» после пани­хиды. Это дела­ется и в особые поми­наль­ные («роди­тель­ские») дни.
3. Молитвы, кото­рые поют и читают при погре­бе­нии, назы­ва­ются отпе­ва­нием.

По окон­ча­нии его икона, кото­рая была на груди у покой­ника, ста­вится на канун и нахо­дится там в тече­ние 40 дней. После этого родные могут ее взять.

Во время литур­гии молитва совер­ша­ется только за членов Церкви или гото­вя­щихся ко кре­ще­нию («огла­шен­ных»). Счи­та­ется, однако, что во время молебна могут быть помя­нуты и люди некре­ще­ные. Для отпе­ва­ния като­ли­ков, ста­ро­об­ряд­цев и других ино­слав­ных суще­ствует особый чин.

VI. Пра­вила, каса­ю­щи­еся отно­ше­ния миря­нина к своему духов­нику

Духов­ни­ком назы­ва­ется свя­щен­ник, к кото­рому мы посто­янно ходим на испо­ведь. Как боль­ному лучше лечиться у одного врача, кото­рый хорошо знает его орга­низм и болезни, так и духов­ное вра­че­ва­ние будет про­хо­дить успеш­нее, если чело­век будет при­но­сить свою испо­ведь посто­ян­ному духов­нику. Отно­ше­ния между этим свя­щен­ни­ком и миря­ни­ном должны быть постро­ены на искрен­но­сти, пони­ма­нии и дове­рии. Миря­нину сле­дует пом­нить о сле­ду­ю­щих пяти пра­ви­лах:

1. Хри­сти­а­нин не пред­при­ни­мает ника­кого важ­ного жиз­нен­ного шага, не полу­чив бла­го­сло­ве­ния духов­ника или, по край­ней мере, не посо­ве­то­вав­шись с ним.
2. Хри­сти­а­нин при­ни­мает от духов­ника ука­за­ния о молит­вен­ном пра­виле, постах и делах слу­же­ния людям.
3. Хри­сти­а­нин должен при­ве­сти свою жизнь в согла­сие с нрав­ствен­ными тре­бо­ва­ни­ями Церкви в срок, ука­зан­ный духов­ни­ком.
4. Частоту испо­веди и при­ча­ще­ния хри­сти­а­нин должен согла­со­вать с духов­ни­ком и твердо этого при­дер­жи­ваться.
5. В случае рас­хож­де­ния со своим духов­ни­ком и наме­ре­ния перейти к дру­гому миря­нин должен поста­вить своего духов­ника в извест­ность и про­сить бла­го­сло­ве­ния на пере­ход к дру­гому свя­щен­нику, кон­кретно ука­зан­ному (см. 1Цар.15:22; Евр.13:7,17; Немо­ка­нон Иоанна Пост­ника, Сто­глав 40; Вопро­ша­ние Кирика, 6, 17; Напи­са­ние митр. Гри­го­рия, 4; Запо­ведь к испо­ве­ду­ю­ще­муся, 27; Слово Божие о пока­я­нии, 97)2.

VII. Важ­ней­шие празд­ники года

Празд­нич­ные и вос­крес­ные дни надо осво­бо­дить от работы, кото­рую можно отло­жить. Цер­ков­ный годо­вой круг празд­ни­ков делится на празд­ники «пере­хо­дя­щие» и «непе­ре­хо­дя­щие», дву­на­де­ся­тые и вели­кие. Непе­ре­хо­дя­щие празд­ну­ются каждый год в одно и то же число месяца. Пере­хо­дя­щие отно­сятся к Пас­халь­ному циклу и при­хо­дятся каждый год на разное время. При­во­дим список пере­хо­дя­щих, непе­ре­хо­дя­щих и вели­ких празд­ни­ков по «Пра­во­слав­ному цер­ков­ному кален­дарю».

Дву­на­де­ся­тые пере­хо­дя­щие празд­ники

• Вход Гос­по­день в Иеру­са­лим — вос­кре­се­нье;
• Пасха Хри­стова — вос­кре­се­нье;
• Воз­не­се­ние Гос­подне — чет­верг;
• День Святой Троицы (Пяти­де­сят­ница) — вос­кре­се­нье.

Дву­на­де­ся­тые непе­ре­хо­дя­щие празд­ники

• Кре­ще­ние Гос­подне — ⁶⁄₁₉ января;
• Сре­те­ние Гос­подне — ²⁄₁₅ фев­раля;
• Бла­го­ве­ще­ние Пре­свя­той Бого­ро­дицы — 25 марта/7 апреля;
• Пре­об­ра­же­ние Гос­подне — ⁶⁄₁₉ авгу­ста;
• Успе­ние Пре­свя­той Бого­ро­дицы — ¹⁵⁄₂₈ авгу­ста;
• Воз­дви­же­ние Креста Гос­подня — ¹⁴⁄₂₇ сен­тября;
• Вве­де­ние во храм Пре­свя­той Бого­ро­дицы — 21 ноября/4 декабря;
• Рож­де­ство Хри­стово — 25 декабря/7 января.

Вели­кие празд­ники

• Обре­за­ние Гос­подне — ¹⁄₁₄ января;
• Рож­де­ство Иоанна Пред­течи — 24 июня/7 июля;
• Святых пер­во­вер­хов­ных апо­сто­лов Петра и Павла — 29 июня/12 июля;
• Усек­но­ве­ние главы Иоанна Пред­течи — 29 августа/11 сен­тября;
• Покров Пре­свя­той Бого­ро­дицы — ¹⁄₁₄ октября.

Цер­ков­ное исчис­ле­ние ведется по ста­рому стилю. Вторая дата ука­зы­вает новый стиль.

VIII. Посты

В нашей чело­ве­че­ской при­роде нару­шена гар­мо­ния между духов­ным и плот­ским нача­лом; плоть стре­мится воз­об­ла­дать над духом. Поэтому чело­веку, веду­щему духов­ную жизнь, необ­хо­димы хотя бы самые про­стые методы аскезы (само­огра­ни­че­ния). К ним отно­сится пост — воз­дер­жа­ние от живот­ной пищи, кото­рое имеет дво­я­кое зна­че­ние.

С одной сто­роны, пост обуз­ды­вает стихию плоти, с другой — раз­ви­вает через послу­ша­ние Церкви духов­ную стой­кость и волю чело­века. Пост освя­щен Самим Хри­стом, Кото­рый, постясь, Своим при­ме­ром указал на необ­хо­ди­мость воз­дер­жа­ния для Его уче­ни­ков.

Суще­ствуют раз­лич­ной сте­пени посты. При­мерно их можно оха­рак­те­ри­зо­вать сле­ду­ю­щим обра­зом:

1. Очень стро­гий пост — сухо­яде­ние. Едят только сырую рас­ти­тель­ную пищу без масла.
2. Стро­гий пост — едят всякую варе­ную рас­ти­тель­ную пищу с рас­ти­тель­ным маслом.
3. Обыч­ный пост — кроме того, что едят в стро­гий пост, едят еще рыбу.
4. Ослаб­лен­ный пост (для немощ­ных, нахо­дя­щихся в пути и пита­ю­щихся в сто­ло­вых) — едят все, кроме мяса.

Отмена или ослаб­ле­ние поста преду­смот­рены Цер­ко­вью для особых слу­чаев (болезнь, нахож­де­ние в пути и т.п.). Однако хри­сти­а­нин не должен по соб­ствен­ному усмот­ре­нию ослаб­лять или отме­нять пост (как и, напро­тив, делать его более стро­гим), но спра­ши­вать бла­го­сло­ве­ния духов­ника.

Пост — не только время телес­ного воз­дер­жа­ния; он озна­чает и время уси­ле­ния борьбы с грехом, осо­бен­ной молит­вен­ной сосре­до­то­чен­но­сти, более частого при­ча­ще­ния.

В году четыре дли­тель­ных поста. Кроме того, Цер­ковь уста­но­вила пост­ные дни — среду и пят­ницу в тече­ние всего года. В память неко­то­рых собы­тий уста­нов­лены также одно­днев­ные посты.

Мно­го­днев­ные посты

• Вели­кий Пост — пред­пас­халь­ный, в общей слож­но­сти про­дол­жа­ется семь недель. Пост стро­гий. Очень стро­гие недели — первая, чет­вер­тая (Кре­сто­по­клон­ная) и седь­мая (Страст­ная). На Страст­ной неделе пост пре­кра­ща­ется после литур­гии в Страст­ную суб­боту. По обычаю же раз­гов­ля­ются только после Пас­халь­ной заут­рени, т.е. в ночь на Св. Вос­кре­се­ние.
  Вели­кий Пост связан с пере­хо­дя­щим кругом празд­ни­ков и поэтому в разные годы падает на разные числа, в зави­си­мо­сти от дня празд­но­ва­ния Пасхи.
• Петров пост — перед празд­ни­ком святых апо­сто­лов Петра и Павла. Начи­на­ется со Дня всех святых (вос­кре­се­нье после Тро­и­цына дня) и про­дол­жа­ется до 12 июля нового стиля. Этот пост меняет свою про­дол­жи­тель­ность в разные годы, ибо зави­сит от дня празд­но­ва­ния Пасхи. Этот пост — наи­ме­нее стро­гий, обыч­ный.
• Успен­ский пост — перед празд­ни­ком Успе­ния Божией Матери. Он всегда падает на одни и те же числа: 14—28 авгу­ста нового стиля. Это — стро­гий пост.
• Рож­де­ствен­ский (Филип­пов) пост — начи­на­ется на сле­ду­ю­щий день после празд­но­ва­ния апо­стола Филиппа, всегда падает на одни и те же дни: 28 ноября — 7 января нового стиля.

Одно­днев­ные посты

• Среда и пят­ница — в тече­ние всего года, кроме сплош­ных седмиц (недель) и святок. Пост обыч­ный.
• Кре­щен­ский сочель­ник — ⁵⁄₁₈ января. Пост очень стро­гий (суще­ствует народ­ный обычай в этот день не есть до звезды).
• Усек­но­ве­ние главы Иоанна Кре­сти­теля — 25 августа/11 сен­тября. Пост стро­гий.
• Воз­дви­же­ние Креста Гос­подня — ¹⁴⁄₂₇ сен­тября. Пост стро­гий.

IX. Домаш­няя молитва и духов­ное чтение

Молитвы, содер­жа­щи­еся в Молит­во­слове, состав­лены по боль­шей своей части свя­тыми и людьми высо­кого духов­ного опыта. Читая эти молитвы, мы при­об­ща­емся к их духов­ной жизни и учимся сами молиться. Молитва по книге (молит­во­сло­вие) не исклю­чает молитвы своими сло­вами и молит­вен­ного пред­сто­я­ния Богу в мол­ча­нии.

Еже­днев­ным «пра­ви­лом» назы­ва­ется собра­ние молитв, пред­на­зна­чен­ных для чтения утром, вече­ром и в про­дол­же­ние дня. Опус­кать это пра­вило не сле­дует даже тогда, когда в душе нет молит­вен­ного настро­е­ния. Сами святые слова ока­зы­вают воз­дей­ствие на душу помимо созна­ния. Однако нужно всегда стре­миться побо­роть рас­се­ян­ность и вни­кать в слова молитв. Для случая край­ней уста­ло­сти или особых обсто­я­тельств преп. Сера­фим дал «малое пра­вило».

Вели­ким Постом к еже­днев­ному пра­вилу добав­ля­ется молитва св. Ефрема Сирина «Гос­поди и Вла­дыко живота моего…», а в пас­халь­ный период — тро­парь празд­ника («Хри­стос вос­кресе из мерт­вых…»).

Всякое дело мы должны начать молит­вой. На эти случаи есть в Молит­во­слове особые псалмы и молитвы.

Читать Свя­щен­ное Писа­ние сле­дует еже­дневно. Прежде всего это каса­ется Нового Завета. Его можно читать по частям или главам, на выбор, или в соот­вет­ствии с цер­ков­ными чте­ни­ями этого дня. К отрывку из Еван­ге­лия при­со­еди­няем чтение из Посла­ний. Из Вет­хого Завета еже­дневно читают псалмы. Осталь­ные книги Библии сле­дует читать с тол­ко­ва­ни­ями, чтобы пра­виль­нее и глубже пони­мать смысл вет­хо­за­вет­ных книг и их соот­но­ше­ние с Новым Заве­том.

К чтению Св. Писа­ния реко­мен­ду­ется добав­лять чтение из Св. Отцов или духов­ных писа­те­лей. Луч­шими кни­гами из Отцов для начи­на­ю­щих могут слу­жить: «Псал­тирь» св. Ефрема Сирина, «Испо­ведь» бл. Авгу­стина, «Нрав­ствен­ные пра­вила» св. Васи­лия Вели­кого. Из более позд­них авто­ров — тво­ре­ния Тихона Задон­ского, «Неви­ди­мая брань» св. Нико­дима Свя­то­горца, «Руко­вод­ство к бла­го­че­сти­вой жизни» Фран­циска Саль­ского. Из совре­мен­ных духов­ных писа­те­лей — «Записи» свящ. А. Ель­ча­ни­нова, книги мит­ро­по­лита Анто­ния Сурож­ского.

Прак­ти­че­ское руко­вод­ство к молитве

Вве­де­ние

Вера, то есть живая связь души с Богом, не есть что-то неиз­мен­ное, обре­та­е­мое в гото­вом виде. Как и всякое отно­ше­ние, она имеет свою дина­мику, она может сла­беть или, напро­тив, расти и укреп­ляться. Зарож­де­ние веры в чело­веке свя­зано и с волей его, и с разу­мом, и с чув­ством. Воз­рас­та­ние ее неот­де­лимо от трех глав­ных путей при­бли­же­ния к Богу: нрав­ствен­ных усилий, обра­щен­ных на добро, борьбы с внут­рен­ними вра­гами чело­века (аскезы) и, нако­нец, молитвы, кото­рой и посвя­щены пред­ла­га­е­мые стра­ницы.

«Начнем дело молитвы, — гово­рит пре­по­доб­ный Марк Подвиж­ник, — и, пре­успе­вая посте­пенно, найдем, что не только надежда на Бога, но и твер­дая вера и нели­це­мер­ная любовь, и незло­па­мят­ность, и любовь к братии, и воз­дер­жа­ние, и тер­пе­ние, и веде­ние внут­рен­ней­шее, и избав­ле­ние от иску­ше­ний, бла­го­дат­ные даро­ва­ния, сер­деч­ное испо­ве­да­ние и усерд­ные слезы — чрез молитву пода­ются верным»3. Из этих слов свя­того явствует, насколько велико зна­че­ние молитвы для хри­сти­а­нина и как много сторон его жизни она охва­ты­вает. Молитва свя­зы­вает наш дух с самим Источ­ни­ком жизни. Ее не могут заме­нить ни бого­слов­ские теории, ни одно лишь слу­же­ние добру. И то и другое ожи­во­тво­ря­ется молит­вой, кото­рая хранит нашу веру от укло­нов в отвле­чен­ность или мора­ли­зи­ро­ва­ние.

Ста­рин­ная посло­вица гласит: «Молитва — труд нелег­кий». Для чело­века неис­ку­шен­ного это может пока­заться стран­ным; между тем тот, кто сделал хотя бы самые первые шаги в духов­ной жизни, знает, как много пре­пят­ствий стоит перед взыс­ку­ю­щим молит­вен­ного дара.

Бог открыт ко всем, но слиш­ком часто лучи Его бла­го­дат­ной силы натал­ки­ва­ются на глухие ставни и запер­тые двери нашей души. Как открыть их? Как под­го­то­вить себя к встрече с Неис­по­ве­ди­мым?

Об этом рас­ска­зы­вали нам святые и подвиж­ники, люди бога­того духов­ного опыта, кото­рые счи­тали необ­хо­ди­мым делиться с дру­гими тем, что они позна­вали на пути молит­вен­ного «дела­ния». Однако насле­дие их слиш­ком обширно, и к тому же часто писа­ния подвиж­ни­ков свя­заны с усло­ви­ями жизни, дале­кими от тех, в кото­рых мы живем теперь. Выде­лить из этих писа­ний то, что может слу­жить кон­крет­ным руко­вод­ством для совре­мен­ного чело­века, и состав­ляет цель насто­я­щей книги.

Она пред­на­зна­чена для тех, кто уже прошел пер­во­на­чаль­ные сту­пени хри­сти­ан­ской жизни и стре­мится углу­бить ее. «Руко­вод­ство» пред­по­ла­гает у чита­теля зна­ком­ство со Свя­щен­ным Писа­нием и осно­вами цер­ков­ного веро­уче­ния, а также посто­ян­ное уча­стие в бого­слу­же­ниях и таин­ствах.

О молитве вообще есть немало пре­крас­ных книг, обра­щен­ных к нашим совре­мен­ни­кам (напри­мер труды мит­ро­по­лита Анто­ния Сурож­ского). Мы же здесь оста­но­вимся пре­иму­ще­ственно на прак­ти­че­ской сто­роне молит­вен­ной жизни, на том, что содей­ствует ей, и на том, что ей пре­пят­ствует. Поэтому «Руко­вод­ство» не сле­дует рас­смат­ри­вать как «книгу для чтения». Оно пред­по­ла­гает неспеш­ное, вни­ма­тель­ное изу­че­ние с при­ме­не­нием на прак­тике содер­жа­щихся в нем ука­за­ний. Именно ввиду этого оно напи­сано сжато, кон­спек­тивно и схе­ма­тично, т.е. по методу, кото­рый более всего спо­соб­ствует усво­е­нию и запо­ми­на­нию. Постро­е­ние книги дво­я­кое. С одной сто­роны, главы рас­по­ло­жены по мере воз­рас­та­ния труд­но­сти, а с другой — они рас­счи­таны на то, чтобы чита­тель посто­янно воз­вра­щался к про­чи­тан­ному, так как многие темы парал­лельны друг другу.

Автор, по суще­ству, не гово­рит от себя ничего. Почти весь текст книги состав­лен по тво­ре­ниям Отцов Церкви, подвиж­ни­ков и духов­ных писа­те­лей Востока и Запада. Из послед­них более всего были исполь­зо­ваны труды совре­мен­ного учи­теля молитвы иеро­мо­наха А. Каф­фа­реля. (Кано­ник Каф­фа­рель, живу­щий ныне во Фран­ции, руко­во­дит духов­ной жизнью многих людей в разных стра­нах. В письме к автору он выра­зил боль­шую радость по поводу того, что и в России не уга­сает молит­вен­ный дух и стрем­ле­ние к углуб­лен­ной молитве. Он предо­ста­вил нам свои книги, глав­ная из кото­рых — «Уроки умной молитвы»4. Из нее здесь при­во­дится много стра­ниц, но ввиду воль­но­сти пере­сказа мы нигде не ста­вили кавы­чек.)

При­ношу сер­деч­ную бла­го­дар­ность всем, кто помог появиться этой книге.

Да укре­пит Бог каж­дого всту­па­ю­щего на нелег­кий, но бла­го­сло­вен­ный путь молитвы.

I. Молитва и молит­во­сло­вие

У каж­дого чело­века бывают мгно­ве­ния, когда его суще­ство невольно устрем­ля­ется ввысь в молит­вен­ном порыве. Тра­ги­че­ские пере­ломы жизни, трепет души, охва­чен­ной твор­че­ским подъ­емом или сопри­кос­нув­шейся с кра­со­той, — все это может про­бу­дить ту силу, кото­рая под­ни­мает нас к Богу в мольбе, бла­го­да­ре­нии, радо­сти. Но здесь мы будем гово­рить глав­ным обра­зом о молитве систе­ма­ти­че­ской, кото­рая входит в жизнь как посто­ян­ная ее спут­ница и вдох­но­ви­тель­ница.

1. Молит­во­сло­вие

Пер­во­на­чаль­ной и необ­хо­ди­мой формой молитвы явля­ется молит­во­сло­вие. Так назы­вают чтение «пра­вила», состо­я­щего из утрен­них и вечер­них молитв, кото­рые про­из­но­сятся еже­дневно. Этот ритм необ­хо­дим, ибо в про­тив­ном случае душа легко выпа­дает из молит­вен­ной жизни, как бы про­сы­па­ясь лишь от случая к случаю. В молитве же, как и во всяком боль­шом и труд­ном деле, одного «вдох­но­ве­ния», «настро­е­ния» и импро­ви­за­ции недо­ста­точно.

Подобно тому как чело­век, смотря на кар­тину или икону, слушая музыку или стихи, при­об­ща­ется к внут­рен­нему миру их созда­те­лей, так и чтение молитв свя­зует нас с их твор­цами: псал­мо­пев­цами и подвиж­ни­ками. Это помо­гает нам обре­сти духов­ный настрой, род­ствен­ный их сер­деч­ному горе­нию. «О том, чтобы молиться нам «чужими» молит­вами, — гово­рит о. А. Ель­ча­ни­нов, — (…) пример нам Хри­стос. Его молит­вен­ные вопли на кресте — «цитаты» из псал­мов (…) (Пс.21:2; 30, 6)»5.

Суще­ствует три основ­ных «пра­вила»:

1. полное — кото­рое рас­счи­тано на людей, рас­по­ла­га­ю­щих бо́льшим, чем другие, вре­ме­нем; оно содер­жится в полных иерей­ских молит­вен­ни­ках;
2. крат­кое пра­вило, рас­счи­тан­ное на всех; утром: «Царю Небес­ный», «Три­свя­тое», «Отче наш», «От сна вос­став», «Поми­луй мя, Боже», «Верую», «Боже, очисти», «К Тебе, Вла­дыко», «Святый Ангеле», «Пре­свя­тая Вла­ды­чице», при­зы­ва­ние святых, молитва за живых и усоп­ших; вече­ром: «Царю Небес­ный», «Три­свя­тое», «Отче наш», «Поми­луй нас, Гос­поди», «Боже вечный», «Бла­гого Царя», «Ангеле Хри­стов», от «Взбран­ной Вое­воде» до «Достойно есть». Молитвы эти содер­жатся в любом молит­во­слове; и, нако­нец:
3. мини­маль­ное пра­вило пре­по­доб­ного Сера­фима (три раза «Отче наш», три раза «Бого­ро­дице Дево» и один раз «Верую») — для тех дней и обсто­я­тельств, когда чело­век нахо­дится в край­нем утом­ле­нии или не имеет доста­точно вре­мени.

Совсем опус­кать «пра­вило» опасно. Утом­ле­ние и рас­се­ян­ность не должны сму­щать нас (см. об этом гл. III). Даже если «пра­вило» чита­ется без долж­ного вни­ма­ния, слова молитв, про­ни­кая в под­со­зна­ние, ока­зы­вают свое освя­ща­ю­щее дей­ствие.

2. Под­го­товка к молит­во­сло­вию

Основ­ные молитвы хорошо знать наизусть, чтобы они глубже про­ни­кали в сердце и чтобы их можно было повто­рять в любых обсто­я­тель­ствах. Напи­саны молитвы на цер­ковно-сла­вян­ском языке, поэтому в содер­жа­ние молитв нужно вник­нуть зара­нее, найти их пере­вод или пере­ве­сти самим, чтобы слова не зву­чали бес­смыс­ленно. «Потру­дись, — сове­тует пре­по­доб­ный Нико­дим Свя­то­го­рец, — не в молит­вен­ный час, а в другое сво­бод­ное время обду­мать и про­чув­ство­вать поло­жен­ные молитвы. Сделав это, ты во время молит­во­сло­вия не встре­тишь ника­кого труда вос­про­из­весть в себе все содер­жа­ние чита­е­мой молитвы»6.

Очень важно, чтобы при­сту­па­ю­щий к молит­во­сло­вию изгнал из сердца обиды, раз­дра­же­ние, горечь. «Прежде молитвы, — гово­рит свя­ти­тель Тихон Задон­ский, — тре­бу­ется (…) ни на кого не гне­ваться, ни зло­биться, но всякую обиду оста­вить, чтобы и самим Бог оста­вил грехи»7.

Без усилий, направ­лен­ных на борьбу с грехом, на слу­же­ние людям, на уста­нов­ле­ние кон­троля над телом и душев­ной жизнью, молитва не может стать тем, чем она пред­на­зна­чена быть — внут­рен­ним стерж­нем нашей жизни (см. об аскезе гл. II). Нема­лую роль в вос­пи­та­нии молит­вен­ного духа играет чтение, осо­бенно чтение Еван­ге­лий (см. гл. IV), а также таин­ства испо­веди и Евха­ри­стии.

При­ча­ще­ние Святых Тайн вклю­чает всего чело­века в сокро­вен­ный поток бла­го­дат­ной жизни. Редкое при­ча­ще­ние нано­сит нам нема­лый ущерб, ибо лишает нас бла­го­дат­ной помощи. В про­шлом сло­жи­лась осуж­да­е­мая свя­тыми Отцами прак­тика ред­кого при­ча­ще­ния. «У нас нынче гово­рят даже, что грех часто при­ча­щаться, — писал епи­скоп Феофан, — иные тол­куют, что нельзя раньше шести недель при­ча­щаться. Может быть, кроме этих есть и другие в этом отно­ше­нии непра­виль­но­сти. Не обра­щай вни­ма­ния на эти толки — при­ча­щайся так часто, как потребно будет, ничтоже сум­ня­шеся. Ста­рай­тесь только вся­че­ски при­го­тов­ляться как должно и при­сту­пать со стра­хом и тре­пе­том, с верою и сокру­ше­нием и пока­ян­ным чув­ством. Доку­ча­ю­щим же речами об этом ответьте: ведь я… ко св. при­ча­ще­нию всякий раз имею раз­ре­ше­ние духов­ного отца моего»8.

3. Время и место

В усло­виях совре­мен­ной жизни с ее загру­жен­но­стью и уско­рен­ными тем­пами нелегко отво­дить для молитвы опре­де­лен­ное время. Однако лучше всего утрен­ние молитвы читать до начала вся­кого дела. В край­нем случае их можно про­из­но­сить по дороге из дома. Поздно вече­ром часто бывает трудно сосре­до­то­читься из-за уста­ло­сти, поэтому учи­теля молитвы реко­мен­дуют читать вечер­ние молитвы в сво­бод­ные минуты до ужина или еще раньше.

Если есть воз­мож­ность, во время молитвы хорошо уеди­ниться или встать перед иконой. На вопрос о том, сле­дует ли читать «пра­вило» вместе, всей семьей, или каж­дому отдельно, невоз­можно дать одно­знач­ный ответ. Это зави­сит от харак­тера чело­века и его домаш­них вза­и­мо­от­но­ше­ний. Общая молитва реко­мен­ду­ется прежде всего в тор­же­ствен­ные дни, перед празд­нич­ной тра­пе­зой и в других подоб­ных слу­чаях. Семей­ная молитва есть все же раз­но­вид­ность цер­ков­ной («домаш­няя цер­ковь») и поэтому не может заме­нить молитву инди­ви­ду­аль­ную, а лишь допол­няет ее.

4. Начало молитвы

Перед нача­лом молит­во­сло­вия мы осе­няем себя крест­ным зна­ме­нием и ста­ра­емся, отбро­сив повсе­днев­ные заботы, настро­иться на внут­рен­нюю беседу с Богом. «Постой молча, дон­деже ути­шатся чув­ства, поставь себя в при­сут­ствие Божие до созна­ния и чув­ства Его с бла­го­го­вей­ным стра­хом и вос­ставь в сердце живую веру, что Бог слышит и видит тебя» (из Молит­во­слова). (О поло­же­нии тела при молитве см. гл. II.)

