Руководство гражданская общество

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ КАК ИНСТИТУТЫ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

При определении обоюдной значимости общественных организаций и политических партий проявляются две крайности. Одна из них — преувеличение роли партий, низведение профсоюзов, кооперативов и им подобных до ранга “приводных ремней” между партией и “массами”. В нашей истории подобными взглядами отличались, прежде всего, лидеры РСДРП (б), включая В. Ленина.

Другая крайность, напротив, состоит во всемерном возвеличивании общественных организаций и принижении партий. Сторонники этой точки зрения любят оперировать историческими данными, напоминают, что многие политические партии (вроде лейбористской в Великобритании) были созданы профсоюзами и для профсоюзов. Помимо разномастных синдикалистов, приверженность подобным сюжетам проявляют также некоторые “зеленые”, а в последнее время – антиглобалисты.

Истина все-таки посередине. Прежде всего, неверно возводить китайскую стену между партиями и общественными организациями.

Партия – разновидность общественного объединения. Это означает, что партии, равно как и иные виды общественных объединений (профсоюзы, молодежные, национально-культурные и иные объединения), представляют собой добровольные, самоуправляемые формирования, созданные по инициативе граждан, объединившихся на основе общности интересов для реализации общих уставных целей. В российской правовой системе юридическая значимость соотнесения политической партии с родовым понятием общественного объединения выражается в том, что на партии распространяются требования законодательства об общественных объединениях в части, не урегулированной специальным законом о политических партиях.

Юридическое понятие российской политической партии содержится в статье 3 Федерального закона «О политических партиях»:

«Политическая партия – это общественное объединение, созданное в целях участия граждан Российской Федерации в политической жизни общества посредством формирования и выражения их политической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления».

Наряду с политическими партиями важную роль в общественно-политической жизни играют общественные организации и движения. Они так же, как и политические партии, являются элементами гражданского общества и представляют его интересы, но в отличие от партий не претендуют на участие во власти.

Гражданское общество – это совокупность отношений в сфере экономики, культуры и т.д., развивающихся в рамках демократического общества независимо и автономно от государства. Гражданское общество реализуется в виде совокупности неправительственных институтов и самоорганизующихся посреднических групп, способных к организованным и ответственным коллективным действиям в защиту общественно значимых интересов в рамках заранее установленных правил гражданского или правового характера.

Неверно причислять политические партии к системе власти, противопоставляя гражданскому обществу. Сама по себе политическая партия (и любое другое политическое объединение) обладает лишь внутрипартийной (внутриорганизационной) властью в отношении своих членов: партия — это лишь определенная группа лиц, часть населения, и власть ее носит внутригрупповой, частный (непубличный) характер. Причем и эта внутриорганизационная власть в политической партии парламентского типа должна устанавливаться и осуществляться в соответствии с конституционными правами граждан на объединение, на основе действующего законодательства, в рамках демократических процедур с соблюдением требований принципа правового равенства всех граждан, добровольности их членства в партии и т.д.

Вместе с тем, политические партии в современном обществе выполняют специфическую функцию. Они являются посредниками между гражданским обществом и государством.

Причем, это — «дорога с двусторонним движением», поскольку существуют обстоятельства, делающие такую позицию политических партий привлекательной не только для сотрудничающих с ними неправительственных организаций, но и для самих партий.

Так, на сегодняшний день во всем мире партии занимают одно из последних мест среди институтов, заслуживающих (по многочисленным опросам) доверие избирателей. Так, в Швейцарии партиям доверяют лишь 12% опрошенных, и эта цифра намного меньше, чем показатели доверия другим политическим институтам, таким, как армии, церковь, суды и пр. Две трети американцев, родившихся после 1959 г., считают, что ни одна из партий не способна наилучшим образом решить наиболее насущные проблемы.

Данная тенденция указывает на то, что политические партии в современном мире остро нуждаются в расширении сотрудничества с такими институтами гражданского общества, как общественные движения и организации, которые обладают гораздо большим кредитом доверия у граждан.

В свою очередь, общественные организации и движения выступают как своеобразные группы интересов и группы давления. Если главная цель партий — завоевание власти для реализации определенного политического курса, то группы интересов и группы давления, как указывает их название, преследуют цель оказать влияние на политику для реализации собственных интересов.

ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Имеющиеся предпосылки

Необходимость повышения роли институтов гражданского общества диктуется всей логикой общественного развития. Это требует объединения усилий и государства, и бизнеса и, конечно, широкого общественного участия. При принятии конкретных решений для осуществления значимых изменений в этой сфере необходимо понимать процессы, которые происходят сегодня в гражданском обществе, а также основные тенденции его развития.

Ход общественного развития, независимо от конкретной страны, показывает, что важнейшими предпосылками формирования гражданского общества являются: солидарность, доверие, толерантность, личная безопасность и ответственность граждан. Исследование , проведенное с целью оценить количественно эти характеристики в отношении граждан РФ, показало следующее.

Готовность объединяться с другими людьми для совместных действий, если идеи и интересы совпадают, – это проявление солидарности в обществе, противостоящее индивидуализму. К категории людей, готовых к этому, относят себя 55% россиян. В массовом сознании преобладает социальная дезинтеграция: 52% россиян полагают, что среди их непосредственного окружения больше согласия и сплоченности, в то время как в масштабах всей страны так считают лишь 15% (рис. 1).

Рис. 1. Чего сегодня больше – согласия, сплоченности или несогласия, разобщенности, %

Без определенного уровня доверия людей друг к другу, к основным общественным институтам, гражданское общество не может развиваться. Доверие растет по мере укрепления гражданского общества, и его уровень становится индикатором развитости гражданского общества.

В современном российском обществе фиксируется низкий уровень социального доверия. Одни респонденты считают, что людям можно доверять, другие – что с людьми нужно быть поосторожнее. Первой точки зрения придерживаются 33% россиян, второй – 59%.

Ответственность, наряду с доверием и солидарностью, является базовым компонентом социального капитала и важнейшей предпосылкой для развития гражданского общества. Декларируемая ответственность россиян максимально проявляется в семье, чуть менее заметно – на работе, но уже на уровне населенного пункта становится очень и очень небольшой. Это тревожный сигнал, который свидетельствует о том, что жители страны не чувствуют свою ответственность ни за происходящее в стране, ни тем более в мире. Причина этого, вероятнее всего, в том, что гражданам недостает каналов действенного влияния, для того чтобы реализовать чувство ответственности на практике.

Отсутствие реальных механизмов влияния приводит к тому, что в России участие граждан в общественной жизни остается на низком уровне.

Информированность граждан

В 2008 г. отмечалось повышение информированности россиян о некоммерческих организациях (НКО) и гражданских инициативах по сравнению с 2007 г. (рис. 2). Известность отдельных общественных и других некоммерческих организаций, гражданских инициатив среди россиян достигает 52%. Также снижается доля тех, кто об этом не знает и не слышал. Самый высокий уровень информированности фиксируется в группе респондентов с высшим образованием, среди жителей мегаполисов (включая Москву) и больших городов, а также среди тех, кто дает высокие оценки своему уровню жизни.

В этих группах уровень информированности по отдельным позициям достигает 77%. Доля же тех, кто не знает и не слышал о некоммерческих организациях и инициативах, в группе респондентов с высшим образованием в два раза ниже, чем в целом по населению (7 и 15% соответственно); среди сельчан – выше в два раза (30 и 15% соответственно).

Отметим, что уровень известности тех или иных общественных организаций или направлений гражданских инициатив не всегда коррелирует с освещением подобной активности в средствах массовой информации , где по упоминаемости с большим отрывом лидируют правозащитные, профсоюзные и молодежные общественные организации и инициативы.

Среди предложенного перечня негосударственных некоммерческих организаций и инициатив респонденты отметили, что уровень известности профсоюзов − 51%, садовых и дачных товариществ − 52%, ветеранских объединений − 48%, организаций инвалидов − 46% и объединений по защите прав потребителей − 48% .

При невысоких на сегодняшний день показателях участия россиян в деятельности НКО и в гражданских инициативах, социальная база российского третьего сектора является достаточно внушительной. По крайней мере, каждый второй россиянин готов участвовать в мероприятиях и собраниях НКО и гражданских инициатив, третий − быть добровольцем или работать в НКО за плату, четвертый − декларирует готовность стать инициатором создания, организатором каких-либо НКО и гражданских инициатив.

Рис. 2. Россияне, которые знают или хотя бы слышали о предложенных видах НКО и гражданских инициатив, %

Структура гражданского общества

По данным специально проведенного в 2008 г. исследования , социальная база российского гражданского общества, к которой относятся как люди, уже участвующие в социальных практиках гражданского общества, так и люди, ориентированные на такое участие, составляет не менее 90% взрослого населения России. Она неоднородна и состоит из нескольких групп.

«Ядро» − 7,7% россиян, которые являются членами и/или участвуют в деятельности общественных объединений и других негосударственных некоммерческих организаций, гражданских инициативах, вовлечены в отношения добровольчества и филантропии, готовы объединяться для совместных действий, если их идеи и интересы совпадают, а также демонстрируют информированность об организациях третьего сектора и гражданских инициативах.

