Руководство музеев московского кремля

О тяжелом московском климате, своей несклонности к ностальгии, любви к хорошей еде, перспективах воссоздания утраченных исторических и архитектурных памятников и о Кремле как физическом и сакральном центре власти в России.

Я родилась…

… и выросла в Звездном городке, где можно было ходить на любые дополнительные занятия, как в любой советской школе. У нас не было Дворца пионеров, но был Дом офицеров с различными кружками, и при школе были кружки, разные спортивные секции. Поэтому я не помню, чтобы в нашем детстве хотя бы минуту мы проводили, не будучи заняты чем-то важным и полезным.

Историей искусства я серьезно увлеклась только лет в четырнадцать. До этого возраста я понимала, что буду заниматься гуманитарными науками, но действительно серьезно начала это делать в четырнадцать. И должна сказать, что ни разу в жизни не пожалела, потому что мне кажется, что интерес к проблемам, которые поднимает любое произведение искусства, настолько всеобъемлющий, что эта профессия не является чем-то отдельным. Искусствоведение — это образ жизни.

У нас в семье у всех разные профессии. Мама была врачом, моя сестра — экономист, я — историк искусства. Нас воспитывали таким образом, что каждый человек должен заниматься тем, что ему интересно.

Наши родители, конечно, были людьми, принадлежавшими к военной элите. Они не только очень много знали, не только многое умели, но и, мне казалось, могли осуществить все, что ими задумывалось. В Звездном городке живут не только космонавты, но и военные летчики, в том числе и испытатели. Это очень сложные профессии, которые требуют не только знаний и умений, но и большого личного мужества. И, конечно, мы в детстве ими восхищались, абсолютно всеми, неважно, готовились ли будущие космонавты к полетам или уже слетали и готовились к чему-то еще. Хотя дома не было принято говорить на темы, связанные с работой мужчин, но тем не менее какие-то разговоры мы в детстве, конечно, слышали.

Сейчас живу…

В Хамовниках. Я жила в совершенно разных местах в Москве, часто переезжала. Когда только поступила на истфак МГУ и переехала из Звездного городка в Москву, жила в квартире мамы недалеко от Хамовников и Плющихи — в Неопалимовском переулке. Центр Москвы сейчас — это очень удобное и красивое место, и оно за последние двадцать или тридцать лет преобразилось необычайно. Хотя здесь исчезли некоторые старые дома, в том числе деревянные, которые я любила.

Любимый район…

Люблю районы в центре с деревянными домами, в том числе сохранившимися в пожаре Москвы 1812 года. Такие дома есть в Денежном переулке, в районе Басманной много очень красивых деревянных домов. Даже в переулках Остоженки есть деревянные дома. И очень печально, когда ты видишь, что еще не все приведено в порядок — есть церкви, которые разрушаются, есть в том числе деревянные дома, которые нуждаются в серьезных реставрационных работах. Но тем не менее благодаря этому Москва имеет свой особенный облик.

Гулять в Москве очень приятно, я очень много хожу пешком. В основном в центре: если есть время, мы вечером возвращаемся из театра, с какого-нибудь концерта или мероприятия — я предпочитаю пройтись пешком. Это большое удовольствие. Но я не люблю ходить ради гулянья, просто фланировать: нужна определенная цель. Куда-то идти или возвращаться, и это может быть достаточно протяженный маршрут. Но просто бесцельно пойти погулять мне даже в голову не приходит.

Рестораны и бары…

Не все люди признаются, что они любят есть. Все говорят о том, что они едят очень аккуратно, соблюдают всякие правила, диеты. Нет, я люблю есть, люблю самые разные места, и когда в Москве открывается что-то новое, если у меня есть время, стараюсь посетить это заведение. Приятно, что открывается много рыбных мест, баров. Рестораторы в Москве всегда стараются вас удивить, потому что публика тут избалованная, в хорошем смысле, и зайти оценить всегда бывает любопытно. Я даже знаю итальянцев, которые уверяют, что лучшие итальянские рестораны — в Москве. При этом я не хочу сказать, что это всегда те места, которые открывают наши известные рестораторы. Часто это бывают маленькие, камерные заведения, куда можно пойти и приятно провести время, где не очень большое меню, но часто очень изысканное.