5. Во время молит­во­сло­вия

Начи­на­ю­щему необ­хо­димо про­из­но­сить молитвы вслух или впол­го­лоса. Это помо­гает сосре­до­то­читься.

Если во время чтения «пра­вила» про­ры­ва­ется молитва своими сло­вами, то, как гово­рит пре­по­доб­ный Нико­дим, «не попус­кай сему случаю пройти мимо­летно, но оста­но­вись на нем»9. Эту же мысль мы нахо­дим у епи­скопа Фео­фана. «Когда найдет, — гово­рит он, — силь­ное молит­вен­ное чув­ство и раз­би­вает чтение молитв, остав­ляй это чтение и давай про­стор этому чув­ству»10.

Многим людям кажется, что молитва всегда должна при­но­сить «духов­ную усладу». Они забы­вают о «труд­ни­че­ском» ее харак­тере. «Не ищи в молитве насла­жде­ний, — гово­рит епи­скоп Игна­тий Брян­ча­ни­нов, — они отнюдь не свой­ственны греш­нику. Жела­ние греш­ника ощу­тить насла­жде­ние есть уже само­обо­льще­ние(…) Не ищи преж­де­вре­менно высо­ких духов­ных состо­я­ний и молит­вен­ных вос­тор­гов»11. Заме­тим, что поиски посто­ян­ного духов­ного насла­жде­ния есть скры­тый вид эго­изма и стрем­ле­ния к духов­ному ком­форту. Труд­ность молитвы — нередко при­знак ее под­лин­ной дей­ствен­но­сти.

О затруд­не­ниях в молитве мы будем гово­рить ниже (гл. III).

Молитва за других людей — неотъ­ем­ле­мая часть молит­во­сло­вия. Пред­сто­я­ние Богу не отда­ляет чело­века от ближ­них, но свя­зы­вает его с ними еще более тес­ными узами. Об этом очень хорошо писал поэт А.К. Тол­стой: «Про­сить с верой у Бога, чтобы Он отстра­нил несча­стие от люби­мого чело­века — не есть бес­плод­ное дело, как уве­ряют неко­то­рые фило­софы, при­зна­ю­щие в молитве только способ покло­няться Богу, сооб­щаться с Ним и чув­ство­вать Его при­сут­ствие. Прежде всего молитва про­из­во­дит прямое и силь­ное дей­ствие на душу чело­века, о кото­ром молишься, так как чем более вы при­бли­жа­е­тесь к Богу, тем более вы ста­но­ви­тесь в неза­ви­си­мость от вашего тела, и потому ваша душа менее стес­нена про­стран­ством и мате­рией, кото­рые отде­ляют ее от той души, за кото­рую она молится. Я почти что убеж­ден, что два чело­века, кото­рые бы моли­лись в одно время с оди­на­ково силь­ной верой друг за друга, могли бы сооб­щаться между собой, без всякой помощи мате­ри­аль­ной и вопреки отда­ле­нию(…) Как можем мы знать, до какой сте­пени пред­опре­де­лены зара­нее собы­тия и в жизни люби­мого чело­века? И если они были предо­став­лены всяким вли­я­ниям, какое вли­я­ние может быть силь­нее, чем вли­я­ние души, при­бли­жа­ю­щейся к Богу с горя­чим жела­нием, чтобы все обсто­я­тель­ства содей­ство­вали сча­стию души друга?»12

Не сле­дует огра­ни­чи­ваться только молит­вой за близ­ких и доро­гих нам людей. Молитва за тех, кто при­чи­нил нам огор­че­ние, вносит в душу мир, ока­зы­вает воз­дей­ствие на этих людей, и наша молитва дела­ется жерт­вен­ной.

6. Конец молит­во­сло­вия

Хорошо окон­чить молит­во­сло­вие бла­го­да­ре­нием Богу за даро­ван­ное обще­ние и сокру­ше­нием о своей невни­ма­тель­но­сти. «Не тотчас кидайся на обыч­ные дела, — учит пре­по­доб­ный Нико­дим, — и нико­гда не думай, что, совер­шив свое молит­вен­ное пра­вило, ты все кончил в отно­ше­нии к Богу»13.

При­сту­пая к делам, нужно поду­мать о том, что пред­стоит нам гово­рить, делать, видеть в тече­ние дня, и испро­сить у Бога бла­го­сло­ве­ния и силы для сле­до­ва­ния Его воле. Иногда хорошо сохра­нить в гуще тру­до­вого дня одно слово или корот­кую молитву, кото­рая помо­жет и в повсе­днев­ных делах нахо­дить Гос­пода (см. гл. V).

Мы также должны мыс­ленно обра­щаться к Богу перед нача­лом вся­кого дела и перед едой.

II. Тело и молитва. Аскеза

Молитва, как и вообще духов­ная жизнь, не должна оста­ваться изо­ли­ро­ван­ным угол­ком нашего бытия. Чело­век при­зван быть целост­ным и гар­мо­нич­ным, и поэтому, говоря о молит­вен­ном дела­нии, мы должны иметь в виду уча­стие в нем всех сфер нашего суще­ства. А отсюда — необ­хо­ди­мость пра­виль­ного пони­ма­ния струк­туры чело­века. «Уста­но­вив здра­вые поня­тия о том, как устроен чело­век, — пишет епи­скоп Феофан, — полу­чим вер­ней­шее ука­за­ние на то, как ему сле­дует жить»14.

Состав чело­века епи­скоп Феофан делит, согласно широко рас­про­стра­нен­ной тра­ди­ции, на три основ­ные сферы: тело, душу и дух. Тело и душа (пси­хика) обра­зуют то, что на биб­лей­ском языке назы­ва­ется «плотью». Дух же есть бого­по­доб­ное сре­до­то­чие лич­но­сти, в кото­ром про­яв­ля­ются само­со­зна­ние, воля, сво­бода, твор­че­ство и совесть.

По самой своей при­роде дух при­зван гос­под­ство­вать над «плотью». Дух — высшее начало в чело­веке, отли­ча­ю­щее его от всего тво­ре­ния. Однако это не значит, что пси­хо­фи­зи­че­ский уро­вень есть в нас лишь ненуж­ная, обре­ме­ни­тель­ная «обо­лочка». Этот уро­вень тесно связан с духом. Как про­стей­шие чув­ства пере­рас­тают в высо­кие пере­жи­ва­ния, вос­хо­дя­щие в сферу духа, так и эле­менты мыш­ле­ния (свой­ствен­ные и живот­ным) под­ни­ма­ются до духов­ного уровня, связуя «низший разум» с «разу­мом высшим». Зона мысли влияет на чув­ства — и обратно. Чув­ства же тес­ней­шим обра­зом спле­тены с телес­ной жизнью. Можно ска­зать, что в лице чело­века (кото­рого назы­вают «мик­ро­кос­мом», малым миром) вся при­рода входит в глу­бо­чай­шее еди­не­ние с цар­ством духа. Это погра­нич­ное поло­же­ние чело­века на рубеже миров делает его оли­це­тво­ре­нием все­лен­ной, суще­ством, через кото­рое при­род­ное бытие вос­хо­дит к Богу.

Поэтому, когда мы сози­даем в себе духов­ную жизнь, мы должны учи­ты­вать свою иерар­хи­че­скую струк­туру и стре­миться вклю­чить все наше суще­ство в «хож­де­ние перед Богом».

«Тело, — гово­рит мит­ро­по­лит Анто­ний, — при­мет­ным или непри­мет­ным обра­зом участ­вует в каждом дви­же­нии души, будь то чув­ство, отвле­чен­ная мысль, жела­ние или сверх­чув­ствен­ный опыт»15. Сле­до­ва­тельно, тело играет нема­ло­важ­ную роль и в молитве. Те, кто забы­вают об этом, неиз­бежно натал­ки­ва­ются на многие труд­но­сти. Нужно отбро­сить язы­че­ское пред­став­ле­ние о плоти как о чем-то заслу­жи­ва­ю­щем лишь пре­зре­ния, как о «тем­нице души». Тело чело­века есть дивное созда­ние Божие, самое совер­шен­ное из всего, что есть в при­роде. Чело­век не просто «заклю­чен» в нем, но живет им, про­яв­ляя через него все свои стрем­ле­ния. Тайна Бого­во­пло­ще­ния есть вели­кое сви­де­тель­ство против тех, кто хотел бы рас­смат­ри­вать тело с точки зрения нехри­сти­ан­ского дуа­лизма и спи­ри­ту­а­лизма. Такие взгляды — насле­дие древ­не­во­сточ­ных веро­ва­ний и учения Пла­тона, а отнюдь не что-то при­су­щее Библии, хри­сти­ан­ству. Однако столь же невер­ным было бы ста­вить тело на непо­до­ба­ю­щее ему место, во всем под­чи­ня­ясь его тре­бо­ва­ниям. Все наше суще­ство, несу­щее на себе печать пер­во­род­ного греха, отме­чено нару­ше­нием гар­мо­нии духа и плоти. Поэтому многие при­род­ные инстинкты ока­зы­вают сопро­тив­ле­ние духов­ной жизни. (С этим свя­заны ново­за­вет­ные и свя­то­оте­че­ские ука­за­ния на опас­но­сти, идущие со сто­роны плоти; напом­ним, что под «плотью» Писа­ние разу­меет всю пси­хо­фи­зи­че­скую при­роду чело­века.) Святой Васи­лий Вели­кий срав­ни­вает тело с конем, кото­рому необ­хо­дима узда. Как плохо управ­ля­е­мый конь может сбро­сить всад­ника, так и плоть, остав­лен­ная на про­из­вол, пора­бо­щает дух. И напро­тив, тело, постав­лен­ное на свое место, спо­собно помо­гать духов­ной жизни и молитве (а не только не пре­пят­ство­вать им). Пре­не­бре­же­ние телом, так же как и отве­де­ние ему слиш­ком боль­шого места, может жестоко ото­мстить за себя и нару­шить жизнь души и духа. Искус­ство кон­тро­ли­ро­вать тело, управ­лять «плотью» назы­ва­ется аске­зой (см. раздел 3 этой главы).

Здо­ро­вое или боль­ное, раду­ю­ще­еся жизни или стра­да­ю­щее, тело наше должно быть хра­ни­ли­щем души, ору­дием ее выра­же­ния, устрем­лен­ным к высшей жизни. Поэтому-то апо­стол Павел назы­вает тело «храмом Духа Свя­таго» [см. 1Кор.6:19], поэтому мощи, останки святых, бла­го­го­вейно почи­та­ются Цер­ко­вью. «Про­слав­ляйте Бога и в телах ваших», — запо­ве­дует апо­стол (1Кор. 6:20).

1. Поло­же­ние тела и молит­вен­ные жесты

«Когда в келии своей, — гово­рит авва Исайя, — вста­нешь, чтоб сотво­рить молитву свою, не небреж­ни­чай в нера­де­нии(…) не при­сло­няйся к стене и ног своих не рас­пус­кай, стоя на одной и под­жи­мая другую, как (делают) нера­зум­ные»16. Это ска­зано не слу­чайно. Есть особые пси­хо­фи­зи­че­ские меха­низмы, кото­рые уста­нав­ли­вают обрат­ную связь между поло­же­нием тела и состо­я­нием души и духа. Если, с одной сто­роны, трудно молиться, раз­ва­лясь в кресле, с другой — есть поло­же­ния тела и жесты, кото­рые содей­ствуют молитве и помо­гают внут­рен­ней сосре­до­то­чен­но­сти. Среди этих жестов на первом месте стоит крест­ное зна­ме­ние, начер­та­ние на нашем теле знака Креста Хри­стова. Издревле боль­шое зна­че­ние при­да­ва­лось покло­нам (земным и пояс­ным). Эти поло­же­ния тела спо­соб­ствуют укреп­ле­нию чувств бла­го­го­ве­ния, сми­ре­ния, пре­кло­не­ния.

Молитва стоя

1. Это — обыч­ное поло­же­ние тела при молитве. Оно выра­жает бодр­ство­ва­ние, собран­ность, готов­ность вни­мать.
2. Стоя на молитве, сле­дует стре­миться к рав­но­ве­сию, устой­чи­во­сти и непри­нуж­ден­но­сти позы, а для этого будем сле­дить за пра­виль­ным поло­же­нием раз­лич­ных частей тела. Ступни должны быть при­жаты к земле и одна к другой (или слегка рас­став­лены), не сле­дует напря­гать верх­ние части ног. Пра­виль­ное поло­же­ние спины тоже необ­хо­димо для рав­но­ве­сия и устой­чи­во­сти. Корпус сле­дует выпря­мить, но без напря­же­ния, чтобы не нару­шать его есте­ствен­ного изгиба. Плечи должны быть опу­щены и рас­слаб­лены. Не сле­дует долго дер­жать голову скло­нен­ной или под­ня­той вверх.
3. Поло­же­ние рук тоже нема­ло­важно. Оно — внеш­нее выра­же­ние нашей внут­рен­ней настро­ен­но­сти. По обычаю послед­них веков, во время бого­слу­же­ния в храме воз­де­вает руки лишь свя­щен­ник. Однако этот древ­ний жест может быть принят в домаш­ней молитве. О нем посто­янно гово­рит Свя­щен­ное Писа­ние (см., напри­мер, Плач. 3:41; 1Тим. 2:8).
4. Взгляд не должен блуж­дать. Необ­хо­димо сосре­до­то­чить его на иконе или закрыть глаза. В про­тив­ном случае легко при­хо­дит рас­се­ян­ность.

Молитва на коле­нях

Можно молиться стоя или сидя на коле­нях. Это поло­же­ние выра­жает пока­я­ние, сми­ре­ние и мольбу. Однако долго сохра­нять устой­чи­вым такое поло­же­ние трудно. «Лучше, — гово­рил мит­ро­по­лит Фила­рет, — сидеть и думать о Боге, чем стоять и думать о ногах»17.

Молитва сидя

Это поло­же­ние не реко­мен­ду­ется при чтении «пра­вила». (Исклю­че­ние можно делать боль­ным или крайне утом­лен­ным людям.) Однако оно вполне под­хо­дит для молит­вен­ного раз­мыш­ле­ния и углуб­лен­ной молитвы (см. гл. IV). В этой позе необ­хо­димо сле­дить за есте­ствен­ной пря­миз­ной кор­пуса и есте­ствен­ной посад­кой головы. В про­тив­ном случае тело будет зате­кать и может начаться голо­во­кру­же­ние.

При­ни­мая то или иное поло­же­ние тела, нужно удо­сто­ве­риться:

1. в пра­виль­но­сти этой позы;
2. в том, что мускуль­ное и нерв­ное напря­же­ние отсут­ствует;
3. в пра­виль­но­сти дыха­ния;
4. во внут­рен­ней тишине.

На первых порах боль­шин­ство этих поло­же­ний тре­бует посто­ян­ного упраж­не­ния, всегда гиб­кого, нико­гда не чрез­мер­ного; их не надо сохра­нять слиш­ком подолгу. Хоро­шее само­чув­ствие, устой­чи­вость и непри­нуж­ден­ность — при­знаки того, что поза пра­вильна и удачно выбрана. Если после несколь­ких опытов поза при­во­дит к пло­хому само­чув­ствию, сле­дует от нее воз­дер­жаться.

Поло­же­ние тела должно соот­вет­ство­вать той или иной внут­рен­ней уста­новке, кото­рая им выра­жа­ется; в то же время внут­рен­няя уста­новка под­дер­жи­вает и оду­шев­ляет позу.

Нико­гда не сле­дует резко выхо­дить из позы. Сна­чала можно поте­реть руки, открыть и закрыть глаза, поше­ве­лить ногами, рас­пря­мить колени, затем при­нять пере­ход­ную позу (напри­мер, если тело рас­про­стерто на земле, то перед тем, как под­няться, надо встать на колени).

2. Дыха­ние

О связи дыха­ния с молит­вой посто­янно гово­рят пра­во­слав­ные подвиж­ники18.

Обре­тая свою есте­ствен­ную и здо­ро­вую дина­мику, дыха­ние посте­пенно успо­ка­и­вает тело, уми­ро­тво­ряет чув­ства и укреп­ляет разум. Тем самым оно при­го­тов­ляет всего чело­века к молитве.

Для упо­ря­до­че­ния дыха­ния суще­ствуют спе­ци­аль­ные упраж­не­ния. Если нет воз­мож­но­сти про­де­лать все эти упраж­не­ния, хорошо перед нача­лом молитвы сде­лать два-три глу­бо­ких вдоха и выдоха, а потом, дав дыха­нию вер­нуться к его обыч­ному ритму, забыть о нем.

3. Аскеза

Аскеза (от гре­че­ского слова «аске­зис» — упраж­не­ние) — это то усилие, кото­рое мы должны при­ло­жить, чтобы сде­лать себя откры­тыми воз­дей­ствию на нас Духа Божия. Она должна охва­ты­вать всю нашу жизнь, она необ­хо­дима, чтобы бла­го­дать напра­вила к Богу всю нашу дея­тель­ность. Аскеза, таким обра­зом, вопло­ща­ется в основ­ных наших делах — отдыхе, еде, отно­ше­ниях с людьми.

В нас живут эгоизм и тяго­те­ние к дур­ному. Необ­хо­димо умерт­вить в себе эгоизм, вытес­няя его любо­вью, стре­миться кон­тро­ли­ро­вать спон­тан­ные порывы «плоти».

Аскеза под­ра­зу­ме­вает систе­ма­ти­че­ские и про­ду­ман­ные дей­ствия. При этом нужно со сми­ре­нием избе­гать всякой чрез­мер­но­сти, сле­дует быть очень осто­рож­ным. Наси­лие может при­ве­сти к нару­ше­ниям в жизни тела, души, а затем и духа.

Кри­те­рием для про­верки дей­ствен­но­сти аскезы должно слу­жить наше отно­ше­ние к людям. Если оно не меня­ется к луч­шему, ника­кие «подвиги» не имеют цены и мы стоим перед опас­но­стью впасть в лже­ми­стику («пре­лесть»).

Аскеза — вовсе не подав­ле­ние при­роды чело­века, а вве­де­ние ее в под­линно здо­ро­вый ритм. Хаос мыслей, чувств и жела­ний — это ано­ма­лия. Против ано­ма­лии и борется аскеза.

Пост

С глу­бо­кой древ­но­сти было отме­чено, что живот­ная (мясная) пища в извест­ной мере ока­зы­вает неже­ла­тель­ное воз­дей­ствие на чело­века. Поэтому в восточ­ных рели­гиях был уста­нов­лен прин­цип веге­та­ри­ан­ства. Библия, снис­ходя к чело­ве­че­ской немощи, не запре­щает живот­ной пищи (Быт. 9:3). Однако Цер­ковь огра­ни­чи­вает ее упо­треб­ле­ние, вводя посты и пост­ные дни19. (См. также «Памятку…» о Постах.) Цель их тро­я­кая: 1) вре­мен­ное устра­не­ние живот­ной пищи; 2) упраж­не­ние воли через послу­ша­ние Церкви; 3) связь повсе­днев­ной тра­пезы с цер­ков­ным годом. Разу­ме­ется, есть обсто­я­тель­ства, кото­рые тре­буют ослаб­ле­ния или отмены поста (пре­бы­ва­ние в пути, болезнь, про­тест членов семьи, особые усло­вия жизни и проч.). В таких слу­чаях воз­дер­жа­ние от ско­ром­ной пищи может быть заме­нено любым другим видом воз­дер­жа­ния. Сле­дует избе­гать двух край­но­стей: делать из поста нечто абсо­лют­ное и непре­ре­ка­е­мое и пре­не­бре­гать им.

Воз­дер­жа­ние в пище может быть и вред­ным для души в том случае, если чело­век делает из него «культ» и про­ни­ка­ется созна­нием своего пре­вос­ход­ства. «Пост, — гово­рит пре­по­доб­ный Марк Подвиж­ник, — как при­но­сит пользу тем, кото­рые разумно к нему при­сту­пают, так и вредит нера­зумно его начи­на­ю­щим. Посему забо­тя­щи­еся о пользе поста, должны беречься вреда его, то есть тще­сла­вия»20. «Если кто, соблю­дая пост, — гово­рят пре­по­доб­ные Вар­са­ну­фий и Иоанн, — при­ме­ши­вает что-либо к нему по своей воле, или постится, ища чело­ве­че­ской славы и при­об­ре­те­ния от нее, то пост его бывает мерзок Богу»21.

Пост состоит не только в телес­ном воз­дер­жа­нии, но явля­ется вре­ме­нем уси­ле­ния борьбы со стра­стями. «Пост — это прежде всего дви­же­ние, актив­ность духа, борьба с кос­но­стью, ленью, изне­жен­но­стью, рас­слаб­ле­нием воли и тела. Это борьба за жизнь, за сво­боду духа от при­выч­ного раб­ства» (мит­ро­по­лит Анто­ний)22.

К телес­ной аскезе отно­сится общая дис­ци­плина быта, забота об урав­но­ве­шен­ном образе жизни (работа — раз­рядка), о пра­виль­ном сне (избе­гать ночных раз­го­во­ров и проч.), об охране нерв­ной системы (не зло­упо­треб­лять воз­буж­да­ю­щими тони­зи­ру­ю­щими сред­ствами).

Аске­ти­че­ские огра­ни­че­ния зача­стую помо­гают уста­но­вить власть над неупо­ря­до­чен­ными жела­ни­ями тела. Нужно при­учать себя к физи­че­скому усилию, неко­то­рой физи­че­ской суро­во­сти: излиш­ний ком­форт отнюдь не бла­го­при­ят­ствует духов­ной жизни.

Работа над сферой чувств, жела­ний и мыслей

Чув­ства, жела­ния и мысли тесно свя­заны с телом. Поэтому надо сле­дить за этими «окнами души», в част­но­сти, подобно Иову, сле­дует заклю­чить «завет с гла­зами своими» (Иов.31:1).

Впро­чем, есть раз­ница между дур­ными жела­ни­ями, кото­рые совсем не сле­дует удо­вле­тво­рять, и есте­ствен­ными жела­ни­ями, кото­рые хорошо просто огра­ни­чи­вать для того, чтобы научиться управ­лять ими или удер­жи­вать их в нужных пре­де­лах. На про­тя­же­нии дня воз­ни­кает тысяча воз­мож­но­стей упраж­няться в управ­ле­нии своими устрем­ле­ни­ями: прийти на помощь ближ­ним, пре­кра­тить вол­ну­ю­щее чтение, бла­го­душно при­нять кри­тику, учиться слу­шать.

Борьба с «помыс­лами», кото­рые непре­менно втор­га­ются в созна­ние, должна идти в двух направ­ле­ниях:

1. посто­ян­ное вос­пи­та­ние в себе умствен­ного кон­троля;
2. спо­кой­ное отбра­сы­ва­ние их как чего-то чуже­род­ного и навя­зан­ного тем­ными силами. «Уси­ли­ва­ю­щийся отсечь борю­щие его и сму­ща­ю­щие помыслы и дви­же­ния, — гово­рит пре­по­доб­ный Феодор Эдес­ский, — пусть побольше опол­чит сво­ин­ни­ков и спо­бор­ни­ков и при­бли­зит их к себе на сов­мест­ное про­ти­во­бор­ство, — таковы — сми­ре­ние душев­ное, труд телес­ный и всякое другое подвиж­ни­че­ское само­умерщ­вле­ние, и осо­бенно молитва»23.

Не сле­дует куль­ти­ви­ро­вать раз­лич­ные потреб­но­сти, кото­рые могут овла­деть умствен­ной сферой. Надо избе­гать меч­та­тель­но­сти и при­учать ум воз­вра­щаться к мыслям о Боге, «сво­дить ум в сердце», как сове­туют подвиж­ники. Это послед­нее выра­же­ние озна­чает победу над рас­ко­ло­то­стью чело­ве­че­ского суще­ства, вос­со­зда­ние его целост­но­сти, когда и ум, и чув­ства направ­лены к еди­ному Центру — Богу. Истин­ный образ «вни­ма­ния и молитвы (…) есть сле­ду­ю­щий: ум (…) да хранит сердце в то время, когда молится, и внутрь его да вра­ща­ется неот­ходно, и оттуда, из глу­бины сердца да вос­сы­лает молитвы к Богу»24.

«Я» должно жить цели­ком в насто­я­щем моменте: пол­но­стью соеди­ниться с волей Божией в этом моменте. Необ­хо­димо ста­раться выпол­нить как можно лучше дело, кото­рым вы заняты в данную минуту, отме­тая заботы о про­шлом или буду­щем.

Ложная направ­лен­ность духа

Чело­век должен стре­миться овла­деть всеми силами своего суще­ства не ради гор­дого созна­ния власти над собой, а для под­чи­не­ния воле Божией.

Дух также может ока­заться ложно направ­лен­ным. Стрем­ле­ние к абсо­лют­ному, пре­крас­ному, спра­вед­ли­вому может быть эго­и­сти­че­ским. Сле­дует про­ве­рять и в случае необ­хо­ди­мо­сти выправ­лять наши наме­ре­ния.

Высшая цель хри­сти­ан­ства всегда — Бог, взыс­ку­е­мый бес­ко­рыстно. При каждой молитве нужно созна­тельно направ­лять свою лич­ность и свою жизнь к Богу. В какой-то момент в духе про­буж­да­ется «тоска по Богу»25 (старец Силуан). Но даже через нее может про­ник­нуть в сердце иску­ше­ние эго­изма, напри­мер стрем­ле­ние уйти от всех, цели­ком погру­зиться в свой внут­рен­ний мир. Мы должны напо­ми­нать себе о том, что слу­же­ние ближ­нему есть слу­же­ние Христу (см. Мф. 25:40). Однако слу­же­ние это должно чере­до­ваться с само­углуб­ле­нием. Надо уметь посто­янно воз­вра­щаться к своему духу, этому месту оби­та­ния Духа Божия, чтобы обре­тать в нем новые порывы веры, надежды и любви, кото­рые укре­пят нашу связь с Богом в ожи­да­нии того дня, когда непре­стан­ная молитва заго­во­рит внутри нас.

Не сле­дует при­хо­дить в отча­я­ние и уныние от обилия воз­ни­ка­ю­щих при молитве помех. Это неиз­бежно и в каком-то смысле может даже ока­заться полез­ным для души. Старец Мака­рий Оптин­ский учил, что «молитва без раз­вле­че­ния (рас­се­я­ния) — есть дело совер­шен­ных… А если бы всегда имели молитву чистую без раз­вле­че­ний, то… не избе­жали бы тще­слав­ных и гордых помыс­лов, от врага нано­си­мых»26.

Тем не менее тот же старец ука­зы­вает на важ­ность посто­ян­ной борьбы с иску­ше­ни­ями, нару­ша­ю­щими молитву.

III. Затруд­не­ния в молитве

Рас­се­ян­ность

Рас­се­ян­ность явля­ется глав­ным пре­пят­ствием к молитве.