«Сателлит ядра» − 26,6% россиян, не участвующих в деятельности НКО и гражданских инициативах, однако готовых объединяться для совместных действий, занимающихся благотворительностью в широком смысле, информированных об общественных объединениях и других негосударственных некоммерческих организациях, гражданских инициативах.

«Буферная зона» − 26,5% россиян. Эта группа представляет собой промежуточное звено между активом и периферией социальной базы. Ее представители потенциально готовы объединяться для совместных действий, но реально не участвуют в них, не занимаются частной благотворительностью или добровольчеством и не информированы в достаточной мере о работе существующих организаций.

«Периферия» − 30,4% взрослых россиян, которые на момент исследований оказались не готовы к объединению с другими людьми для решения коллективных целей, но при этом они имеют склонность к благотворительности, знают о существовании и деятельности общественных организаций.

«Аутсайдеры» − 8,8% россиян, которые не обладают ни одним признаком принадлежности к социальной базе гражданского общества.

Возможности развития российского гражданского общества связаны с расширением двух практически действующих частей его социальной базы за счет представителей «буферной зоны», в которую входит каждый четвертый россиянин. Для этого необходимо способствовать активизации имеющейся у них готовности к солидарным действиям и вовлечению в работу организаций, отдельных инициатив. Здесь велика роль позитивной оценки опыта российских общественных организаций и инициатив разного типа государством и общественностью и широкая информированность населения страны о деятельности НКО и гражданских инициативах. В этой связи на повестку дня выносится вопрос о выработке государственной программы содействия развитию общественных инициатив и ее планомерной реализации.

НКО как субъекты влияния

Степень влияния граждан на принимаемые властями разных уровней решения может служить одним из важнейших индикаторов развития всего гражданского общества в целом. Именно он позволяет сделать вывод об уровне развития гражданского общества.

Проведенный в конце 2007 г. опрос  показал, что примерно 75% опрошенных руководителей НКО считают свои организации частью российского гражданского общества. В то же время лишь каждый третий опрошенный руководитель НКО полагает, что к настоящему времени гражданское общество в России сформировалось. Характерно, что среди населения этой точки зрения придерживается 15% россиян.

Отметим отсутствие дифференциации мнений руководителей НКО различных организационно-правовых форм по вопросу о том, является ли их организация частью российского гражданского общества. Однако, как показывают результаты опроса, общественные организации в более полной мере выполняют роль акторов (субъектов) гражданского общества. На противоположном полюсе находятся потребительские кооперативы. На рис. 3 это продемонстрировано через распределение ответов руководителей НКО, в каких целях организация осуществляла какие-либо действия, включая влияние на решения органов власти, на действия граждан. В целом в секторе каждая четвертая НКО оказывала влияние на органы власти, формировала общественное мнение и/или осуществляла информирование граждан, СМИ, представителей органов власти по отдельным проблемам.

Рис. 3. В каких целях Ваша организация осуществляла какие-либо действия? (по мнению руководителей всех обследованных, %)

Отмечается разнообразие действий НКО в названных целях, однако их вовлеченность в отдельные виды действий не так высока (рис. 4).

Рис. 4. В каких формах Ваша организация осуществляла действия в перечисленных целях? (по мнению руководителей всех обследованных НКО, %)

Стоит отметить, что результативность действий в указанных целях не одинакова. Так, от 30 до 64% респондентов сообщили, что их организациям удалось добиться отдельных целей. Самая высокая результативность отмечается в итоге мероприятий по формированию общественного мнения и информированию граждан, СМИ или представителей органов власти. Самая низкая отдача − от работы, направленной на обеспечение открытости и прозрачности власти.

Насколько интенсивен диалог между властью и гражданским обществом в нашей стране? По мнению каждого шестого руководителя НКО (16%), диалога между властью и гражданским обществом нет. Каждый восьмой респондент не дал определенного ответа на поставленный вопрос. Мнения остальных руководителей НКО распределились следующим образом:

• власть стремится устанавливать диалог лишь с малым кругом организаций гражданского общества и только в отдельных случаях – 27%;
• власть ведет диалог с довольно широким кругом организаций гражданского общества, но это организации, которые она предпочитает, – 20%;
• власть стремится вести широкий диалог, но это у нее не получается, – 15%.

Анализ показывает необходимость увеличить общественное влияние на все сферы жизни в стране. Одним из эффективных путей для этого должна стать реализация предложения Президента Российской Федерации  усилить роль общественных организаций в избирательном процессе, в частности при формировании муниципальных органов власти. Данная инициатива будет содействовать становлению НКО как активных проводников позиции граждан, популяризации их работы, формированию системы эффективного общественного контроля за деятельностью власти.

Статистика

Гражданское общество − один из тех институтов, о которых, к сожалению, статистика многого не знает. Прежде всего потому, что далеко не все общественные инициативы или объединения граждан спешат зарегистрироваться или как-то сообщить о себе. В связи с этим ниже приводится, в первую очередь, лишь информация о некоммерческих организациях, которые ведут ту или иную хозяйственную деятельность, а потому поддаются учету.

По данным Росстата, общая численность некоммерческих организаций (исключая НКО, учрежденные органами государственной и муниципальной власти) в Российской Федерации с 1 января 2007 г. по 1 января 2008 г. сократилась с 675,6 тыс. до 655,4 тыс., или на 3%. Сокращение численности в неравной мере коснулось различных организационно-правовых форм некоммерческих организаций (рис. 5).
 

Рис. 5. Число некоммерческих организаций (без НКО, учрежденных органами государственной и муниципальной власти) на 01.01.2007 и 01.01.2008 гг., единиц

В наибольшей степени сократилось число ассоциаций крестьянских (фермерских) хозяйств (на 18,5% по сравнению с 01.01.07), общественных движений (на 13,9%) и общественных и религиозных организаций (движений) (на 11,0%). На 4−5% уменьшилось количество фондов и объединений юридических лиц (ассоциаций и союзов). Наблюдался рост числа территориальных общественных самоуправлений (на 5,0% по сравнению с 01.01.07), некоммерческих партнерств (на 2,7%), потребительских кооперативов (на 2,3%), автономных некоммерческих организаций (на 1,2%). Количество органов общественной самодеятельности и учреждений осталось без изменений.

Структура сектора некоммерческих организаций в разрезе основных организационно-правовых форм не претерпела существенных изменений за 2007 г.

Ведущее место в структуре сектора по-прежнему занимают учреждения (42%), общественные и религиозные организации (объединения) (27%) и потребительские кооперативы (15%). Доля фондов − 5,5%, некоммерческих партнерств − 4,5%, автономных некоммерческих организаций – около 3%, а объединений юридических лиц (ассоциаций и союзов) – чуть менее 2%, остальных организационно-правовых форм некоммерческих организаций − менее 1%. Самый малочисленный сегмент сектора – это органы общественной самодеятельности: на 1 января 2008 г. − 168 единиц, доля в структуре сектора – 0,03%.

Устойчивость структуры сектора обусловлена тем, что наиболее существенное сокращение числа организаций произошло в малочисленных сегментах некоммерческого сектора, за исключением общественных и религиозных организаций (движений).

Более 60% российских некоммерческих организаций действуют в таких сферах, как предоставление социальных услуг, образование, наука, здравоохранение, спорт и культура. При анализе данных Росстата о распределении числа некоммерческих организаций по видам деятельности (см. рис. 6) обращает на себя внимание тот факт, что необходимо дальнейшее усовершенствование методологии статистического учета в российском некоммерческом секторе. Подготовленные Росстатом на основе Общего классификатора видов экономической деятельности (ОКВЭД) данные показывают, что почти 40% организаций, которые согласно современной российской статистике являются некоммерческим, по характеру деятельности едва ли можно отнести к структурам гражданского общества. Требуется также продолжить работу над нормативно-правовой базой общественно полезной и благотворительной деятельности с тем, чтобы существующие и планируемые меры государственного содействия развитию общественно полезной и благотворительной деятельности шли на благо соответствующих структур гражданского общества и не распространялись на организации, формально обладающие правовым статусом некоммерческих, но фактически действующие в сфере предпринимательства и бизнеса.

Рис. 6. Распределение некоммерческих организаций (без органов государственной и муниципальной власти) по видам экономической деятельности 2007–2008 гг., единиц

Программы государственной поддержки

С конца девяностых годов прошлого века в России шло накопление разнообразного опыта государственного финансирования неправительственных некоммерческих организаций. Подобные программы поддерживали ряд министерств и ведомств, а также некоторые регионы России. Ситуация изменилась принципиально с проведением в 2006 г. первого общенационального конкурса среди независимых некоммерческих организаций на получение финансирования. Он был ориентирован на ресурсные центры третьего сектора. Конкурс стал пробным шагом в практической реализации государственной политики, направленной на поддержку институтов гражданского общества. В 2006 г. грантовые средства распределялись через Общественную палату РФ.

