Руководство какой страны обвинило руководство ссср в ревизионизме

Кто виноват в идеологическом расколе между СССР и Китаем?

56 лет назад коммунистический Китай и СССР объявили об идеологическом расколе. Страны, воспевавшие свою дружбу, отзывали друг у друга студентов, ученых и экспертов, яростно отстаивая правоту именно своего видения коммунизма. Что же произошло и кто в этом был виноват? Спорили эксперты

СССР и КНР начали крепко дружить сразу же после окончания Второй мировой войны. Тогда советские войска заняли всю Маньчжурию, разгромив Квантунскую армию, и утвердили своё влияние в регионе. Мао во многом был обязан своим приходом к власти именно СССР. Практически не ограниченная военная поддержка со стороны Красной армии позволила ему быстро разделаться с войсками Гоминьдана и провозгласить в 1949 году коммунистический Китай.

Сталин весьма настороженно относился к Мао. В СССР его считали «красным снаружи и белым внутри». То есть не классическим марксистом-ленинистом, а скорее ультралевым националистом. Что было не так уж далеко от истины.

Тем не менее Китай рассматривался в качестве важного стратегического союзника. Сразу же после окончания Второй мировой войны отношения между участниками антигитлеровской коалиции стали стремительно ухудшаться и в ближайшие пять-десять лет маячила вполне реальная перспектива новой глобальной войны. В таких условиях бесчисленные людские ресурсы более чем миллиардного Китая были бы очень кстати. В случае войны советские танки могли бы дойти до Атлантического океана, а китайцы захватили бы всю Азию. Ресурсы их противников на этих театрах боевых действий были просто несопоставимы.

А переход всей Европы и Азии под коммунистическое влияние поставил бы США в очень тяжёлое положение. Не случайно именно советско-китайский альянс был самой главной головной болью американских политиков и военных в начале 50-х годов.

Рассматривая Китай в качестве важного союзника, СССР начал оказывать ему колоссальную поддержку. В условиях холодной войны, которая грозила перерасти в горячую, миллиард китайцев с винтовками — это неплохо, но миллиард китайцев с автоматами, танками, самолётами и развитой промышленностью — это ещё лучше.

После личной встречи Сталина и Мао был подписан Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи. Из Москвы в Китай отправились тысячи специалистов, которые помогали ударными темпами строить заводы. Практически вся китайская армия была вооружена новым советским оружием. СССР предоставил КНР кредит в несколько сотен миллионов долларов под символический процент.

Пресса обеих стран пестрела громкими лозунгами: «Русский с китайцем — братья навек!», «Великая беспримерная дружба!», «Наши сердца бьются вместе!» и т. д. Никогда больше коммунистический лагерь не был настолько могуществен и опасен для своих противников. Казалось, дальнейшее шествие коммунизма по планете неминуемо. Но великая дружба не продлилась и десяти лет, рухнув под тяжестью амбиций политических лидеров.

Как Никита Сергеевич с Цзэдуном Ичановичем поссорились

Мао традиционно тяготился вынужденной опекой со стороны Москвы, даже в те времена, когда китайские коммунисты были небольшой группировкой партизан. Во-первых, Мао очень не любил чужого вмешательства, во-вторых, он считал, что ему, китайцу, виднее, что происходит на местах в Китае, чем оторванным от реальности товарищам из Москвы, привыкшим жить по марксистско-ленинским шаблонам. Но до поры до времени Мао вынужден был эту опеку терпеть.

Кроме того, во главе СССР находился Сталин, которого Мао в глубине души считал как минимум равным себе. В их биографии было немало сходства. И тот и другой были революционерами, и тот и другой поднялись с самых низов партии. Оба в своё время считались третьеранговыми членами партии, но ловкими махинациями и интригами сумели добиться безоговорочного лидерства. Оба были готовы на огромные жертвы ради достижения своих целей.