Нередко при­чи­ной рас­се­ян­но­сти счи­тают житей­ские дела. Это спра­вед­ливо, но лишь отча­сти. Рас­се­ян­ность про­ис­те­кает, как гово­рит епи­скоп Феофан, «не от при­роды житей­ских дел, а от нашей оплош­но­сти, по кото­рой попус­каем себе погряз­нуть и мыс­лями, и чув­ствами, и жела­ни­ями, и забо­тами в одном житей­ском. А ведь этого может и не быть. Начи­найте все с молитвы, про­дол­жайте с упо­ва­нием, кон­чайте бла­го­да­ре­нием»27.

Многие виды рас­се­ян­но­сти изоб­ли­чают неже­ла­тель­ную направ­лен­ность нашей души и ее пора­бо­щен­ность. Сле­дует уяс­нять истоки наших скры­тых стрем­ле­ний, направ­лять их в нужное русло или брать под кон­троль.

Если рас­се­ян­ность не исче­зает, надо суметь отне­стись к ней как к испы­та­нию — тер­пе­ливо, без раз­дра­же­ния.

Пока рас­се­ян­ность не завла­дела нашим «Я», т.е. пока оно созна­тельно обра­щено к Богу, а не к тому, что нас рас­се­и­вает, молитва еще теп­лится. Если мы стра­даем оттого, что появ­ля­ются посто­рон­ние мысли, — это верный при­знак того, что «Я» не побеж­дено и ока­зы­вает сопро­тив­ле­ние рас­се­ян­но­сти.

Как бороться против посто­рон­них мыслей? Если эти мысли блуд­ные или кощун­ствен­ные, сле­дует напом­нить себе, что они явля­ются демо­ни­че­ским иску­ше­нием, пося­га­ю­щим на наш внут­рен­ний мир. В других слу­чаях сле­дует осо­знать, что помыслы суть про­яв­ле­ние в нас раз­лич­ных обла­стей нашего суще­ства, и бороться с их бес­кон­троль­ными поры­вами (обуз­ды­вать чре­во­уго­дие, леность, чув­ствен­ность, излиш­нюю игру вооб­ра­же­ния), укреп­лять свой дух, устрем­ляя его к Богу.

Сле­дует ока­зы­вать рас­се­ян­но­сти актив­ное сопро­тив­ле­ние, вклю­чать в молит­вен­ную сферу все изме­ре­ния своего суще­ства (взгляд напра­вить на икону, вооб­ра­же­ние — на еван­гель­ские собы­тия, мысли — на духов­ные пред­меты, кото­рые, в свою оче­редь, укре­пят в нас любовь и бла­го­го­ве­ние). Если молитву нару­шает серьез­ное бес­по­кой­ство о чем-то или тре­вога о ком-то, то пусть эта забота и тре­вога вклю­чатся в самую нашу молитву, чтобы помеха пре­вра­ти­лась в фактор, помо­га­ю­щий уси­лить молитву о тех людях и обсто­я­тель­ствах, кото­рыми вызвана наша оза­бо­чен­ность.

Сухость сердца

Сухость сердца ощу­ща­ется осо­бенно остро по кон­трасту с бла­го­дат­ными момен­тами. Ее может уси­ли­вать физи­че­ское или нерв­ное пере­утом­ле­ние. В этом случае сле­дует поза­бо­титься о том, чтобы устра­нить (или осла­бить) ее при­чину.

Сухость может явиться резуль­та­том какого-либо греха или ошибки. Тогда нужно обра­тить на них вни­ма­ние и при­не­сти искрен­нее пока­я­ние. К сухо­сти же — отне­стись как к заслу­жен­ному нами испы­та­нию.

Нередко бывает, что невоз­можно найти грех, кото­рый вызвал сухость. Тогда, при­неся общее пока­я­ние, сле­дует тер­пе­ливо ждать, когда это состо­я­ние минует. «Бог, — гово­рит святой Фран­циск Саль­ский, — дает вна­чале духов­ные радо­сти для того, чтобы отвлечь чело­века от земных насла­жде­ний и побу­дить его стре­миться к духов­ной любви. Иногда Бог потом отни­мает эти уте­ше­ния, чтобы научить нас более твер­дому бла­го­че­стию среди испы­та­ний и иску­ше­ний»28. Таким обра­зом, сухость может нам посы­латься для упраж­не­ния в тер­пе­нии и для нашего совер­шен­ство­ва­ния. И в самом деле, бла­го­даря ей наша вера очи­ща­ется («Бла­женны не видев­шие, но уве­ро­вав­шие» [ср. Ин.20:29]). Очи­ща­ется и любовь, ибо мы должны искать Самого Бога, а не радо­стей, кото­рые от Него исхо­дят. Укреп­ля­ется и надежда, надежда на воз­вра­ще­ние Бога в душу, кото­рая томится от сухо­сти.

Итак, какова бы ни была при­чина сухо­сти и бес­пло­дия духа, в конце концов это труд­ное состо­я­ние кос­венно может помочь про­дви­нуться по духов­ному пути. Не надо в этих слу­чаях отча­и­ваться, напря­гаться — нужно сохра­нять мир, помня, что Гос­подь не оста­вит нас даже в пери­оды бес­чув­ствен­но­сти и немощи.

Иногда душев­ное око­сте­не­ние пре­одо­ле­ва­ется вдум­чи­вым про­из­не­се­нием «Отче наш», дву­крат­ным или трое­крат­ным чте­нием одной из молитв или повто­ре­нием молитвы Иису­со­вой по четкам (один круг).

Напря­же­ние и состо­я­ние покоя

Если мы посто­янно напря­жены, это отра­жа­ется и на молитве. Бывает даже, что неко­то­рые люди, не напря­га­ясь в жизни, молятся в напря­же­нии. Напря­же­ние мешает молитве, а покой ей спо­соб­ствует.

Как всякая другая дея­тель­ность, молитва про­те­кает на фоне раз­лич­ных видов напря­же­ния: тела, чувств, ума. Это нередко служит при­чи­ной рас­се­ян­но­сти. В самом деле, энер­гия, кото­рую это напря­же­ние кон­цен­три­рует, стре­мится захва­тить созна­ние и отвлечь вни­ма­ние от Бога.

У неко­то­рых молитва свя­зы­ва­ется с нездо­ро­вым воз­буж­де­нием и духов­ным напря­же­нием, кото­рые прямо про­ти­во­по­ложны молитве. Такое напря­же­ние невольно увле­кает чело­века к состо­я­нию, вред­ному для духов­ной жизни. Мы ничего не можем без бла­го­дати. Молитва — это в гораздо боль­шей сте­пени Божие дей­ствие на нас, чем наши соб­ствен­ные усилия. Духов­ное напря­же­ние же побуж­дает нас искать только оза­ре­ний, желать ощу­ти­мых про­яв­ле­ний бла­го­дати, дости­же­ния опре­де­лен­ных душев­ных состо­я­ний; при этом забы­ваем, что Бог — основ­ная пер­во­при­чина нашей молитвы.

Состо­я­ние тишины и покоя — основ­ное усло­вие молитвы. Необ­хо­димо успо­ко­иться к началу молитвы, даже если моля­щийся и не поль­зу­ется спе­ци­аль­ными сред­ствами, помо­га­ю­щими достичь внут­рен­ней тишины. К этим сред­ствам отно­сятся слу­ша­ние соот­вет­ству­ю­щей музыки, мед­лен­ные дви­же­ния, молит­вен­ное поло­же­ние тела (см. гл. II). В про­ти­во­по­лож­ность духов­ному напря­же­нию надо стре­миться в молитве только к Богу и для Него отре­каться от своей воли, ста­раться не искать в молитве ни позна­ния, ни бла­го­дати. Кроме того, нужно духом веры и сми­ре­ния освя­щать всю свою жизнь.

И в то же самое время молитва спо­соб­ствует уста­нов­ле­нию тишины и покоя во всем суще­стве. Конечно, молитва суще­ствует не для дости­же­ния этого покоя, а только для славы Божией. Тем не менее дли­тель­ное спо­кой­ствие, кото­рое свя­зано с молит­вой, обя­зы­вая нас к непо­движ­но­сти и рит­ми­че­скому дыха­нию, явля­ется основ­ным физи­че­ским фак­то­ром снятия напря­же­ния.

Таким обра­зом, мы видим, что молитва устра­няет и духов­ное и эмо­ци­о­наль­ное напря­же­ние. «И мир Божий, кото­рый пре­выше вся­кого ума, соблю­дает сердца ваши(…) во Христе Иисусе» (Флп.4:7).

IV. Молит­вен­ные раз­мыш­ле­ния

1. Свя­щен­ное Писа­ние и Цер­ковь при­зы­вают нас углуб­лять и совер­шен­ство­вать молитву, чтобы она все больше при­бли­жала дух к Богу и освя­щала всю нашу жизнь. Молит­во­сло­вие должно посте­пенно допол­няться углуб­лен­ной молит­вой, кото­рая, в свою оче­редь, есть пред­две­рие высших сту­пе­ней молитвы.

2. Углуб­лен­ная молитва есть обра­щен­ность к Богу в полной сосре­до­то­чен­но­сти всех внут­рен­них сил, это беседа, созер­ца­ние или без­молв­ное пред­сто­я­ние. Здесь уже мало одного «пра­вила» и мало тех 10—15 минут, кото­рые на него отво­дятся. Для этой молитвы нужно не менее полу­часа, а иногда и часа еже­дневно. Разу­ме­ется, далеко не все имеют такую воз­мож­ность. Поэтому хорошо начать с одного или двух раз в неделю. Вырас­тает углуб­лен­ная молитва из молит­во­сло­вия, а под­го­тов­кой к ней служат духов­ные раз­мыш­ле­ния.

3. В повсе­днев­ной жизни есть много момен­тов, когда мы можем обра­щаться мыс­ленно к Богу (см. гл. V). Отдых, про­гулки на при­роде, чтение, встречи с людьми, даже труд — все это откры­вает воз­мож­но­сти для бого­мыс­лия. Нужно стре­миться выра­ба­ты­вать в себе чув­ство посто­ян­ного пре­бы­ва­ния перед лицом Отца. Тогда для нас не будет ничего «свет­ского», все станет свя­щенно, все будет про­те­кать «в поле Бога». Вне Его — только грех, но даже и он через чув­ство рас­ка­я­ния воз­вра­щает нас ко Христу.

Все пре­крас­ное, что нас радует, про­ис­те­кает от Него. Он дал нам «хлеб насущ­ный», кра­соту мира, радость труда и чело­ве­че­ского обще­ния. Он дал нам само бытие, привел нас в эту труд­ную и пре­крас­ную жизнь, чтобы мы шли по ней, откры­вая и сози­дая Его Цар­ство.

Один из пер­во­хри­сти­ан­ских писа­те­лей, Гермас, изоб­ра­жал Цер­ковь в виде стро­я­щейся башни. Камни, из кото­рых она скла­ды­ва­ется, — души верных. Эта мысль должна гос­под­ство­вать в нашей жизни. Чего ждет от нас Гос­подь, как нам испол­нять Его волю? Вот вопрос, от раз­ре­ше­ния кото­рого зави­сит пра­виль­ное устро­е­ние хри­сти­ан­ской жизни. Прежде всего — не Он для нас, а мы для Него. Ему должны мы отдать и посвя­тить каждый шаг: печаль и радость, позна­ние и труд — все должно стоять под знаком бла­го­дар­ствен­ной молитвы. В минуты скорби, хотя мы и знаем, что Ему ведомо о нас все, мы откры­ваем Ему свое сердце, и о чем бы мы ни про­сили, конец мольбы должен быть один: «Да будет воля Твоя».

4. Нема­лую помощь в духов­ных раз­мыш­ле­ниях может ока­зать чтение, осо­бенно чтение Писа­ния. Сосре­до­то­чен­ное, молит­вен­ное чтение про­ис­хо­дит неспешно. Читаем поне­многу, с оста­нов­ками, во время кото­рых обра­ща­емся ко Христу с молит­вой: просим Его про­све­тить наш разум. При этом хорошо пере­кре­ститься или встать перед иконой, а потом вновь вер­нуться к чтению. Важно созна­вать, что слова обра­щены к каж­дому из нас как призыв, упрек или одоб­ре­ние. Тогда чтение неза­метно пре­вра­тится в диалог, молит­вен­ную беседу с Богом. Хорошо, если такое чтение Писа­ния и книг о духов­ной жизни можно осу­ществ­лять еже­дневно. Если же это невоз­можно, избе­рем для духов­ного чтения три дня (вос­кре­се­нье, среду, пят­ницу) или, в край­нем случае, вос­крес­ные или празд­нич­ные дни.

5. Ритм чело­ве­че­ской жизни связан с рав­но­ве­сием между обще­нием и уеди­не­нием. Бо“льшая часть нашего вре­мени по необ­хо­ди­мо­сти про­хо­дит на людях, что должно урав­но­ве­ши­ваться мину­тами внут­рен­ней тишины. Ими пред­ва­ря­ются раз­мыш­ле­ние и молитва.

Для начала пусть это будут всего 1—2 минуты, но надо стре­миться, чтобы в это время все посто­рон­ние мысли, помехи, внеш­ние и внут­рен­ние, были устра­нены. Место выби­ра­ется любое, где меньше пово­дов для рас­се­ян­но­сти.

В эти минуты мы ста­ра­емся «при­слу­ши­ваться» к своему телу, успо­ка­и­ваем его, гасим поток посто­рон­них мыслей, «вни­маем тишине». А после этого мед­ленно и вдум­чиво (про себя) про­из­но­сим какую-нибудь молитву, лучше всего «Отче наш». Оста­нав­ли­ва­емся на одном слове. (Для одного раза сле­дует брать лишь одно слово или корот­кую фразу.) «Отче наш»… Отец, все­объ­ем­лю­щее Лоно Любви, Созда­тель и Води­тель. Поду­маем о том, что когда-то нас не было. Мы суще­ствуем по Его воле. Он повсюду и во всем, и все-таки пока Он для нас «на небе­сах», в мире Духа, в мире света и пол­ноты совер­шен­ной. Этот мир, вожде­лен­ный и невы­ра­зи­мый, изли­ва­ется на нас, в нашу жизнь. «Имя» Его есть Любовь. Ее образ — Чаша, соткан­ная из света, вос­хо­дя­щая над гори­зон­том, как солнце. «Да при­и­дет Цар­ствие Твое»… мы ждем, мы жаждем его, но мы и при­званы тру­диться для него… И так до конца, каждое слово про­чув­ствуем и про­ду­маем.

Темы для бого­мыс­лия могут быть раз­личны. При­ве­дем несколько при­ме­ров.

1. Я — Твое тво­ре­ние. Ощу­тить, что каждая клетка тела при­над­ле­жит не мне, что все, что я имею, мне дано — и самая жизнь, и Дух. Осо­знать, что мое бытие в руках Божиих, что я при­над­лежу Ему все­цело.
2. Бла­го­да­рим Гос­пода. Осо­знать, как при­ве­дены в мир из небы­тия, сколько даров мы полу­чили, бла­го­да­рить за все, что было доб­рого в жизни, вклю­чая и испы­та­ния; бла­го­да­рить за жизнь, труд, людей, вещи, книги, мир, за все, что нас окру­жает, питает и радует.
3. Дух гос­под­ствует над плотью. Осо­знать, что высший дар во мне — Дух, что он от при­роды при­зван цар­ство­вать, что ему дана такая же власть над телом, какая была дана чело­веку при сотво­ре­нии над при­ро­дой (Быт.1:26).
4. Он дал нам от Духа Своего (1Ин.4:13). Думать о той сокро­вен­ной связи, кото­рая суще­ствует между нами и Сущим. О том, что мы — Его образ и подо­бие. О том, что Он хочет дей­ство­вать в нас.
5. Да будет воля Твоя. Все­це­лая отдача «себя и друг друга» Его Про­ви­де­нию. Полное дове­рие и надежда на помощь.

Можно брать слова из Писа­ния, молитв, пес­но­пе­ний и литур­гии (напри­мер, «Воссия мирови свет Разума»; «Слава Тебе, пока­зав­шему нам свет»; «Обря­щите покой душам вашим»; «Нас ради чело­век и нашего ради спа­се­ния»; «Прииди и все­лися в ны»; «Да испра­вится молитва моя»; «Пока­я­ния отверзи ми двери» и др.). В каждом случае нужно сле­дить, чтобы меди­та­ция не пре­вра­ща­лась в отвле­чен­ное раз­мыш­ле­ние. Она должна быть тесно свя­зана с кон­крет­ной судь­бой и лич­но­стью дан­ного чело­века и ощу­щаться как пред­сто­я­ние Богу. Созна­ние Его при­сут­ствия здесь очень важно. Очень важно также, чтобы в эти минуты ничто посто­рон­нее не про­никло в мысль. Любой начи­на­ю­щий знает, как это трудно. Но труд­но­сти не должны пугать нас или рас­хо­ла­жи­вать.

6. К духов­ным раз­мыш­ле­ниям отно­сится также про­верка сове­сти, кото­рую можно соеди­нять с еже­днев­ным молит­во­сло­вием или совер­шать в конце недели. Обя­за­тельно это делать нака­нуне испо­веди (см. Таин­ство, Слово и Образ»)29.

7. Для духов­ных раз­мыш­ле­ний можно брать не только молитвы и крат­кие изре­че­ния из Свя­щен­ного Писа­ния, но также какие-то моменты свя­щен­ной исто­рии (напри­мер, хож­де­ние по водам [см. Мф.14:25-33; Мк.6:45-52; Ин.6:15-21]). Святой Иоанн Зла­то­уст реко­мен­дует при раз­мыш­ле­нии на еван­гель­ские темы кон­кретно пред­став­лять себе обста­новку и подроб­но­сти собы­тий. При этом, однако, нужно пом­нить, что людей с сильно раз­ви­тым вооб­ра­же­нием может под­сте­ре­гать здесь «меч­та­тель­ность», т.е. болез­нен­ное воз­буж­де­ние души, кото­рое неопыт­ный чело­век при­ни­мает за под­линно духов­ные пере­жи­ва­ния. Здесь таится опас­ность гос­под­ства в духов­ной жизни эмо­ци­о­наль­ной и даже чув­ствен­ной стихий, кото­рые иска­жают внут­рен­нее устро­е­ние и ведут к пато­ло­гии и лже­ми­стике. Поэтому в молитве и духов­ных раз­мыш­ле­ниях нужно быть весьма осмот­ри­тель­ным и не зло­упо­треб­лять сред­ствами вооб­ра­же­ния (о само­про­верке при особых духов­ных состо­я­ниях см. гл. II, раздел 3). (Боль­шин­ство восточ­ных подвиж­ни­ков счи­тает недо­пу­сти­мым вообще любой эле­мент вооб­ра­же­ния в бого­мыс­лии. У запад­ных — этот эле­мент допус­ка­ется, а порой и реко­мен­ду­ется. Про­ис­хож­де­ние этого раз­но­гла­сия очень древ­нее. Оно свя­зано с раз­ли­чием пси­хо­ло­гии людей Востока и Запада. Восток, склон­ный к умо­зре­ниям, фан­та­зии, бога­тому вооб­ра­же­нию, должен был полу­чить про­ти­во­ядие в виде запрета давать волю вооб­ра­же­нию. Запад же, более трез­вый и раци­о­на­ли­стич­ный, нуж­дался в обрат­ном: в ожив­ле­нии духа с помо­щью сил души. В наше время это пси­хо­ло­ги­че­ское раз­ли­чие доста­точно сгла­ди­лось. Поэтому при выборе мето­дов бого­мыс­лия больше вни­ма­ния должно быть уде­лено инди­ви­ду­аль­ным осо­бен­но­стям чело­века.)

V. Молитва в повсе­днев­но­сти

Для того чтобы наша жизнь все больше про­ни­ка­лась атмо­сфе­рой молитвы, мы не должны огра­ни­чи­ваться лишь тем вре­ме­нем, когда стоим в храме, дома перед ико­нами или сидим, рас­крыв Писа­ние. Молитва может посте­пенно про­ник­нуть во все уголки нашей повсе­днев­ной жизни. Это дости­га­ется нелегко, но тот, кто стре­мится к частой молитве, полу­чает ощу­ти­мую помощь свыше. Какие же суще­ствуют виды и спо­собы частой молитвы?

1. Первый способ упраж­не­ния в частой молитве — это мысль о Боге. Когда какой-то чело­век поко­рил нас и внушил любовь к себе, наша мысль посто­янно обра­ща­ется к нему. Точно так же бывает с тем, кто поко­рен любо­вью к Богу. Он, по выра­же­нию Псал­мов, раду­ется, когда «вспо­ми­нает о Боге» [ср. Пс.42 (41), 5; 105 (104), 3–5]. Эта мысль о Боге имеет несколько аспек­тов.

Мы думаем о нашем отно­ше­нии к Нему, мы испол­ня­емся дове­рием, бла­го­дар­но­стью, пока­ян­ным чув­ством.

Мы думаем о Нем в свете Откро­ве­ния, раз­мыш­ляя о Его вели­чии, бла­го­сти, любви к чело­веку.

Мы думаем о Нем, когда стоим перед вопро­сом: что сде­лать, чтобы испол­нить Его волю. По слову Хри­стову: «Не ищу Моей воли, но воли послав­шего Меня Отца» (Ин.5:30).

Этой же цели (напо­ми­на­нию о Божьем При­сут­ствии) служит и молитва перед едой, откры­тая или тайная. Извест­ный пас­тырь XIX века о. Родион Путя­тин писал: «Когда мы пьем и едим с молит­вой и бла­го­сло­ве­нием, тогда пьем и едим во славу Божию, а дела­е­мое нами во славу Божию все служит нашей душе во спа­се­ние… При молитве и бла­го­сло­ве­нии и вино может весе­лить наше сердце весе­лием духов­ным, и телес­ный хлеб может сде­латься спа­си­тель­ным для нашей души… И живот­ные нера­зум­ные знают и помнят того, кто поит и кормит их… Как же не знать и не пом­нить нам Христа?»30.

Будем учиться смот­реть на все вещи в их связи с Богом, откры­вать духов­ное зна­че­ние всего твар­ного. Нахо­дясь, напри­мер, в толпе, вспом­ним, что вокруг нас люди, за кото­рых Хри­стос пролил Свою кровь. При­ни­мая на руки ребенка, нужно пом­нить, что он уго­то­ван стать храмом Св. Духа. Вид леса или реки должен вос­при­ни­маться как весть Божия, обра­щен­ная к нам. Все это — тво­ре­ния Его, в кото­рых мы можем познать при­сут­ствие Созда­теля, вызвав­шего их к бытию и под­дер­жи­ва­ю­щего в них жизнь по сей день.

2. Чистая мысль всегда рис­кует стать без­лич­ной и абстракт­ной. Мы знаем на опыте (и пси­хо­ло­гия напо­ми­нает нам об этом), что, будучи вопло­щена в речь, наша мысль уточ­ня­ется и кон­кре­ти­зи­ру­ется. Слово при­во­дит в дей­ствие другие внут­рен­ние меха­низмы, спо­соб­ствуя более глу­бо­кому уча­стию чело­века в молитве. Именно поэтому для нас важна беседа с Богом.

Мы можем гово­рить с Ним обо всем, что нас вол­нует: о нашем отно­ше­нии к Нему и к окру­жа­ю­щим людям. Станем бла­го­да­рить Его, про­сить Его и выра­жать Ему свою любовь. В нас должна уко­ре­ниться при­вычка обра­щаться к Нему как к Отцу, Сыну и Свя­тому Духу. Тогда наша молитва будет не абстракт­ной, а при­об­ре­тет харак­тер беседы «лицом к лицу» [см. Исх.33:11]. Для чего про­сить, раз «знает Отец» [см. Мф.6:8]? Тут — наш созна­тель­ный пово­рот к Богу, сми­ре­ние, чув­ство связи и зави­си­мо­сти, кроме того — важ­ность «выго­ва­ри­ва­ния», «обще­ния» (о. А. Ель­ча­ни­нов)31.

Одни люди еже­дневно обра­ща­ются к разным крат­ким молит­вам из Библии, другие — повто­ряют одну и ту же в тече­ние целой недели. Можно запи­сы­вать такие крат­кие молитвы, можно брать их из Молит­во­слова. «Молитва Иису­сова» явля­ется одним из видов такой часто повто­ря­е­мой крат­кой молитвы (см. гл. 6). Сосре­до­то­че­нию на одной крат­кой молитве очень помо­гает повто­ре­ние ее по четкам.

3. Кар­ме­лит­ский монах Лав­рен­тий (XVIII в.) стал духов­ным отцом мно­же­ства своих совре­мен­ни­ков, настав­ляя их в прак­тике «погру­же­ния в себя». В тече­ние дня он, неся послу­ша­ние на мона­стыр­ской кухне, время от вре­мени на несколько секунд погру­жался в глу­бину своего духа, где обре­тал мир и созна­ние Бого­при­сут­ствия.

Мы слиш­ком часто бываем настолько вовле­чены во внеш­нюю дея­тель­ность, что она пара­ли­зует дух. Пери­о­ди­че­ская отре­шен­ность и само­углуб­ле­ние могут стать реша­ю­щим фак­то­ром нашей духов­ной жизни. «Чтобы не парить нам и не рас­се­и­ваться, пре­льща­ясь сует­но­стию, — гово­рит пре­по­доб­ный Иоанн Кар­па­ф­ский (V в.), — хорошо вни­мать Про­року, кото­рый гово­рит: идите людие мои, вни­дите в хра­мину вашу, — в хра­мину сердца вашего(…) в оное оби­та­лище без-образ­ное, оси­я­ва­е­мое бес­стра­стием и осе­не­нием святой бла­го­дати»32.

4. Посто­ян­ное обра­ще­ние к Библии, осо­бенно к Еван­ге­лиям, должно стать нашей насущ­ной потреб­но­стью.

Откры­вая Свя­щен­ное Писа­ние, мы при­оста­нав­ли­ваем поток сует­ных мыслей и чувств и как бы входим в мир Боже­ствен­ного Слова. Это вхож­де­ние есть уже молитва.

5. Прак­тика частых молит­вен­ных обра­ще­ний и само­углуб­ле­ния не тре­бует слиш­ком боль­шого вре­мени. Успех зави­сит от частоты таких молит­вен­ных «минут покоя». Надо при­вык­нуть исполь­зо­вать любую сво­бод­ную минуту для этого глу­бо­кого обще­ния с Богом. Пусть это будет мгно­ве­ние, когда мы пере­хо­дим от одного дела к дру­гому, идем или едем, ложимся или встаем. Нужно уметь пре­ры­вать работу для того, чтобы «взгля­нуть на Бога».

6. Древ­ний мудрец гово­рил: «День, в кото­рый я не оказал помощи кому-либо из людей, — погиб­ший день». Эти слова нужно чаще напо­ми­нать себе. Молитва, если она не сопро­вож­да­ется дея­тель­ной любо­вью, рис­кует выро­диться в само­обо­льще­ние. Слу­же­ние людям должно быть таким же повсе­днев­ным делом, как еда и питье. Неко­то­рые из нас имеют для этого воз­мож­ность посто­янно, другие же должны активно искать слу­чаев послу­жить людям. Нет надоб­но­сти пере­чис­лять здесь все формы слу­же­ния. Вокруг нас доста­точно заблуд­ших, опе­ча­лен­ных, нуж­да­ю­щихся, боль­ных и старых людей, кото­рые ждут помощи. «То, что вы сде­лали одному из бра­тьев Моих мень­ших, — сде­лали Мне», — гово­рит Гос­подь [ср. Мф.25:40]. И поэтому вза­и­мо­слу­же­ние есть, по суще­ству, форма бого­слу­же­ния, форма молитвы. Раз и навсе­гда запом­ним, что «вера без дел — мертва» [см. Иак.2:17].