Начиная с 2007 г. конкурс на соискание федерального гранта (его часто называют «президентским») стал более открытым, он распространился на все сферы деятельности неправительственных организаций, приобрел ярко выраженную социальную направленность, стал использовать новые организационные механизмы. Все это выводит федеральную грантовую программу на качественно иной уровень. Можно говорить о том, что конкурс на соискание финансирования стал неотъемлемой частью государственной политики в отношении институтов гражданского общества. Некоммерческие организации заранее ожидают его и серьезно рассчитывают на поддержку. Количество заявок в 2008 г. утроилось по сравнению с 2007 г. Почти 90% грантополучателей 2007 г. через год снова подали заявки на финансирование. Более трети из них стали вновь победителями конкурса. Очень важно отметить разнообразие сфер деятельности НКО, подавших заявки на конкурс. Эти данные показывают, что социальная сфера и образование становятся приоритетными для гражданского общества России.

Всероссийский конкурс социальных проектов проводился на основании распоряжения Президента Российской Федерации от 30 июня 2007 г. № 367-рп «Об обеспечении в 2007 г. государственной поддержки некоммерческих неправительственных организаций, участвующих в развитии институтов гражданского общества». Распределение грантовых средств осуществлялось по традиционной схеме, применяемой в развитых странах: государственные структуры поручают проведение конкурса независимым некоммерческим организациям (далее – НКО-операторы), которые в свою очередь привлекают экспертов для определения победителей конкурса. В дальнейшем НКО-операторы в течение года администрируют программы грантов и взаимодействуют с грантополучателями. Для каждого из шести назначенных операторов была определена тематика конкурсных проектов (табл. 1).

НКО—оператор	Сфера финансируемых проектов
Автономная некоммерческая организация «Институт общественного проектирования»	Социологические исследования и мониторинг состояния гражданского общества
Международный гуманитарный общественный фонд «Знание»	Образование, искусство, культура и общественная дипломатия
Некоммерческое партнерство «Независимая организация «В поддержку гражданского общества»	Защита прав и свобод человека и правовое просвещение населения
Общероссийская общественная организация «Лига здоровья нации»	Пропаганда здорового образа жизни, охрана здоровья населения и окружающей среды
Общероссийский общественный фонд «Национальный благотворительный фонд»	Поддержка и социальное обслуживание малоимущих и социально незащищенных категорий граждан
Фонд подготовки кадрового резерва «Государственный клуб»	Молодежные инициативы, проекты молодежных движений и организаций

Основные тенденции

Определение тенденций развития гражданского общества в России является одной из важнейших задач на современном этапе. С одной стороны, развитие гражданского общества представляется темой, простой и доступной для обсуждения всеми заинтересованными сторонами, даже без специальной подготовки. С другой стороны, объективные данные, в том числе статистические и эмпирические, об этой сфере стали доступны лишь в последние несколько лет. Хотя не все исследования сравнимы между собой и не охватывают все стороны развития гражданского общества, тем не менее, на их основе и на базе экспертных оценок можно выявить изменения, в том числе системные, и сделать некоторые прогнозы.

Важность явного оформления тенденций именно сегодня связана с тем, что гражданское общество и его юридически оформленная часть – организации третьего сектора – играют все большую роль в жизни страны. Появление проектов государственных концепций в разных сферах социальной жизни – молодежной политике, образовании, благотворительной деятельности и добровольчестве – требует понимания направлений развития гражданского общества.

Для выявления основных тенденций использовались методы экспертных оценок, широко велась профессиональная и общественная дискуссия. В результате рассмотрения тематических разработок, обсуждения полученных выводов и голосования, при котором цена голоса зависит от уровня знаний и специализации эксперта, исследователями  было выявлено, что развитие гражданского общества в нашей стране характеризуется следующим:

• усилением активности и влияния государства в разных сферах гражданского общества;
• развитием диалога государства и институтов гражданского общества в рамках законотворческого процесса;
• системным развитием благотворительности;
• усилением личной активности граждан в общественной жизни;
• развитием профессионализма НКО при общем снижении их количества.

Это не единственные тенденции, которые характеризуют современный вектор развития гражданского общества. Основанием для отнесения вышеперечисленных тенденций к числу основных являются продолжительность, сила и всеобщность их проявления в различных элементах системы гражданского общества. Кроме того, по оценкам экспертов, именно эти тенденции будут доминирующими в ближайшие годы.

Интерес к гражданскому обществу и отдельным его составляющим в настоящий момент проявляют различные круги – власть, бизнес, средства массовой информации, научные и экспертные сообщества, некоммерческие общественные организации. Все они оказывают значительное, иногда прямо противоположное воздействие на развитие гражданского общества и отдельные его элементы. В науке и на практике понятие гражданского общества многозначно. В результате описанные тенденции сформировались в сложных условиях, и существуют примеры, подтверждающие как саму тенденцию, так и исключения из правила.

Большинство выделенных тенденций можно считать положительными, способствующими развитию гражданского общества, их сохранение и развитие будут зависеть как от деятельности гражданских организаций, так и от позиции других заинтересованных сторон и их взаимодействия.

«ЕДИНАЯ РОССИЯ» РАСШИРЯЕТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ИНСТИТУТАМИ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

Шувалов Юрий Евгеньевич Заместитель Секретаря Президиума Генерального совета Партии «ЕДИНАЯ РОССИЯ»:

«Центр социально-консервативной политики» обсуждал идею «Гражданской платформы» но, скорее всего реализация этого проекта будет связана с работой партийного Социально-консервативного клуба.

Что такое «Гражданская платформа»? Для партии «Единая Россия» важно развитие социума, поддержка общественных интересов и их представление во власти. Важно, чтобы идеи, которые рождаются в институтах гражданского общества, претворялись в реальность, а не оставались идеями. Социально-консервативный клуб принимает дополнительную нагрузку по работе с важными общественными инициативами.

Сегодня появилось много интересных некоммерческих организаций. Клуб, находясь внутри партии и рядом с парламентом, может помочь им. Эта работа может идти вместе с Общественной палатой. Есть уже успешные примеры, например, «Гражданский контроль». Проект был поддержан, региональные журналисты, занимающиеся расследованиями, получили нашу помощь, результаты их работы есть в интернете. Они смогли поднять много важных и интересных тем. Мы работаем с Центром социальных инноваций. У них есть разработки, в том числе о том, как социализировать с помощью новых технологий детей, больных церебральным параличом.

Речь идет о внедрении конкретных вещей с помощью партийного клуба. Я это вижу именно как целевые задачи. Мы будем стараться поддерживать новые формы социальной, общественной работы с точки зрения результата. Так, например, есть много интересных образовательных программ. Будем поддерживать именно прикладные проекты в первую очередь. Это механизм, похожий на государственно-частное партнерство, но вместо бизнеса – общественные институты.

Нас беспокоит нравственное состояние общества и молодежи. Общество должно быть дееспособным и не попадать в полную зависимость от обстоятельств. Власть сегодня декларирует желание проводить модернизацию, реализовывать «Стратегию 2020». Это невозможно сделать без системной поддержки со стороны общества.

Союзники у партии в обществе есть, их достаточно, речь не идет о том, что этот проект – способ мобилизации дополнительных ресурсов поддержки партии. Наоборот, это использование ресурсов партии для становления гражданского общества.

Игошин Игорь Николаевич депутат Госдарственной Думы, координатор Социально-консервативного клуба:

С Партией «ЕДИНАЯ РОСИИЯ» уже сейчас сотрудничают многие общественные организации. Со многими даже заключены соответствующие соглашения.

Но есть очевидное стремление расширить взаимодействие со структурами гражданского общества, вовлечь в него более широкий круг организаций. В том числе и тех, кто не готов полностью разделять с нами наши взгляды, идеалы и цели. Мы хотим и готовы слышать их, учитывать их идеи при разработке и реализации своей политики, помогать им в решении конкретных задач. С другой стороны – скажу откровенно – мы рассчитываем, что и они будут слышать нашу точку зрения. Пусть они не во всем будут ее разделять – к этому мы не стремимся, поскольку полное согласие, как известно, существует только на кладбище – но появится двусторонний диалог, который будет выгоден и Партии, и самим организациям, и обществу в целом.

Свою задачу в рамках этого большого процесса мы видим в привлечении структур гражданского общества к работе Социально-консервативного клуба. Речь идет о тех структурах, которые видят для себя возможным работать по волнующим их вопросам вместе с социальным клубом «ЕДИНОЙ РОССИИ» в рамках «гражданской платформы». По тому же принципу, как, например, либерально-консервативный клуб ведет подобный диалог в рамках «4 ноября».

Хочу подчеркнуть – речь не идет о создании Партией какого-то нового проекта. Речь идет лишь о привлечении общественных организаций, об их участии в деятельности уже существующего и успешно работающего Социально-консервативного клуба.

Планируется, что общественные организации смогут принимать участие в мероприятиях СКК, выдвигать и обсуждать там свои предложения. А клуб – если обсуждение будет успешным – станет помогать в продвижении этих инициатив.