Место, куда давно хочу съездить, но никак не получается…

В Москве масса очень интересных мест. Например, очень многие посольские особняки, которые раньше нельзя было посетить, сейчас открыты. И мы знаем, что теперь существует такая возможность, когда посольства раз в год открывают свои особняки, туда можно прийти, посмотреть (по предварительной записи. — «Москвич Mag»), все их приводят в порядок. Если говорить о том, что хотелось бы посетить, то посольские особняки всегда очень интересны. Тем более что наше ГлавУпДК (Главное производственно-коммерческое управление по обслуживанию дипломатического корпуса при МИД РФ. — «Москвич Mag») очень много сил и средств вкладывает в то, чтобы все они были в достойном состоянии, проводит их научную реставрацию. Недавно реставрировалось посольство Французской Республики (Большая Якиманка, 45. — «Москвич Mag»), на Софийской набережной была отреставрирована резиденция посла Великобритании. Я уже не говорю о роскошном австралийском посольстве (резиденция посла Австралии, особняк А. И. Дерожинской в Кропоткинском переулке. — «Москвич Mag») в стиле ар-деко, куда очень приятно приходить.

Мое отношение к Москве менялось…

Я вообще не склонна к ностальгии. И все положительные перемены мне нравятся и приятны. Должна сказать, что Москва становится комфортным городом. В моей юности Москва была совершенно другой: то, что было в семидесятые, восьмидесятые годы, не имеет ничего общего с тем, что мы видим сейчас. Тогда особенно некуда было ходить. Ну в Доме кино был ресторан с достаточно простой, советской кухней, в котором сидели все — одно из мест, где встречалась московская интеллигенция, Дом ученых, но он сейчас очень испортился. Насколько некомфортно было в Москве в советские времена — знает каждый, кто здесь жил. Конечно, осталось то, от чего мы избавиться не можем — климат. Он у нас тяжелый.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Москвичи живут в абсолютно другом ритме — у них иной темп жизни. Москвичи все делают достаточно быстро, быстро решают проблемы, потому что здесь их много и надо все время успевать встраиваться в такую динамичную систему жизни. Мне это симпатично, нравится, но далеко не все люди могут к этому приспособиться. Когда ты приезжаешь в провинцию, там все происходит совсем иначе. И я не хочу сказать, что это плохо. Мне в этих условиях тоже комфортно находиться, но недолго. При этом не хотелось бы, чтобы слову «провинция» придавалось какое-то отрицательное значение. Русскую провинцию я очень люблю, но я там долго не могу. Мне нужно успевать быстро все делать.

Но в регионах все-таки ситуация меняется. И когда ты много ездишь по стране, то видишь, что местные власти прилагают невероятные усилия для того, чтобы не только крупные, но и малые города привести в порядок. Есть федеральная программа преобразования малых городов, в которой работают очень симпатичные молодые архитекторы и бюро. Они делают красивую новую декорацию для этих городов (с сохранением исторической городской среды), и город приобретает абсолютно другой вид и просто начинает звучать оптимистично.

Вот, например, есть такой город Сатка в Челябинской области — это совершенно потрясающе. Там ничего не разрушено, просто сделано несколько новых площадей, роскошные инсталляции на дорогах, новые остановки для общественного транспорта и светофоры. Это небольшой город, и все это фантастически красиво, потому что светофоры сделаны в виде красных стволов деревьев без листьев, все эти старые стоянки закрыты металлическими конструкциями в виде красивых деревьев с птичками, удобные бордюры, и ты ходишь по городу, наслаждаясь этими прекрасными декорациями, которые придуманы художниками. Люди, которые там живут, начинают совершенно по-другому мыслить, там открываются художественные школы, проводят художественные конкурсы, и вокруг всего этого начинает складываться другая жизнь. И я знаю, что это не единственное такое место.

В Москве лучше, чем в Париже, Лондоне, Нью-Йорке или Берлине…

Каждый из этих городов имеет свое лицо, их невозможно сравнивать. Никто не будет сравнивать Рим и Лондон, хотя и там, и там очень много замечательных произведений искусства, можно прекрасно пообедать и погулять. Но они настолько разные, что сравнение просто неуместно. Когда ты приезжаешь в Москву — понимаешь, что этот город в определенный момент в XX веке был преобразован согласно очень серьезному плану. Сталинский план реконструкции Москвы очень заметен — здесь широкие улицы, здесь высотки, которые дают городу очень важные ориентиры и определяют его облик.