Однако смерть Сталина внесла значительные коррективы в отношения между странами. В Кремле укрепился Хрущёв, который в глазах Мао был не более чем номенклатурным болтуном, а вовсе не революционным лидером, как он сам. После воцарения Хрущёва Мао начал считать лидером социалистического лагеря именно себя. Хрущёв любил поговорить, но в идеологических вопросах разбирался не очень хорошо. А Мао сформулировал (хотя и при помощи соратников) целое новое течение в коммунизме — маоизм. Одно это в глазах Мао делало его выше Хрущёва. Вдобавок Хрущёв был элементарно моложе его, а возраст на Востоке в то время играл немаловажную роль.

Подчиняться Хрущёву для Мао было просто оскорбительно. Маоизм был идеальной для экспорта в бедные азиатские страны идеологией. Если у Маркса авангардом революции был пролетариат, то в Азии Мао считал авангардом беднейшее крестьянство, которое должно смести буржуазные города. Лозунг «Деревня окружает города» идеально подходил для любой азиатской страны.

Несомненно, СССР такое усиление Китая не понравилось бы и в Москве стали бы вставлять палки в колёса союзникам. Так что вариант был только один — порвать с Москвой, использовав для этого какой-нибудь формальный повод. Но для этого требовалось выждать. Китай всё ещё нуждался в советской помощи, заводов было недостаточно. Но самое главное, что хотел получить Мао от СССР, — это секрет атомной бомбы.

КНР на тот момент не имела научного и технического потенциала для создания атомного оружия, поэтому помощь СССР в этом вопросе была решающим фактором. Несколько тысяч советских атомщиков трудились на китайских объектах. Ругаться с СССР в этот момент было не с руки.

Однако с середины 50-х стратегия Мао изменилась. Если раньше он благоговейно благодарил за любую оказанную помощь и поддержку, то теперь начинал уже не просить, а настойчиво требовать. В частности, он начал требовать у советской стороны форсировать передачу атомных технологий КНР. Хрущёв поначалу пошёл на уступки, но вскоре начал тормозить процесс, справедливо опасаясь усиления Китая и его выхода из-под контроля.

Вторым требованием Мао стало строительство атомного подводного флота «под ключ». Технологии атомных подводных лодок на тот момент были новейшими. Строительство такого флота требовало колоссальных затрат, при этом Мао настаивал на передаче флота исключительно под китайское руководство. На такие условия в Кремле уже не могли пойти. Кроме того, Мао настойчиво желал получить Внешнюю Монголию и несколько раз ставил вопрос о её передаче. Однако Монголия находилась в советской сфере влияния и эти просьбы в Москве категорически отвергли.

Вопреки популярным представлениям, ХХ съезд КПСС, на котором Хрущёв развенчал сталинский культ личности, не стал причиной разрыва отношений. Мао и после него спокойно приезжал в Москву и произносил речи о великой дружбе, которую ничто в мире не сможет поколебать.

Тем не менее этот съезд действительно разгневал Мао. И дело было вовсе не в идеологии или преклонении перед личностью Сталина. Все социалистические страны смотрели на Москву и выстраивали свою внутреннюю политику в соответствии с кремлёвскими тенденциями. Развенчание культа личности могло нанести непоправимый удар по авторитарным лидерам соцстран, ориентировавшихся на сталинскую модель.

Хрущёвское выступление заставило Мао сильно поволноваться за свои позиции, тем более что он не один год потратил на внутрипартийную борьбу с так называемой «Группой 28 большевиков». Это были китайские коммунисты, выучившиеся в Москве, имевшие связи по линии Коминтерна и в своих взглядах ориентированные именно на СССР.

У Мао был ещё один повод для того, чтобы подозревать неладное. Всего за несколько недель до ХХ съезда один из его самых влиятельных оппонентов — член «Группы 28 большевиков» Ван Мин — выехал в Москву на лечение, после чего отказался возвращаться обратно. Перебравшийся в Москву Ван Мин заставлял Мао опасаться того, что на волне хрущёвских разоблачений его самого сместят с поста и при помощи Москвы заменят Ван Мином. Дружить с Москвой становилось всё более опасным для власти Мао.