Что же касается вхождения представителей таких организаций в Общественный совет, то в нашем случае речь идет как раз о взаимодействии с организациями, которые сами по тем или иным причинам не готовы пока настолько сближаться с Партией. Но в то же время – согласны конструктивно сотрудничать по каким-то вопросам. Если в процессе работы у них появится такое желание – что же, у Партии есть эффективные механизмы работы со сторонниками, и они всегда могут ими воспользоваться.

Какие-то дополнительные действия по привлечению гражданских инициатив, общественных организаций не нужны — СКК уже работает в этом формате, работа эта сложилась и началась как раз по инициативе таких общественных организаций и мы видим, что эта форма работы востребована гражданским обществом.

ПРЕДСТАВИТЕЛИ ИНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ О ГРАЖДАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ

«ПАРТИЙНЫЙ ПОХОД»

Политические партии можно отнести и к власти (по крайней мере – некоторые из них), и к гражданскому обществу. Более того, как определил ниже один из экспертов, – к авангарду гражданского общества. В этой связи редакция «НВ» решила провести своего рода партийную, а точнее, даже межпартийную конференцию по одной из самых животрепещущих тем современности. Мы обратились к лидерам нескольких политических партий России с двумя вопросами.

1. Каким вы видите будущее гражданского общества России?

2. Какова роль политических партий вообще и вашей партии конкретно в становлении и развитии гражданского общества?

По инициативе налогоплательщиков

1. Необходимо стремиться к тому, чтобы как можно больше полномочий передавалось общественным организациям от властных структур. Будущее видится мне в оптимистичных тонах – думаю, со временем мы придем к  действительно развитому гражданскому обществу.

2. Политические партии являются важнейшим элементом гражданского общества, особенно в нашей стране, где ситуация с общественными организациями пока далека от идеала. Что касается «Справедливой России», то в проекте нашей программы развитию гражданского общества и культуры гражданственности посвящена отдельная глава.

В частности, мы предлагаем внедрить новый способ финансирования общественных организаций. Сегодня они получают деньги в основном от государства и институциональных доноров, а это не совсем правильно. Мы хотим, чтобы у граждан-налогоплательщиков появилось право давать указания налоговым органам, чтобы какая-то часть их налогов была направлена определенным организациям.

«Справедливая Россия» считает необходимым на государственном уровне разработать и принять комплексную стратегию в отношении гражданского общества в России.

Николай Левичев, лидер фракции «Справедливой России» в Госдуме

Эволюция или революция

1. Есть два пути развития гражданского общества в России. Первый, за который я ратую, – это эволюционный путь. Очень надеюсь, что постепенно будет происходить ослабление сложившегося авторитарного режима, власть начнет делать шаги к формированию конкурентной политической системы, появятся независимые СМИ, произойдет судебная реформа, – и тогда появится гражданское общество. Конечно, это вопрос не текущего или будущего года – на это потребуется лет десять.

Второй путь – революционный. Он более короткий, но более тяжелый для страны, для каждого из нас. Если правящая элита не сделает тех шагов к демократизации, о которых говорилось выше, социальный взрыв практически неизбежен. Поводом к нему может стать все, что угодно – от инфляции до какого-то частного случая. Вспомните историю с Андреем Сычевым – возмущение вызвала даже не сама эта трагическая история, а то, как на нее отреагировал тогдашний министр обороны. Или скандал в Южном Бутове – люди выступали не против строительства дороги, а против того, что власти к ним относятся, как к быдлу. Но это плохой путь, не хотелось бы, чтобы это произошло.

2. Политические партии – это все-таки особая форма объединения. Они преследуют цели, отличные от целей гражданского общества, которое не борется за власть, но призвано ее контролировать. Да, политические партии выражают интересы определенной части гражданского общества, но смешивать их все-таки неправильно. Поэтому мне кажется очень правильной идея, заложенная при формировании Общественной палаты: ее члены не должны состоять ни в какой политической партии либо обязаны приостановить свое членство.

А задача политических партий, в том числе и СПС, контактировать и взаимодействовать с гражданским обществом, уважать его интересы и представлять их в политической системе. Именно к этому необходимо стремиться. Сейчас политические партии зачастую очень сильно дистанцированы от гражданского общества, и это вызывает множество претензий к ним со стороны последнего. Например, главная претензия к партии власти состоит в том, что представители гражданского общества не понимают, как она учитывает их интересы и отражает их в своей политической деятельности.

Никита Белых, председатель политсовета СПС 

«Без нас не решат»

1. Конечно, развитие гражданского общества в стране происходит, но проблем здесь еще много. Дело в том, что у нас в стране так уж сложилось, что в течение последних десятилетий население во многом пассивно. Опросы показывают, что ответственность за происходящее в стране ощущает менее 30% населения. И вот это надо менять!

Есть у нас, например, общество защиты прав потребителей, но мало кто о нем знает. Сейчас быстро растут цены на продовольствие, они будут расти и дальше, поскольку в последние 20 лет в сельское хозяйство вкладывалось очень мало средств; крупные города на 60% обеспечиваются импортным продовольствием!

Мы не видим роль общества защиты прав потребителей, не слышим его голоса. В других странах, когда цены повышаются не на 20%, а только на 3%, общество защиты прав потребителей очень активно реагирует, заставляя правительство бороться с инфляцией.

Другой пример – молодежные организации. Они предпочитают работать с благополучной молодежью. А вот те, кто попал в беду, страдает алкогольной или наркотической зависимостью, обычно остаются одни. Безусловно, государство должно помогать таким общественным организациям, которые работают с юношами и девушками, попавшими в беду.

Слабо мы слышим и наши профсоюзы. Или, например, существует Российский союз промышленников и предпринимателей. Сегодня это самое крупное объединение предпринимателей, но фактически оно стало лоббистом крупного бизнеса, его интересов в смысле снижения налогов и т.д. А вот социальная ответственность бизнеса для обеспечения занятости, достойной зарплаты просматривается плохо…

2. Можно привести еще много примеров слабой активности общественных организаций. Очевидно, государство должно им помогать больше, а также предоставлять время на ТВ, радио, в газетах, чтобы эти организации могли обсуждать острые и волнующие общественные проблемы.

Основа гражданского общества – развитая политическая система, существование нескольких крупных политических партий. Для гражданского общества необходима реальная сильная оппозиция. Это контролер-ревизор партии власти. Создание сильной оппозиционной партии – это наша задача!

Экономика без конкуренции не способна к динамичному развитию. Не имея здоровой политической системы, государство неизбежно проиграет конкурентную борьбу на мировой арене. Лучшее тому свидетельство – опыт СССР; не надо повторять ошибок!

Нужно обеспечить равные условия для развития партий, которые доказали свою жизнеспособность. Необходимо, чтобы жизнеспособные партии имели помещение, связь, финансы для работы региональных партийных организаций, могли создавать аналитические центры, экспертные советы. В масштабах общества это крохотные затраты, но они быстроокупаемые, т.к. делают людей более активными, деловитыми, дисциплинированными, заставляют думать, сопоставлять, а не махать рукой – «и без нас все решат!».

Владимир Жириновский, председатель ЛДПР, заместитель председателя Госдумы

Двустороннее движение

1. Гражданскому обществу необходима независимость от власти. Чтобы обеспечить эту независимость, нужны демократические процедуры, в том числе – выборные. Развитие гражданского общества неразрывно связано с развитием СМИ, которые являются средством коммуникации как внутри общества, так и вовне. Как обменяться информацией, например, жителям Оренбурга и Ярославля? Не флажками же им махать!

Нормальный процесс, когда некая группа людей выражает через СМИ свою позицию, а другая – выступает оппонентом. Нынешние же СМИ на 90% выражают мнение власти, не давая возможности высказаться гражданскому обществу.

Во всем мире люди могут открыто выражать свою позицию по любому вопросу: либо через СМИ, либо в публичных местах. В Лондоне граждане собираются в Гайд-парке, в Вашингтоне – у стен Сената, где могут свободно высказывать свое мнение относительно любой проблемы. У нас же выражение гражданской позиции традиционно происходит на кухне. Будущее гражданского общества России – в свободе; в противном случае нас ждет тупик.

2. Роль партий чрезвычайна важна. Она заложена в конституции, в законах, в самой сущности современного демократического государства. Но чтобы партии выполняли свою функцию движущей силы политической системы страны, необходима политическая конкуренция, многопартийность – сегодня это понимают даже лидеры «Единой России».

Партия «Зеленые» существует уже 15 лет. Мы – экологическая партия, но при этом ставим и решаем широкий круг вопросов – социальных, экономических и многих других. В нашем представлении экологическое общество суть общество высококультурное и образованное, в котором люди не выбрасывают пакеты с мусором из окон, потому что уважают друг друга. Мы стремимся именно к такому обществу и как партия будем продолжать нести эту идею. Задача партий – развивать политическую конкуренцию, демократические процессы, тогда будет развиваться и гражданское общество. Но это движение двустороннее, потому что без развития гражданского общества ни партии, ни демократическая система в целом развиваться не могут.