VI. Высшие сту­пени молитвы

Чело­век, начи­на­ю­щий молит­вен­ную жизнь, должен опа­саться поспеш­но­сти при пере­ходе к высшим формам молитвы. Орга­ни­че­ское и здо­ро­вое рас­кры­тие в нас духов­ных сил должно совер­шаться с посте­пен­но­стью. Тот, кто пре­не­бре­гает этим из-за нетер­пе­ния, может стать жерт­вой гор­дыни и болез­нен­ных состо­я­ний. Поэтому высшие сту­пени молитвы должны стоять перед нами как желан­ная цель, к кото­рой может при­ве­сти нас только Сам Гос­подь. На них Он рас­кры­ва­ется в глу­би­нах нашего духа, мы же можем лишь гото­вить вспа­хан­ную почву для Его свя­щен­ного посева.

Тем не менее и на началь­ных путях к нам при­хо­дят как бы отблески совер­шен­ной молитвы. Иногда помимо нашей воли она заго­ра­ется в сердце, при­нося весть из обе­то­ван­ной земли Духа.

Здесь мы в самых крат­ких чертах кос­немся трех форм высшей молитвы: без­молв­ной, непре­стан­ной и Иису­со­вой, еще и еще раз напо­ми­ная, что это — лишь ука­за­ние на буду­щее, кото­рое зави­сит от бла­го­дат­ных даров и нашей готов­но­сти при­нять их.

1. Молитва в без­мол­вии

«Внут­рен­нее без­мол­вие, — гово­рит мит­ро­по­лит Анто­ний, — это отсут­ствие вся­кого внут­рен­него дви­же­ния мыслей или эмоций, но это состо­я­ние полной бди­тель­но­сти, откры­то­сти к Богу»33. Минуты внут­рен­него покоя, о кото­рых мы гово­рили выше (в гл. IV), могут слу­жить как бы пред­две­рием для под­го­товки души и духа к этому состо­я­нию. После года систе­ма­ти­че­ски совер­шав­ше­гося молит­во­сло­вия и духов­ных раз­мыш­ле­ний можно раз в неделю попы­таться выбрать место и время для того, чтобы настро­ить свой дух на полное вни­ма­ние голосу Божию, зву­ча­щему в тишине. Здесь умол­кают все просьбы, все слова и оста­ется только бла­го­го­вей­ное пред­сто­я­ние. Малей­шая виб­ра­ция тела, души или духа может стать пре­пят­ствием для этого без­мол­вия. Поэтому нужно непре­станно упраж­няться в умении власт­во­вать своими мыс­лями и чув­ствами. Если время от вре­мени под­лин­ное без­мол­вие станет откры­ваться нам, мы не должны отно­сить это за счет своих «успе­хов». Будем пом­нить, что Дух Божий может посе­тить и непод­го­тов­лен­ного, чтобы про­бу­дить в нем стрем­ле­ние ввысь.

Не нужно отча­и­ваться, если наши усилия будут тщет­ными, если мы даже поте­ряем чув­ство при­сут­ствия Божия. Ведь мы должны искать не «вос­тор­гов», но любви ко Христу. Жела­ние обре­сти Его есть в какой-то мере уже Его обре­те­ние. Но Он Сам знает, когда нужно нам ощу­тить Его бли­зость. Поэтому будем ждать тер­пе­ливо и в сми­ре­нии.

Если мы устоим в пери­оды сухо­сти и духов­ного бес­пло­дия, Он придет к нам и откроет в нас источ­ник без­молв­ной молитвы. Она уже не будет зави­сеть от нас, а поте­чет как тихая струя бла­го­дати.

2. Непре­стан­ная молитва

В нас суще­ствует глу­бин­ная реаль­ность, кото­рая про­яв­ля­ется в виде непре­стан­ной молитвы. Бла­го­дать может обра­тить ее в созна­тель­ное «дела­ние». Любая душа в состо­я­нии бла­го­дати погру­жена в непре­рыв­ную молитву.

В глу­бине своего суще­ства чело­век испы­ты­вает тяго­те­ние к Богу. Но, будучи сво­бод­ной лич­но­стью, он может про­ти­виться этому «духов­ному при­тя­же­нию», пода­вить в себе то, что явля­ется в нем сокро­вен­ной молит­вой. Однако если он не пре­пят­ствует ей, то можно ска­зать, что он уже нахо­дится на верном пути.

Непре­стан­ная молитва соот­вет­ствует самой при­роде чело­века, ибо все, что в нем есть (то, что делает нас людьми), про­ис­хо­дит от Бога и вле­чется к Нему.

Про­бу­дить эту сокро­вен­ную сущ­ность в чело­веке помо­гает бла­го­дать таинств. В кре­ще­нии дух хри­сти­а­нина освя­ща­ется, он ста­но­вится при­част­ни­ком Боже­ствен­ного есте­ства (см. 2Петр.1:4).

Все освя­щен­ное есте­ство чело­века стре­мится к Творцу. Когда до его созна­ния дохо­дит это глу­бин­ное дви­же­ние, он должен под­чи­ниться врож­ден­ному тяго­те­нию к Богу и с радо­стью отве­чать Тому, Кто его при­зы­вает. И зна­че­ние непре­стан­ной молитвы именно в том, чтобы научить чело­века сле­до­вать вло­жен­ному в него стрем­ле­нию к Богу.

Одни и те же поступки могут иметь самые раз­лич­ные мотивы и цели. Один и тот же труд можно совер­шать только для зара­ботка, только ради семьи, или вооду­шев­ля­ясь жела­нием испол­нять волю Божию. Поэтому недо­ста­точно просто делать добро. Вспом­ним пра­вед­ность фари­сеев, о кото­рых гово­рится в Еван­ге­лии. Они были бла­го­че­стивы, но их бла­го­че­стие пита­лось не искрен­ней любо­вью к Богу, а тще­сла­вием. В молитве также должна быть достой­ная направ­лен­ность. Не мы, но Бог должен стоять для нас на первом месте. Нужно посто­янно про­ве­рять свою воле­вую направ­лен­ность, очищая ее от плевел (само­услаж­де­ние, духов­ный ком­форт, само­лю­бо­ва­ние и проч.).

Когда Гос­подь освя­щает нас бла­го­дат­ными дарами, наша сокро­вен­ная молитва ста­но­вится созна­тель­ной и частая молитва пере­хо­дит в непре­рыв­ную. Подоб­ный дар дается нам иногда вне­запно, когда мы его не ожи­даем, и держит нас на кры­льях в тече­ние несколь­ких дней (иногда дольше) или же более корот­кого вре­мени. Это есть прямое воз­дей­ствие Бога на нашу душу. Однако и после этого могут насту­пить пери­оды сухо­сти (см. гл. III); они ясно пока­зы­вают, что бла­го­дат­ный дар исхо­дил от Бога.

3. Молитва Иису­сова

Молитва Иису­сова — особый вид углуб­лен­ной молитвы, извест­ной у восточ­ных подвиж­ни­ков с V века. О ее силе сви­де­тель­ствуют все, кто вводил ее в свою жизнь. «Больше чем какая-либо другая молитва, Иису­сова молитва направ­лена к тому, чтобы поста­вить нас в Божие при­сут­ствие без всякой мысли, кроме созна­ния того чуда, что мы здесь и Бог с нами» (мит­ро­по­лит Анто­ний)34. Эта молитва тре­бует боль­шого труда и умения сосре­до­та­чи­ваться. Обла­дая вели­кой силой, она в то же время может стать опас­ной для того, кто при­сту­пает к ней без под­го­товки. Необ­хо­ди­мым для нее усло­вием св. Отцы счи­тают пока­я­ние и сми­ре­ние. «Сми­ре­нием же, рож­да­ю­щимся от послу­ша­ния, по сви­де­тель­ству свя­того Иоанна Лествич­ника и многих св. отцев, воз­мо­жет он (моля­щийся) избе­жать всех пре­ле­стей и сетей диа­воль­ских, и тихо, без­молвно, без вся­кого вреда, посто­янно упраж­няться в этом мыс­лен­ном деле, с вели­ким душев­ным пре­успе­я­нием» (Паисий Велич­ков­ский)35.

Фор­мула молитвы: «Гос­поди Иисусе Христе, Сыне Божий, поми­луй мя, греш­ного». Есть и сокра­щен­ные фор­мулы: «Гос­поди Иисусе, поми­луй мя» или: «Иисусе, Сыне Божий, поми­луй мя». Это при­зы­ва­ние тре­бует боль­шой сосре­до­то­чен­но­сти, чтобы разум «не укло­нялся ни в какие сто­рон­ние меч­та­ния» (бла­жен­ный Диадох)36.

Повто­ре­ние молитвы должно быть огра­ни­чено опре­де­лен­ным числом (чему помо­гают четки). Пре­по­доб­ный Нико­дим реко­мен­дует начи­нать и кон­чать обыч­ные молит­во­сло­вия молит­вой Иису­со­вой («по нескольку раз»). «Число, сколько раз повто­рять, в каком случае, сию молитву, — гово­рит он, — сам себе опре­дели, или с совета духов­ного отца твоего. Только сна­чала много не назна­чай, а потом, по мере услаж­де­ния сею молит­вой, при­бав­ляй поне­многу. Если когда придет жела­ние повто­рить поло­жен­ное число, не отка­зы­вай себе в этом, не постав­ляя себе сие в посто­ян­ное пра­вило, а только в этом случае»37.

Отцы предо­сте­ре­гают от того, чтобы спе­шить в этом молит­вен­ном дела­нии, напря­гаться или нетер­пе­ливо искать ощу­ти­мого резуль­тата. «Ведай, — гово­рит святой Нико­дим, — что насто­я­щий успех про­ис­хо­дит внутри, неза­метно, не выда­ва­ясь, как совер­ша­ется рост тела(…) Не опре­де­ляй вре­мени, потреб­ного для успеха в молитве сей. Положи только тру­диться и тру­диться. Прой­дут месяцы и годы, пока пока­жутся слабые начатки успеха»38.

Тело и молитва Иису­сова. Подвиж­ники реко­мен­дуют для упраж­ня­ю­щихся в Иису­со­вой молитве сидя­чее поло­же­ние (см. гл. II). Однако этим не исклю­ча­ется повто­ре­ние Иису­со­вой молитвы во время физи­че­ского труда, в пути, в храме и т.д.

Дей­ствие Иису­со­вой молитвы. Сосре­до­то­чен­ная на имени Хри­сто­вом, эта молитва «соби­рает воедино все силы (духов­ные, душев­ные, телес­ные) чело­века в пре­кло­не­нии и любви. И этим она делает бытие проч­ным» (мит­ро­по­лит Анто­ний)39.

В падшем состо­я­нии при­рода чело­века рас­сло­ена и раз­дроб­лена. Анар­хи­че­ские мысли и чув­ства делают его неспо­соб­ным сосре­до­то­чить ум на Боге. Целост­ность же чело­века вос­ста­нав­ли­ва­ется бла­го­даря «нис­хож­де­нию ума в сердце», т.е. под­чи­не­нию всех сфер чело­века духу. Этому «нис­хож­де­нию» спо­соб­ствует Иису­сова молитва.

Вос­ста­нов­ле­ние целост­но­сти под воз­дей­ствием этой молитвы про­яв­ля­ется на всех уров­нях.

1. Иису­сова молитва помо­гает оздо­ро­вить тело, учит управ­лять дыха­нием, укреп­ляет пси­хи­че­скую урав­но­ве­шен­ность.

2. Жизнь чувств упо­ря­до­чи­ва­ется, уси­ли­ва­ется кон­троль над эмо­ци­ями и мыс­лями.

3. Но глав­ный резуль­тат Иису­со­вой молитвы про­яв­ля­ется в обла­сти духа. Сосре­до­то­чен­ность на свя­щен­ном имени Хри­сто­вом про­ни­зы­вает светом всю духов­ную жизнь чело­века. Молитва овла­де­вает всем его суще­ством.

Имя Иисус («Иешуа» по-ара­мей­ски) озна­чает «Ягве — спа­се­ние». Про­из­но­сить его — значит пре­да­ваться Христу, откры­ваться Ему, соучаст­во­вать в Его жизни, значит под­став­лять себя под воз­дей­ствие Его спа­са­ю­щей и воз­рож­да­ю­щей любви. Имя Его обла­дает освя­ща­ю­щей силой. Если мы грешны, Он нас про­щает, если иску­ша­емы — осво­бож­дает, если мы бла­го­дарны, Он при­бли­жает нас к Себе.

Повто­ряя это имя, мы вклю­ча­емся в молитву Самого Христа, про­ни­каем в Его отно­ше­ние к Отцу и силою Свя­того Духа, Кото­рый есть Его Дух, нахо­дим сынов­ний доступ к сердцу Отца.

Про­из­но­сить имя Иису­сово — значит также утвер­ждать, что «Иисус есть Гос­подь», но «никто не может назвать Иисуса Гос­по­дом, как только Духом Святым» (1Кор.12:3). При­зы­вая имя Спа­си­теля, мы обле­ка­емся в Иису­сову покор­ность перед Духом, и оно ста­но­вится для нас цен­тром, откуда Дух нис­хо­дит на нас, а через нас — на наших бра­тьев и на весь мир.

Как мы видим из Деяний (Деян.2:21; 4, 17; 8, 12), силою этого имени люди обра­ща­ются в веру и соби­ра­ется Цер­ковь.

Соеди­няя нас с Ним, имя Иису­сово не только поз­во­ляет нам при­умно­жать Его мисти­че­ское Тело — Цер­ковь; оно вводит нас в самую ее серд­це­вину и тесно свя­зы­вает с каждым ее членом. Покло­ня­ясь имени Иису­сову, мы полнее живем и чув­ствуем вместе с Цер­ко­вью и содей­ствуем Ее воз­рас­та­нию и един­ству. Тру­дясь же внутри Церкви, мы полу­чаем воз­мож­ность дей­ство­вать и внутри всего тво­ре­ния.

Из Деяний мы знаем, как силою имени Иису­сова апо­столы совер­шали исце­ле­ния и многие другие чудеса (Деян.3:16; 4, 10). Оно помо­гает нам высво­бо­дить тая­ще­еся в сердце людей устрем­ле­ние к Богу, часто даже без их ведома. Оно дает нам также силу про­бу­дить сла­во­сло­вие Отцу, кото­рое дрем­лет в недрах мате­ри­аль­ного мира, пре­бы­ва­ю­щего «в ожи­да­нии» (см. Рим.8:19). При­зы­вая имя Иису­сово на горы и моря, рас­те­ния и живот­ных, на всю при­роду, мы осу­ществ­ляем их немое и бес­со­зна­тель­ное стрем­ле­ние к Богу. Нако­нец, долг хри­сти­а­нина — при­звать от имени всей твари, людей и вещей при­ше­ствие Хри­стово затем, чтобы Им все было спа­сено и с тор­же­ством при­вле­чено к Отцу (ср. 1Кор.15:24).

Посто­ян­ное чтение Иису­со­вой молитвы смы­ка­ется с послед­ним словом и при­зы­вом Апо­ка­лип­сиса: «Ей, гряди, Гос­поди Иисусе» (Откр.22:20).

В заклю­че­ние еще раз необ­хо­димо под­черк­нуть, что высшие сту­пени и формы молитвы для боль­шин­ства из нас — дело буду­щего. Не сле­дует, минуя началь­ные этапы, стре­миться к самым высо­ким. Это может при­ве­сти лишь к печаль­ным послед­ствиям. Будем упо­вать в сми­ре­нии, кото­рое есть залог душев­ного и духов­ного здо­ро­вья. Будем молиться в ожи­да­нии при­ше­ствия Гос­пода в нашу душу, когда уже не мы сами, а бла­го­дать будет сози­дать в нас молит­вен­ную жизнь.

О про­ве­де­нии Вели­кого Поста

Время Вели­кого Поста спе­ци­ально дается Цер­ко­вью, чтобы мы могли собраться, сосре­до­то­читься и под­го­то­виться к встрече Пас­халь­ных дней.

Вели­ким Постом нужно поста­раться навер­стать упу­щен­ное, запол­нить про­белы в нашей духов­ной жизни, кото­рая так постра­дала от жиз­нен­ных неуря­диц, рас­се­ян­но­сти, лено­сти и про­чего.

Общие пра­вила

1. Воз­дер­жа­ние от мясной пищи обя­за­тельно. Отно­си­тельно всего про­чего сле­дует уточ­нить с духов­ни­ком. Кроме того, хорошо избрать какую-нибудь житей­скую вещь и отка­заться от нее на эти дни, сохра­няя воз­дер­жа­ние до Пасхи.
2. За время Поста нужно про­честь все четыре Еван­ге­лия.
3. Необ­хо­димо отка­заться от всех лишних встреч, дел — всего, что рас­се­и­вает. Отдых, разу­ме­ется, не отме­ня­ется, но виды его нужно избрать такие, кото­рые не нару­шали бы мир души (напри­мер про­гулки, поездки за город и т.д.).
4. Еже­дневно надо читать молитву св. Ефрема Сирина, жела­тельно меди­та­тивно, т.е. сосре­до­та­чи­ва­ясь мыслью на словах. Раз­мыш­лять нужно пре­иму­ще­ственно над одной частью (напри­мер, фраза «Гос­поди, Вла­дыко живота моего»; тема: Хри­стос как альфа и омега моей жизни, ее смысл, любовь и цель. Ощу­тить это хотя бы на корот­кое мгно­ве­ние).
5. Кроме чтения молитвы св. Ефрема Сирина необ­хо­димо посвя­щать еже­дневно 10 минут (это мини­мум, а вообще-то жела­тельно пол­часа) — 5 минут утром и 5 минут вече­ром — молит­вен­ным раз­мыш­ле­ниям. Глав­ное — не про­пу­стить ни одного дня в тече­ние Вели­кого Поста.

Реко­мен­ду­ется во время молитвы выби­рать удоб­ное место, удоб­ное поло­же­ние тела, но при невоз­мож­но­сти этого отсту­пать не сле­дует. Раз­мыш­лять можно и на ходу, и на работе, и вече­ром, когда все уснут, и утром — одним словом, при­но­рав­ли­ва­ясь к обсто­я­тель­ствам. Весьма важно, чтобы ничто не «насе­дало», не вол­но­вала необ­хо­ди­мость срочно что-то сде­лать, не угне­тала слиш­ком силь­ная уста­лость. Перед нача­лом молит­вен­ного раз­мыш­ле­ния нужно пере­кре­ститься (если это про­ис­хо­дит дома) или мыс­ленно при­звать имя Божие; пону­дить себя отре­шиться от забот (это самое труд­ное), уси­лием воли поста­вить себя перед лицом Божиим; осо­знать, что, где бы мы ни были, мы всегда с Ним и перед Его лицом. После этого обра­щаем взгляд к иконе или к кресту (если мы не дома, полу­за­кры­ваем глаза и вызы­ваем образ креста). Нужно, чтобы все тело пришло в состо­я­ние покоя, дыха­ние не было уча­щен­ным, дви­же­ний не нужно (кроме крест­ного зна­ме­ния). После этого мыс­ленно про­из­но­сим фразу из молитвы или Еван­ге­лия (можно из лита­нии, ака­фи­ста, литур­гии — по выбору) и ста­ра­емся как можно дольше удер­жать ее в созна­нии, обду­мы­вая ее, погру­жа­ясь в глу­бину, ощущая ее мно­го­гран­ную связь со своей жизнью. Сна­чала это будет полу­чаться с трудом. Воз­можно, только на тре­тьей неделе дело пойдет лучше. Глав­ное — не надо отсту­пать. И так каждый день весь Пост, по пять минут утром и пять — вече­ром. В край­нем случае время можно менять, но лучше избрать одно и то же. Не нужно удив­ляться и огор­чаться, ловя себя на рас­се­ян­но­сти, на неуме­нии сосре­до­то­читься: полезно счи­тать себя уче­ни­ком ново­на­чаль­ным, впер­вые при­сту­па­ю­щим к таким раз­мыш­ле­ниям. Список молит­вен­ных рече­ний для них хорошо соста­вить зара­нее на неделю. Надо ста­раться на про­тя­же­нии дня в сво­бод­ные от работы мгно­ве­ния воз­вра­щаться мыс­ленно к теме раз­мыш­ле­ний, как бы гото­вясь к встрече. Основ­ное усло­вие успеха — уста­нов­ле­ние внут­рен­ней тишины; это самое труд­ное в наш шумный век.

1. После пяти­ми­нут­ного раз­мыш­ле­ния необ­хо­димо поси­деть или просто посто­ять молча и сосре­до­то­ченно, как бы при­слу­ши­ва­ясь к тишине, и потом с этой тиши­ной в сердце при­сту­пать к делам, ста­ра­ясь сохра­нить ее «звук» как можно дольше.
2. Все вос­крес­ные дни во время Вели­кого Поста обя­за­тельно посе­щать литур­гию, не опаз­ды­вая к службе. Перед служ­бой во время «часов» хорошо про­честь молитву:

Верую, Гос­поди, но Ты утверди веру мою.
Уповаю, Гос­поди,
но Ты укрепи надежду мою.
Я воз­лю­бил Тебя, Гос­поди,
но Ты очисти любовь мою
и вос­пла­мени ее.
Сокру­ша­юсь, Гос­поди, но Ты сделай,
да при­умножу пока­я­ние мое.
Чту, Гос­поди, Тебя, Творца моего,
воз­ды­хаю о Тебе, при­зы­ваю Тебя.
Ты же направь меня муд­ро­стью Твоею,
защити и укрепи.
Предаю Тебе, Боже мой, помыш­ле­ния мои,
да исхо­дят они от Тебя.
Дела мои да будут во имя Твое,
и жела­ния мои да будут в воле Твоей.
Освети ум мой, укрепи волю,
очисти тело, освяти душу.
Да узрю мои пре­гре­ше­ния,
да не пре­льщусь гор­до­стью,
помоги мне побеж­дать иску­ше­ния.
Да славлю Тебя во все дни жизни,
кото­рую Ты даро­вал мне.
Аминь.

Частота при­ча­ще­ния уста­нав­ли­ва­ется вместе с духов­ни­ком, но зара­нее нужно гото­виться к общему при­ча­ще­нию в Вели­кий Чет­верг, день Тайной Вечери.

1. В дни Поста осо­бенно важно уси­лить молитву за других. Не про­пус­кая ни одного случая, когда кто-то болен, нахо­дится в унынии, испы­ты­вает труд­но­сти, надо немед­ленно за него помо­литься, сколько хва­тает сил и вре­мени.
2. Нужно соста­вить список особо чтимых святых и в тече­ние Поста чаще обра­щаться к ним, как к живым, как к помощ­ни­кам и дру­зьям, ста­вить им свечи, молиться перед их ико­нами.
3. Надо осте­ре­гаться нерав­но­мер­но­сти: взле­тов и срывов. Именно от этого будут предо­хра­нять спо­кой­ные и систе­ма­ти­че­ские молит­вен­ные раз­мыш­ле­ния. Сле­дует одер­ги­вать себя при про­яв­ле­ниях излиш­него духов­ного вос­торга, помня, как часто в нем участ­вует не дух, а страсть. Это помо­гает убе­речься и от про­ва­лов.

Недели Поста

Первая сед­мица (неделя)

Про­во­дим сле­ду­ю­щий цикл молит­вен­ных раз­мыш­ле­ний:

1‑й день. День Еккле­си­а­ста

Раз­мыш­ле­ние о тщете всего зем­ного: чело­век на вер­шине славы, мно­гого добился, а умрет, как все, порой — тяже­лее. К чему все это было? Одни шли по трупам, другие уби­вали свою душу, а в итоге — ничто. Про­чтем: «Кая житей­ская сла­дость…» (в чине отпе­ва­ния). Почет, любовь, слава, здо­ро­вье — как все это (без духов­ной жизни) ничтожно и пусто! Все нис­па­дает, как водо­пад, в смерть. На всем печать несо­вер­шен­ства. Все, за чем мы бежим, за что мы цеп­ля­емся — дым и пыль. Все — бес­смыс­лица, и бес­смыс­лица страш­ная, зло­ве­щая (Камю, Кафка).

2‑й день. «Из глу­бины воз­звах»: Пс.130 (129)

Как много я послу­жил разным идолам, как много иллю­зий и сует­но­сти в моей жизни. Как страстно я при­ла­гаю сердце к вещам, кото­рые не могу удер­жать. Я не отда­вал себе отчета в своем често­лю­бии, тще­сла­вии, сует­но­сти, а теперь вижу, какие низкие мотивы дви­гали мной, как глу­боко я погру­зился в яму. Я бес­си­лен что-либо с собой сде­лать. Я обре­чен уже при жизни быть в аду — в аду несбыв­шихся жела­ний, в раб­стве стихии плоти и греха гор­дыни. Я — полное ничто­же­ство. И это не «уни­чи­же­ние паче гор­до­сти», а чест­ный взгляд на себя. Вспом­ним наши сны, гово­ря­щие нередко о тая­щихся в нас диких жела­ниях, на кото­рые мы закры­ваем глаза. При­знаем, что мы не можем управ­лять соб­ствен­ной сти­хией.

3‑й день. Благая Весть

Но выход есть и спа­се­ние есть, оно открыто для меня, если я еще раз совершу обра­ще­ние ко Христу… Хри­стос есть наша Благая Весть, Он родился для меня, чтобы я мог ожить и исце­литься. Он учил меня, Он открыл в Себе Бога для меня, Бога-Спа­си­теля. Только с Его помо­щью я могу под­няться на ноги.

4‑й день. Исце­ле­ние

Хри­стос дает мне исце­ле­ние Своей смер­тью. Его Крест и Кровь были для меня, для всех нас, кто не в силах выйти на верный путь, хотя видит его. Он указал нам Путь (Нагор­ная про­по­ведь), Истину (Бог идет навстречу нам) и Жизнь (жизнь с Ним).

5‑й день. Бла­го­да­ре­ние

Я посте­пенно оживаю. Я бес­ко­нечно бла­го­дарю Его за то, что Он про­тя­ги­вает мне руку. И теперь нет конца моему бла­го­да­ре­нию за все: за жизнь, за спа­се­ние, за радость, за испы­та­ния, за людей, за мир, за каждую мелочь — все от Бога. Я откры­ваю двери дома, ожидая, что Он войдет под кров моей души…

6‑й день. Про­верка сове­сти

Но я должен под­го­то­вить свой дом, осмот­реть его, ожидая при­ходя Гостя. Я беру в руки све­тиль­ник Его запо­ве­дей и осве­щаю темные углы. Всюду пыль, грязь, хлам — чем больше осве­щаю, тем мрач­нее кар­тина. Но не буду отча­и­ваться, начну тер­пе­ли­вую уборку. Про­верю совесть по Десяти Запо­ве­дям, по Нагор­ной про­по­веди, после­до­ва­тельно и не торо­пясь. Это моя под­го­товка к испо­веди. В вос­кре­се­нье много народу в храме, поэтому испо­ведь будет общей. Надо, сле­до­ва­тельно, обду­мать все зара­нее, чтобы в Церкви при­не­сти лишь общее пока­я­ние.