Тем не менее ещё некоторое время он демонстрировал дружелюбие и даже посещал Москву. На праздновании 40-летия Октябрьской революции Мао произвёл шокирующее впечатление, рассказывая о крайней необходимости ядерной войны для окончательного уничтожения капитализма и империализма на планете. Пришедший к власти Хрущёв при поддержке номенклатуры, напротив, объявил курс на мирное сосуществование капитализма и социализма. Для Мао это было явным свидетельством слабости советских лидеров новой формации. К тому же он знал, что главным страхом в СССР была именно ядерная война. Ведь Советский Союз был урбанизированной промышленной страной и всего несколько ядерных ударов могли нанести гораздо больший ущерб, чем четыре года войны с Германией.

Рассуждая о благотворном влиянии гибели половины земного шара в атомном огне, Мао слегка провоцировал советское руководство. Тем не менее в том же году был заключён новый договор о военно-техническом сотрудничестве. В Москве не хотели терять мощного союзника, хотя и начинали с опаской поглядывать на Мао.

Тем временем Мао начал проверять силу своих соседей. Сначала произошли два вооружённых столкновения с Тайванем, которые вошли в историю как Первый и Второй тайваньские кризисы. Тайвань пользовался поддержкой США, так что полноценной войны не получилось.

Следом пришёл черёд Индии, с которой начались вооружённые столкновения на границе. Китайско-индийский конфликт совершенно не вписывался в планы Москвы. Там видели нейтральную Индию важным противовесом усиливающемуся Китаю.

Действия Мао вызвали негодование в Москве. Советские лидеры стали считать его неуправляемым. Передача атомных технологий была де-факто заморожена.

Окончательный раскол

В ответ на публичную критику политики Китая в индо-китайском конфликте в китайской партийной печати в апреле 1960 года публикуется сборник статей «Да здравствует ленинизм!», в котором содержалась неприкрытая критика советского руководства. По инициативе советской стороны 24 июня 1960 года было созвано совещание коммунистических партий в Бухаресте с целью обсуждения международной обстановки. Перед началом заседания советская делегация раздала остальным информационную записку с критикой политики Мао.

Она именовалась «левым авантюризмом», а самого Мао обвинили в том, что он стремится развязать войну и в конфликте с Индией встал на сторону чистого национализма. В ответ китайская делегация распространила своё заявление, в котором говорилось: «Хрущёв занял патриархальную, самовольную и самоуправную позицию. Он фактически рассматривает отношения между великой Коммунистической партией Советского Союза и нашей партией не как отношения между партиями-братьями, а как отношения между партией-отцом и партией-сыном. Во время этой встречи он пытается путём оказания давления заставить нашу партию повиноваться его немарксистским, неленинским взглядам».

С этого момента конфликт стал необратимым. Через несколько недель после этого скандала СССР в одностороннем порядке отозвал всех советников и гражданских специалистов, работавших в Китае.

Несмотря на то что обе стороны камуфлировали конфликт идеологическими разногласиями, фактически конфликт был спором за власть. Открыто оспорив советские решения, Мао делал весомую заявку на лидерство в социалистическом лагере. Точнее — на создание альтернативного центра силы. Но в Москве такого вытерпеть не могли, в конце концов это при помощи СССР Китай стал превращаться в сильную державу.

О том, что конфликт не носил идеологической подоплёки, говорит хотя бы тот факт, что Мао, бешено критиковавший Хрущёва за контакты с «американскими империалистами» и требовавший беспощадной революционной войны с капиталистическим миром, сам через несколько лет наладил контакты с США.

Дальнейший конфликт развивался в форме газетной полемики. По мере нарастания конфронтации риторика становилась всё более грубой. Китайская компартия обвиняла Хрущёва в «ревизионизме», «поддержке американского империализма, титовской клики и индийской реакции», «сектантстве и великодержавном шовинизме».