Анатолий Панфилов, лидер партии «Зеленые»

ЗАРУБЕЖНАЯ ПРАКТИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ВЛАСТИ С НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫМИ ОРГАНИЗАЦИЯМИ

1. НПО И ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ

Важно иметь в виду, что ЕС является наднациональной организацией, которая по самой своей природе и по структуре управления, более далека от населения, чем национальные правительства. В Европейском парламенте представление этой системы часто определяется по-разному в разных странах. Кроме того, существует общий недостаток знаний о политике Брюсселя, в результате чего члены Европейского парламента воспринимаются как наиболее удаленные от своих избирателей.

Кроме того, как указывает профессор Джастин Абердин из Greenwood Business School, «в отсутствие «правительства» ЕС со встроенным большинством, каждое дело должно найти свое большинство, это означает, что союзы имеют ключевое значение.» Такие союзы включают не только информационно-пропагандистские союзы, но и альянсы между партиями и учреждениями. Кроме того, политика в ЕС, как правило, основана на убедительных доказательствах и науке, давая преимущество тем, кто в состоянии предоставить надежные факты, подчеркивающие собственную политическую позицию.

Наконец, европейцы, как правило, скептически относятся к лоббированию в качестве необходимого элемента политического процесса и традиционно используют его меньше. Однако, это изменяется, и сейчас в Брюсселе насчитывается около 15000 лоббистов, представляющих интересы примерно 2600 специальных групп. 45% из этих групп составляет промышленность и лишь 11% НПО. Это означает, что из-за этой разницы интересы НПО угнетены.

Отношения между ЕС и НПО

Европейский союз допускает участие НПО в процессе разработки политики и принятия решений, не только как необходимость, но и как требование демократической системы. Страдая от общего демократического дефицита из-за косвенной формы представительства и политического назначения, ЕС включает НПО в политические процессы в целях повышения их демократической легитимности и приближения к своим гражданам. Учреждения ЕС также приветствуют вклад таких сторонних институтов, как гражданское общество вследствие недостаточного уровня и опыта персонала в Европейской комиссии и, в меньшей степени Европейском парламенте. В связи с этим, ЕС дает группам по интересам привилегированный доступ к определяющим моментам процесса выработки политики. Еврокомиссия официально признала вклад НПО, который создается при помощи различных инструментов, таких, например, как консультации. В целом хорошие отношения между ЕС и европейскими НПО, и вера в полезность НПО проявляются в распределении финансовой помощи ЕС, состоящей из более чем 1 млрд. евро, ежегодно выделяемого НПО для реализации проектов. Тем не менее, доступ к ним не равный во всей системе ЕС. НПО, как правило, имеют самые лучшие отношения с членами Европейского парламента, до такой степени, что НПО представляют законопроекты от имени парламентария. Еврокомиссия является несколько менее открытой, а Совет Европы является самым тяжелым для доступа некоммерческих организаций.

Роль НПО

НПО следит за развитием событий в учреждениях ЕС и анализирует потенциальное влияние на своих членов или интересы. Они информируют членов и повышают их осведомленность, а также привлекают и консультируют их со своих позиций, в результате чего эти точки зрения отправляются обратно в ЕС и стимулируют политиков и другие заинтересованные стороны в целях удовлетворения имеющихся озабоченностей.

В результате вышеперечисленных обстоятельств, НПО играют множество ролей. Из-за их сравнительно высокой близости к избирательным округам, они действуют как «система раннего предупреждения» для политических дискуссий, и в качестве «голоса», осуждающего недостатки управления и пренебрежение вопросами повестки дня. Их вклад в политику способствует легитимизации решений ЕС. Учитывая слабость транснациональных европейских партий, представленных в Европейском парламенте, неправительственные организации также помогают заполнить «пробел пропаганды», который обычно принимают на себя политические партии. В то же время НПО служат в качестве ресурса ЕС в связи с их политическим опытом, заполнением пробелов в знаниях и внесения ценного вклада в процесс выработки политики. Кроме того, НПО часто функционируют в качестве поставщиков услуг в своих странах, что делает их важным партнером в деле разработки политики. Одновременно с этим государства-члены ЕС также заинтересованы в предоставлении НПО мониторинга политики ЕС, поскольку это представляет собой способ выявления того, какие области являются политически значимыми для основных групп населения.

Влияние на политику

Значительная часть европейской политики была разработана в результате партнерства с НПО и, в частности, с национальными сетями НПО. Благодаря структуре ЕС, как наднациональной организации, малым НПО очень трудно быть частью влиятельных политических кругов. В ответ на это они часто работают в качестве части национальной или европейской федерации или ассоциации. Малые НПО, как правило, имеют прямое представительство, только если они хорошо осведомлены или сумели заполнить определенные ниши.

Как правило, только крупные неправительственные организации могут позволить себе сохранить значительное присутствие в Брюсселе.

При этом у НПО в распоряжении есть два пути для оказания влияния на политику ЕС. Во-первых, они могут использовать уже существующие связи со своими сторонниками в национальных правительствах в надежде, что посланники от правительств в ЕС будут представлять их голоса. Во-вторых, они могут непосредственно вести лоббистскую деятельность в Брюсселе, поскольку ЕС позволяет некоммерческим организациям оказывать влияние на этапе формирования политики.

НПО не часто действуют в одиночку, пытаясь достичь своих целей, но часто образуют специальные политические объединения. НПО были пионерами создания коалиций для доступа к ЕС в 1990-х. Эти союзы охватывают не только НПО, но также могут включать национальные и региональные правительства, промышленность, другие заинтересованные группы (такие, как профсоюзы), и членов Европейского парламента и Еврокомиссии и/ или членов Совета Европы. Роль этих членов в коалиции может меняться, но каждый из них способен выступать в качестве защитника, спонсора, исследователя, поставщика и т.д. Главное обоснование коалиции не «давние общие интересы на основе общей системы ценностей», но политика с целью обеспечения беспроигрышной ситуации для всех ее членов.

В результате такого горизонтального подхода к созданию коалиции, различие между «инсайдерами» и «аутсайдерами» среди общественных организаций в системе принятия решений ЕС больше не считаются действительными. Так, многие НПО придерживаются по отношению к европейским властям традиционной тактики «аутсайдеров» (прямое действие, использование правовых механизмов, применение конфронтационной стратегии), одновременно приняв «инсайдерские» подходы (консультация, образование, научные исследования и т.д.).

Исследование, проведенное на выборке европейских экологических НПО, позволило заключить, что воздействие средств массовой информации на субъекта принятия политических решений, проведение научных исследований и участие в политическом лоббировании следует считать наиболее эффективными тактиками воздействия НПО на властные структуры.

Что касается формы контактов и интервенции, одна группа НПО показала, что в связи с относительно высокой текучестью кадров в Еврокомиссии, регулярные контакты необходимы. Большинство групп опрошенных желали встречаться с комиссией ежемесячно или раз в два месяца. Мнения относительно сроков их введения варьировались между НПО. Некоторые сочли наиболее уместным участие на предварительном этапе предложения, тогда как другие предпочли начать позднее — в процессе принятия решений. Те, кто хочет ввести новые элементы политики, как правило, пытаются воздействовать на Комиссию на ранней стадии, предпочтительно прежде, чем она даже разработает предложения. Те, кто хочет настроить существующие элементы, были склонны принимать участие в ходе обсуждения данного предложения в Еврокомиссию или Совет.

В целом, диалог между ЕС и НПО, как правило, работает лучше всего в районах, где существует некоторая структура для обсуждения. Это особенно справедливо в области охраны окружающей среды, торговли и девелопмента.

2. ФОРМЫ СОТРУДНИЧЕСТВА МЕЖДУ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫМИ И НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫМИ ОРГАНИЗАЦИЯМИ В ВЕНГРИИ

Такое сотрудничество включает широкий спектр инструментов и механизмов, как на национальном так и на местном уровнях.

Во-первых, существует правовая база. Последние 6-7 лет, Венгрия считалась лидером в области законодательства, касающегося некоммерческих организаций по всему региону. Сменявшие друг друга правительства сочли необходимым ввести законы, которые поощряют и поддерживают деятельность НПО. Так называемый Закон одного процента (One Percent Law)(принятый в 1996 г.), Закон о государственных пособиях Организаций (Law on Public Benefit Organisations)(1997) или программа “Национальный гражданский фонд” (National Civil Fund Program)(2003), лишь наиболее известные примеры.

Во-вторых, государственная поддержка. Прямое государственное финансирование, как источник дохода в некоммерческом секторе, составляло 34% от общего дохода сектора (2003). Это меньше, чем в среднем в Западной Европе (40-60%), но один из самых высоких процентов в восточноевропейском регионе. Даже если учесть тот факт, что значительная часть этой поддержки на самом деле идет на созданные правительством государственных фондов и других квазиавтономных организаций, венгерские НПО получают значительную поддержку от центральных и местных органов власти. И это только увеличивается с новыми источниками, доступными с 2004 года за счет присоединения к Европейскому Союзу.