7‑й день. При­ча­ще­ние

День сугу­бого бла­го­да­ре­ния. При­но­сим Богу обет испол­нить нечто во имя Его, в знак нашей бла­го­дар­но­сти.

Вторая сед­мица

Неделя Тор­же­ства Пра­во­сла­вия

В эту неделю кроме общих духов­ных упраж­не­ний обя­зу­юсь сде­лать что-нибудь для церкви (уборка, пение, свечи, дело духов­ного про­све­ще­ния или что-нибудь другое).

Третья сед­мица

Неделя св. Гри­го­рия Паламы

Эта неделя посвя­ща­ется свя­тому-исих­асту (мол­чаль­нику). Даю обе­ща­ние в эту неделю не про­из­но­сить ни одного лиш­него слова. В хри­сти­ан­ских семьях здесь должен быть уговор. Кто одинок — пусть поста­ра­ется осу­ще­ствить это как может. Ника­ких бесед, даже хоро­ших, не говоря о ненуж­ных. Только то, что необ­хо­димо в быту. Гово­рят, что, когда насту­пает минута мол­ча­ния, то «про­ле­тает ангел». Так вот, наша задача — не отпус­кать его в эту неделю. Неко­то­рым мол­ча­ние будет трудно, но это пре­иму­ще­ственно оттого, что мы все слиш­ком говор­ливы. Кому очень тяжко будет, пусть примет его как крест и епи­ти­мью.

Чет­вер­тая сед­мица

Неделя Кре­сто­по­клон­ная

Посвя­ща­ется раз­мыш­ле­ниям о Кресте и зна­че­нии нашего кре­сто­но­ше­ния. Всякая тягота, если она встре­чает с нашей сто­роны отча­ян­ный про­тест, не явля­ется кре­стом. Кре­стом она ста­но­вится тогда, когда мы ста­ра­емся нести ее «с согла­сием», если не доб­ро­вольно.

Пятая сед­мица

Неделя св. Иоанна Лествич­ника

На духов­ной лест­нице самое опас­ное — это огля­ды­ваться и про­ве­рять, далеко ли под­нялся. Ника­кое «под­ве­де­ние итогов» здесь недо­пу­стимо. Ибо, если пре­успел, то немед­ленно появ­ля­ется само­до­воль­ство, кото­рое тут же сводит на нет все усилия. Надо счи­тать себя всегда на первой сту­пени: Бог в любой момент может пере­не­сти на деся­тую. Симп­то­мами полной неудачи явля­ются посто­янно подав­лен­ное настро­е­ние или резкие коле­ба­ния от экс­та­зов к упадку.

Шестая сед­мица

Неделя св. Марии Еги­пет­ской

Св. Мария Еги­пет­ская являет нам образ пока­я­ния. Поста­ра­емся собраться и напи­сать пока­я­ние за всю жизнь. Будем строги к себе, ничего не про­пу­стим, загля­нем повсюду. Лаза­реву суб­боту хорошо посвя­тить раз­мыш­ле­нию о смерти.

Страст­ная сед­мица

Все эти дни читаем соот­вет­ству­ю­щие части Еван­ге­лия. Если есть, хорошо читать главы из книг Инно­кен­тия Хер­сон­ского, Фар­рара, Гейки и других. В Вели­кий Чет­верг — общая испо­ведь и при­ча­ще­ние. Сле­дует пом­нить, что это есть особое уча­стие в Тайной Вечери. В Вели­кую Пят­ницу мыс­ленно сле­дуем за Хри­стом.

С Богом! Желаю в добрых трудах про­ве­сти Вели­кий Пост и в радо­сти встре­тить свет­лое Хри­стово Вос­кре­се­ние!

О молитве (лекция)

Итак, пого­во­рим о цер­ков­ной прак­тике, о том, что осу­ществ­ля­ется в повсе­днев­ной хри­сти­ан­ской жизни. Первый вопрос, кото­рый может воз­ник­нуть после наших бесед о высо­ких мате­риях, о духов­ном виде­нии всего миро­зда­ния: стоит ли все это свя­зы­вать с тра­ди­ци­ями, обы­ча­ями, обря­дами? Может быть, дей­стви­тельно, все это пере­житки и дань минув­шим вре­ме­нам? И вообще, что это за слово такое — «бого­слу­же­ние»? Как чело­век может слу­жить Богу? Разве Он в чем-то нуж­да­ется?

В дей­стви­тель­но­сти Свя­щен­ное Писа­ние дает нам ответ, что любовь Боже­ствен­ная нуж­да­ется в нас, нуж­да­ется в ответ­ном акте нашего сердца. «Сыне, даждь ми сердце твое», — так гово­рит Гос­подь [Притч.23, 26]. Значит, наша ответ­ная любовь — это и есть наше слу­же­ние. Ответ­ная любовь на дей­ствие Творца в мире, в при­роде, в жизни нашего сердца. Но может ли она быть отвле­чен­ной, только внут­рен­ней, субъ­ек­тив­ной? Нет, конечно. Потому что мы — живые суще­ства, мы из плоти и крови, и поэтому все наши чув­ства и состо­я­ния нераз­рывно свя­заны с нашей душев­ной и телес­ной жизнью.

Чело­век состоит, говоря упро­щенно, из трех уров­ней — это всегда надо пом­нить: духов­ного (выс­шего), душев­ного (пси­хи­че­ского) и телес­ного. И все они пере­пле­та­ются между собой. От того, в каком состо­я­нии нахо­дится тело, часто зави­сит и состо­я­ние души, а сле­до­ва­тельно, и духа. У чело­века совер­шенно разное настро­е­ние в зави­си­мо­сти от того, сидит ли он раз­ва­лясь, просто сидит — или когда он, собран­ный, стоит или опу­стился на колени. Поло­же­ние тела само по себе влияет на состо­я­ние души.

При­веду вам только один пример. Почти трид­цать лет назад в Сибири я пришел на бап­тист­ское собра­ние. Там про­по­ве­до­вал чело­век, кото­рый в нашем инсти­туте был бух­гал­те­ром, и он рас­ска­зал исто­рию, кото­рая, каза­лось бы, не под­хо­дит для бап­тист­ской прак­тики, так как в ней отри­ца­ются иконы. Пришел один чело­век, встал перед заме­ча­тель­ной иконой ста­рин­ного мастера, изоб­ра­жа­ю­щей Рас­пя­тие, и гово­рит: «Ну, что тут хоро­шего? Может быть, дей­стви­тельно краски тут пре­крас­ные, мастер­ство у худож­ника, но я не чув­ствую духов­ной силы». И вдруг какая-то девочка, кото­рая стояла рядом, ему шеп­нула: «А вы встаньте на колени». И так это его пора­зило, что он встал на колени перед этим изоб­ра­же­нием. И вдруг — все пре­об­ра­зи­лось, вдруг ему откры­лось нечто такое, чего он до этого момента не чув­ство­вал.

И еще. Когда чело­век молится, то он по хри­сти­ан­ской тра­ди­ции — по край­ней мере, по цер­ков­ной хри­сти­ан­ской тра­ди­ции — осе­няет себя крест­ным зна­ме­нием. И этот жест в конце концов в нашем сердце, в нашем орга­низме даже, в нашем теле, в памяти нашего тела тесно свя­зы­ва­ется с молит­вен­ной сосре­до­то­чен­но­стью и [молит­вен­ным] состо­я­нием. Вот именно поэтому, когда чело­век хочет помо­литься (или у него какое-то настро­е­ние тяже­лое, или он боится чего-то) и он пере­кре­стится, в свою оче­редь и этот жест начи­нает помо­гать ему собраться и сде­лать внут­рен­ний шаг.

Еще одно пояс­не­ние. Все, что свя­зано с нашей жизнью, должно про­яв­ляться вовне. Поду­майте об обилии обря­дов в нашей повсе­днев­ной, в общем, довольно обед­нён­ной обря­дами жизни. Что у нас оста­лось? Воин­ская честь — это обряд, руко­по­жа­тие — это обряд. Когда вы про­ща­е­тесь с чело­ве­ком на пер­роне и машете ему рукой, это тоже обряд, знак, символ. Когда вы апло­ди­ру­ете — это тоже обряд. Мно­же­ство сим­во­лов сохра­ни­лось. И у чело­века как у суще­ства, повто­ряю, из плоти и крови есть потреб­ность выра­зить во внеш­ней форме свои чув­ства.

Вот почему Цер­ковь запо­ве­дует обряды. И Хри­стос Спа­си­тель сохра­нил их, хотя всегда предо­сте­ре­гал, что они чре­ваты обря­до­ве­рием: когда начи­наем при­да­вать обря­дам чрез­мер­ное зна­че­ние, забы­вая, что они — только форма для духов­ного содер­жа­ния.

Есть самые про­стые обряды, как напри­мер крест­ное зна­ме­ние. Оно свя­зано с личной, инди­ви­ду­аль­ной молит­вой. Хри­сти­ан­ская жизнь без молитвы раз­ви­ваться не может. Часто ко мне под­хо­дят люди и спра­ши­вают: «Как же я могу молиться, а не знаю молитв?» Это, друзья мои, ошибка. Это ошибка. Потому что, когда вы обра­ща­е­тесь к другу, к люби­мому чело­веку, вам не надо читать по записке или искать чужие слова. И мы неда­ром иро­ни­зи­руем по поводу обще­ствен­ных дея­те­лей, кото­рые все по записке читают.

Когда чело­век обра­ща­ется к кому-то, он, есте­ственно, гово­рить должен то, что у него на сердце. И молитвы, напи­сан­ные в молит­вен­нике, — это лишь помощ­ники наши. Это не закли­на­ния, это не какие-то язы­че­ские фор­мулы, кото­рые должны вызвать духа, а это — беседа чело­века с Богом, встреча, таин­ствен­ная, ожив­ля­ю­щая, дающая смысл и пол­ноту жизни, дающая такую радость, кото­рая ни с чем не срав­нима, — встреча души со своим един­ствен­ным воз­люб­лен­ным, един­ствен­ным Спа­си­те­лем. И для этого у чело­века должны быть свои слова.

Но вам легко понять, что из-за нашей духов­ной непро­свет­лен­но­сти, непро­све­щен­но­сти, кос­но­сти, из-за того, что очень часто мы так суе­тимся, что уже не можем собраться, сосре­до­то­читься, Цер­ковь и дает нам те молит­вен­ные слова и те молит­вен­ные фор­мулы, кото­рые скла­ды­ва­лись веками в прак­тике ее подвиж­ни­ков. Заучи­вая наизусть эти тексты, мы совер­шаем молит­во­сло­вие. Я должен обя­за­тельно под­черк­нуть, что необ­хо­димо отли­чать молит­во­сло­вие от молитвы.

Молитва — это полет сердца к Богу, молит­во­сло­вие — это про­из­не­се­ние текста молитвы. Молит­во­сло­вие про­из­но­сится по «Молит­во­слову», молит­вен­нику. В каждом храме сейчас можно купить «Молит­во­слов», кото­рый содер­жит утрен­ние, вечер­ние и другие молитвы.

Один мой друг, бап­тист, гово­рил: «Может, не нужны вам эти старые чужие молитвы? Обра­щай­тесь к Богу своими сло­вами». Был ли он прав? Да, конечно, конечно. Ему, Созда­телю нашему, более всего дорого, как Он Сам гово­рит, то, что идет непо­сред­ственно от сердца. И когда Хри­стос дал молитву «Отче наш» уче­ни­кам, Он ведь не дал только какой-то стан­дарт­ный текст, кото­рый люди должны обя­за­тельно повто­рять. А Он гово­рил, что не надо молиться мно­го­чис­лен­ными какими-то фор­му­лами — только языч­ники так молятся [см. Мф.6:7]. Почему языч­ники? А потому, что языч­ник был убеж­ден: закли­на­нием можно вызвать дождь или, наобо­рот, пре­кра­тить его — заста­вить боже­ство рабо­тать на тебя. В закли­на­нии было что-то похо­жее на сопер­ни­че­ство с Богом, похо­жее на попытку овла­деть Им и исполь­зо­вать в своих целях. Поэтому Хри­стос и гово­рил: не будьте мно­го­ре­чи­выми в молитве, а моли­тесь просто.

Вы должны все пом­нить эту молитву: Отец наш Небес­ный… Отец, Кото­рый на небе, да свя­тится имя Твое. Молитва начи­на­ется не с просьбы, начи­на­ется не с «дай нам что-то». Неко­то­рые люди думают, что молитва — это все время просьба о чем-то. Любовь не такова. Если бы дети ваши, любя­щие вас, при­хо­дили к вам только для того, чтобы полу­чить от вас деньги, вы бы поняли, что они любят не вас, а именно эти деньги.

Истин­ная вера — это обра­ще­ние к Богу, а уж во вторую оче­редь — к Его дарам.

Так вот, молитва «Отче наш» сна­чала гово­рит о Нем: «Да свя­тится имя Твое», то есть: Ты будешь нашей свя­ты­ней. Пусть Ты всегда будешь нашей свя­ты­ней. «Имя» на языке Библии — это значит «Ты Сам». Это свя­щен­ное обо­зна­че­ние Самого Бога — имя Божие. Когда-то гово­ри­лось, что Его имя пре­бы­вает там-то и там-то — значит, Его сила там пре­бы­вает. А «да свя­тится» — это значит: пусть оно всегда будет для нас свя­ты­ней, всегда — самым дра­го­цен­ным и воз­люб­лен­ным.

«Да при­и­дет Цар­ствие Твое» — это та цель, кото­рую Бог начер­тал в миро­зда­нии. «Да будет воля Твоя» — это вели­кие слова, те самые слова, кото­рые Хри­стос про­из­нес в молитве Геф­си­ман­ской перед смер­тью, ночью, когда грехи каж­дого из нас были на Него, как камень, обру­шены и когда Он сказал: «Но не Моя будет воля, но Твоя» [ср. Лк.22:42]. В Нем скре­сти­лись и столк­ну­лись воля чело­ве­че­ская, живу­щая в Нем, и воля Боже­ствен­ная, живу­щая в Нем. Столк­ну­лись — и побе­дила Любовь: «Да будет воля Твоя».

Как счаст­лив чело­век, как он тверд, как он муже­стве­нен, как он сво­бо­ден, когда он умеет глу­боко-глу­боко почув­ство­вать, про­пу­стить через свое сердце эти слова: «Да будет воля Твоя»! Но на самом деле мы посто­янно вра­ща­емся вокруг фор­мулы совер­шенно про­ти­во­по­лож­ной: да будет воля моя. Пусть каждый из вас об этом вспом­нит. Да, может быть, Бог хочет того-то, но вот мне хочется этого.

Я знал моло­дую жен­щину, кото­рая хотела добиться одной цели и про­сила бла­го­сло­вить это. Свя­щен­ник сказал: нет, ни в коем случае. Она не рас­те­ря­лась, пошла к дру­гому зна­ко­мому свя­щен­нику и тоже его про­сила. И он сказал, что это ни в коем случае нельзя. Но она не успо­ко­и­лась. Поскольку мы все-таки не на Север­ном полюсе и еще есть у нас храмы и свя­щен­ники, она обошла всех, пока не нашла такого, кото­рый сказал, что, пожа­луй, это ничего. И потом она напи­сала радост­ное письмо о том, что отец такой-то ее бла­го­сло­вил сде­лать так вот…

Конечно, я был несколько изум­лен, и потом, когда узнал исто­рию ее похож­де­ний, я понял, что она ведь хотела полу­чить зара­нее опре­де­лен­ный ответ. И это был не вопрос, не просьба. Когда ты спра­ши­ва­ешь и зара­нее хочешь полу­чить опре­де­лен­ный ответ, то лучше не спра­ши­вать, потому что в сердце у тебя стоит: «Да будет воля моя — не мытьем, так ката­ньем».

А спра­ши­ва­ется: тогда для чего же она обхо­дила этих свя­щен­ни­ков? Да просто для само­успо­ко­е­ния, чтобы потом ска­зать, что полу­чила на это бла­го­сло­ве­ние. Так что вышло, что у нее как бы двой­ной выиг­рыш: она и по-своему посту­пила, и еще якобы и санк­цию имела какую-то. Это само­об­ман невин­ный, когда речь идет о мелких вещах, но он может стать довольно круп­ным, когда речь идет о вещах серьез­ных. А глав­ное — это ложная уста­новка.

Конечно, вы можете у меня спро­сить: а как же узнать волю Божию? Если честно, то это, как пра­вило, вопрос лука­вый и празд­ный. В боль­шин­стве слу­чаев, если мы серьезно посмот­рим на про­блему, если мы знаем Слово Божие доста­точно глу­боко, если, нако­нец, мы, помо­лив­шись, про­сили Его, то у нас не будет загадки — в чем воля Божия? Разу­ме­ется, бывают особые, экс­тре­маль­ные случаи, когда трудно это решить, но исклю­че­ния только под­твер­ждают пра­вило. На самом деле (я часто про­ве­рял) в тех слу­чаях, когда чело­век гово­рил: «Не знаю, в чем воля Божия», — потом, когда мы с ним раз­би­ра­лись, выяс­ня­лось, что… он знал, только «темнил»…

И еще Хри­стос добав­ляет тут: «Да будет воля Твоя — как на небеси и на земле». То есть мы не должны думать, что воля Творца — это что-то поту­сто­рон­нее, что это осу­ще­ствится где-то в иных мирах, в отда­лен­ном буду­щем. Нет, Цар­ство Божие уже пришло, и оно уже живет в мире, и оно может войти к каж­дому из нас. Оно может стать реаль­но­стью жизни каж­дого из нас — значит, Гос­подь хочет, чтобы оно было здесь.

Не надо иска­жать смысл слов Христа: «Цар­ство Мое не от мира сего» [Ин.18:36]. Дело в том, что наше рас­хо­жее выра­же­ние «не от мира сего» обо­зна­чает некую меч­та­тель­ность, какую-то отвле­чен­ность, какое-то фан­та­зи­ро­ва­ние. Когда гово­рят «чело­век не от мира сего» — это в лучшем случае чело­век, кото­рый совер­шенно далек от всего житей­ского. А ведь Хри­стос имел в виду совсем другое: что Его Цар­ствие при­хо­дит в мир из дру­гого изме­ре­ния, выс­шего, но при­хо­дит оно в наш мир, в нашу повсе­днев­ность, в нашу жизнь, в подроб­но­сти и изгибы нашей жизни. И поэтому он [чело­век] гово­рит: пусть будет Твоя воля и на небе, и на земле — в нашей жизни, и даже в соци­аль­ной жизни.

Иначе невоз­можно, потому что чело­век — обще­ствен­ное суще­ство. Когда соци­аль­ная жизнь неспра­вед­лива, это значит, что воля Божия попи­ра­ется, отбра­сы­ва­ется. Мы не должны сме­ши­вать высший Боже­ствен­ный замы­сел, Цар­ство Божие с раз­ными поли­ти­че­скими уто­пи­ями, как иногда это дела­лось в 20‑е годы. Когда сюда при­ез­жал насто­я­тель Кен­тер­бе­рий­ского собора В. Джон­сон — «крас­ный свя­щен­ник», как его назы­вали, — он гово­рил, что у хри­сти­ан­ства и ком­му­низма одна цель — сча­стье чело­ве­че­ское. Он гово­рил и в своей стране писал по этому поводу, что Хри­стос про­воз­гла­сил нрав­ствен­ные запо­веди, а Сталин их реа­ли­зо­вал… Это очень поверх­ност­ное суж­де­ние, оно не имеет ничего общего с дей­стви­тель­но­стью.

Так вот, целью Цар­ства Божия не явля­ется какой-то совер­шен­ный поли­ти­че­ский поря­док. Но когда в мире царят неспра­вед­ли­вость и зло, это явля­ется вызо­вом воле Божией. Конечно, цель хри­сти­ан­ства более глу­бо­кая и объ­ем­лю­щая все бытие, нежели просто поли­ти­че­ская пере­стройка в том или ином плане. И если уж гово­рить о соци­аль­ной жизни, то здесь есть такое срав­не­ние: нельзя постро­ить хоро­шего, проч­ного дома из камней плохих — раз­ру­ша­ю­щихся, лома­ю­щихся кир­пи­чей. Так же ника­кое обще­ство нельзя постро­ить на самых лучших зако­нах, если члены этого обще­ства — люди — нахо­дятся в состо­я­нии мораль­ного упадка.

Воля Хри­стова на земле — это и соци­аль­ная, и личная наша жизнь: самая интим­ная глу­бина ее. И после того как чело­век гово­рит: «Да будет воля Твоя, Твое Цар­ство, Твоя свя­тыня», — потом он уже начи­нает обра­щаться со своей прось­бой: «Хлеб наш насущ­ный даждь нам днесь…» Что это озна­чает? Это значит: дай нам то, что необ­хо­димо для нашей жизни, — насущ­ное, то есть необ­хо­ди­мое. Почему только это? Потому что чело­век скло­нен к изли­ше­ству, и это нико­гда не оста­но­вится. Я думаю, не надо это объ­яс­нять. Если чело­век ставит себе целью изли­ше­ства, то это — без­дон­ный коло­дец. Нам кажется, что, вот если у нас будет что-то там еще, мы чем-то будем вла­деть, мы будем тогда счаст­ливы. Между тем, мы при­об­ре­таем эту вещь — ну, скажем, кто-то меч­тает о машине или о видео; — вот он купил, потом ока­зы­ва­ется: этого мало, это — не сча­стье. Что-то еще нужно, и еще, еще — и так без конца. Значит, глав­ное в жизни — это то, что необ­хо­димо. И чело­век, сво­бод­ный от алч­но­сти, всегда будет чув­ство­вать себя легче.

Еще один важный прин­цип: «Остави нам долги наши, якоже и мы остав­ляем долж­ни­кам нашим». Если мы просим у Бога пони­ма­ния и про­ще­ния нашей несчаст­ной души и верим, что Он видит нас и молитвы наши до дна, то ведь мы должны, подобно Ему, так же отно­ситься к другим людям.

«И не введи нас во иску­ше­ние». Я знал одного чело­века, кото­рый очень долго поры­вался совер­шить геро­и­че­ский посту­пок, а друг его оста­нав­ли­вал. Это было в годы застоя и напо­ми­нало старую пого­ворку: «Муче­ни­че­ство свое­воль­ное не увен­чи­ва­ется». Когда я учился в Духов­ной ака­де­мии, на экза­мене пре­по­да­ва­тель спро­сил меня: «Как вы дума­ете, почему апо­стол Петр отрекся?» Я стал гово­рить ему разные пред­по­ло­же­ния. И он сказал, что глав­ная при­чина в том, что Петр первый заявил: я за Тобой пойду и на смерть, и в тюрьму, и всюду; он был уверен в себе, он готов был поста­вить себя в поло­же­ние иску­ше­ния — и про­ва­лился. Значит, чело­век не должен стре­миться иску­шать судьбу, иску­шать Гос­пода Бога.

Такую про­стую, но ясную молитву, кото­рую мы назы­ваем «Отче наш», или «Молитва Гос­подня», оста­вил Иисус Хри­стос. И еще Он гово­рил: «Если хочешь молиться, зайди в свою ком­нату, и закрой свою дверь, и обра­тись к Отцу, Кото­рый втайне» [ср. Мф.6:6]. И вот тут бап­тист был прав: тут надо гово­рить все, что лежит на сердце, своими сло­вами. Когда собра­лись друзья, молятся вместе, тоже можно молиться своими сло­вами, но это вовсе не значит, что фор­мулы свя­щен­ные, молит­во­сло­вие Иисус Хри­стос отвер­гал.

Я напомню вам только один важный и тра­ги­че­ский момент. Почему сол­даты ска­зали, что когда Он умирал на кресте, то Он звал Илию про­рока? Потому что Он молился, про­из­нося слова псалма. А слова эти — «Эли, Эли, лама савах­фани» («Боже Мой, Боже Мой, почему Ты Меня оста­вил?» [ср. Мф.27:46]) — это не слова Христа, как иногда оши­бочно думают, это начало молитвы, начало псалма биб­лей­ского, кото­рый начи­на­ется воплем стра­да­ю­щего чело­века и кон­ча­ется тор­же­ством Божьей помощи [см. Пс.22 (21), 1]. «Эли»… на древ­не­ев­рей­ском языке имя «Илия» звучит как «Элия», и поэтому [услы­шав] изда­лека, с креста, они могли слово это спу­тать с именем Илии.

Значит, умирая, Гос­подь Иисус про­из­но­сил слова молитвы. Более того, когда, согласно еван­ге­ли­сту Луке, Он про­из­нес уже при послед­нем изды­ха­нии: «Предаю в Твои руки Свой дух» [ср. Лк.23:46], — это тоже слова молитвы. Эту молитву про­из­но­сили люди в Ветхом Завете, идя ко сну, засы­пая [см. Пс.31 (30), 6]. Он про­из­но­сил ее с дет­ства. Эта молитва сохра­ни­лась и в запад­ной литур­гии, и во многих хри­сти­ан­ских тра­ди­циях — вечер­няя молитва, послед­ние слова перед сном: «В руки Твои предаю дух мой». Уже одно это должно нам пока­зать, что фор­мулы не без­раз­личны.

И еще одно. Зна­ме­ни­тый медик нашего вре­мени Кар­рель, лау­реат Нобе­лев­ской премии, кото­рый стал хри­сти­а­ни­ном в зрелом воз­расте, был сви­де­те­лем чудес­ного исце­ле­ния, кото­рое про­изо­шло у него на глазах. Это был про­цесс, кото­рый он сам видел. Я читал его опи­са­ние. Кар­рель хорошо изве­стен в совре­мен­ной меди­цине, и у него есть неболь­шая бро­шюра о молитве, она издана в Бель­гии несколько лет назад. Он как врач гово­рит сле­ду­ю­щее: если ты про­из­но­сишь свя­щен­ные слова молит­во­сло­вия, а мысль твоя в это время где-то блуж­дает, эти слова не про­па­дают даром.

Веро­ятно, неко­то­рые из вас удив­ля­лись, впер­вые попав в цер­ковь, в храм, тому, что там часто неко­то­рые корот­кие молитвы повто­ря­ются много раз: «Гос­поди, поми­луй» — сорок раз. Повто­ря­ются много раз одни и те же про­ше­ния. Для чего это? Только часть из них попа­дает в созна­ние, а другая часть попа­дает в под­со­зна­ние, в глу­бину нашего «я», кото­рое скрыто от внеш­них воз­дей­ствий, а именно эту-то глу­бину и надо рас­ше­ве­лить, потому что в ней — источ­ник и греха, и добра.

Не все, что дей­ствует на созна­ние, влияет на чело­века. Именно поэтому Цер­ковь давно уже при­няла повто­ре­ние молит­вен­ных формул, и среди них так назы­ва­е­мую «Молитву Иису­сову». «Молитва Иису­сова» коротка, всего несколько слов: «Гос­поди Иисусе Христе, Сыне Божий, поми­луй мя, греш­ного». Эта молитва повто­ря­ется пять­де­сят раз по четкам, сто раз и более.