И вообще у нас очень много сталинской архитектуры, которую принято было ругать, но на самом деле ругают ее зря. Она очень и очень достойная. И то, что делает структуру города — это результаты  преобразований, сделанных в сталинские времена. Невозможно себе сейчас представить Париж, каким он был до барона Османа, потому что сейчас Париж — это бульвары. Без них и некоторых зданий, построенных тогда для того, чтобы тоже обозначить какие-то ориентиры, привычный нам образ Парижа рассыпается. Хотя в Париже есть и замечательная средневековая архитектура, и интересная современная, но все это не всегда гармонично сосуществует вместе в одном пространстве.

Что касается жилья, то мне кажется, что в сталинских домах лучшие квартиры. В историческом центре с плотными кварталами и узкими улицами приятно гулять, но жить, наверное, там не так хорошо, мне кажется. Потому что все-таки Москва конца XIX — начала XX века — это многоэтажные доходные дома, которые были очень распространены в Москве. Думаю, они не очень комфортны для житья сейчас. Они приспособлены к совершенно другому образу жизни, совершенно иному быту и жизненному укладу, и для современного человека там не очень комфортно. Это мое мнение, может быть, я не права.

В Москве центр города, конечно, сильно отличается от окраин. Окраины застраиваются довольно уродливыми торговыми центрами и «человейниками» — ничего более ужасного представить себе невозможно, и это печально. А Москва как таковая имеет свое лицо, свой индивидуальный облик, и чаще всего тех наших гостей, которые приезжают сюда из Европы и не только, Москва в очень хорошем смысле удивляет.

В Москве мне не нравится…

Климат хуже всего. И основная неприятная проблема Москвы сейчас — это грязь на улицах в зимнее время. Это не только и не столько проблема очистки улиц от снега, это вопрос сливных систем, которые должны быть на дорогах, а их нет, они не запроектированы. Во многих северных городах климат такой же, как у нас — мы знаем, что в центре Стокгольма тротуары, во-первых, чуть-чуть подогреваются, а во-вторых, там сыплют не соль, а гравий, который потом снимают, промывают и используют снова. И поэтому грязи такой нет, нет месива, которое ты должен преодолевать, чтобы дойти куда-то.

Есть несколько шагов, которые нам надо сделать до мирового эталона. Потому что если в Москве будет чисто, наверное, она будет идеальным городом для жизни.

В Москве мне не хватает…

Хотелось бы, чтобы в Москве решалась проблема с автотранспортом, чтобы мы не стояли столько в пробках, как порой бывает сейчас. Хотя дома у каждого из нас тоже есть вещи, которые хотелось бы поменять, но с которыми мы миримся. Точно так же в Москве. Ничего такого, что заставило бы считать Москву городом агрессивным и некомфортным, я не вижу. Хотя в 1990-х — начале 2000-х это было действительно так. Не было даже желания лишний раз выходить на улицу. Но все меняется, и часто в лучшую сторону.

Из-за пандемии…

Мы не смогли весной открыть очень интересную выставку о русских эмалях конца XIX — начала XX века, прежде всего фирм Федора Рюккерта и Карла Фаберже. Она откроется в октябре. Это очень серьезный проект, там у нас 22 участника из разных стран, и раньше осени мы не сможем привезти все, что хотим показать.

После этого мы делаем выставку, которую планируем открыть в марте 2021 года, и, я думаю, она будет интересна практически всем. Это проект о закате династии Рюриковичей и воцарении на русском престоле Лжедмитрия I. Мы покажем те сохранившиеся предметы, которые были связаны с этими событиями, расскажем, почему все это произошло.

Все-таки династия Рюриковичей — это то, что было в России очень долго, с момента формирования древнерусской государственности в X веке. Исчезновение, падение этой династии было для страны страшной катастрофой, которая не давала государству оправиться в течение длительного времени. Поэтому все, что будет интересно узнать об этом времени, которое не очень хорошо изучено и не очень хорошо освещается в историографии, мы покажем.

Я сожалею…

Что в 1992 году по распоряжению президента Ельцина в Кремле была демонтирована мемориальная музей-квартира основателя советского государства В. И. Ленина. Она уничтожена, воссоздать ее невозможно, и все предметы, которые там находились, переданы в Горки (ГМЗ «Горки Ленинские». — «Москвич Mag»). Мне жаль, что этого теперь нет, но создавать новодел было бы неправильно. Но тогда было принято такое политическое решение.