В-третьих, правительственные подряды. В рамках финансирования, описанного выше, НПО все чаще принимают участие в оказании общественных услуг в сферах образования, социального обеспечения и здравоохранения. Закон о государственных пособиях организаций (PBOs) ввел категорию пособий видным общественным организациям в 1997 году. Это некоммерческие организации, которые осуществляют функции государственных или местных органов власти по контракту с государственным органом, обеспечивающим их. Хотя лишь около 6-8% от венгерских НПО имеют такой статус, они представляют собой хороший пример партнерства между государством и НПО, которого практически не существовало ранее.

В-четвертых, участие НПО в процессе принятия правительственных решений. Это было сложным вопросом в течение длительного времени, поскольку правительства не всегда открыты для такого участия. Тем не менее, основные правовые рамки, допускающие участие НПО, появились в ходе изменения политической системы (закрепленного в Конституции и Законе о законодательстве); в настоящее время существуют планы сделать участие НПО более четким и более широким по своему охвату. В последние годы НПО добились успеха по оказанию влияния на законодательство и достигли значительных результатов по улучшению законодательства в таких областях, как экология, права инвалидов или права женщин.

В-пятых, институциональные рамки для решения проблем в секторе НПО. На протяжении ряда лет, системой коммуникации и сотрудничества с НПО стала институционализация через правительство, как по горизонтали, так и по вертикали. Она началась с введением специальных ведомств, занимающихся вопросами поддержки НПО в отраслевых министерствах. В некоторых министерствах (например, социальном и занятости), специальные советы или рабочие группы были созданы (с участием НПО), чтобы консультировать министра по профессиональным вопросам и стратегии развития. В 1998 году в канцелярии премьер-министра был создан Департамент по гражданским отношениям, который отвечает за разработку и координацию политики, влияющей на некоммерческий сектор в целом. Этот отдел разработал всеобъемлющую стратегию поддержки и развития некоммерческого сектора, которая была принята правительством в июне 2003 года.

Кроме того, парламентский комитет по поддержке гражданских организаций существует с начала 1990-х — он используется для предоставления бюджетных субсидий национальным объединениям. Он принял на себя ответственность за законодательную политику в отношении неправительственного сектора. Наконец, местные правительства также разработали различные механизмы работы с НПО, начиная от одного ответственного сотрудника в местных законодательных комитетах и до создания целого отдела по связям с гражданским обществом.

Проблемы реализации

Читая о всех этих событиях можно задать вопрос, какие проблемы могут возникать. Проблемы, связанные с тем, как все эти законы, финансирование и механизмы сотрудничества будут осуществляются. Из более поздних исследований и докладов, касающихся этой области, можно выделить три основные проблемы.

Первая заключается в отсутствии прозрачности. Со стороны правительства это означает негласное использование государственных средств на поддержку некоммерческих организаций. Например, доклад Государственного контроля указывает, среди прочего, что 80% от центральной государственной (правительство и министерства) поддержки некоммерческим организациям были выделены на основании индивидуальных решений (в отличие от открытых конкурсов на получение грантов) и 50% от средств государственных фондов была распределена без объявления грантов. Кроме того, только два министерства согласились с требованием общественности о раскрытии процедур выдачи грантов, предусмотренных законом.

Однако НПО тоже не являются невинными. Тот же доклад показал, что большинство тех, кто получил государственное финансирование, не использовали его правильно. Например, многие организации попытались получить дополнительные средства путем подачи заявления на различные цели по одному и тому же проекту, а затем тратили деньги как хотели.

Второй основной проблемой является отсутствие подотчетности. Это означает, что государственное финансирование не используется должным образом. Например, некоммерческие организации, включенные в годовой бюджет, принятый парламентом, получили ежегодную поддержку без представления бюджетного запроса, просто опираясь на поддержку предыдущего года. Министерства не проследили за подотчетностью каждого из своих грантополучателей. Фактически, только 70% грантовой поддержки, и только 40% от не-грантовой поддержка были обусловлены в первую очередь договором.

Третья важная проблема — беспокойство, что сотрудничество НПО и правительства зачастую сильно и чрезмерно политизировано. Раздвоение политического общества в целом (в основном между правым и левым крылом) также находит отражение в некоммерческом секторе. Некоторые объединения НПО получили больше государственной поддержки, чем другие; различные группы экспертов НПО участвуют в содействии выработке политики в определенных областях, и даже некоторыми объединениями НПО были заключены контракты по оказанию государственных услуг на местном уровне.

Наконец, мы должны также сообщить, что финансовая поддержка со стороны правительства — как обоюдоострый меч. Она помогла работе ряда неправительственных организаций, но также и привела к увеличению веса правительства в некоммерческом секторе в целом. Хотя сектор усилился в предоставлении услуг, но ослабил свои пропагандистские функции. Доля квазиавтономных НПО увеличилась до такой степени, что доклад Центрального статистического управления в 2000 году сообщил: «Мы являемся свидетелями не просто изменения в пропорциях, но и сокращения части сектора, которое действительно может считаться «гражданским, общественным и неправительственным». Это усиление влияния привело к нездоровой зависимости неправительственных организаций от правительственных, независимо от политической ориентации нынешнего правительства.

Заключение

К сожалению, сотрудничество между НПО и властью в Венгрии в прошедшее десятилетие было основано на патернализме, фаворитизме, предоставлении взаимных преимуществ и создании лояльных клиентов, а не на профессионализме, взаимном уважении и общих интересах в области социального развития. В последние годы, однако, все больше правительственных чиновников и все больше и больше ведущих НПО принимают новые, профессиональные нормы и пытаются ввести реальные изменения в эти развивающиеся отношения.

Ссылки на используемые источники содержатся в прикрепленных материалах

Скачать в формате PDF 

Президиумы предыдущих созывов

   Рассмотрим взаимосвязь между ’’гражданским обществом” и ’’политическим обществом” у Грамши. Под ’’политическим обществом” он понимает государство как правительственный аппарат, действующий на основе формальных процедур и регулирующий свою деятельность юридическими нормами. Он включает в себя органы принуждения. Общий признак, присущий этим двум сторонам надстройки, состоит в том, что через них определенный класс осуществляет свое господство, выступает как исторический класс, определяющий сущность эпохи. На основе этого общего признака Грамши выявляет различия между этими сторонами надстройки, они обнаруживаются в методах, органах, самом характере деятельности.

Внешне различия между ними выглядят таким образом, что организации ’’гражданского общества” действуют неформально, их решения не имеют юридической силы, не обеспечиваются государственным принуждением, они имеют только моральный авторитет, идейно-политическое влияние, управляемые подчиняются им добровольно. В то же время органы ’’политического общества” опираются в своей деятельности на принуждение, на ’’команду”, обязательную к исполнению.

Грамши отмечает наличие двух параллельных аппаратов господствующего класса: аппарата гегемонии и аппарата принуждения господствующего класса. Характеризуя различие в методах их деятельности, он ссылается на мнение известного историка Возрождения Гвиччардини, что две вещи абсолютно необходимы для государства: оружие и религия. Он дополняет эту формулу своими определениями: сила и согласие, принуждение и убеждение, политика и мораль, право и свобода, порядок и дисциплина, управление и самоуправление. Вот методы, с помощью которых господствующий класс осуществляет функцию руководства в ’’гражданском обществе” и функцию господства — в ’’политическом”.

Иными словами, в сфере ’’гражданского общества” господствующий класс ищет себе союзников, добивается от других классов и социальных групп поддержки его моральных принципов, согласия на руководящую роль, добивается сознательной дисциплины, короче — ’’концентрирует согласие”. Но ведь ’’гражданское общество” есть неразрывная часть общества как целого. Поэтому в нем вызревает не только ’’согласие”. Оно является ареной столкновения политических сил. Здесь проявляется влияние не только господствующего класса, но класса-антагониста, то есть сопротивление гегемонии. Для устранения этого влияния, для подавления этого антагонизма господствующий класс применяет силу, принуждение, закон, установленный государством, ’’политическим обществом”.

Грамши подчеркивает неразрывную связь между этими двумя функциями господствующего класса: руководством и господством. «Лишь та социальная группа является господствующей над враждебными ей социальными группами, которая стремится их ’’ликвидировать” или подчинить себе, не останавливаясь перед вооруженной силой, и которая одновременно выступает как руководитель союзных и родственных ей групп. Социальная группа может выступать как руководящая еще до завоевания государственной власти (и это одно из важнейших условий завоевания власти). Впоследствии, находясь у власти, удерживая ее, становясь господствующей, эта группа должна будет в то же время оставаться руководящей».

Грамши показывает, что между ’’гражданским обществом” и ’’политическим обществом” существует не только взаимодополнение, но и взаимопроникновение. С одной стороны, огосударствляются чисто воспитательные, ’’гегемонные” учреждения (школа, университет), а с другой — само государство как принудительная сила играет воспитательную роль (например, суд и судопроизводство).