Советская компартия от резких слов воздерживалась, намекая в официальных заявлениях на авантюризм и безумие Мао: «Китайские товарищи явно недооценивают всей опасности термоядерной войны. «Атомная бомба — это бумажный тигр», она «вовсе не страшна», — утверждают они. Главное, мол, поскорее покончить с империализмом, а каким путём, с какими потерями это будет достигнуто — вопрос будто бы второстепенный. Для кого, позволительно спросить, второстепенный? Для сотен миллионов человек, которые обречены на гибель в случае развязывания термоядерной войны? Некоторые ответственные китайские руководители заявляли также о возможности пожертвовать сотнями миллионов людей в войне… ЦК КПСС — и мы уверены, что в этом нас единодушно поддерживает вся наша партия, весь советский народ, — не может разделять взглядов китайского руководства о создании «в тысячу раз более высокой цивилизации» на трупах сотен миллионов людей».

Впрочем, стоит отметить, что за словами Мао о необходимости немедленной войны с империализмом на уничтожение скрывалась бравада. В реальности он так и не решился всерьёз воевать даже с более слабыми соседями. Громкие заявления нужны были Мао для другого.

Он как бы говорил: посмотрите, Хрущёв — трус, а я настоящий революционер. Это Китай является подлинным лидером революционного мира. Разрыв отношений был на руку Мао, к тому моменту он получил от СССР почти всё, что хотел, и вряд ли мог рассчитывать на что-то большее. Китай превращался в отдельный центр силы, который мог проводить политику без малейшей оглядки на Москву.

А вот СССР это было совсем не на руку. Вдобавок к традиционным противникам у них появлялся новый, куда более непредсказуемый и опасный, хотя бы из-за огромной армии и протяжённой сухопутной границы. Разрыв с Китаем вынудил СССР наращивать группу войск на восточных границах. Опасная близость Транссибирской магистрали к китайской границе и угроза блокады Дальнего Востока в случае её потери вынудили СССР потратить колоссальные ресурсы на строительство Байкало-Амурской магистрали. БАМ в итоге стал самым дорогим инфраструктурным проектом в советской истории и обошёлся казне почти в 18 миллиардов рублей, не считая ежегодных убытков после начала эксплуатации.

Начиная с 1962 года контакты между странами фактически прервались. После прихода к власти Брежнева Москва предприняла попытку нормализации отношений. В Китай с визитом отправился Косыгин, но Мао был не слишком заинтересован в этом — советская делегация вернулась с пустыми руками. Кульминацией советско-китайского конфликта стали вооружённые столкновения на Даманском и у озера Жаланашколь в конце 60-х. После этого наступил период холодной войны, длившийся до конца 80-х годов.

По иронии судьбы Мао, обвинявший Хрущёва в реставрации капитализма и попытках установить контакты с американскими империалистами, сам через несколько лет приветствовал в Пекине президента США Никсона (одного из самых антикоммунистически настроенных американских лидеров), а капитализм был де-факто восстановлен в Китае на несколько лет раньше, чем в СССР.

Никита Хрущев (в центре)

Китайская разведка имела легальные возможности собирать информацию о деятельности Моснарбанка на ниве строительства финансовой империи Ротшильдов

Письмо ЦК КПК в адрес ЦК КПСС от 14 июня 1963 года не было призвано сорвать встречу 5 июля в Москве. Оно лишь демонстрировало Кремлю, что Пекин не собирается отступать от своих принципов и будет педалировать на встрече две главные темы, из-за которых возникли разногласия между КПК и КПСС. Среди них отношение к личности Иосифа Сталина и проблема «мирного существования» с Западом. «Под последним подразумевалось и то, что в Пекине были хорошо осведомлены о том, что Хрущев торпедирует процесс появления ядерного оружия у Китая и участвует в строительстве „финансовой империи“ Ротшильдов. Эта информация шла в Пекин из Лондона от посла КНР в Великобритании (1962–1967) Сюн Сянхэя, который был не столько послом, сколько разведчиком», — пишет Федор Раззаков. Еще в 1937–1947 годах Сюн Сянхэя был «кротом» КПК в стане генерала-чанкайшиста Ху Цзуннаня. В 1947-м Ху Цзуннань даже послал своего «верного» адъютанта учиться в США, и Сюн получил степень магистра социальных наук. После возвращения на родину он занимал высокие посты уже в коммунистическом Китае: служил разведчиком при МИДе. Его специализацией были США и Великобритания, позиции китайской диаспоры были особенно сильны на этих направлениях.