При ее про­из­не­се­нии вклю­ча­ются мощные пси­хо­фи­зи­че­ские фак­торы. Поэтому опыт­ные учи­теля молитвы запре­щали начи­нать ее прак­ти­ко­вать без наблю­де­ния, без руко­вод­ства. Осо­бенно опасно это было, когда чело­век пере­ста­вал счи­тать — вот для этого и четки нужны: прочел пять­де­сят раз, еще пять­де­сят — и сто раз. А те, кто читает без четок, сколько угодно, попа­дают вдруг во власть каких-то неуправ­ля­е­мых пси­хи­че­ских состо­я­ний. Поэтому Отцы Церкви гово­рили, что это опас­ная, хотя и вели­кая молитва, и тре­бует обя­за­тельно настав­ника, живого учи­теля.

Целью молит­вен­ного состо­я­ния чело­века Отцы назы­вали непре­стан­ную молитву. Это может вам пока­заться стран­ным: да что это за чело­век, кото­рый посто­янно молится? Это или сума­сшед­ший, или боль­ной, или фана­тик. Но на самом деле непре­стан­ная молитва — это вещь нор­маль­ная и явля­ется целью хри­сти­ан­ской жизни. Это вовсе не значит, что чело­век должен все время повто­рять молитвы, а это значит, что он всегда нахо­дится перед Божиим лицом: сме­ется ли он или плачет, устал или бодр­ствует, в печали или в радо­сти — он всегда краем глаза видит Божие при­сут­ствие. И, значит, всегда на Него ори­ен­ти­ру­ется — с бла­го­дар­но­стью, с моль­бой, с пока­я­нием […]: вот Ты здесь, рядом со мной. Такое состо­я­ние делает душу твер­дой, креп­кой, про­свет­лен­ной. Но для того чтобы этого добиться, мы должны начи­нать с молит­во­сло­вия.

То, что я гово­рил вам, — это высо­кие сту­пени молитвы, а первые сту­пени — это молит­вен­ник, утрен­ние и вечер­ние молитвы. Их необ­хо­димо читать утром и вече­ром, просто по молит­вен­нику, выучи­вать наизусть по одной. Необы­чайно важно знать их наизусть, потому что, когда вы повто­ря­ете их наизусть, они входят в глу­бину вашей души, и вы побеж­да­ете силы тьмы, кото­рые вас окру­жают.

Вот вы испу­ганы, вот вы в тре­воге, вы в рас­те­рян­но­сти, вот вы в дурном настро­е­нии — но вы начи­на­ете про­из­но­сить святые слова, и посте­пенно, как будто Орфей, кото­рый умел успо­ка­и­вать диких зверей, эти слова наво­дят поря­док в вашей душе. Если не помо­гает про себя, вы про­из­но­сите это вслух — это про­ве­рено, это на опыте так.

Молитва дает чело­веку глу­бо­кую силу, потому что она свя­зы­вает его с Богом. Есть молитва созер­ца­ния. Один подвиж­ник XVIII века рас­ска­зы­вал, что когда он выхо­дил из храма, то заме­чал одного кре­стья­нина, кото­рый оста­вался подолгу сидеть там. Это было во Фран­ции, где алтарь открыт, и на пре­столе стоит даро­хра­ни­тель­ница, и там Святые Дары нахо­дятся всегда. Свя­тыня — здесь, и этот чело­век сидел и смот­рел непо­движно в эту точку. И свя­щен­ник его спро­сил: «Что ты здесь дела­ешь, какие пере­жи­ва­ешь моменты?» А тот гово­рит: «Я про­стой чело­век, не знаю, как вам ска­зать, отец, но я вот сижу перед Ним, и мне хорошо с Ним и, навер­ное, Ему со мной».

И вот это чув­ство Божи­его при­сут­ствия было пере­жито апо­сто­лами, когда совер­ша­лась тайна Пре­об­ра­же­ния, когда они спали на горе. И когда трое апо­сто­лов просну­лись и уви­дели Христа сия­ю­щим, они не знали, что гово­рить. И Петр сказал: «Хорошо нам здесь быть» [Мк.9:5]. Это вер­шина молит­вен­ного пре­бы­ва­ния внут­рен­него.

Мит­ро­по­лит Анто­ний [Блюм], один из наших совре­мен­ных бого­сло­вов и учи­те­лей молитвы, рас­ска­зы­вал про одну жен­щину, кото­рая никак не могла почув­ство­вать силу молитвы. Она гово­рит: «Бог молчит, когда я молюсь». А он ей сказал: «Но ведь, мадам, вы же не даете Ему вста­вить слова… что-то такое у вас в голове шумит. Как вы можете услы­шать Его тихий голос, когда вы все время о чем-то Ему сооб­ща­ете?..» Мит­ро­по­лит всегда рас­ска­зы­вал и писал об этом, конечно, с оттен­ком иронии.

Но в этом заклю­чен глу­бо­кий смысл: мы не умеем побыть во внут­рен­ней тишине даже несколь­ких мгно­ве­ний, поэтому нам не откры­ва­ется глу­бина жизни. Не откры­ва­ется, а только в этой глу­бине мы и встре­чаем Бога, мы нахо­дим источ­ник сча­стья, источ­ник силы, источ­ник пол­ноты и кра­соты жизни. Значит, кроме молит­во­сло­вия мы должны учиться и мину­там уеди­не­ния. Говорю «мину­там», потому что мы все заня­тые люди, мы все куда-то спешим, мы все имеем свои дела, обя­зан­но­сти. Все-таки выры­вать эти минуты надо.

И когда иной из вас скажет, что это невоз­можно, ответ ясный и про­стой: как бы ни торо­пился чело­век, но пить и есть ему нужно. Иногда в порыве рабо­чем он может забыть о еде и питье, но, спра­ши­ва­ется, надолго ли? Нет, он все равно должен будет под­креп­лять себя. Но разве дух наш не тре­бует под­креп­ле­ния так же? Только его стра­да­ния мы не ощу­щаем так ясно, как стра­да­ния желудка, но послед­ствия могут быть более губи­тель­ными.

Именно поэтому Цер­ковь вводит для нас пра­вило, почти закон, чтобы каждый день начи­нать с молит­во­сло­вия и закан­чи­вать молит­во­сло­вием. Если молит­во­сло­вие вызо­вет в вас молит­вен­ное состо­я­ние внут­рен­нее — это победа, это сча­стье, это, говоря упро­щенно, удача: значит, полу­чи­лось.

А если нет? Все равно это лучше, чем если вы начали день с того, что просто умы­лись, подо­грели зав­трак, побе­жали туда-сюда и потом пошли, зачум­лен­ные, на работу.

Опять-таки, тут есть житей­ские, прак­ти­че­ские про­блемы. Иные люди, воз­вра­ща­ясь домой, так устают, что уже не могут про­честь вечер­них молитв. И это раз­ре­шимо: семь минут где-то перед сном, до вечера, всегда можно выкро­ить, поста­раться найти. Это в наших инте­ре­сах, это должно быть, это должно стать, если хотите, при­выч­кой. И я скажу вам с полной ответ­ствен­но­стью: если эту прак­тику вы будете вво­дить в свою жизнь, она уже через месяц начнет давать резуль­тат. Как только вы нач­нете молиться «по настро­е­нию»: сего­дня хочется, завтра нет, — духов­ное состо­я­ние ваше будет сни­жаться.

Вот вам пример из обы­ден­ной жизни. Чело­век, зани­ма­ясь любой рабо­той: твор­че­ством, музы­кой, рисо­ва­нием, спор­том, — должен быть «в форме», и если он долго не играл, не садился за инстру­мент или долго не зани­мался упраж­не­ни­ями, он из формы выпа­дает. Точно так же выпа­дает из формы наш дух, кото­рый долго не зани­мался эле­мен­тар­ными духов­ными упраж­не­ни­ями: раз­мыш­ле­нием над Свя­щен­ным Писа­нием и молит­вой.

Еще один момент для лич­ного, духов­ного — это то, что я назвал раз­мыш­ле­нием над Свя­щен­ным Писа­нием. Теперь у вас почти у всех есть Еван­ге­лие или даже полная Библия. Опять-таки не нужно думать, что надо читать ее как-то боль­шими бло­ками; но поне­множку, и систе­ма­ти­че­ски, и каждый день — тогда она начнет вхо­дить в вас. И если вы за месяц — за месяц! — выучите наизусть одно важное биб­лей­ское изре­че­ние, счи­тайте, что вы сде­лали боль­шой шаг, потому что оно будет с вами всегда уже, пони­ма­ете? Вам не нужно будет лихо­ра­дочно листать стра­нички — оно будет с вами, и оно придет к вам как живое Слово Божие в тот момент, когда это необ­хо­димо, — как под­держка, как предо­сте­ре­же­ние, как ука­за­ние.

Раз­мыш­ле­ние над Словом Божиим откры­вает осо­бен­ные миры. Вы, уходя утром на работу, уно­сите с собой это слово, и оно с вами, и вы о нем дума­ете. Как вьюн обви­ва­ется вокруг ствола дерева, так и ваша душа обви­ва­ется вокруг этого изре­че­ния. Вы едете в метро, вы идете среди людей, грубых, тол­ка­ю­щихся, непри­ят­ных, — вы ограж­дены. Вы идете, ограж­ден­ные духов­ной стеной. Вы начи­на­ете стро­ить то, что Антуан де Сент-Экзю­пери назы­вал внут­рен­ней цита­де­лью.

Это не значит, что вы ста­но­ви­тесь тол­сто­ко­жими и рав­но­душ­ными, нет; но вы укреп­ля­е­тесь. Ваши реак­ции пере­стают быть слиш­ком бур­ными. Вы пере­ста­ете быть так ранимы и уяз­вимы, как были раньше, потому что вы нахо­ди­тесь с Ним и через эту призму смот­рите на мир. И сразу откры­ва­ется в мире совсем другое изме­ре­ние, другая глу­бина, и люди, кото­рых вы видите, по-дру­гому вос­при­ни­ма­ются вами. У вас воз­ни­кают по отно­ше­нию к ним доб­ро­же­ла­тель­ство, состра­да­ние, чело­веч­ность, почти любовь, и вам не непри­ятно ехать по эска­ла­тору и смот­реть на унылые физио­но­мии; вы смот­рите на них совсем по-дру­гому, жизнь начи­нает меняться, повсе­днев­ная жизнь.

Я говорю о про­стых, быто­вых вещах. Вы пере­ста­ете быть несчаст­ным чело­ве­ком, кото­рому все про­тивно, кото­рому огля­нуться вокруг — тошно, кото­рый кажется себе погру­жен­ным в какую-то грязь. Да, конечно, у нас жизнь не сахар. Впро­чем, когда она была сахар и где? Но важно, чтобы чело­век, укреп­ля­е­мый Богом, сумел в ней сохра­нить себя, и не только сохра­нить, но и раз­вить. Поэтому раз­мыш­ле­ние над Свя­щен­ным Писа­нием, молит­во­сло­вие явля­ются частью хри­сти­ан­ской жизни.

Это я условно назы­ваю — «две ножки стола».

А вот третья «ножка стола» — это вос­крес­ный день. Мне всегда при­ятно было, когда спортс­мены зару­беж­ные, хок­ке­и­сты там или еще кто-то, при­ез­жают и гово­рят: «В вос­кре­се­нье мы не играем». Фор­ма­лизм? Обря­до­ве­рие? Нет. Вер­ность древ­нему прин­ципу. Три тысячи с лишним лет тому назад Гос­подь сказал: «Береги седь­мой день» [ср. Быт.2:3; Исх.23:12]. Нам сейчас это при­вычно, у нас выход­ной день — седь­мой, даже и шестой.

Но на самом деле он был дан изна­чально, чтобы чело­век выбрался из непре­рыв­ного бега суеты, и оду­мался, и пришел в себя. Дел все равно всех не пере­де­ла­ешь, вы все это пре­красно знаете: это без­дон­ная бочка. А вот силу при­об­ре­сти для того, чтобы жить, — для этого стоит оста­но­виться. Тогда и дела пойдут лучше.

Рас­ска­зы­вали про одного немец­кого баш­мач­ника, кото­рый, как его ни звал пас­тырь идти в кирху, гово­рил: «Нет; я, конечно, чту нашего Гос­пода Бога, но у меня семья, я должен и в вос­кре­се­нье про­из­во­дить обувь, чтобы ее кор­мить». Тогда пас­тырь провел такой экс­пе­ри­мент. Он сказал: «Ну, сколько ты зара­ба­ты­ва­ешь в вос­кре­се­нье? Давай я в тече­ние трех меся­цев буду тебе пла­тить, а ты все-таки при­ходи в вос­кре­се­нье в храм». Так и сде­лали. И потом баш­мач­ник за эти три месяца умуд­рился навер­стать про­пу­щен­ные дни, и вос­крес­ный день стал для него источ­ни­ком празд­ника жизни.

Что такое жизнь без празд­ника? Это просто серая сля­коть какая-то. И вот вос­кре­се­нье должно быть нашим празд­ни­ком. Мы это утра­тили. Мы этим пре­не­бре­гали, а вспом­ните — теперь уже при­хо­дится [вспо­ми­нать] не по рас­ска­зам отцов и дедов, а по лите­ра­туре — вспом­ните, что в вос­крес­ный день даже оде­ва­лись по-празд­нич­ному. Любили этот день, вос­крес­ный: пирог и еще что-то… Для нас это звучит сего­дня дико, у нас все сме­ша­лось: вос­крес­ный день — это пости­рать и все такое… Так вот, это третий эле­мент — свя­щен­ный день вос­крес­ный.

И конечно, цен­траль­ное место зани­мает наша общая молитва, обще­ствен­ная молитва. Вы спро­сите, как же можно к Богу обра­щаться всем вместе? Да, Хри­стос сказал: «Моли­тесь наедине». Но Он же сказал: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я среди них…» (ср. Мф.18:20) Значит, мы отдаем Ему свое сердце, значит, мы вместе служим Ему, значит, это и есть бого­слу­же­ние…

лекция про­чи­тана 3 фев­раля 1990 г. в клубе «Крас­ная Пресня»

«Да испра­вится молитва моя…» (из про­по­ве­дей)

Пока­я­ние

Об избав­ле­нии от грехов

Во имя Отца и Сына и Свя­того Духа!

Вот снова запели всеми нами люби­мое пес­но­пе­ние, кото­рое начи­на­ется сло­вами: «Пока­я­ния отверзи ми двери, Жиз­но­да­вче», — при­бли­жа­ется время Вели­кого Поста. Как после долгой дороги путник чув­ствует бли­зость воды, ощу­щает све­жесть реки, так и мы с вами при­бли­жа­емся к вели­кому очи­сти­тель­ному вре­мени. И каждый пост мы должны встре­чать так, как будто он послед­ний в нашей жизни […]

Но что же может сде­лать чело­век? Какие усилия воли, какие ста­ра­ния могут изба­вить нас от гре­хов­но­сти? Мы с вами уже не дети и хорошо пони­маем, что они чаще всего бывают бес­по­лезны. Мы обычно воз­вра­ща­емся все к тем же мелким, нудным, повсе­днев­ным грехам, и все так же нас пожи­рают раз­дра­жи­тель­ность, уныние, мрач­ность, зависть, сует­ность, озлоб­лен­ность. Кто же нас выве­дет из тупика, выта­щит из болота, в кото­ром душа наша погря­зает и поги­бает? Нет у нас иной помощи и иного спа­се­ния, кроме Гос­пода Иисуса Христа, кроме Его любви — второй любви. Потому что первая нас создала, первая дала нам жизнь и мир; а вторая любовь Его, видя, что мы не спо­собны этими дарами вос­поль­зо­ваться, что мы все доброе обра­щаем во зло и живем во зле, вторая Его любовь нам про­тя­ги­вает руку и гово­рит: «Встань, спящий, про­бу­дись, про­бу­дись! Я, Гос­подь, к тебе пришел. Я умер, хотя бес­смер­тен, Я все испы­тал твое, кроме греха, чтобы быть с тобой рядом и тебя очи­стить и ожи­во­тво­рить. Вот перед твоими гла­зами Мой Крест, на кото­ром Я при­ни­маю твои стра­да­ния и твои грехи, чтобы ты очи­стился Моею бла­го­да­тью».

Кто верует Христу — тот спасен, кто при­зы­вает имя Иису­сово — тот спасен, кто идет за Гос­по­дом — тот спасен. Но для этого надо пойти за Ним, а для того, чтобы пойти, надо уви­деть, что мы недо­стойны, что мы не можем сами себя спасти — а для этого надо постичь пока­я­ние, то есть уви­деть себя прав­диво и честно. Поэтому мы молимся этой молит­вой — «Пока­я­ния отверзи ми двери, Жиз­но­да­вче», — ибо мы уже при­выкли ко всему, и двери пока­я­ния для нас закрыты. Нам кажется, что мы живем обычно, как и все, иногда, подобно фари­сею из притчи [см. Лк.18:9-14], гор­димся перед дру­гими и пре­воз­но­симся — но чем мы гор­димся? И сего­дня через еван­гель­скую притчу Цер­ковь при­зы­вает нас: «Встань, как мытарь, не думай о своих заслу­гах, о своей силе, о своих доб­ро­де­те­лях, а только встань, как он, и повтори: “Боже, мило­стив буди мне, греш­ному”». Аминь.

из про­по­веди «Пока­я­ния отверзи ми двери, Жиз­но­да­вче». Пас­халь­ный цикл

Об Иису­со­вой молитве

[…] Между Твор­цом и тварью лежит бездна — как между абсо­лют­ным и услов­ным; ее нельзя пере­прыг­нуть ни логи­че­ски, ни бытий­ственно.

Но есть мост, кото­рый пере­ки­нут над этой без­дной. И почув­ство­вал этот мост […] Павел. Потому что он увидел Христа и внут­ренне с Ним соеди­нился, бес­ко­неч­ной любо­вью был к Нему при­ко­ван — так, что ему каза­лось, что он носит раны Хри­стовы на себе, что он с Ним вместе на кресте умирал и с Ним вос­крес. Он так и гово­рит: «Уже не я живу, но живет во мне Хри­стос… Вместе с Ним я умер и вместе с Ним я вос­стаю к жизни» [см. Гал.2:20; Рим.6:8]. Если с Богом нельзя слиться, то с Бого­че­ло­ве­ком можно, ибо Он при­над­ле­жит одно­вре­менно двум мирам: нашему и запре­дель­ному.

И на этом построен весь путь хри­сти­ан­ских мисти­ков, от Павла до сего­дняш­него дня.

Путь к Отцу — только через Сына.

«Аз есмь дверь», — гово­рит Хри­стос [ср. Ин.10:9]. Я есть дверь, врата в небо.

Повто­ряя раз­лич­ные молитвы, хри­сти­ан­ские подвиж­ники могут быть упо­доб­лены восточ­ным, индий­ским, кото­рые повто­ряют разные мантры. Здесь есть сход­ство и парал­лель. Но одна из глав­ных молитв хри­сти­ан­ского подвиж­ни­че­ства назы­ва­ется «Иису­со­вой молит­вой», где повто­ря­ется посто­янно имя Родив­ше­гося, Жив­шего на земле, Рас­пя­того и Вос­крес­шего.

И вот эта хри­сто­цен­трич­ность глав­ной хри­сти­ан­ской молитвы ради­кально отли­чает ее от всех осталь­ных меди­та­ций и мантр, потому что здесь про­ис­хо­дит встреча: не просто кон­цен­тра­ция мысли, не просто сосре­до­то­че­ние, не просто погру­же­ние в некий океан или бездну-духов­ность, а встреча лич­но­сти с Лицом Иисуса Христа, Кото­рый стоит над миром и в мире.

Мне вспо­ми­на­ется сти­хо­тво­ре­ние в прозе, напи­сан­ное Тур­ге­не­вым, — когда он стоял в дере­вен­ском храме и вдруг почув­ство­вал, что Хри­стос стоит рядом. Повер­нув­шись, он увидел обыч­ного чело­века. И потом, когда отвер­нулся, он опять почув­ство­вал, что Он здесь.

Это правда, оно так и есть. И Цер­ковь Хри­стова потому и суще­ствует и раз­ви­ва­ется, что Он стоит внутри нее […]

из лекции «Хри­сти­ан­ство», про­чи­тан­ной 8 сен­тября 1990 г. в мос­ков­ском Доме тех­ники

О про­ще­нии ближ­них

[…] Сего­дня нам напо­ми­нают о паде­нии Ада­мо­вом, о нашей общей гре­хов­но­сти, ибо Адам — это есть все мы с вами. Все мы отпали от Бога, все мы пошли своими путями. Все мы нахо­димся в непо­слу­ша­нии, в само­воль­ном блуж­да­нии, и все мы стоим перед лицом Боже­ствен­ного мило­сер­дия. Как бы ни был грешен и слаб чело­век, если он захо­чет изме­нить свою жизнь, Гос­подь пошлет ему для этого силы.

[…] Наша под­го­товка — в наших руках. Гос­подь Иисус гово­рит: «Если вы хотите, чтобы вас про­стил Отец Небес­ный, то и вы должны про­щать тем, кто вино­ват перед вами» [ср. Мф.6:14]. В самом деле, как это понятно, как это просто и логично! Можем ли мы гово­рить: «Гос­поди, забудь, изгладь, вычеркни», когда у нас в сердце сидит злоба, обе­ре­га­ется и охра­ня­ется зло­па­мят­ство? Нет, конечно. Поэтому сего­дня Цер­ковь при­зы­вает нас к про­ще­нию. Мы не можем жить друг с другом без про­ще­ния, ибо каждый чело­век всегда вино­ват перед дру­гими: муж перед женой, дети перед роди­те­лями, роди­тели перед детьми, соседи перед сосе­дями. Мы люди, живые люди, и если бы не умели про­щать друг друга, то весь мир пре­вра­тился бы в ад, хаос злобы.

И давайте начнем сего­дня. Давайте вспом­ним все то злое, что есть в нашей жизни, и оста­вим это за поро­гом Вели­кого Поста. Я, конечно, знаю, что это трудно, но ведь это дело Божие, это призыв Хри­стов, ради этого стоит посту­питься собой. «Се время бла­го­при­ят­ное», — гово­рит нам Цер­ковь [ср. Пс.32 (31), 5–6], а мы взы­ваем устами Псал­мо­певца: «Пока­я­ния отверзи ми двери, Жиз­но­да­вче». И научи меня каяться, научи меня видеть свои грехи, и не оставь меня тогда, когда я в отча­я­нии увижу, как велик их сонм, как велика их сила, как неодо­лима сила греха. Чтобы в тот момент, когда я скажу себе, что нет мне спа­се­ния, нет мне про­ще­ния, нет мне исце­ле­ния — чтобы тогда я узнал, что оно есть. Оно есть и дару­ется нам Духом Хри­сто­вым, Хри­стом Спа­си­те­лем, неви­димо при­сут­ству­ю­щим здесь, живу­щим среди нас, при­шед­шим в этот мир, чтобы ни один чело­век не погиб, но имел жизнь вечную [см. Ин.3:15]. Аминь.

Из про­по­веди на Про­ще­ное вос­кре­се­нье. Пас­халь­ный цикл

О молитве св. Ефрема Сирина

[…] Каждый день Вели­кого Поста, кроме суб­боты и вос­кре­се­нья, чита­ется молитва: «Гос­поди и Вла­дыко живота моего». Молитва эта напи­сана, по пре­да­нию, в IV веке в Сирии […] подвиж­ни­ком Мар-Афре­мом, или, как мы при­выкли его назы­вать, Ефре­мом Сири­ном — сири­а­ни­ном. Это был […] монах, поэт, бого­слов, […] один из слав­ных сынов сирий­ской Церкви, вошед­ший в миро­вую лите­ра­туру как зна­ме­ни­тый писа­тель […]

Слова молитвы, довольно точно пере­дан­ные сти­хами Алек­сандра Сер­ге­е­вича [Пуш­кина], в пере­воде с сирий­ского звучат так на цер­ковно-сла­вян­ском: «Гос­поди и Вла­дыко живота моего», то есть: Вла­сте­лин моей жизни, Тот, Кто дал мне жизнь, Тот, Кто явля­ется цен­тром и сре­до­то­чием моей жизни. «Не дай мне дух празд­но­сти», то есть лено­сти, кото­рая, по ста­рин­ной посло­вице, — мать всех поро­ков. Невин­ная вроде вещь — леность, но она порож­дает очень много тем­ного, чер­ного.

«Уныние»… Хри­сти­ан­ство — радост­ное учение, радост­ное, и тот, кто уны­вает — тот от него отхо­дит. Пре­по­доб­ный Сера­фим Саров­ский, вели­кий рус­ский святой начала XIX века, гово­рил: «Нет нам дороги уны­вать, ибо Хри­стос всех спас».

«Любо­на­ча­лие» — это значит вла­сто­лю­бие. Это есть у каж­дого; не думайте, что такие вещи, как культ лич­но­сти, — это только в поли­тике: это может быть и в семье, и в любом малом сооб­ще­стве. Каждый чело­век несет в себе зерна вот этих стрем­ле­ний: пода­вить волю дру­гого, заду­шить ее, под­чи­нить себе.

«Празд­но­сло­вие» […] я исклю­чаю детей: дети имеют право бол­тать, но до 15—16 лет. Когда дети бол­тают, они учатся обще­нию, они упраж­няют свой язык; но когда этим «детям» уже больше два­дцати, а иногда — больше сорока… Это значит: быть бес­по­щад­ным к своей жизни. Поду­майте (давайте будем чест­ными перед собой): сколько нам оста­лось жить всем? Совсем немного. Поэтому, я повто­ряю, мы должны ценить жизнь, любить тот дар, кото­рый Бог дал нам, и пом­нить, что в веч­ность мы унесем только то, что у нас будет в сердце. А празд­но­сло­вие, бол­товня — это страш­ное слово, это значит уби­вать время […]

Далее в молитве ска­зано: «Дух же цело­муд­рия… тер­пе­ния и любви даруй мне, рабу твоему». Цело­муд­рие — это чистота отно­ше­ний к миру и людям, цель­ность души, без раз­дво­ен­но­сти, без того, чтобы стра­сти тобою овла­дели.

«Сми­рен­но­муд­рие» — это значит муд­рость здра­вого чело­века. Сми­ре­ние здесь, в данном случае […] — это знать, чего ты сто́ишь на фоне веч­но­сти. Не раз­ду­вать себя, как лягушка в басне Кры­лова, — она же лоп­нула. Не надо раз­ду­вать, а надо знать свою цену. Муд­рость скром­но­сти — она необы­чайна, она пре­красна. Муд­рость скром­но­сти — это не уни­чи­же­ние паче гор­до­сти, а это здра­вость души. Вот вам пример. Когда чело­век начи­нает вооб­ра­жать о себе то, чего в нем нет, несколько дви­же­ний вперед — и уже мания вели­чия. Мания вели­чия — это пато­ло­ги­че­ское состо­я­ние гор­дыни. Только один чело­век заяв­ляет, что он пред­се­да­тель Совета мини­стров или что он Напо­леон, и его кладут в пси­хи­ат­ри­че­скую боль­ницу, а другой так не заяв­ляет, поэтому он не в боль­нице, но в душе-то думает, что он выше всех.