В условиях империализма характерна тенденция к выполнению организациями ’’гражданского общества” не только идеологических функций, но порой и функций прямого классового насилия. И эта тенденция проявилась не только в фашистских государствах, где вооруженные отряды фашистов стали главным орудием кровавого подавления рабочего движения. Она давно действует в США, где, например, государство принимало законы о равноправии негров и ликвидации расовой сегрегации, а такие общественные организации, как ку-клукс-клан, брали на себя функцию подавления освободительного движения чернокожих. Когда конгресс США запретил финансирование военных поставок никарагуанским ’’контрас”, ’’частные” организации монополий собрали для них солидную сумму в миллионы долларов.

Чтобы подчеркнуть единство ’’гражданского общества” и ’’политического общества”, Грамши вводит понятие государства в широком смысле слова или широкое понятие государства. Это понятие — центральный момент всех размышлений Грамши о государстве. Грамши, как уже отмечалось, обнаружил, что в высокоразвитых капиталистических государствах классовый противник опирается не только на аппарат государства, но и на аппарат гегемонии, и именно последний является базой правительственного принудительного аппарата. На примере политической партии Грамши показывает, что она есть ’’механизм, который в гражданском обществе выполняет ту же функцию, что и государство”, она формирует кадры руководителей и организаторов. Более того, Грамши пишет, что в реальной жизни ’’некоторых государств” политическая партия играет роль ’’главы государства”, но, в отличие от институтов власти, не царствует, не правит юридически, она имеет ’’фактическую власть”, осуществляет функцию гегемона в ’’гражданском обществе”. Однако ’’гражданское общество” фактически настолько переплетено с ’’политическим обществом”, что все граждане чувствуют, что именно она (партия) правит.

Этот тезис Грамши обычно принято относить к положению партии в пролетарском государстве. В этой связи заметим следующее. Говоря о переплетении ’’гражданского общества” с ’’политическим”, Грамши имеет в виду социально- политическую сторону дела, социально-политические отношения, но не административные и организационно-хозяйственные. В этом переплетении никак нельзя видеть аргумент в пользу оправдания практики подмены партийными органами советских и хозяйственных органов в их специфических властных (совет) и хозяйственных функциях. Напротив, именно разделение Грамши всей надстроечной деятельности на ’’гражданское” и ’’политическое” общества является методологической основой для разделения функций соответствующих аппаратов. Партия, будучи аппаратом ’’гражданского общества”, правит не как юридически закрепленный орган власти, а как организация гегемонии, как концентрированное выражение гегемонии, как политический авангард народа.

В этом же смысле надо правильно понять высказывание Грамши о роли партии как ’’главы государства”. Прежде всего отметим, что роль главы государства несет у Грамши определенную функциональную нагрузку: это высший арбитр, в котором воплощен суверенитет народа, который поэтому не может отвечать перед какими-либо органами государства (судом, парламентом и др.). Очевидно, говоря о партии как ’’главе государства”, поскольку речь идет о социалистическом государстве, Грамши имеет в виду ее руководящую роль, опирающуюся на ее авторитет (который, кстати, как считал Грамши, надо поддерживать конкретными делами). Но в том-то и дело, что положение Грамши о партии как фактическом ’’главе государства” относится к любому политическому режиму, где одна партия обладает стабильной монополией на власть и где поэтому существует тенденция к переплетению партии и государства. Как раз новейшая история Италии дает нам пример ’’сращивания” аппарата государственной власти и правящей в Италии уже более 40 лет христианско-демократической партии. Эта партия создала свою систему власти, не подчиненную высшим государственным органам, и фактически правит страной. Можно вспомнить и фашистские режимы, которые опирались на аппарат партий, — их также имел в виду Грамши.

Проанализировав связи между ’’гражданским” и ’’политическим” обществами, Грамши делает вывод, что под государством следует понимать не только правительственный аппарат, но и ’’частный” аппарат гегемонии. Он выводит как бы краткую формулу государства — государство есть гегемония, защищенная броней принуждения15. Нетрудно увидеть сходство этого широкого понятия государства с современным понятием политической системы. В обоих случаях в него включаются как государственные, так и негосударственные организации господствующего класса. В обоих случаях партия является центральным институтом среди негосударственных организаций класса.

Но далее следуют различия, которые надо учитывать. В понятие политической системы включаются лишь те организации класса, которые непосредственно участвуют в формировании политической воли, политических решений. Грамши включает в широкое понятие государства школу и университет, он рассматривает государство как весь комплекс практической и теоретической деятельности господствующего класса, как единство идеологии, политики, этики и культуры. Такое широкое понимание государства дало основание некоторым исследователям упрекать Грамши в ’’этатизме”, то есть в огосударствлении всей общественной жизни. Однако это не так. Те, кто упрекает Грамши, мыслят категорией ’’политического общества”, прилагают свои представления о государстве в узком смысле слова к грамшианскому пониманию государства в его широком смысле. На деле же, напротив, посредством своих категорий Грамши раскрывает общественные, идейные, культурные основы государства в узком смысле.

Возникает важный вопрос: совмещается ли грамшианское определение государства как гегемонии с марксистско-ленинским определением его как диктатуры господствующего класса? В представлении Грамши гегемония — это такая форма диктатуры класса, которая опирается не только на классовое насилие, но и на систему классовых союзов, на идейное и культурное главенство. Гегемония, по мнению Грамши, складывается там, где имеется более или менее развитое ’’гражданское общество”, развитые классовые структуры. Она возникает впервые лишь в развитых буржуазных странах. Ее не было в античных и феодальных государствах, где социальные группы поставляли ’’механический блок”, скрепленный ’’военно-политическим кругом давления”. Роль гегемона играла церковь, но она на Западе противопоставляла себя государству.

Что касается развитых буржуазных государств, то здесь, по мысли Грамши, гегемония сложилась после 1870 года на базе колониальной экспансии в виде массированной структуры буржуазных демократий, включающих как государственные организации, так и различные объединения негосударственного характера.

В России буржуазия не смогла достичь стадии гегемонии, создать развитое ’’гражданское общество”. Вот как об этом писал Грамши: ”На Востоке государство было всем, гражданское общество находилось в первичном аморфном состоянии. На Западе между государством и обществом были упорядоченные отношения, и, если государство начинало шататься, тотчас же выступала наружу прочная структура гражданского общества. Государство было лишь передовой траншеей, позади которой была прочная цепь крепостей и казематов”16. Поэтому в ходе пролетарских революций на Западе пролетариату, по мнению Грамши, предстоит не только сломать угнетательский аппарат принуждения, но и подорвать аппарат гегемонии, вырвать трудящихся из-под идейно-политического и морального влияния буржуазии, разрушить буржуазный ’’здравый смысл”. Таким образом, думается, нет никаких оснований противопоставлять грамшианское понятие гегемонии марксистско-ленинскому понятию диктатуры пролетариата, особенно если взять классическое определение этого последнего понятия из ленинского ’’Великого почина”.

Конечно, при сравнении взглядов Ленина и Грамши на государство нужна величайшая тщательность, чтобы не получилось так, что синтез грамшианских взглядов на гегемонию будет противопоставлен одному аспекту ленинского учения о государстве. Например, если взять одно из положений книги ’’Государство и революция” о том, что ’’государство — это машина репрессий”, ’’орудие эксплуатации рабочего класса”, и противопоставить его всем грамшианским подходам к государству, которое является у Грамши не только орудием репрессии, но и политико-правовым порядком, объединяющим общество не только монополией силы, но и на моральных и идейных принципах, то ленинское учение выглядит ’’бедным, даже скудным”. Но для такого противопоставления надо забыть, что книга ’’Государство и революция” написана в определенный исторический момент — в канун революционного слома угнетательского аппарата — с определенной целью: восстановить в марксистской теории государства то, что было выброшено из нее правым реформизмом, а именно угнетательский характер государства и необходимость слома бюрократической машины.

Кроме того, методологически сравниваются несопоставимые понятия: Ленин говорит о государстве как политикоюридическом аппарате, то есть государстве в узком смысле слова, о ’’политическом обществе”. А противопоставляется это понимание широкому понятию государства. В итоге получается, что Ленин не учитывал роль идеологии и морали, не учитывал способность господствующего класса объединять массы вокруг себя. К сожалению, такие противопоставления можно встретить среди работ очень серьезных западных марксистов. Но вот что пишет по этому поводу тоже очень серьезный автор-марксист Кристин Бюси-Глюксман: Ленин отличает гегемонию пролетариата от государственной формы его диктатуры, он не допускает отождествления гегемонии с государственной властью, не допускает сведения идеологических и политических отношений целиком к ’’государственным”. В этих вопросах Грамши следует за Лениным. Добавим: нет никаких оснований для жесткого противопоставления ’’монополии силы” и ’’гегемонии”, функций, которые, по Грамши, взаимопроникают. От считал, например, что философские системы эксплуататорских классов влияют на народные массы ’’как внешняя политическая сила, как элемент принудительной силы руководящих классов”. Сам Грамши, наконец, видел величие Ленина в том, что он разработал доктрину гегемонии как дополнение теории государства-силы.