Первый Чайна-таун возник в Лондоне в XIX веке в районе Лаймхаус. А к 60-м годам ХХ века в Великобритании проживали почти 20 тыс. китайцев, представленных преимущественно гонконгцами. При этом большая их часть жила в Лондоне, многие работали на разведку КПК по тайной программе «Тысяча песчинок» и служили в банковской сфере, имея выход и на советский Моснарбанк в Лондоне. Его руководителем в тот момент был Андрей Дубоносов — сотрудник ГРУ, который ранее, в 1930–1934 годах, работал в Китае директором Дальбанка в Харбине и Шанхае. Учитывая то, что СССР и Китай до лета 1960-го были союзниками, китайская разведка имела легальные возможности собирать информацию о деятельности Моснарбанка на ниве строительства «финансовой империи» Ротшильдов. Более того, даже когда между КПСС и КПК пробежала кошка, у китайцев остались каналы сбора сведений о советских банковских операциях — как легальных, так и нелегальных. Все они легли в досье, которое оказалось в руках «китайского Берии» Кан Шэна — куратора спецслужб в политбюро и одного из руководителей делегации, которая должна была приехать в Москву в июле. Главой делегации также был и Дэн Сяопин. Советскую делегацию возглавлял Михаил Суслов, не одобряющий то, что китайская сторона обвиняла КПСС в ревизионизме. Суслов при этом выступал за сдержанную критику Китая, а не за конфронтацию и разрыв отношений. Никита Хрущев решил этим воспользоваться: уже к середине мая 1963 года (после общения с Уильямом Авереллом Гарриманом, посланником Ротшильдов, он стал склоняться в пользу углубления конфронтации с КПК. Потому планировал свалить вину за провал переговоров на своего соперника — Суслова, ведь поначалу возглавить делегацию должен был Отто Куусинен, в 1930-е годы отвечавший в Коминтерне за «китайскую линию», возглавляя восточный отдел. «Куусинен был не только куратором „черной кассы“ по линии капстран (за соцстраны отвечал Суслов), но и курировал от КПСС линию „финансовой империи“ Ротшильдов. Он был „завязан“ на финляндских евреев, имевших выход на английских евреев и влиявших на работу Банка Финляндии, тоже участвующего в операциях по созданию „финансовой империи“ Ротшильдов», — отмечает Раззаков. В конечном итоге кандидатуру Куусинена как главы делегации Хрущев отклонил по стратегическим соображениям — чтобы не «замарать» его провалом. В результате в состав делегации также вошел соперник Суслова за пост главного идеолога Леонид Ильичев, глава отдела соцстран ЦК, креатура Куусинена Юрий Андропов и глава международного отдела ЦК по капстранам Борис Пономарев.

В своем выступлении Дэн Сяопин заявил: «Товарищ Хрущев всегда стремился ухватиться за соломинку, предложенную ему Эйзенхауэром или Кеннеди, и жертвует интересами всего социалистического лагеря, чтобы ублажить империалистов и реакционеров»Фото: By Acroterion – Own work, CC BY-SA 4.0, commons.wikimedia.org

Переговоры между СССР и Китаем длились до 20 июля, делегация КПК покинула Москву раньше срока

За собой же Хрущев оставил роль «главного срывальщика» переговоров. Обладая информацией о том, что китайская делегация точно поднимет вопрос об отношении к личности Сталина, он специально в первый же день переговоров, 5 июля, накалил обстановку. В длинной речи Хрущев обрушился с критикой на Сталина и назвал его «убийцей», «преступником», «бандитом», «дураком», «идиотом», «дерьмом». Один из членов китайской делегации на это заметил: «Неужели товарищ Хрущев полагает, что «дурак» сумел бы обеспечить страну ядерной бомбой? Могли ли коммунисты всех стран позволить «куску дерьма» собой руководить? Товарищ Хрущев обвиняет Сталина во всех возможных грехах, но неужели сам он «абсолютно чист?» Подобные замечания вынудили Хрущева угомониться, однако он все же выполнил свою задачу — уже в самом начале переговоров создал для них недружественную атмосферу. И хотя китайские гости оставались невозмутимы внешне, внутренне они были заметно напряжены. Их уведомили о том, что Хрущев поддался давлению Запада, потому ведет себя подобным образом.