[…] «Тер­пе­ния и любви». Что такое тер­пе­ние? Фор­му­ли­рую кратко, чтобы вы запом­нили. Тер­пе­ние — это вовсе не состо­я­ние скота, кото­рый все терпит. Это не уни­же­ние чело­века — совсем нет. Это не ком­про­мисс со злом — ни в коем случае. Тер­пе­ние — это есть умение сохра­нять невоз­му­ти­мость духа в тех обсто­я­тель­ствах, кото­рые этой невоз­му­ти­мо­сти пре­пят­ствуют. Тер­пе­ние — это есть умение идти к цели, когда встре­ча­ются на пути раз­лич­ные пре­грады. Тер­пе­ние — это умение сохра­нять радост­ный дух, когда слиш­ком много печали. Тер­пе­ние есть победа и пре­одо­ле­ние, тер­пе­ние есть форма муже­ства — вот что такое насто­я­щее тер­пе­ние.

И, нако­нец, любовь. Любовь — это высшее сча­стье чело­века, это спо­соб­ность нашей души быть откры­той, имма­нент­ной, как гово­рят фило­софы, внут­ренне откры­той для дру­гого чело­века. Когда вы едете в метро по эска­ла­тору, про­верьте себя, спо­собны вы любить или нет. Когда вы смот­рите на тех, кто едет по другую сто­рону, и вам про­тивно смот­реть на эти физио­но­мии […] — значит, все поры вашей души забиты и чув­ство любви у вас нахо­дится в эмбри­о­наль­ном состо­я­нии […]

Но сила бла­го­дати Хри­сто­вой спо­собна чело­века пере­стра­и­вать таким обра­зом, чтобы он видел людей совер­шенно иначе, чтобы у него первой реак­цией была доб­ро­же­ла­тель­ность, чтобы он сразу видел кра­си­вое — в кра­си­вой жен­щине или муж­чине, оду­хо­тво­рен­ное — даже там, где другие не заме­чают; чтобы, видя стра­да­ю­щее лицо, он чув­ство­вал состра­да­ние, чтобы он был открыт. Вот такой чело­век счаст­лив всегда, потому что он в един­стве с людьми, он живет любо­вью.

[…] И в конце молитвы ска­зано: «Ей, Гос­поди Царю (в пере­воде — Да, Гос­подь мой и Царь), даруй мне зрети моя пре­гре­ше­ния и не осуж­дати брата моего». Это вам понятно. Вели­кое исце­ле­ние от осуж­де­ния — это уметь кри­ти­ко­вать самого себя. Мы часто исклю­чи­тельно вни­ма­тельны, я бы сказал, наблю­да­тельны, и я бы еще сказал — пси­хо­ло­ги­че­ски изощ­ренны, когда речь идет о грехах соседа, о грехах дру­гого чело­века. Здесь мы про­яв­ляем мак­си­маль­ное знание всех мораль­ных запо­ве­дей и всех тон­ко­стей. Но мы высту­паем здесь в виде стро­гого судьи, не имея на то права, ибо то, в чем мы других людей осуж­даем, — в том вино­ваты и мы.

[…] Вы меня спро­сите: а может, в этом есть при­ми­рен­че­ство, ком­про­мисс со злом? Ни в коем случае, нико­гда. Мы всегда должны назы­вать зло своим именем. Но чело­веку, впав­шему в этот грех, мы должны состра­дать […]

[…] Вот суть этой молитвы, кото­рая чита­ется каж­до­дневно Вели­ким Постом с зем­ными покло­нами. […]

из лекции «Вели­кий Пост», про­чи­тан­ной 1 апреля 1989 г. в клубе «Крас­ная Пресня»

Бла­го­да­ре­ние

Об утрен­ней молитве

[…] Утром, найдя хотя бы одну минуту среди обыч­ных, повсе­днев­ных дел и встав перед Его ликом, ты почув­ству­ешь, как Он на тебя взи­рает с любо­вью и при­зы­вает тебя к труду. Бла­го­сло­ве­ние Божие с тобой в труде, каждую минуту жизни. Цар­ство Божие, кото­рое при­хо­дит в силе, водво­ря­ется в сердце, ибо Хри­стос сказал: «Цар­ство Божие внутри нас есть — возьми, пойди и пей живую воду Цар­ства Божия» [ср. Лк.17, 21; Ин.4:10—14]. А мы стоим, как древ­ние изра­иль­тяне, у этого источ­ника, и вода нам кажется горь­кой, ибо нет у нас силы веры, кото­рая бы пре­вра­тила эту воду из горь­кой в живую. Горь­кая вода унылой, одно­об­раз­ной, полной моно­тон­ных трудов жизни течет и уходит в песок, и нет надежды, и нет про­блеска, и нет спа­се­ния — уныние, болезни, немощи, огор­че­ния, оже­сто­че­ние, холод­ность сердца, бес­смыс­лен­ность жизни — вот «мерра», горь­кая вода нашего бытия без Креста Хри­стова.

Но если есть у нас Крест и если есть у нас вера, тогда все меня­ется, тогда каждый миг мы перед лицом Его, и Он каса­ется нашего сердца. Только тогда зазву­чит молитва, без­молв­ная или сло­вес­ная — любая; она рвется из сердца бла­го­да­ре­нием, вос­хи­ще­нием любо­вью Божией, потому что с нами Гос­подь. Он к нам пришел и нас напол­нил Своею бла­го­да­тью — нас, непри­год­ных, немощ­ных и недо­стой­ных, посе­тил.

Живая вода Слова Божия, Креста Хри­стова течет к нам, чтобы нас вос­ста­но­вить, нас ожи­во­тво­рить и дать нам силы идти в даль­ней­ший путь. Аминь.

из про­по­веди на Кре­сто­по­клон­ную неделю. Пас­халь­ный цикл

О Евха­ри­стии

[…] Мы назы­ваем глав­ное наше бого­слу­же­ние Евха­ри­стией, бла­го­да­ре­нием. Бла­го­да­ре­ние — святое слово. И каждый чело­век с бла­го­род­ной душой не может не чув­ство­вать это. Один фран­цуз­ский писа­тель, атеист, неза­долго до смерти гово­рил: «Я прожил пре­крас­ную жизнь, я не знаю, кого бла­го­да­рить, но я бла­го­дарю от всей души». […]

Для нас, хри­стиан, это есть бла­го­да­ре­ние Богу. Это самая бла­го­род­ная, самая воз­вы­шен­ная молитва, когда чело­век испол­нен высо­ких чувств и пони­мает, насколько неза­слу­женно он полу­чил уди­ви­тель­ный дар жизни, любви, дружбы, кра­соты, труда, разума — всего того, что делает жизнь насы­щен­ной и вели­ко­леп­ной. Даже (дар) испы­та­ний, даже труд­но­стей, кото­рые есть в жизни, потому что они зака­ляют под­линно креп­кую душу. Помните, у Пуш­кина: «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат»? Так вот, бла­го­да­ре­ние — за все, а прежде всего — за то, что вечное, непо­сти­жи­мое, без­мер­ное вошло в нашу жизнь. […]

из лекции «Хра­мо­вое дей­ство как синтез искусств», про­чи­тан­ной 19 декабря 1989 г. в клубе «Крас­ная Пресня»

О бес­ко­рыст­ной молитве

[…] Каждый из вас знает, что, когда у нас нет особой нужды, когда у нас все спо­койно, молитва наша начи­нает охла­де­вать, она еле теп­лится, нам надо понуж­дать себя встать на молитву. И наобо­рот: в отча­ян­ных обсто­я­тель­ствах, в болез­нях, в труд­но­стях, в испы­та­ниях — вот тут-то, когда гром грянул, мужик и пере­кре­стится. Значит, нас только нужда, как ока­зы­ва­ется, побуж­дает к молитве. Значит, если бы у нас было все бла­го­по­лучно, если бы Гос­подь дал нам все дары, о кото­рых обычно меч­тают люди: здо­ро­вье, успех, бла­го­по­лу­чие в семей­ной жизни, в работе — мы, может быть, тогда и молиться бы не стали? Мы бы, побла­го­да­рив Его холодно, рас­се­янно, быстро бы забыли об этом? Да, так бывает, и все мы знаем это по своему горь­кому опыту. Так бывает…

Но вот в псалме 26‑м, кото­рый часто повто­ряем — «Гос­подь про­све­ще­ние и Спа­си­тель мой: кого убоюсь я?» [ср. Пс.27 (26), 1] — ска­зано о людях, кото­рые искали Самого Гос­пода, потому что им уже ничего не нужно на земле. Вот самое глав­ное — воз­лю­бить Гос­пода Бога всем серд­цем своим, всем помыш­ле­нием своим, всею кре­по­стию своею. «Взы­щите лица Моего», — гово­рит Гос­подь через Псал­мо­певца [ср. Пс.27 (26), 8]. Значит, «взы­щите не только даров Моих, кото­рые Я даю вам, а взы­щите Самого Меня». Любовь ко Христу есть основа нашей духов­ной жизни. Если этого не будет, мы будем, как языч­ники, кото­рые при­хо­дят полу­чить у своих богов то, что им сего­дня нужно.

Наша молитва должна очи­ститься от коры­сти. То, что мы просим, как дитя просит у матери, — так и нужно делать, но ведь дитя любит свою мать. Оно же не только тянется к руке, кото­рая дает пода­рок или что-нибудь нужное. Дитя тянется к самой матери, потому что она любит его и потому что у него есть любовь к той, кото­рая его родила и носила на руках.

И наша молитва должна быть именно такой! Не только дающую руку Гос­подню видеть и тянуться к ней, но и Самого Гос­пода видеть, Кото­рый всегда должен быть перед нами, — как бы рас­пя­тый перед нашим лицом. Аминь.

из про­по­веди на неделю пре­по­доб­ной Марии Еги­пет­ской. Пас­халь­ный цикл

Про­ше­ние

О внут­рен­ней тишине

Во имя Отца и Сына и Свя­того Духа!

Второе вос­кре­се­нье Вели­кого Поста Цер­ковь посвя­щает памяти свя­ти­теля Гри­го­рия Паламы, покро­ви­теля хри­сти­ан­ских мол­чаль­ни­ков и молит­вен­ни­ков, кото­рых назы­вали в ста­рину без­молв­ни­ками, подвиж­ни­ками. Они ста­ра­лись сохра­нять тишину в сердце, скры­ва­ясь в дале­ких оби­те­лях на горе Афон, отре­зан­ные от всего мира морем, ска­лами. В пеще­рах, где они жили, многие живут и до сих пор. Почему же именно этого свя­того, покро­ви­теля мол­чаль­ни­ков, мы про­слав­ляем во дни Вели­кого Поста? Потому, что именно в это время нам важно узнать и напом­нить себе о мол­ча­нии и без­мол­вии.

Какова наша жизнь? Она про­хо­дит в бес­ко­неч­ном шуме и суете. Весь быт совре­мен­ного чело­века сопро­вож­да­ется массой звуков окру­жа­ю­щей жизни. Чело­век, осо­бенно живу­щий в городе, посто­янно слышит шум: ревут авто­мо­били, идут толпы… Врачи гово­рят, что это раз­ру­шает здо­ро­вье. Но мы с вами будем гово­рить о другом. Это прежде всего рас­се­и­вает наше душев­ное сосре­до­то­че­ние. Многие из нас, ока­зав­шись на мгно­ве­ние в тишине, уже чув­ствуют себя неловко и неспо­койно: мы уже отвыкли от тишины, и вместе мы не можем спо­койно помол­чать. А сколько лишних слов!.. И вся эта сумя­тица и суета, пожи­ра­ю­щая нашу жизнь, не дает чело­веку обра­титься к себе, вспом­нить самое глав­ное. И это про­дол­жа­ется до послед­него нашего изды­ха­ния…

Иногда, когда болезнь жестко оста­но­вит наш бег, при­кует к постели и мы вдруг ока­жемся ото­рван­ными от все­об­щего бега, нам уда­ется побыть наедине с собой. В такие минуты мы начи­наем думать: «А для чего же мы жили? Куда бежали, чего ради торо­пи­лись? […]»

[…] Голос Божий звучит всегда в тишине. Если вы хотите его услы­шать, поста­рай­тесь вырвать из суток хотя бы несколько мгно­ве­ний. Для этого нам Цер­ковь дает пра­вило: несколько минут почи­тать молитвы, прийти в себя и поду­мать, каков был мой про­шед­ший день, каков будет мой сле­ду­ю­щий день. Это важно, так важно…

Кто хочет узнать волю Божию, ищите тишины. Кто хочет собрать свои мысли и чув­ства, ищите тишины, потому что наши мысли и чув­ства раз­бе­га­ются, не под­чи­ня­ются нам. Мы живем всегда в рас­се­ян­но­сти, но истин­ная духов­ная жизнь чело­века про­ис­хо­дит только в собран­но­сти, внут­рен­нем уеди­не­нии. Надо собрать свои мысли и чув­ства в тихий очаг в глу­бине сердца, чтобы там насту­пило мол­ча­ние, в кото­ром Бог про­из­но­сит Свое слово, обра­щен­ное к тебе. Если мы не будем застав­лять, при­нуж­дать себя к мол­ча­нию, если мы оста­немся под­власт­ными житей­скому шуму, бес­ко­неч­ному бегу, то у нас вся жизнь прой­дет на поверх­но­сти, без глу­бины, без духов­но­сти, без насто­я­щей встречи с Гос­по­дом.

Вот для чего нам сего­дня напо­ми­нают о мол­чаль­ни­ках, вот почему сего­дня Цер­ковь при­зы­вает нас бороться с пусто­сло­вием, празд­но­сло­вием, напрас­ной бол­тов­ней, упо­треб­ле­нием дара языка во зло себе. «Положи, Гос­поди, хра­не­ние устам моим, и дверь ограж­де­ния о устах моих», — гово­рит нам Свя­щен­ное Писа­ние [ср. Пс.141(140), 3]. Вот об этом мы молимся, мы просим Гос­пода, а Он ждет от нас, чтобы и мы поучаст­во­вали, чтобы захо­тели этого, чтобы мы полу­чили дар Божий — мол­ча­ние в тишине Его бла­го­сло­ве­ния. Аминь.

из про­по­веди на неделю свя­ти­теля Гри­го­рия Паламы. Пас­халь­ный цикл

О нис­по­сла­нии Свя­того Духа

Во имя Отца и Сына и Свя­того Духа!

«Вос­стань, спящий, и вос­кресни из мерт­вых, и вос­кре­сит тебя Хри­стос!» [ср. Еф.5:14]. Так пели хри­сти­ане с первых дней суще­ство­ва­ния Церкви. Этот призыв обра­щен и к нам, потому что душа наша спит глу­бо­ким тяжким сном: сном лено­сти, кос­но­сти, греха. И гово­рит нам Цер­ковь: «Да вос­кре­сит тебя Хри­стос!» Значит, не своей силой встань, а силой Хри­сто­вой.

Вели­кий Пост есть то самое время, когда нужно услы­шать это слово, проснуться нако­нец. Может быть, целый год мы спали — день за днем идут так быстро[…], и мы не заме­чаем про­хо­дя­щего вре­мени. Почему не заме­чаем? Потому что дрем­лем, плывем по тече­нию, потому что мы осла­бели. Но Цер­ковь гово­рит нам: «Вос­стань, спящий, и вос­кресни из мерт­вых!» И душа наша, изъ­еден­ная гре­хами, мерт­вая, должна вос­крес­нуть.

Бывает, идешь по полю, видишь — стоит чело­век и машет руками. Под­хо­дишь ближе — а это, ока­зы­ва­ется, пугало: его поста­вили, чтобы отго­нять птиц от посева. Мерт­вая вещь — шапка, рубаха и палка. Вот и наша душа, кажется, вроде живет, а при­смот­ришься поближе — жизни нет: ни мыслей ясных, ни веры живой, ни чувств добрых — все оце­пе­нело, все покры­лось льдом. Чудесно, что Вели­кий Пост сов­па­дает со вре­ме­нем весны, когда как бы мерт­вые дере­вья начи­нают ожи­вать, земля, покры­тая снегом, вот-вот откро­ется, и слово Церкви звучит нам: «Встань, спящий, и вос­кресни из мерт­вых, и вос­кре­сит тебя Хри­стос».

И вот тут-то мы пости­гаем самое глав­ное о вере нашей. Я спро­сил как-то одну жен­щину: «Ты веру­ю­щая? Пра­во­слав­ная?» «Да, — она гово­рит, — я хожу поми­нать своих покой­ни­ков». Так разве в этом наша вера? Конечно, надо поми­нать усоп­ших. Но ведь их поми­нают и языч­ники, и даже совсем неве­ру­ю­щие люди. Когда насту­пает вос­крес­ный или суб­бот­ний день, часто на клад­бище при­хо­дят толпы. Но все ли они пришли туда помо­литься? Значит, не это глав­ное в нашей вере. А что же глав­ное? У кого спро­сить? Кто даст нам ответ? А ответ ясный, един­ствен­ный, исхо­дя­щий из уст Хри­сто­вых, дру­гого ответа нет, все осталь­ное — ложь, чело­ве­че­ские заблуж­де­ния, чело­ве­че­ские пре­да­ния. Что же гово­рит нам Гос­подь? В чем суть веры нашей, кото­рая может нас под­нять, про­бу­дить и вос­кре­сить?

Когда книж­ник по имени Нико­дим захо­тел узнать, в чем суть веры Хри­сто­вой, он пришел к Самому Гос­поду. Нико­дим стес­нялся това­ри­щей, боялся люд­ских пере­су­дов и потому пришел к Нему ночью и спро­сил: «Как же жить?» И Гос­подь ему отве­тил: «Чтобы войти в Цар­ство Божие, надо родиться свыше — вновь родиться». Нико­дим сказал: «Как же я могу родиться? Я старый чело­век». Тогда Гос­подь ему отве­тил, что родиться нужно от воды и Духа. Вода — это кре­ще­ние, вступ­ле­ние в Цер­ковь, а Дух — это вера наша, кото­рая при­ни­мает силу Гос­пода [см. Ин.3:3—8].

Каждый из нас должен молиться о том, чтобы Гос­подь дал нам этот Дух, чтобы дал нам это рож­де­ние. «Кто не родится свыше, — гово­рит Гос­подь, — тот не войдет в Цар­ство Божие» [ср. Ин.3:3]. Кто не почув­ствует на себе Его руку, так и будет мерт­вым стоять в храме до конца своих дней и не услы­шит голоса Божия: «Встань, про­бу­дись, вос­стань, спящий!» Значит, дать нам жизнь может только один наш Гос­подь Спа­си­тель — силой Своего Духа. Но кому же Он эту силу пошлет? Тем, кто хочет, тем, кто просит, тем, кто молится, тем, кто взы­вает. Поэтому всех вас Цер­ковь при­зы­вает: «Моли­тесь, про­сите» [см. Мф.7:7; Мк.11:24; Лк.11:13; Ин.15:7; 1Ин.5:15].

Мы повто­ряем каждый день: «Прииди и все­лися в ны, и очисти ны от всякия скверны». Это мы просим, чтобы Гос­подь к нам пришел, и в нас вошел, и очи­стил нас от зла. Вот это и есть жизнь хри­сти­ан­ская, о кото­рой гово­рит пре­по­доб­ный Сера­фим: «Цель нашей жизни — обре­сти силу Духа Божия в сердце». Мы слабые? Да. Плохие? Да. Немощ­ные? Да. Косные, спящие, мерт­вые? Да! Но придет Гос­подь, про­бу­дит спя­щего и вос­кре­сит умер­шего. Аминь.

из про­по­веди «Вос­стань, спящий…». Пас­халь­ный цикл

Во имя Отца и Сына и Свя­того Духа!

Пас­халь­ные дни кон­чи­лись, но ничего не изме­ни­лось, и если бы мы с вами ока­за­лись в то время около дома, в кото­ром соби­ра­лись уче­ники Хри­стовы, что бы мы уви­дели? Мы уви­дели бы запер­тые двери и людей, кото­рые за ними скры­лись. Они еще не изба­ви­лись от страха, и о них еще никто не слышал. Между собой они делят радо­сти веры. Внутри их дома как бы горит огонек, а сна­ружи свет его не виден. К людям, к уче­ни­кам Его пришло радост­ное изве­стие.

[…] Для нас с вами и их сла­бость — тоже уте­ше­ние, потому что мы видим, как Гос­подь из этой глины, из этого праха сделал Своих слу­жи­те­лей. Кос­нув­шись, как вол­шеб­ным жезлом, Он пре­вра­тил их в апо­сто­лов в день Святой Пяти­де­сят­ницы, кото­рый мы ныне празд­нуем.

Закрыты двери, спря­та­лись уче­ники. Вдруг шум, подоб­ный шуму грома, бури, грозы, рас­па­хи­вает окна, и все падают на колени, и виде­ние огнен­ных языков раз­вер­за­ется над ними. И над каждым в отдель­но­сти пламя почило. И вот эти слабые, испу­ган­ные люди, упав на землю, встают апо­сто­лами Хри­сто­выми [см. Деян.2:1-4]. И в этот день, когда мно­же­ство народа собра­лось в Иеру­са­лиме, они под­ни­ма­ются на кровлю и начи­нают оттуда бес­страшно воз­ве­щать Слово Божие. […]

Забыто все: и страх, и немощь. Мало того, такая сила была в их словах, что тысячи людей пове­рили этому сви­де­тель­ству [см. Деян.2:41]. Такая сила была, что она пошла дальше и дошла до нас с вами. Ведь вы поду­майте: если бы не был тогда послан Дух Хри­стов, Дух Божий, Дух, исхо­дя­щий от Отца, если бы Он не был послан в эту ком­нату, в кото­рой собра­лись уче­ники, то они бы не пошли и не понесли нам Слово Божие и Слово Еван­гель­ское — мы были бы во тьме.

[…] Но Гос­подь посы­лает и нам Свой Дух, и, если мы захо­тим Его при­нять, мы увидим, какими были мы раньше и что делали в жизни. Тогда в сердце должен про­изойти пере­во­рот.

Надо оста­вить сон духов­ный. Дух Божий каса­ется нас, но мы этого не чув­ствуем. Тол­стые стены нашего дома не пус­кают этот свет, тол­стые стены нашего сердца не про­пус­кают лучи бла­го­дати, и мы ковы­ляем вновь, как и раньше, как будто бы Дух Божий нас не касался, и тащим в Цар­ство Божие вере­ницу своих грехов, целый ворох своих стра­стей, повозки своих немо­щей. И ничего в нас нет такого, что было бы рож­дено Духом Божиим. Вот как надо про­ве­рять себя, есть ли в нас этот Дух. Но если в нас Его нет, то мы не насто­я­щие хри­сти­ане.

Апо­стол Павел рас­ска­зы­вает, как он при­хо­дил в общины веру­ю­щих и гово­рил: «Вы знаете, что такое Дух Божий?» Они гово­рили: «Не знаем, мы и не слы­хали» [ср. Деян.19:2]. А мы с вами можем ска­зать, что мы слы­хали, но мы не знаем, мы читали, но мы не знаем. Может быть, мы умом знаем, но на самом деле Он нас не кос­нулся, потому что мы сами того не захо­тели. Надо сде­лать шаг навстречу, и тогда Гос­подь скажет то, что Он сказал уче­ни­кам […]: «Я посы­лаю вас, посы­лаю вас всех — всех веру­ю­щих, как Отец послал Меня; Я посы­лаю две­на­дцать, Я посы­лаю семь­де­сят уче­ни­ков, Я посы­лаю пять­сот, и тысячи, и всех. Я посы­лаю вас — сви­де­тель­ствуйте о правде Моей во всем мире, потому что Я хочу, чтобы каждый чело­век спасся» [ср. Мф.10:5-7; Мк.3:14; Лк.9:2; 10, 1; Ин.20:21].

А мы гово­рим: «Гос­поди, как можешь Ты нас послать, годимся ли мы сви­де­тель­ство­вать о Тебе? Ведь мы можем только позо­рить Твое учение и имя хри­сти­а­нина». Но Гос­подь гово­рит: «Да, Я это знаю и вижу, но тем не менее Я посы­лаю вас, чтобы вы не думали, что все совер­ша­ется вашей силой. Через немощ­ные и ску­дель­ные сосуды, через ваше недо­сто­ин­ство ска­жется Дух Мой» [см. Рим.8:26; 2Кор.12:9; Гал.4:13—14]. Будьте готовы при­нять Его. Неустанно, денно и нощно ста­рай­тесь очи­щать свое сердце, потому что оно должно быть храмом Духа.

Храм должен быть укра­шен. Мы с вами сего­дня укра­шали храм зеле­ными вет­вями в честь празд­ника. Надо укра­сить и сердце, чтобы туда сошел огонь Духа Божия. Если будет не готов храм, не придет Гос­подь; если он не будет укра­шен, не придет Дух, а если Он не придет, то будет наш дом остав­лен пуст. Поэтому в день Святой Пяти­де­сят­ницы мы будем гово­рить не только: «Душе Святый, прииди и все­лися в ны, прииди к нам», мы будем гово­рить также: «Мы хотим быть гото­выми при­нять Тебя, мы хотим, чтобы храм нашей души был к этому готов. Мы не знаем, не можем, но мы хотим. Научи нас и дай нам силу встре­тить Тебя и быть гото­выми к Твоему огнен­ному кре­ще­нию, кото­рого мы еще не спо­до­би­лись». Аминь.

из про­по­веди на Пяти­де­сят­ницу. День Святой Троицы

***

[…] Те из вас, кто ходит в храм, кто знает молитвы, должен пом­нить то молит­во­сло­вие, кото­рое мы все повто­ряем каждое утро, то молит­во­сло­вие, кото­рое поется в день Пяти­де­сят­ницы: «Царю Небес­ный, Уте­ши­телю, Душе истины…» Почему Он назы­ва­ется Уте­ши­те­лем? Потому что Хри­стос сказал: когда Меня не будет с вами — видимо, зримо, на земле, — Я дам вам иного Заступ­ника — Парак­ле­тос [ср. Ин.14:26]. Это слово можно пере­во­дить как Уте­ши­тель, Тот, Кто будет хода­тай­ство­вать за Цер­ковь, Тот, Кто будет укреп­лять ее. По суще­ству, Дух Божий ста­но­вится вместе с Хри­стом при­сут­ствием — свя­щен­ным боже­ствен­ным при­сут­ствием в Церкви и в мире.

[…] Он Живо­тво­ря­щий… В псалме 103‑м гово­рится, что всякое созда­ние, если Бог отни­мает у него Дух, при­хо­дит в смя­те­ние и пре­вра­ща­ется в прах, то есть в ничто [см. Пс.104 (103), 29]. Ока­зы­ва­ется, Бог творит мир и сего­дня, и каждую минуту, и Дух Божий при­сут­ствует в миро­зда­нии. Он при­сут­ствует в каждой тра­винке, в каждой капле воды, в каждой звезде и, конечно, в чело­веке.

[…] Как узнать нам о том, кос­нулся ли нас Дух Божий? Об этом есть слово апо­стола Павла, кото­рый гово­рит, что Дух позна­ется по плоду [см. Гал.5:22—23]. Про­верьте каждый сам себя, най­дите это место сами, я не хочу вам его зачи­ты­вать, повто­рять, сами для себя най­дите эти слова — надо к Библии отно­ситься активно. Плод же духа: любовь, вер­ность, кро­тость, дол­го­тер­пе­ние, воз­дер­жа­ние… Апо­стол Павел гово­рит, что если чело­век не имеет любви, то он «медь зве­ня­щая» [см. 1Кор. 13:1]. Эта любовь дается Духом Божиим.