Также невозможно воссоздать в Кремле Чудов или Вознесенский монастыри…

Монашескую жизнь в Кремле никто воссоздавать не будет. То, как выглядели эти монастыри на начало XX века, плохо известно. В наших архивах сохранилось несколько зарисовок, но это зарисовки, а не чертежи, которые делаются архитекторами при обмерах и имеют серьезную ценность для восстановления. Монастыри были взорваны в тот момент (в 1929–1932 гг. — «Москвич Mag»), когда там работали архитекторы, которые как раз занимались обмерами, но не успели даже толком их начать.

Потом, на какой момент восстанавливать? Монастыри существовали здесь с XIV века и постоянно перестраивались, церкви в них тоже перестраивались. Предметы, которые там находились, не изучены. Мы не знаем, какие там были иконостасы, кроме некоторых вещей, которые попали в наши фонды. Мы не знаем, действительно ли там были серьезные произведения искусства. Потому что, например, у нас есть небольшая коллекция, которая происходит из Вознесенского монастыря — мы ее показываем. Но там в основном вещи XIX века. У нас есть небольшое число произведений, которые происходят из Чудова монастыря, и после того, как мы переедем на Красную площадь (расширение экспозиционных площадей Музеев Кремля за счет здания Средних торговых рядов на Красной площади. — «Москвич Mag»), мы здесь, в Кремле, сможем сделать экспозицию, посвященную Чудову монастырю.

Постройка нового здания, которое находится внутри исторического каре (Средних торговых рядов)…

Должна закончиться к декабрю 2022 года. После чего будет пусконаладка всех инженерных систем, которая продлится около года, и после этого мы сможем начать переезжать. Мы очень ждем этого момента, потому что это даст больше возможностей для работы. Наши коллекции уникальны и обширны, и мы давно мечтаем о том, чтобы показать их достойно, как они того заслуживают. В новом здании значительно увеличатся и экспозиционные площади, и реставрационные. Появятся современное пространство для приема посетителей, полноценные конференц-залы, детский центр, кафе — все то, чего сейчас лишен музей. Будут два выставочных зала, в которых мы сможем разместить выставки, о которых сейчас и речи быть не может из-за тесноты нынешних пространств. Мы сможем делать проекты, посвященные современному искусству, работать с современными дизайнерами и архитекторами. И надеемся, что московская публика все это по достоинству оценит.

Кремль — это символ власти...

Любой политический репортаж отсюда, который ведется СМИ, начинается с того, что это репортаж из Кремля. Кремль — это не только сердце России, сердце Москвы, но и цитадель власти. И так было всегда. И власть всегда обладает определенным набором инструментов подавления и ограничения, с одной стороны, а с другой — власть обеспечивает целый ряд свобод. И свободы эти тоже имеют определенные рамки. Вот все это, конечно, сосредоточено здесь, у тех структур, которые являются властными, не только физически, но и символически в том числе.

Двадцать лет назад мало кто знал о том, что в Кремле есть музей. И когда я сюда пришла в 2001 году, если мы приглашали гостей прийти в Кремль, все говорили: «А что там делать, разве там есть музеи?» Сейчас все знают, что в Кремле есть музей. И это музей, который действительно является особенным, потому что в нем находятся драгоценные исторические символы власти. И это не только те предметы, которыми короновались наши монархи — великие князья Московские, потом цари, затем императоры. Символы власти — это и государственные регалии, состав которых менялся с течением времени. Это и государственное знамя, скипетр, держава, троны, венцы, коронационные костюмы. И вся жизнь в Кремле была связана и тогда, и сейчас с определенным церемониалом.

То, что находится в нашем музее, каждый из этих предметов имеет важное символическое значение. Оно могло меняться в зависимости от того, как использовался предмет. Например, шапка Мономаха, которой короновались цари — это государственная регалия номер один, она возлагалась на голову монарха во время торжественной службы в Успенском соборе и являлась символом того, что государь приобрел право на власть. Любой предмет, который находится здесь, так или иначе связан с ритуалами власти и сакральностью. И все, что находится в этом музее, — это демонстрация власти, демонстрация силы, демонстрация божественного права на власть.