В своем выступлении Дэн Сяопин, отметив это, заявил, что «товарищ Хрущев всегда стремился ухватиться за соломинку, предложенную ему Эйзенхауэром или Кеннеди, и жертвует интересами всего социалистического лагеря, чтобы ублажить империалистов и реакционеров». Переговоры между СССР и Китаем длились до 20 июля, делегация КПК покинула Москву раньше срока. Советская сторона тогда отказалась изменить свое отношение к личности Сталина, отменить доктрину «мирного сосуществования с Западом» и вернуть понятие «диктатуры пролетариата» вместо «общенародного государства». «Суслов проиграл, уступив под натиском хрущевско-куусиненских креатур (Ильичев, Андропов, Пономарев), которые отвергли китайские предложения и особенно по главной теме — реабилитации Сталина. Пересмотр этой темы грозил Хрущеву и Ко разрушением выстроенных с Западом отношений — как официальных, так и закулисных по линии Вашингтон — Лондон — Тель-Авив», — полагает Раззаков.

Важно отметить, что за 1,5 месяца до начала переговоров новым президентом Израиля (1963–1973) стал «хабадник» Залман Шазар. В 1952 году он должен был стать послом Израиля в СССР, но Сталин заблокировал его приезд. Шазар был членом исполкома Еврейского агентства (Сохнут), занимавшегося алией (репатриацией евреев), и отвечал за отдел информации, тесно связанный с разведкой «Моссад». В годы президентства Шазара негласные контакты «Моссада» с советским «Шабатом» расширятся, и это ускорит процесс эмиграции евреев из СССР. В числе тех, кто уезжал, — даже секретные спецы-оборонщики, которые в дальнейшем вольются в оборонные структуры Израиля и США. Ситуация развивалась по планам «Шабата», все это закладывалось в годы правления Хрущева (1953–1964). Союз с Китаем был невыгоден в том числе «Шабату», креатурой которого в ЦК был Андропов. Однако коварство Хрущева вскрылось очень скоро: 5 августа 1963-го в Москве был подписан договор между СССР, США и Великобританией о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой. Еще в июне, до советско-китайских переговоров, Хрущев заявлял, что не пойдет на уступки американцам. Говоря по существу, он таким образом врал, поскольку в дальнейшем все же подписал выгодный для США договор. Согласно бумаге, американцы могли испытывать ядерное оружие под землей, а также помогать создавать ядерное оружие союзникам, к примеру Израилю. СССР при этом согласился на просьбу США не возобновлять помощь в этом вопросе Китаю. Сотрудничество двух стран по ядерному вопросу прервалось еще в 1960 году. Впоследствии Китай отомстит Хрущеву, создав ядерный щит и объявив об этом через два дня после отставки главы правительства СССР.

Приехав в конце августа 1963-го в Белград с официальным визитом, Хрущев заявил, что Югославия является не просто социалистической страной, а «передовой» соцстраной, где «нет болтовни о революции, а есть только конкретное строительство социализма» (на фото с Иосипом Броз Тито)
Фото: By Unknown author – The State Archives of the Republic of Macedonia (DARM), Skopje Department, Public Domain, commons.wikimedia.org

Хрущев и лица, приближенные к нему, приняли решение пойти «дорогой югославов» — свернуть на рыночные рельсы и на этом поприще вступить в тесные экономические отношения с США и Западом

Обвинения в ревизионизме, предъявленные Хрущеву руководителями Китайской компартии, имели под собой веские основания. Начиная с ХХ съезда 1956 года он вел СССР по капиталистическому пути. Таким образом Хрущев рассчитывал создать с помощью рыночных отношений более прочный союз партийно-государственной и хозяйственной номенклатуры, интеллигенции и народа. «Он считал, что коммунистическая идеология в новых условиях уже не может служить главной опорой для власти, а вот слияние „плана“ и „рынка“ такой опорой стать способно. Также Хрущев считал, что рыночные отношения способны помочь СССР удержать в своих руках бразды правления всем восточным блоком, где все страны выступали за „рынок“. И в качестве примера на этом пути Хрущевым была выбрана Югославия», — заявляет Раззаков.