[…] Когда совер­ша­ется Боже­ствен­ная литур­гия, свя­щен­ник повто­ряет слова от лица всех моля­щихся. В самый важный момент литур­гии мы гово­рим такие слова: «Гос­поди, иже Пре­свя­того Духа Твоего в третий час апо­сто­лам Твоим нис­по­сла­вый, Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас, моля­щихся Ти». Это значит: «Гос­поди, Ты, Кото­рый послал Твоего Свя­того Духа в третий час апо­сто­лам (третий час — час молитвы), не отыми Его от нас, моля­щихся Тебе». И при­зы­ва­нием Духа Божия совер­ша­ется тайна Боже­ствен­ной литур­гии. Можно прийти в храм, стоять уныло и рас­се­янно, стоять, как гость, как слу­чайно забред­ший чужак; можно стоять, как эстет, с удо­воль­ствием слушая хоро­шую музыку или с удо­воль­ствием глядя на кра­си­вые архи­тек­тур­ные формы или на ста­рин­ные иконы, — но это все вто­рично.

Пер­вично иное: когда совер­ша­ется литур­гия, каждый, кто счи­тает себя хри­сти­а­ни­ном, должен совер­шать ее в своем сердце, потому что мы при­зы­ваем Духа Божия от лица всех веру­ю­щих. Вот ответ вам на вопрос, кото­рый мучил людей еще в эпоху сред­них веков: совер­ша­ется ли литур­гия, если совер­шает ее чело­век недо­стой­ный? И Цер­ковь отве­чала: «Совер­ша­ется». Потому что совер­шает литур­гию весь народ. Дух Божий, Кото­рый при­хо­дит, — Он при­хо­дит к народу, и при­зы­вает Его народ Божий; свя­щен­ник — только уста, уста этого народа Божия, а не какой-то вол­шеб­ник, кото­рый совер­шает своей силой это таин­ство.

Но важно для нас, чтобы мы дей­стви­тельно в этом участ­во­вали. И те из вас, кто еще не крещен или кто еще не воцер­ко­в­лен, кто еще не вошел в жизнь Церкви доста­точно глу­боко, должны сейчас это понять и хорошо знать каждое слово освя­ще­ния Святых Даров — Евха­ри­стии, чтобы в это время быть не наблю­да­те­лем посто­рон­ним, а соучаст­ни­ком: мы все совер­шаем при­зы­ва­ние Духа Божия в Его при­ходе.

[…] Значит, в литур­гии — Дух Божий, в Библии — Дух Божий, в жизни, окру­жа­ю­щей нас, — Дух Божий и, нако­нец, в Церкви самой — Дух Божий, Его тор­же­ству­ю­щая, поющая сила, огонь, кото­рый когда-то гремел с Синая, огонь, кото­рый пре­вра­щает нашу жизнь из жал­кого про­зя­ба­ния, из уга­са­ния наших сил […] в гимн вос­хож­де­ния. Духом Божиим укреп­ля­ется и живо­тво­рится чело­век, и Духом Божиим сози­да­ется Цер­ковь […]

из беседы чет­вер­той на «Символ веры», про­ве­ден­ной 14 ноября 1989 г. в Доме куль­туры фаб­рики «Дукат»

Молитва Бого­ро­дице

Во имя Отца и Сына и Свя­того Духа!

Празд­ник Сре­те­ния счи­та­ется празд­ни­ком Хри­сто­вым и одно­вре­менно празд­ни­ком Девы Марии, Пре­чи­стой Матери Божией. Потому что в этот день Мла­де­нец Иисус как бы встре­ча­ется с Ветхим Заве­том — со стар­цем, кото­рый, уходя из этой жизни, про­ща­ется с ней, бла­го­да­рит Бога и гово­рит: «Ныне отпу­ща­еши раба Твоего, Вла­дыко, по гла­голу Твоему с миром» [ср. Лк.2:29]. Древ­ность уходит, начи­на­ется новое.

И в то же время Матерь Гос­пода слышит стран­ные слова, кото­рые ни Она, ни Иосиф сна­чала не поняли, даже как бы сму­ти­лись. Старец взял на руки Мла­денца и сказал: «Вот лежит Это Дитя на паде­ние и на вос­ста­ние многих в Изра­иле (то есть через Него многие люди спо­ткнутся и упадут, а многие вос­ста­нут, под­ни­мутся, оживут), а Тебе Самой оружие прой­дет душу» [ср. Лк.2:34—35]. Значит, и в сердце Матери Божией будут испы­та­ния через Ее Сына. Этим он пред­рек Ее стра­да­ния с первых дней. […]

Поэтому многие и гово­рят, что вместе с Гос­по­дом как бы серд­цем была рас­пята и Его Мать. Вся Ее жизнь с того момента, когда Она была при­звана стать Мате­рью Гос­пода, была Крест­ным Путем. Вот почему сего­дня, когда мы вспо­ми­наем про­ро­че­ство старца Симеона, мы пре­кло­ня­емся перед Ее ранами сер­деч­ными, перед Ее ранами душев­ными, перед Ее Крест­ным Путем и взы­ваем:

Матерь Божия!
Молись о нас,
скор­бя­щих, удру­чен­ных, греш­ных,
у кото­рых также выбор стоит:
или будет нам Гос­подь для паде­ния,
или для вос­ста­ния.

Да будет так! Чтобы молитва Ее нас под­ни­мала; и через все иску­ше­ния и жесто­кие испы­та­ния чтобы мы сохра­нили веру, как сохра­нила ее Она на Гол­гофе и у могилы Своего Сына.

Мы часто стоим у могилы не только своих родных и близ­ких, но и у могилы своих надежд, своих упо­ва­ний, своих земных чело­ве­че­ских рас­че­тов. Многое при­хо­дится нам хоро­нить, и тогда насту­пает час уныния, мало­ве­рия и отча­я­ния. Но если мы вспом­ним о Кресте Бого­ма­тери, то снова голос Божий услы­шим, снова под­ни­мемся, рас­пря­мимся и скажем:

Гос­поди!
Как Матерь Твоя,
идя за Тобой в твер­до­сти и упо­ва­нии,
сла­гала в сердце Своем свя­щен­ные слова,
так и мы эти слова будем сла­гать,
чтобы они нас в темной ночи жизни
укре­пили и дали нам силы.
Аминь.

из про­по­веди на Сре­те­ние Гос­подне. Цикл «Дву­на­де­ся­тые празд­ники»

Молитвы святым

О под­ра­жа­нии Христу

[…] Когда нача­лись первые гоне­ния на веру Хри­стову, отряд рим­ских воинов вез в сто­лицу чело­века, обре­чен­ного на казнь. Этого чело­века звали Игна­тий, и был он одним из первых епи­ско­пов Антио­хии, города в Сирии. Ученик апо­сто­лов, он лично знал Иоанна Бого­слова, апо­стола Петра и других первых уче­ни­ков Хри­сто­вых.

[…] Мы с вами как бы не удив­ля­емся […] порыву и свет­лому муже­ству этого чело­века. Ведь он был святой! Однако давайте поду­маем, что он был не только святой, но и чело­век, с немо­щами и сла­бо­стями чело­ве­че­скими. И что его ожи­дало? Позор­ная смерть, смерть на арене цирка! […]

Конечно, нелегко ему было […] в те томи­тель­ные дни и недели. Откуда же бра­лась в нем сила? Сила объ­яс­ня­ется одним только словом — тем про­зви­щем, кото­рое он имел: Бого­но­сец. Он носил в сердце Христа.

И сего­дня, в день его памяти […] он при­зы­вает и нас с вами — каж­дого из нас — стать в под­ра­жа­ние ему Бого­нос­цем. Мы с вами, во Христа кре­стив­шись, во Христа облек­лись. Мы с вами можем при­нять Его образ и, под­ра­жая Гос­поду, идти по Его стопам. Идти по стопам молитвы и при­ми­ре­ния, идти по стопам муже­ства и тер­пе­ния, идти по стопам доб­ро­тво­ре­ния и воз­дер­жа­ния, идти по стопам любви к Богу и к людям. Только тогда, когда будет у нас пол­но­стью Хри­стос в сердце, только тогда мы сможем ска­зать, что мы Его уче­ники.

Смот­рите, вот свя­ти­тель Игна­тий, обре­чен­ный уже стать муче­ни­ком, гово­рит: «Я только сейчас ста­нов­люсь уче­ни­ком, я еще не насто­я­щий хри­сти­а­нин, только сейчас учусь этому. И молюсь о том, чтобы мне быть достой­ным этого звания»40. Тем более нам с вами надо про­сить Гос­пода, чтобы Он нам помог стать Его истин­ными уче­ни­ками. Не просто людьми, кото­рые при­хо­дят отсто­ять в храме раз в неделю и идут домой, оста­ва­ясь такими же языч­ни­ками, а дей­стви­тель­ными носи­те­лями Христа, Бого­нос­цами — в жизни своей, в мыслях своих, в чув­ствах своих, в делах своих, в вере своей! И будем молиться свя­щен­но­му­че­нику Игна­тию, чтобы он своим при­ме­ром нас укре­пил и своей молит­вой под­дер­жал на пути сле­до­ва­ния за Хри­стом. Аминь.

из про­по­веди на Пере­не­се­ние мощей свя­щен­но­му­че­ника Игна­тия Бого­носца. Цикл «Празд­ники в честь святых и памят­ные дни»

О жизни для других

[…] Есть такие святые, кото­рые, не про­сла­вив себя при жизни, про­дол­жают молиться за своих бра­тьев, про­дол­жают тво­рить в этом мире дела мило­сер­дия.

Почему же это так? При­чина заклю­ча­ется в том, какие дела чело­век делал при жизни, на что ухо­дили его силы, во что он вкла­ды­вал всю свою душу.

Вот мы с вами […] живем для себя, каждый своими забо­тами… Про­хо­дит наша очень корот­кая жизнь, уносят нас на клад­бище, и через одно-два поко­ле­ния все про нас забы­вают. И над­пись не всегда можно про­честь на могиле: все зарас­тает… И вот давайте поду­маем: прой­дет сто лет, двести лет, клад­бище это, может быть, будет стоять, но кто через двести лет вспом­нит наши могилы? Уходим из этой жизни бес­следно. И только молим Гос­пода, чтобы Он нашу жалкую и слабую душу в Своих селе­ниях упо­коил. Мы ждем буду­щего воз­дей­ствия Его Свя­того Духа, чтобы Он нас, спящих во гробах, поднял и ожи­во­тво­рил.

Так с нами, но не так с вели­кими свя­тыми. Мы живем для себя, а они жили для других. И настолько жили для других, что, когда кон­чи­лось их земное стран­ствие, Гос­подь как бы дал им власть про­дол­жать оста­ваться на земле, как бы еще до все­об­щего вос­кре­се­ния вос­кре­сил их.

И именно поэтому память о святых для нас — это не просто вос­по­ми­на­ние об их дея­ниях, подви­гах, свя­то­сти, а их живое воз­дей­ствие на нас. Когда мы с вами просим Нико­лая Чудо­творца о помощи, об исце­ле­нии, мы к нему обра­ща­емся так, как будто бы он был живым, среди нас. Такова бла­го­дать святых, отда­вав­ших себя людям. И нам с вами оста­ется выбор в этой жизни: если мы хотим идти по пути чело­ве­че­скому, по пути себя­лю­бия и греха, то наш удел — сон, забве­ние, бес­па­мят­ная молитва; и только потом Гос­подь нас ожи­во­тво­рит.

Если же мы хотим, чтобы с пер­вого мгно­ве­ния, как мы умерли, Гос­подь дал нам силы про­дол­жать делать что-то в жизни, мы должны уже сейчас поста­раться жить по-дру­гому — по-хри­сти­ан­ски. Что Нико­лай угод­ник? Он всем изве­стен! Но мы знаем очень многих людей нашего вре­мени, кото­рые умерли, но их жизнь была такова, что Гос­подь и им дал, как и свя­тому Нико­лаю, эту чудес­ную власть — быть как бы бес­смерт­ными еще до все­об­щего вос­кре­се­ния. И такие люди молятся за нас, являют массу зна­ме­ний и чудес, не меньше, чем это было в древ­ние вре­мена.

Итак, еще раз, если мы с вами сейчас просим о молит­вах и о помощи Нико­лая Чудо­творца, мы должны поду­мать и о том, чтобы не только про­сить, но и что-то давать — что-то чело­ве­че­ское, Божие, хри­сти­ан­ское в своей жизни делать. Тогда мы хотя бы в малой, тысяч­ной, ничтож­ной сте­пени упо­до­бимся нашим вели­ким бра­тьям — святым, про­си­яв­шим и при жизни, и после их телес­ной кон­чины. Аминь.

из про­по­веди на день памяти свя­ти­теля Нико­лая, архи­епи­скопа Мир Ликий­ских, чудо­творца. Цикл «Празд­ники в честь святых и памят­ные дни»

Об испол­не­нии своего долга

[…] В исто­рии нашего оте­че­ства есть две таких точки, когда тира­ния, то есть гос­под­ство безум­ного и жесто­кого чело­века над мас­сами людей, дости­гала своего пре­дела: это было при царе Иване, кото­рого народ про­звал Гроз­ным, и при Ста­лине, кото­рый любил Ивана Гроз­ного и им вос­хи­щался. Он через сто­ле­тия чув­ство­вал в этом палаче наро­дов род­ствен­ную себе душу.

[…] Когда Филипп^* прибыл в Москву, царь принял его при­вет­ливо и лас­ково, но он [Филипп] прежде всего сказал: «Если ты хочешь, чтобы я потру­дился здесь, в Москве, для Церкви, то дай мне право печа­ло­ва­ния» (печа­ло­ва­нием в ста­рину назы­ва­лось хода­тай­ство о репрес­си­ро­ван­ных). Царь поко­ле­бался, но согла­сился, и только на этом усло­вии Филипп принял белый куколь Мос­ков­ского мит­ро­по­лита. И нача­лось его слу­же­ние.

[…] Когда Филипп стал главой Церкви, он тем самым принял на себя долг сви­де­тель­ство­вать. Собрал мит­ро­по­лит высшее духо­вен­ство — Собор — и стал с ними сове­то­ваться, как обуз­дать цар­ские без­за­ко­ния. Но никто не под­дер­жал Филиппа, ибо все были запу­ганы, все мол­чали и боя­лись.

[…] Есть у нас в Загор­ске, в Ака­де­мии, кар­тина худож­ника про­шлого века, кото­рая изоб­ра­жает свя­ти­теля мит­ро­по­лита, сто­я­щего на коле­нях перед иконой. Посе­дев­ший, худой, изму­чен­ный, он обра­ща­ется к образу с единой надеж­дой на Божию правду, а тем вре­ме­нем дверь отво­ря­ется, и в своем черном кол­паке вва­ли­ва­ется в келью Малюта Ску­ра­тов: «Бла­го­слови на непра­вое дело!» Но нет! Нельзя было поко­ле­бать Филиппа. И тогда Малюта бро­сился на него и заду­шил подуш­кой […]

Так вот закон­чи­лась жизнь мит­ро­по­лита Филиппа, а вскоре умер и Иван Гроз­ный. Умер срав­ни­тельно моло­дым, ему не было 60 лет, умер, убив неча­янно одного из своих сыно­вей, поте­ряв многих близ­ких, про­иг­рав войну, нахо­дясь в тяже­лом оди­но­че­стве и горь­ком отча­я­нии. И память о нем оста­лась черной, какой она всегда оста­ется о народ­ных мучи­те­лях.

А свя­ти­тель Филипп был про­слав­лен Цер­ко­вью как святой. Для нас он и теперь, спустя многие сто­ле­тия, оста­ется вели­ким образ­цом и при­ме­ром твер­дого испол­не­ния своего долга при любых обсто­я­тель­ствах, ибо жизнь коротка. Если не выпол­нять свой долг в этой жизни, стоит ли жить тогда?

Мы все хорошо знаем, что чело­век слаб, что часто он не чув­ствует в себе доста­точно сил, чтобы выпол­нить свой долг до конца. Но мы помним о святых и просим их о том, чтобы они моли­лись за нас, — моли­лись, чтобы Единый наш Хода­тай, Единый Спа­си­тель Гос­подь поднял нас из праха и не нашей силой, но силой Свой любви и бла­го­дати сделал нас слу­жи­те­лями Его правды, Его истины. Аминь.

из про­по­веди на день памяти свя­ти­теля Филиппа, мит­ро­по­лита Мос­ков­ского. Цикл «Празд­ники в честь святых и памят­ные дни»

О духов­ном про­све­ще­нии

Во имя Отца и Сына и Свя­того Духа!

Сего­дня Святая Цер­ковь празд­нует память вели­кого свя­ти­теля рос­сий­ского Тихона Задон­ского. Все те люди, кото­рые любят и ценят духов­ные книги, книги о хри­сти­ан­ской жизни, — все они знают имя свя­ти­теля Тихона Задон­ского, кото­рый оста­вил нам после себя вели­кие сокро­вища своих писа­ний.

В день его памяти пола­га­ется читать то место из Еван­ге­лия, где Гос­подь при­зы­вает всех нас све­тить миру. Мало того, что Гос­подь Сам сказал о Себе: «Я свет миру» [Ин.8:12]; Он еще и нам, людям, идущим по Его пути, людям, при­няв­шим Его Крест и уве­ро­вав­шим в Его Еван­ге­лие, гово­рит: «Вы свет мира» [Мф.5:14]!

Какая вели­кая ответ­ствен­ность, какое вели­кое при­зва­ние каж­дому из нас! Ока­зы­ва­ется, Гос­подь хотел, чтобы мы све­тили этому миру. Све­тили доб­ро­той и прав­дой, све­тили муже­ством и слу­же­нием. Во мраке жизни, в тем­ноте чело­ве­че­ского горя, греха и заблуж­де­ний мы, веру­ю­щие люди, должны сиять, как свеча, сто­я­щая на под­свеч­нике.

Вот таким све­тиль­ни­ком был Тихон Задон­ский.

[…] Стар­ший брат сделал все для того, чтобы юный Тимо­фей [мир­ское имя свт. Тихона] встал на ноги, обу­чился и посту­пил в семи­на­рию. И там неожи­данно он про­явил уди­ви­тель­ные спо­соб­но­сти — такие, кото­рые пора­жали людей, полу­чив­ших обра­зо­ва­ние с дет­ских лет. Но не только муд­рость, не только обра­зо­ва­ние, не только знание мно­же­ства языков пора­жали их, а именно свет, кото­рый исхо­дил от этого моло­дого чело­века, став­шего пре­по­да­ва­те­лем латин­ского языка и фило­со­фии.

Только на трид­цать чет­вер­том году жизни он постригся в ино­че­ство и через неко­то­рое время стал иеро­мо­на­хом, а потом и епи­ско­пом. Чело­век необы­чайно сла­бого здо­ро­вья, немощ­ный, такой, что ему иногда трудно было даже пере­дви­гаться без посто­рон­ней помощи, он про­слу­жил на архи­ерей­ской кафедре всего четыре года. Осталь­ное время ему при­шлось про­жить дома, на покое, почти в затворе. И чтобы не остав­лять своего слу­же­ния, он писал книги.

[…] Все четыре года своего архи­ерей­ского слу­же­ния свя­ти­тель Тихон Задон­ский ста­рался иско­ре­нять язы­че­ство. Он ставил себе это глав­ной зада­чей. Это может пока­заться стран­ным: ведь он жил всего двести с лишним лет назад, в восем­на­дца­том веке. Каза­лось бы, какое уж там язы­че­ство в Задон­ске, где он был епи­ско­пом? Все люди кре­ще­ные, все, есте­ственно, ходят по вос­кре­се­ньям и по празд­ни­кам в храмы. Однако при­сталь­ный глаз свя­ти­теля Тихона видел, что все это была только обо­лочка, все это было только внеш­нее. Он быстро разо­брался, что его свя­щен­ники не знают Слова Божия и службу совер­шают, часто даже не пони­мая, что делают. Тем более миряне пре­бы­вали в страш­ном и темном неве­же­стве.

И вот Тихон Задон­ский поста­вил своей зада­чей заново про­по­ве­до­вать Еван­ге­лие этим людям до тех пор, пока у него хватит сил. Уйдя в затвор, он про­дол­жал это делать с пером в руках. Одна из глав­ных его книг назы­ва­ется «Об истин­ном хри­сти­ан­стве». Смот­рите, какие пока­за­тель­ные, какие зна­ме­на­тель­ные слова — «Об истин­ном хри­сти­ан­стве»!

Ибо бывает и ложное, бывает поверх­ност­ное, бывает внеш­нее хри­сти­ан­ство, внеш­нее бла­го­че­стие, кото­рое Гос­подь срав­ни­вал с кра­си­вой, покра­шен­ной гроб­ни­цей, внутри кото­рой лежат сгнив­шие кости [см. Мф.23:27]. Вот это внеш­нее бла­го­че­стие и было обли­ча­емо Тихо­ном Задон­ским. Вслед за про­ро­ками Свя­щен­ного Писа­ния, вслед за Самим Гос­по­дом он при­зы­вал своих сооте­че­ствен­ни­ков и совре­мен­ни­ков, а также и нас с вами сде­лать свою веру, свое хри­сти­ан­ство внут­рен­ним, сер­деч­ным […]

[…] И в день его памяти мы все должны про­сить его (ибо святые про­дол­жают молиться за тех, кого они поки­нули в этой жизни) о том, чтобы он, став­ший в мире све­то­чем, светом, свя­ти­те­лем, и нас наста­вил, укре­пил и научил каж­дого испол­нить волю Христа Спа­си­теля, Кото­рый сказал: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и про­слав­ляли Отца вашего небес­ного!» [Мф.5, 16]. Аминь.

из про­по­веди на день памяти свя­ти­теля Тихона, епи­скопа Воро­неж­ского, Задон­ского чудо­творца. Цикл «Празд­ники в честь святых и памят­ные дни»

О ближ­них

[…] Еже­днев­ная молитва друг за друга не должна быть просто пере­чис­ле­нием имен — это мы в церкви пере­чис­ляем имена ваши, мы ведь не знаем, за кого вы здесь моли­тесь. А когда вы моли­тесь сами за своих близ­ких, друзей, родных, за тех, кто нуж­да­ется, — моли­тесь по-насто­я­щему, с такой же настой­чи­во­стью, с какой стре­ми­лись вот те род­ствен­ники или друзья рас­слаб­лен­ного попасть в дом к Гос­поду [см. Мк.2:3—5; Лк.5:18-20].

[…] Только стрем­ле­ние к Гос­поду, жела­ние при­кос­нуться к исце­ли­телю Христу может побе­дить. Вот сейчас пост, мы ста­ра­емся больше молиться, больше воз­дер­жи­ваться. Малое воз­дер­жа­ние в пище — это кро­шеч­ная, мик­ро­ско­пи­че­ская жертва Богу. Поста­ра­емся собраться с духом и при­не­сти Гос­поду молитву, на сей раз — друг за друга: не о себе, не о своем здо­ро­вье, успехе, бла­го­по­лу­чии, спа­се­нии, а о своих сест­рах и бра­тьях, о тех, кто дорог вашему сердцу, — о них сего­дня при­не­сите Гос­поду молитву, как учит нас Еван­ге­лие. О них помо­ли­тесь, чтобы их путь был бла­го­сло­вен, чтобы Гос­подь их под­дер­жал и встре­тил, — и тогда все мы, как бы дер­жась за руки этой молит­вой и любо­вью, будем под­ни­маться все выше и выше к Гос­поду. Вот глав­ное (а все осталь­ное при­ло­жится), вот самое суще­ствен­ное в нашей жизни. И тогда Иисус, видя веру нашу, скажет нам всем — и тем, за кото­рых мы моли­лись, и нам, за кото­рых они моли­лись, — скажет нам всем: «Чадо, про­бу­дись от своего сна и болезни, от рас­слаб­лен­но­сти, от духов­ного пара­лича, встань, тебе про­ща­ются твои грехи». Аминь.

из про­по­веди на неделю свя­ти­теля Гри­го­рия Паламы. Пас­халь­ный цикл

О нерав­но­ду­шии

[…] Гос­подь гово­рит нам: «Мало про­из­но­сить слова “любовь”, “доб­рота”, “доб­ро­же­ла­тель­ство”. Любовь должна быть дей­ствен­ной, в чем-то про­яв­ляться в жизни». Так и апо­стол Павел гово­рит, что самое глав­ное в нашей жизни — это вера, дви­жи­мая любо­вью [см. Гал.5:6], вера дей­ству­ю­щая, неспя­щая, нерав­но­душ­ная. Навер­ное, тот свя­щен­ник и тот левит, цер­ков­но­слу­жи­тель, кото­рые в притче о добром Сама­ря­нине шли по дороге и видели лежа­щего ране­ного, счи­тали, что верят в Бога, но они были черст­выми и неми­ло­серд­ными: посмот­рели на чело­века, кото­рый взывал о помощи, и, не повер­нув­шись к нему, прошли мимо [см. Лк.10:31-32]. И это рав­но­ду­шие Гос­подь сурово осуж­дает. А бла­го­слов­ляет Он отзыв­чи­вость сердца — вот и весь закон Еван­ге­лия.

Поэтому будем про­сить у Гос­пода, чтобы Он дал нам сил, чтобы Он дал нам Свою печать Боже­ствен­ную в сердце, чтобы мы не оста­ва­лись рав­но­душ­ными, как вода, как камень, чтобы мы были живыми людьми, отзы­ва­ю­щи­мися на стра­да­ния и на нужду тех, кто нас окру­жает. И еще одно. В притче люди делятся на «черных» и «белых», а чаще всего бывает так, что в нас живет и «черный», и «белый», и рав­но­душ­ный, и отзыв­чи­вый, поэтому иногда раз­де­ле­ние и борьба про­ис­хо­дят в одном сердце чело­ве­че­ском. Так пусть же побе­дит в нас вот это «белое», свет­лое, доброе, любов­ное начало, чтобы мы услы­шали глас нашего Гос­пода: «При­и­дите, бла­го­сло­вен­ные Отца Моего, насле­дуйте Цар­ство, уго­то­ван­ное вам от созда­ния мира» [Мф.25:34]. Аминь.

из про­по­веди о Страш­ном суде. Пас­халь­ный цикл

Биб­лио­гра­фи­че­ский ука­за­тель

1. Главная
2. Книги
3. По темам
4. Христианская жизнь

Название: Руководство для христианского библиотекаря   

Составители: В. А. Степанов, А. В. Лычаков

Аннотация к книге:

Впервые собран воедино и рассмотрен широкий круг вопросов христиан­ского библиотечного служения. В написании руководства участвовал кол­лектив христианских библиотекарей, опиравшийся на десятилетний опыт практического служения христианских библиотек Общества «Библия для всех». Читатель узнает, как лучше организовать христианскую библиотеку в различных условиях, как вести библиотечный учет, какие дополнитель­ные формы работы улучшат служение. Рассмотрение этих и других мето­дических вопросов сопровождается многочисленными практическими со­ветами и свидетельствами библиотекарей и читателей.

Руководство предназначено для тех заинтересованных христиан, кто хочет получить необходимые знания, чтобы организовать христианскую библиотеку.