Возможно, что противопоставления Грамши Ленину в этом вопросе идут от того, что сам Грамши основное внимание уделял разработке именно функции гегемонии, руководства, а не функции господства. Но в принципиальной расстановке акцентов он всегда стоял на ленинских позициях. Говоря об упорядоченном соотношении функций господства и руководства, Грамши указывает, что это — равновесие, где господство не очень преобладает над руководством.

Здесь важны оба момента: и ”не очень” и ’’преобладает”. Существенной для Грамши является мера преобладания господства над руководством, а не столько сам факт (принцип) этого преобладания.

Отсюда, сравнивая роль государства на Востоке и Западе, он намечает две разновидности диктатуры господствующего класса: первая из них осуществляется почти исключительно посредством господства, то есть принудительной силы государства, политико-юридического пресса государственной власти, систематического насилия со стороны государственного аппарата. Вторая разновидность предполагает не столько прямое господство, сколько гегемонию.

Само по себе достижение классом гегемонии еще не тождественно завоеванию государственной власти, гегемония должна быть закреплена в ’’политическом обществе”, воплощена в законах и политических институтах. В то же время утрата классом гегемонии еще не означает утрату политической власти в государстве. Грамши называет такое положение экстремальной формой ’’политического общества”.

Остановимся на этом вопросе подробнее. Сложившиеся в последней трети прошлого века ’’упорядоченные” отношения между ’’гражданским” и ’’политическим” обществами были нарушены первой мировой войной. Что значит — ’’упорядоченные” отношения? Это значит, что ’’гражданское” и ’’политическое” общества гармонически дополняют друг друга, что государственное принуждение сравнительно редко принимает массовый характер, будучи в основном гарантом гегемонии. И вот этот ’’порядок” оказался нарушенным: произошел, по словам Грамши, разрыв между ’’гражданским” и ’’политическим” обществами. Суть этого разрыва в том, что в недрах ’’гражданского общества” и под его оболочкой возникает сеть ’’частных” организаций нового революционного класса, которые враждебны старому ’’политическому обществу”. Рождаются политические партии, профсоюзы, просветительные организации подчиненных классов и групп, через которые начинается процесс идеологического освобождения от гегемонии господствующего класса. Развивается кризис гегемонии и разрыв между новым по своему содержанию ’’гражданским обществом” и государством. И тогда буржуазия прибегает к такой ’’экстремальной” форме ’’политического общества”, как ’’современные диктатуры”, — фашизму. Легальная централизация всей национальной жизни становится ’’тоталитарной”. Грамши часто употребляет термины ’’тотальный”, ’’тоталитарный”, что означает ’’всеобщий”, ’’универсальный”. Грамши подчеркивает, что государство централизует в себе всю общественную жизнь и деятельность и тем самым принудительно скрепляет расшатанное ’’гражданское общество”. Такая централизация — признак современных диктатур, в фашистских государствах этот процесс сопровождался неслыханными насилиями над трудящимися, разгромом их классовых организаций.

Но тенденция к огосударствлению гегемонии существует и в тех буржуазных государствах, где в полной мере функционируют буржуазно-демократические институты. Во-первых, объективные условия НТР требуют вовлечения государства с его финансовыми и материальными ресурсами в решение проблем образования, воспитания и культуры для подготовки квалифицированного работника, отвечающего требованиям времени. Во-вторых, в условиях кризиса целого пласта буржуазных жизненных ценностей государство выступает как организатор и финансист идеологического воздействия на общество со стороны правящих групп. В частности, конгресс США выделяет крупные суммы денег различным общественным организациям правого толка. В-третьих, сама социальная деятельность государства (пенсии, пособия и т.д.), его арбитражная деятельность в конфликтах между трудом и капиталом имеют ярко выраженную идеологическую окраску, стимулируют идеологию классового консенсуса и гражданского мира.

Вместе с тем усиливается и противоположная тенденция к расширению поля идейной борьбы за пределами политического общества, а именно в гражданском обществе, где идет процесс становления новых общественных ценностей, пробивают дорогу зачатки интеллектуальной и моральной реформы нового типа.

Это один раздел из книги «Антонио Грамши учение о гегемонии», Мушинский.

Фадеев Валерий Александрович — Советник Президента РФ, Председатель Совета

Киркора Ирина Владимировна — Директор АНО «Авторский центр «Мир Семьи», Заместитель председателя Совета

Айвазова Светлана Григорьевна — Главный научный сотрудник Института социологии Российской академии наук

Алексеева Людмила Михайловна — Председатель Московской Хельсинкской группы

Амбиндер Лев Сергеевич — Президент Русфонда

Андреева Татьяна Константиновна — Доцент МГУ, заместитель председателя Высшего арбитражного суда РФ в отставке

Асмолов Александр Григорьевич — Заведующий кафедрой МГУ, академик РАО

Бабушкин Андрей Владимирович — Председатель межрегиональной общественной благотворительной организации «Комитет за гражданские права»

Большакова Мария Артемовна — Председатель совета Общероссийской общественной благотворительной организации «Союз семей военнослужащих России»

Борисов Игорь Борисович — Председатель совета Общероссийской общественной организации «Российский общественный институт избирательного права»

Брод Александр Семенович — Председатель координационного совета общероссийской общественной организации «Юристы за права и достойную жизнь человека»

Верховский Александр Маркович — Директор Информационно-аналитического центра «Сова»

Винокурова Екатерина Владимировна — Корреспондент информационного агентства Znak

Горгадзе Шота Олегович — Управляющий партнер адвокатского бюро Москвы «Зутиков, Горгадзе и партнеры»

Гусев Павел Николаевич — Главный редактор газеты «Московский комсомолец», глава Союза журналистов Москвы

Евдокимова Наталия Леонидовна — Ответственный секретарь Правозащитного совета Санкт-Петербурга

Замшев Максим Адольфович — Главный редактор Литературной газеты

Засурский Иван Иванович — Завкафедрой новых медиа Факультета журналистики МГУ, президент Ассоциации интернет–издателей

Кабанов Кирилл Викторович — Председатель Национального антикоррупционного комитета

Каледа Кирилл Глебович — Протоиерей, настоятель храма Святых Новомучеников и Исповедников Российских в Бутове

Каляпин Игорь Александрович — Председатель межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток»

Караганов Сергей Александрович — Почетный председатель президиума неправительственного общественного объединения «Совет по внешней и оборонной политике»

Ковлер Анатолий Иванович — Заведующий Центром зарубежного законодательства и сравнительного правоведения Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ

Костанов Юрий Артемович — Председатель президиума Московской коллегии адвокатов «Адвокатское партнерство»

Кравченко Борис Евгеньевич — Президент общероссийского объединения профсоюзов «Конфедерация Труда России»

Маковецкая Светлана Геннадьевна — Директор фонда «Центр гражданского анализа и независимых исследований «ГРАНИ»

Марголина Татьяна Ивановна — Профессор Пермского государственного национального исследовательского университета

Меркачева Ева Михайловна — Обозреватель газеты «Московский комсомолец»

Михайлов Константин Петрович

Морщакова Тамара Георгиевна — Судья Конституционного Суда Российской Федерации в отставке

Мукомолов Александр Федорович — Председатель совета межрегиональной неполитической общественной организации «Миротворческая миссия имени генерала Лебедя»

Мысловский Евгений Николаевич — Президент регионального общественного фонда противодействия организованной преступности и коррупции «АНТИМАФИЯ»

Никитинский Леонид Васильевич — Обозреватель «Новой газеты»

Пастухов Игорь Николаевич — Адвокат Московской коллегии адвокатов «Юридическая фирма «ЮСТ»

Поляков Леонид Владимирович — Заведующий кафедрой общей политологии Государственного университета — Высшей школы экономики

Полякова Мара Федоровна — Председатель правления региональной общественной организации «Независимый экспертно-правовой совет»

Резник Генри Маркович — Первый вице-президент Адвокатской палаты Москвы

Романов Роман Владимирович — Директор Государственного музея истории ГУЛАГа

Ряховский Владимир Васильевич — Управляющий партнер адвокатского бюро «Славянский правовой центр»

Сванидзе Николай Карлович — Политический обозреватель

Сидорович Ольга Борисовна — Директор Института права и публичной политики

Соболева Анита Карловна — Доцент кафедры теории и истории права Высшей школы экономики

Сокуров Александр Николаевич — Кинорежиссер

Соловьев Владимир Геннадьевич — Председатель Союза журналистов России

Цыпленков Сергей Александрович — Исполнительный директор отделения международной неправительственной организации Гринпис России

Юргенс Игорь Юрьевич — Председатель Правления Института современного развития

Ясин Евгений Григорьевич — Научный руководитель Высшей школы экономики, глава фонда «Либеральная миссия»

Вышинский Кирилл Валериевич — Исполнительный директор МИА «Россия сегодня»

Мерзлякова Татьяна Георгиевна — Уполномоченный по правам человека в Свердловской области

Точенов Александр Сергеевич — Президент «Центра прикладных исследований и программ»