В Югославии в те времена было 6 республик, страна встала на путь капитализма еще в начале 1950-х годов. Если Сталин считал главу СФРЮ Иосипа Броз Тито предателем социализма, то Хрущев объявил об обратном. Приехав в конце августа 1963-го в Белград с официальным визитом, он заявил, что Югославия является не просто социалистической страной, а «передовой» соцстраной, где «нет болтовни о революции, а есть только конкретное строительство социализма». Хотя это было далеко не так. К примеру, политика развития частного капитала в те времена была закреплена в Конституции СФРЮ, и частные лица смогли создавать предприятия и нанимать рабочую силу. Потому в выпуске белградской газеты «Политика» от 25 сентября 1961 года отмечалось, что «существует значительная пропасть между отдельными рабочими и служащими и первые смотрят на последних как на „бюрократию“, которая „съедает“ их зарплату».

СФРЮ серьезно «подсела» на западные дотации. В 1945–1963 годах США и Запад предоставили Югославии различного рода «помощь» на сумму в $5,46 млрд, причем «помощь» США составила свыше 60% — $3,5 миллиарда. «Чем эта „помощь“ в итоге обернется, покажут события 90-х, когда СФРЮ будет уничтожена теми же США и Западом. Но это случится чуть позже, а пока СФРЮ превратилась: 1) в рынок для демпинга империалистических государств, 2) в сферу приложения западного капитала и его сырьевую базу, 3) ее промышленные предприятия стали сборочными цехами западных предприятий», — уточняет Раззаков.

Хрущев и лица, приближенные к нему, приняли решение пойти «дорогой югославов» — свернуть на рыночные рельсы и на этом поприще вступить в тесные экономические отношения с США и Западом, рассчитывая на то, что те не смогут их переиграть, подобных выводов когда-то придерживались и югославы. Для этого в СССР и была затеяна «реформа Либермана», продвигаемая «мозговыми танками» от «Шабата». Критиком этих реформ в президиуме ЦК выступал Суслов. Задачей «шабатников» было отправить его в отставку, поставив вместо него креатуру «глубинников» Ильичева. Хрущев активно создавал почву для этой отставки. Назначив Суслова в июле 1963 года главой делегации по переговорам с КПК, он знал, что переговоры закончатся провалом. Так и вышло, после чего Суслов пропал из поля зрения широких масс. Его не было даже на ноябрьских мероприятиях по случаю 46-й годовщины Великого Октября, что готовило почву для отставки. Однако этому не суждено было случиться, Суслова спасло то, что его главный соперник Куусинен резко сдал. Еще в 1960 году у него обнаружили рак печени, который резко обострился в начале 1964-го.  В последний раз Куусинен появился на публике в середине декабря 1963 года на третьей сессии ВС СССР. При этом Куусинен вместе с Сусловым был «казначеем» — держал в своих руках «черную кассу» международных расчетов КПСС. Поскольку врачи отводили ему максимум полгода жизни, отставка Суслова могла привести к тому, что для «кассы» пришлось бы искать сразу двух новых «казначеев». Но у Хрущева тогда не было подходящих кандидатур на столь ключевые должности. Потому с отставкой Суслова повременили, доверив ему обе «кассы».

Хрущев в своих мемуарах писал о том, что СССР оказался в затруднительном положении, когда пытался восстанавливать отношения с югославами
Фото: By Shchb – Own work, CC BY-SA 4.0, commons.wikimedia.org

Перед Сусловым была поставлена дилемма — ему предстояло выступить с большим докладом, в котором ему предлагалось осудить Сталина, заклеймить позицию Компартии Китая и положительно отозваться о реформах в Югославии…

Суслов должен был выступить с большим докладом, в котором ему предлагалось осудить Сталина, заклеймить позицию Компартии Китая и положительно отозваться о реформах в Югославии, которые он до этого критиковал. Позднее Хрущев в своих мемуарах писал о том, что СССР оказался в затруднительном положении, когда пытался восстанавливать отношения с югославами. Последние уже скатились к капитализму, их экономика была поглощена американским монополистическим капиталом, восстановлена частная собственность, созданы частные банки. «Особенно возражал против попытки ослабить напряженность в наших отношениях с югославами Михаил Суслов. Он настойчиво утверждал, что Югославия перестала быть социалистической страной. В итоге Суслов согласился с предложением Хрущева, пойдя на тактическую хитрость», — пишет Раззаков. Так, 14 февраля 1964 года на пленуме ЦК КПСС хрущевские клевреты Федор Бурлацкий и Владимир Беляков прочитали доклад, посвященный вопросам сельского хозяйства. Поскольку в СМИ, освещавших ход пленума, фамилия Суслова не упоминалась, широкие массы узнали о его выступлении только 4 апреля из «Правды», опубликовавшей текст доклада «О борьбе КПСС за сплоченность международного коммунистического движения». Хрущев после этого успокоился, поскольку рассчитывал уже к следующему пленуму отправить Суслова в отставку и подготовил передачу «черной кассы», за которой стоял «Шабат», главе международного отдела ЦК — капстраны Борису Пономареву и главе отдела соцстран ЦК Андропову. Именно для этого Андропов, будучи всего лишь кандидатом в члены президиума ЦК, выступил с большим докладом в очередную годовщину со дня рождения Владимира Ленина 22 апреля 1964 года. «Это было его первое подобное выступление на всю страну. Но и Суслов не собирался сидеть сложа руки», — отмечает Раззаков.

В конце апреля в Москву прилетели для участия в майских праздниках генсек Компартии США Гэс Холл и его первый заместитель Морис Чайлдс. Холл был финном и слыл другом Куусинена. А вот еврей Чайлдс являлся другом Суслова еще с 1930-х годов. Суслов был его преподавателем, когда он учился в международной ленинской школе в Москве (1929–1931). С конца 1940-х Чайлдс стал агентом ФБР — ее политразведки, куратором которой был Нельсон Рокфеллер. С тех пор Чайлдс стал «связным» для представителей американской и советской элиты. Этим решил воспользоваться Суслов и передал через Чайлдса клану Рокфеллеров сигнал о том, что в Москве может возникнуть заговор против Хрущева. Таким образом он хотел уточнить, готовы ли Рокфеллеры поддержать подобный расклад. Суслов не знал, что с этим же предложением на Рокфеллеров вышел и «глубинный КГБ» с помощью перебежчика Александра Голицына.

Рокфеллерам была невыгодна конфронтация СССР и Китая, ведь это тормозило мировую продажу нефти для клана. Еще в 1945 году им пришлось пойти на экстренные меры, чтобы защитить свои нефтяные интересы в Китае от Японии. Была осуществлена атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, после чего Япония сразу капитулировала. Нефтяная отрасль Китая стала стремительно развиваться. В 1957 году был построен китайский трубопровод в Ланьчжоу, для чего туда была проложена ж/д ветка (до этого нефть вывозили на грузовиках), а нефтеперерабатывающий завод Ю Мэнь был расширен и модернизирован. В 1959-м большие запасы нефти были обнаружены в бассейне Сунгари Цзянь-Ляо на северо-востоке Китая. Еще одно крупное месторождение нефти находилось в Дацине провинции Хэйлунцзян. Именно оно впоследствии стало опорой китайской добычи нефти на долгие десятилетия. СССР и Китай все 1950-е были торговыми партнерами (в том числе и в торговле нефтью), но затем Хрущев расстроил этот альянс под влиянием Ротшильдов.

Телеграм-канал «Незыгарь»