Фото: пресс-служба Музеев Московского Кремля

  Взлет Гагариной

Музеи Московского кремля сменили хозяина

       Президент Владимир Путин ошарашил музейный мир, назначив генеральным директором музеев Кремля Елену Гагарину, старшую дочь первого космонавта. Но при этом отняв у нее часть полномочий: все исторические здания, входившие в комплекс музея-заповедника «Московский кремль», переданы в ведение управления делами президента.

       
       История с Еленой Гагариной похожа на сказку: рядовая музейная сотрудница, до последнего времени исполнявшая обязанности заместителя заведующего одного из отделов ГМИИ им. Пушкина, в одночасье взлетает на самую верхотуру музейной иерархии. Известие о ее назначении генеральным директором музея-заповедника «Московский кремль» выглядит подарком президента к юбилею полета Юрия Гагарина. Никакими другими мотивами объяснить этот выбор невозможно: в российских музеях найдутся десятки, если не сотни научных сотрудников, ни в чем не уступающих Елене Гагариной, кроме «звездного» имени.
       Но, оказывается, этот подарок был хорошо подготовленным экспромтом. Как признался Михаил Швыдкой в интервью Ъ, кандидатура Елены Гагариной была выбрана как минимум полгода назад. Хотя, можно предположить, что замену Ирине Родимцевой, возглавлявшей музеи Кремля, начали подыскивать еще полтора года назад, в октябре 1999 года, когда Счетная палата опубликовала скандальные результаты проверки вверенного ей учреждения. По высказанному тогда в интервью Ъ мнению аудитора Счетной палаты Петра Черноморда, Ирина Родимцева нанесла ущерб государству в один миллион долларов. Она предпочитала устраивать в кремлевских музеях пышные банкеты для спонсоров и получать деньги за прокат выставок за рубежом. Водились за ней и другие нарушения. Счетная палата ходатайствовала о возбуждении против нее уголовного дела или хотя бы о ее увольнении. Но, очевидно, у госпожи Родимцевой были сильные покровители. По словам аудитора Черноморда, «из администрации президента было сказано, что ее будут увольнять другие люди». Тогда скандал окончился ничем: коллегия Минкульта вынесла госпоже Родимцевой порицание за внецелевое использование бюджетных средств.
       С тех пор многое изменилось: в Кремле появился новый хозяин и «другие люди», которые решили не просто сменить музейную команду, а подчинить музей-заповедник, который до этого находился в ведении Министерства культуры, управлению делами президента. На баланс управления переданы все архитектурные памятники — знаменитые кремлевские соборы и Оружейная палата. Минкульту осталась «движимая» коллекция — вроде Царь-колокола и Царь-пушки. Это уникальный случай: российский закон о музеях не подразумевает таких операций. Последний раз исключение было сделано для Троице-Сергиевской лавры — ей передали здания, которые до этого занимал Загорский художественный музей. И надо заметить, что выселение музея вызвало бурю возмущения музейной общественности. Но маловероятно, что нечто подобное произойдет сейчас.
       Официально решение мотивируется желанием «упорядочить» содержание и использование кремлевской недвижимости. Это означает, что отныне все средства, выделяемые из бюджета на содержание и реставрацию кремлевских памятников, а это десятки миллионов долларов, будут сосредоточены в одних руках — преемника Павла Бородина Владимира Кожина. Трудно сказать, насколько это способно уберечь от возможных злоупотреблений, но вероятно, что в отличие от Ирины Родимцевой, имевшей реальную власть, должность Елены Гагариной будет чисто декоративной.
       Непонятно, зачем понадобилось делить эту и так «урезанную» в полномочиях должность на две — предполагается, что помимо генерального директора у музеев Кремля будет еще и научный руководитель. Очевидно, что музейный опыт и кандидатская диссертация по английской гравюре были бы гораздо более полезны Елене Гагариной в роли научного руководителя, но пока это место пустует. Ее коллеги по Музею изобразительных искусств имени Пушкина аттестуют ее как человека «порядочного, крепкого, целеустремленного», но не обладающего опытом административной работы.
       О дальнейшей судьбе Ирины Родимцевой пока ничего не известно: плачущая девушка-секретарь, кроме того, что Ирины Александровны сегодня не будет, сказать ничего не смогла. Очевидно лишь одно — ее отставка это начало конца целой эпохи в советско-российской музейной жизни

       
       МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА