Руководство сургутнефтегаза по фамилиям с фото

Гендиректор «Сургутнефтегаза» Владимир Богданов известен тем, что приходит на помощь чиновникам топ-уровня, когда у тех возникают трудности. Помимо этого, компания работает в тесной связке с правительством губернатора Натальи Комаровой, вкладывая силы в обеспечение дальнейшего развития региона. NEFT вспомнила, как миллиардер из списка Forbes выручал нефтяников, власти и простых югорчан, а также разобралась, почему это происходит.

«Не жадный мужик»

Владимир Богданов неоднократно упоминался в СМИ как человек, обеспечивающий финансирование различных дорогостоящих проектов властей. С просьбами к нему обращался как президент России Владимир Путин, так и другие крупные чиновники. 

Так, издание Financial Times утверждает, что компания «Сургутнефтегаз» выделяла деньги на ремонт базы атомных подводных лодок на Камчатке, за что ее персонально поблагодарил президент. Летом 2020 года Путин в разговоре с губернатором ХМАО Натальей Комаровой о строительстве научно-технического центра (НТЦ) в Сургуте заявил, что к проекту нужно привлечь «Сургутнефтегаз». Богданова президент назвал человеком, который «всегда окажет необходимое содействие и подставит плечо». После этого этого куратор проекта Илья Кандаков в беседе с ugra-news называл компанию «ожидаемым партнером всего дорогостоящего проекта».

Сотрудничество между Югрой и «Сургутнефтегазом» — добрая традиция, закрепленная соглашением о социально-экономическом сотрудничестве и развитии. Например, только в 2020 году компания Богданова вложила в мероприятия по строительству, капитальному ремонту и содержанию объектов социального назначения в ХМАО свыше 4,6 млрд рублей.

В июне этого года Путин публично попросил Богданова о помощи многодетной семье его сотрудника с отдыхом в санатории. Речь об этом зашла во время онлайн-встречи главы государства с семьями, награжденными орденом «Родительская слава».

Президент РФ попросил одного из участников — Сергея Ситина, который воспитывает 12 детей — рассказать о том, как его поддерживает работодатель. Мужчина, который оказался водителем в «Сургутнефтегазе», поделился, что получает 100 тыс. рублей. Кроме того, компания компенсирует ему путевку в санаторий. А вот за остальных членов семьи ему приходится доплачивать. 

«Владимир Леонидович вроде такой не жадный мужик-то, должен поддерживать такие семьи. Пусть он посмотрит там в „Сургутнефтегазе“, компания большая, богатая, многодетные семьи мог бы поддержать напрямую», — сказал Путин.

Помогает Богданов решать и региональные проблемы. Так, Наталья Комарова отреагировала на возмущение жителей Нижневартовска — они пожаловались на гигантскую свалку покрышек неподалеку от города. Губернатор поручила проблему решить, а за помощью обратиться в «Сургутнефтегаз»

Как выяснилось, Богданов и в непубличном порядке решает социальные проблемы округа. Так, в конце 2019 года родители Юлианны Сырцевой из Югорска объявили сбор средств для помощи дочери — полуторагодовалой на тот момент девочке поставили диагноз «спинально-мышечная атрофия». Девочку прозвали «югорским СМАйликом» и объявили сбор 150 млн рублей на дорогой препарат Zolgensma. Треть этой суммы — 50 млн рублей — дал неизвестный бизнесмен, а еще треть — неназванная нефтегазовая компания. Как рассказал NEFT источник знакомый с ситуацией, этим человеком был Владимир Богданов, а предприятием — «Сургутнефтегаз».

Помимо этого, глава компании лично лоббирует интересы нефтяников и округа в Кремле. Например, как писала NEFT ранее, он летал в Москву в январе этого года, чтобы добиться снижения налогов для бизнеса. Комментировать эту информацию в пресс-службе «Сургутнефтегаза» отказались. 

Также Богданов и его компания поддерживает город, в котором находится как центральный офис, так и постоянное место жительства предпринимателя — Сургут. Например, Компания за свой счет строит в городе дороги. Так, по данным «СургутИнформТВ», в 2020-м «Сургутнефтегаз» потратил на это 30 млн рублей, а в 2021 году планирует вложить почти 200 млн рублей. Всего в 2020-м компания обещала направить на социально-экономическое развитие Югры 4,6 млрд рублей, сообщали в правительстве округа.

Эти деньги ушли на на содержание дворца искусств «Нефтяник», Центра политехнического обучения компании,  санаторий «Кедровый лог»,  содержание общежитий в Сургутском районе и Сургуте, затраты на содержание спортивных сооружений в Лянторе и Сургуте, поддержку коренных народов малого севера и экологию. Кроме того, по просьбе окружных властей, «Сургутнефтегаз» вкладывал свои средства в борьбу с коронавирусом в ХМАО.

Деловой партнер Путина

Сам Богданов руководит «Сургутнефтегазом» с 1984 года. В 1990-х компания была приватизирована, однако схема владения в ней максимальна закрытая. Никто не знает, какие люди являются окончательными владельцами компании. В 2007 году журналисты «Ведомостей» нашли 23 некоммерческих партнерства, которые владеют 72% акций «Сургутнефтегаза». Все компании владели друг другом, образуя кольцо. В 10 из них директором был Богданов, в остальных — его ближайшие подчиненные. Как утверждали «Ведомости», такая кольцевая схема используется, когда предприятием скрытно владеет директор.

Но Богданов неоднократно отрицал, что ему принадлежит крупный пакет акций. Гендиректор, по данным «Интерфакса», владеет 0,3673% . При этом фамилии акционеров нефтяник держит в секрете, а с начала 2000-х компания не тратит прибыль. При этом на счетах «Сургутнефтегаза» за последние годы скопилось 3 трлн рублей — всего на 468 млрд рублей меньше, чем в фонде национального благосостояния. Причину столь сдержанной экономической политики в компании не комментируют.

Богданова называют одним из друзей президента Путина. Доподлинно неизвестно, когда бизнесмен и президент познакомились. В публикации журналистки Forbes Марии Игнатовой утверждается, что знакомство нефтяника и будущего президента могло состояться через миллиардера Геннадия Тимченко.

Ближе к концу 1990-х «Сургутнефтегаз» вел переговоры о сотрудничестве с петербургской компанией «Кинэкс», отвечающей за продажу российской нефти за рубеж. Одним из руководителей предприятия был Тимченко, знакомый с тогдашним руководителем комитета внешних связей мэрии Петербурга Владимиром Путиным через петербургский клуб дзюдо, где они оба занимались. Когда Тимченко ушел от своих партнеров и открыл новую компанию — Gunvor, то «Сургутнефтегаз» начала сбывать свою продукцию через нее.

Как бы то ни было, к началу нулевых у Путина с Богдановым уже были дружеские отношения. Сургутский журналист Екатерина Логинова рассказала, что Путин, еще будучи исполняющим обязанности президента России, в 2000-м, прилетал в Сургут и лично общался с Богдановым. «Да с такими, как ты, Володя, мы горы свернем! — Путин широко улыбаясь, довольный, хлопнул Богданова по плечу, а затем слегка прижал к себе», — писала журналистка об их встрече в книге «Портрет на фоне времени».

Гендиректор Института региональных проблем, политолог Дмитрий Журавлев в беседе с NEFT подчеркнул, что связь Богданова с президентом позволяет решать проблемы с государственными структурами напрямую.

«Личный контакт с президентом означает, что улаживание отношений с государством не нужно многоступенчатых действий. То есть, можно позвонить на прямой телефон и сказать: „Владимир Владимирович, есть вопрос. Можно я подъеду?“. Компании легче получать стратегические решения», — считает политолог.  

Дружба с первым лицом дает также политический иммунитет от проблем. За годы работы «Сургутнефтегаз» ни разу не попадал в крупный скандал. Аналогичные компании, например, ЮКОС или ТНК прекратили свое существование. 

Также Богданов находится в хороших отношениях с губернатором ХМАО — они регулярно встречаются, обсуждают проблемы Сургута и региона и даже вместе говорили о кандидатурах на пост мэра Сургута. В итоге город возглавил Андрей Филатов — как сообщали источники NEFT, его кандидатура была согласована с местным политическим и экономическим истеблишментом.

Аскет от мира российских миллиардеров

Есть еще одна причина, по которой Богданов охотно откликается на социальные просьбы топ-политиков. Миллиардер из списка Forbes, в отличии от других влиятельных бизнесменов, живет в Сургуте и ведет аскетичный образ жизни. У него нет яхт и дорогой недвижимости. Зарубежному отдыху он предпочитает поездки к родителям в родное тюменское село Суерка. Дом в Сургуте, по утверждению сургутского журналиста и издателя «Нового города» Тараса Самборского, бизнесмен купил у бывшего чиновника городской мэрии Анатолия Самойленко.

«Их три типовых одинаковых — у Александра Сидорова, бывшего мэра Сургута, у строителя Сергея Кандакова и вот у Богданова. Мог бы под себя целый поселок отвести, с береговой линией, с лесом, но ограничился покупкой 300-метрового коттеджа на „вторичке“. И где — в Сургуте каком-то», — пишет журналист. 

По словам сотрудников «Сургутнефтегаза», пожелавших остаться анонимными, Богданов — требовательный трудоголик, сосредоточенный на развитии компании. Нынешний миллиардер начинал простым помбуром и, несмотря на состояние и статус, считает себя, в первую очередь, инженером, и как, он сам говорит, «деревенским парнем». Кроме того, нефтяник «не бросает своих людей».

«Все считают, что если он уйдет, то в компанию придут молодые управленцы, которые не будут считаться с мнением работяг, а будут смотреть только на цифры, увольнять людей. Есть в „Сургутнефтегазе“ некоторые единицы, которые не очень выгодно иметь, но их держат, потому что людей же не выгонишь. Каких-то более весомых причин большой любви к нему я не знаю», — рассказал собеседник NEFT.

Подтверждением этих слов может служить история экс-мэра Сургута Дмитрия Попова. Выходец из «Сургутнефтегаза» спустя 10 лет вернулся в родную компанию, несмотря на тяжелые долгие суды из-за обвинений в злоупотреблении полномочиями. 

Другой собеседник NEFT, проработавший в компании несколько десятков лет, рассказал об условиях труда и отдыха в компании: «Люди вовремя получают зарплату, пользуются льготами „Сургутнефтегаза“. Отдыхают в санатории, ездят на курорты, в том числе и заграничные. Все это по профсоюзным путевкам: сотрудник оплачивает только 15–30% стоимости».

Из других льгот — бесплатное обучение и повышение квалификации сотрудников, оплата до 50% расходов на лекарства или курсы терапии для ветеранов компании, а также на коммуналку. Также «Сургутнефтегаз», по словам ветерана, выгодно отличается по зарплатам для своих сотрудников. «У нас зарплата была выше чем в „ЛУКОЙЛе“, „Роснефти“, да везде, кроме „Газпрома“. Хотя, может и с „Газпромом“ сейчас сравнялись. Разумеется, это заслуга руководства», — утверждает он.

В ПАО «Сургутнефтегаз» увольняется заместитель генерального директора компании – начальник управления технологического транспорта, спецтехники и автомобильных дорог Сергей Савин. На его место руководитель акционерного общества Владимир Богданов назначил Вадима Самойлюка, сообщили «Вестнику» в пресс-службе компании.

Заместитель генерального директора ушел в отпуск с последующим увольнением.

– С сегодняшнего дня Сергей Анатольевич Савин, заместитель генерального директора ПАО «Сургутнефтегаз» – начальник управления технологического транспорта, спецтехники и автомобильных дорог, находится в отпуске с последующим увольнением, семья планирует переезд в другую местность, – сообщили «Вестнику» в пресс-службе компании.

Всю свою трудовую карьеру Сергей Савин посвятил «Сургутнефтегазу». Начал работать в 1990 году в тресте «Сургутнефтедорстройремонт» в должности дорожного рабочего. Спустя 14 лет дорос до заместителя генерального директора публичного акционерного общества «Сургутнефтегаз» – начальника управления технологического транспорта, спецтехники и автомобильных дорог.

В этой должности Савин отработал почти 19 лет. У бывшего заместителя Владимира Богданова множество наград, в том числе орден «За заслуги перед Отечеством» II степени, Почетная грамота Министерства энергетики Российской Федерации и другие.

Преемником Сергея Савина стал Вадим Самойлюк, который ранее возглавлял трест «Сургутнефтедорстройремонт».

Самый богатый житель Ханты-Мансийского автономного округа, генеральный директор и совладелец «Сургутнефтегаза», третьей по размеру российской нефтяной компании после «Роснефти» и «Лукойла», недавно стал лауреатом государственной премии, первой в своей жизни. Премия в области науки присуждена ему за «создание рациональных систем разработки нефтяных, нефтегазовых и газонефтяных месторождений Западной Сибири». Вручил ее лично президент Путин в торжественной обстановке в Кремле 12 июня 2017 года.

Мало кто из российских миллиардеров может похвастаться столь высокой оценкой своего труда. В первой десятке списка Forbes государственной премии нет ни у кого, включая президента «Лукойла» . Между тем Богданов занимает в рейтинге скромное 49-е место с состоянием $1,9 млрд. Он входил во все списки Forbes с 2004 года, и оценка его состояния менялась незначительно, от $1,7 млрд до $4,4 млрд.

В жизни миллиардер скромен, и он избегает публичности. Последний раз он дал интервью Forbes в 2004 году. Тогда за ним на долгие годы закрепился образ аскета, живущего в Сургуте в обычном многоквартирном доме и бюджетно отдыхающего в Карловых Варах. Очередной вопрос Forbes о том, изменилось ли что-нибудь с тех пор, остался без ответа. Секретарь в приемной Богданова сообщила Forbes, что он в отпуске, электронная почта во всей компании отключена «из-за угрозы хакерских атак» и никакой оперативной связи с руководителем нет.

Богданов пришел на работу в ПО «Сургутнефтегаз» в 1976 году, в 1984 году в возрасте 33 лет стал гендиректором предприятия, а в 1995 году организовал схему по выкупу государственного пакета в размере 40,16% акций через залоговый аукцион. С тех пор структура акционерного капитала компании несколько раз менялась, но кто ее реальные владельцы, до сих пор остается тайной за семью печатями. В отчете за 2016 год «Сургут» сообщает, что «акции компании распределены между акционерами, ни один из которых не является конечной контролирующей стороной и не оказывает существенного влияния». Богданову как физическому лицу сегодня принадлежит 0,37% обыкновенных акций «Сургутнефтегаза».

Еще одна тайна «Сургута» — астрономические суммы средств, которые компания держит на депозитах в российских банках преимущественно в долларах США. К концу 2016 года эта сумма составляла 2,181 трлн рублей, или $36 млрд. Это почти 20% от всех депозитов российских компаний во всех российских банках. В Сбербанке российские компании держат на депозитах 2,637 трлн рублей, в ВТБ — 2,181 трлн рублей (ровно столько накопил «Сургут»). Во всех остальных банках этот показатель гораздо ниже.

Зачем «Сургуту» столько наличности? «Нам есть на что тратить: мы осваиваем новые провинции. Эти деньги — страховочный механизм: никто не знает, что будет с ценами на нефть. Они нужны нам, чтобы коллектив спокойно жил. Если опять будет ситуация 1998 года, что мы тогда будем делать?» — отвечал Богданов на вопросы акционеров на годовом собрании в 2013 году. К тому времени «Сургут» уже накопил 1 трлн рублей, или $31 млрд по тогдашнему курсу. Цена на нефть упала больше чем в два раза, но заначка так и осталась нетронутой. На рынке «Сургутнефтегаз» с накопленными $36 млрд стоит всего $20 млрд.

Читайте также: Сургутский пасьянс

Читайте также: Приросли корнями: российские миллиардеры, оставшиеся жить в провинции

Мне про Владимира Леонидовича Богданова писать проще всего.
Я его видел два раза в жизни. Может, три. И, кроме одного случая, всегда
мельком.

Однажды я был приглашен на рождественскую елку мэра (было время,
приглашали, да), я заходил в зрительный зал, как-то так получилось, что один
оказался в дверном проеме, а тут в этом же проеме стоит, один же, Богданов. Ну,
мы и встретились. Он почему-то первый сказал: «Здрасьте». Я ему ответил:
«Здрасьте». Обычно к нему все стараются приклеиться с глупыми (а иногда и
умными, но точно неуместными) вопросами, и я тоже дернулся было что-то спросить
(скорей всего, «дайте интервью» или «дайте денег», а может, и то, и другое
вместе, причем именно с таким настроем: «дайте интервью и дайте за это денег» —
иного интереса журналистская местная братия к Богданову не проявляет), но вдруг
решил промолчать. Богданов проводил меня вполне себе теплым взглядом, а я так и
не понял, он поздоровался со мной как со знакомым или у него вырвалось чисто
механически.

* * *

Другой раз я его видел на концерте Владимира Спивакова, я
сидел прямо за ним, но немного сбоку. Когда Богданов поворачивал голову (может,
хотел рассмотреть только что отремонтированную филармонию, может, что скорей
всего, просто шея затекала), мне казалось, что он исподтишка скользит взглядом
в мою сторону.

Всегда кажется, что великому есть до тебя какое-то дело, но,
конечно, это совершенно не так. И даже если бы я сидел прямо перед ним и мешал
созерцать сцену, маловероятно, что он рассматривал бы мой затылок и делал из
этого какие-то выводы. Богданов стоически отсидел весь концерт «Виртуозов
Москвы», и когда уходил, нельзя было понять, впечатлен ли он выступлением
гениального Спивакова или просто отработал визит вежливости, ведь, вероятнее
всего, спонсором мероприятия по обыкновению был именно Богданов.

* * *

Другое дело — его верный помощник и правая рука Ольга
Ивановна Романенко. С ней я как-то оказался в той же филармонии в соседних
креслах на выступлении другого гения,
Дмитрия Хворостовского. Так-то между нами было два или три места, но то
ли не явился мэр, то ли сам Богданов со своими замами, и Ольга Ивановна и я
оказались чуть ли не единственными на «блатном» седьмом ряду. Выглядело это
глуповато, хоть пересаживайся «к народу», что нас и сплотило. Мы подсели друг к
другу и, да простит нас дух маэстро Хворостовского, часть концерта, соблюдая,
однако, правила приличия, хихикали да переговаривались. Ольга Ивановна была
мила и оказалась искушенной посетительницей подобных высококультурных акций, и я
услышал от нее увесистую порцию вполне искусствоведческих реплик и о
происходящем и на сцене, и вообще. Обаятельная, идеально выглядящая женщина,
которую называют главным человеком Сургутнефтегаза после Богданова, совсем не
соответствовала образу своего шефа. Я пытался сконцентрироваться на
Хворостовском и одновременно представлял, как происходит их общение в
производственном формате. Суровый непроницаемый Богданов за огромным столом в
своем гигантском 200-метровом кабинете утверждает с Ольгой Ивановной очередной
дневной график встреч и мероприятий, а она между делом так и норовит упростить
обстановку и, рискуя нарушить ею же до мельчайших деталей разработанный
жесточайший протокол, вдруг заявляет:

— А к черту работу, Владимир Леонидович! Вы слышали последний
концерт Рамштайна?

Но нет. Подобное представить невозможно. Никак, ни при каких
обстоятельствах. Ольга Ивановна Романенко — создатель и главный страж
внутреннего распорядка Сургутнефтегаза — это Инь-Янь со своим вечным и
единственным руководителем, верную службу которому она выбрала как единственное
применение своих недюжинных организаторских талантов. Никакого снисхождения ни
подчиненным, ни себе. Ну, разве что иногда выбраться на хороший концерт и
переброситься парой смешков со случайно подвернувшимся компаньоном.

Богданов
— не герой светской жизни. Лучший отдых для него — работа. Но находится время и
для того, чтобы держать руку на пульсе городских проблем (с бывшими
руководителями Сургутжилкомхоза В.Гришковым и В.Поповым)

* * *

А, вспомнил еще один случай, всего, выходит, четыре раза
видел я Богданова. Это когда приезжал в Сургут Борис Немцов в качестве первого
вице-спикера Госдумы, а с Немцовым у Богданова были приятельские отношения с
тех времен, когда тот отвечал за российский ТЭК в правительстве Черномырдина.

Богданов поселил Немцова в своей гостинице «Северной» прямо рядом с офисом
Сургутнефтегаза, а приехал Немцов создавать региональное отделение тогдашней
партии Союз Правых Сил. Наверное, если бы партия существовала до сих пор, а
Немцов был жив, признали бы их тоже экстремистами, несмотря на то, что партию
создавал и нынешний замглавы администрации президента Сергей Кириенко, у меня
даже где-то валяется партийное удостоверение с его подписью.

У меня всего два
партийных удостоверения за всю жизнь: комсомольский билет с подписью Сергея
Кандакова и удостоверение СПС с подписью Кириенко.

В общем, когда Немцов тогда
приезжал, он, конечно, встречался с Богдановым и тоже просил у него денег на
СПС. Тогда еще можно было давать деньги оппозиционным партиям. И вот, когда
Богданов спешил на встречу с Немцовым и другими начальниками (а это была
газпромовская гостиница «Ермак», я стоял на улице перед гостиницей, потому что
Немцова я тогда два дня везде сопровождал, причем машину выделил, конечно,
Сургутнефтегаз), он, пока шел метров тридцать от парковки до здания, успел
сделать несколько затяжек, прицельно по-пацански метнуть окурок — точно не
помню, в урну или в цветник, достать жевачку, погрызть ее несколько секунд и
таким же профессиональным пацанским плевком метра на три послать в заросли
кустов. Двор дает много ценных для жизни навыков, но вот две вещи я так и не
освоил: свистеть пальцами и далеко прицельно плеваться. А Богданов умеет как
минимум делать одно из этих двух, и остаток дня я провел под впечатлением,
забыв о Немцове и партстроительстве.

* * *

А четвертый раз (на самом деле первый) Богданова я видел
ровно 30 лет назад. Тогда в редакцию «Сургутской трибуны», где я работал,
поставили нового главреда Николая Баталова, у него с Богдановым были какие-то
свои отношения, а меня как молодого он решил продвигать и взял с собой на
интервью к «генералу». По-моему, этим интервью Баталов отрабатывал какую-то
помощь редакции (потому что время было талонное, дефицитное, и у
Сургутнефтегаза газета выпрашивала все что можно — от снегоуборщика до
дефицитных продуктов. Тогда все выпрашивали что-то у Сургутнефтегаза). Шел я на
интервью не то что бы тушуясь, но с большим любопытством. До сих пор
генерального директора Сургутнефтегаза я слышал только по телефону: каждое
редакционное утро начиналось с поиска «информашек». Журналисты обзванивали всех
городских руководителей с одним вопросом: как дела, что нового? Таким вот
образом я раз-другой дозванивался до Богданова — да, представьте, у него был
прямой телефон и он брал трубку (эта моя первая телефонная книжка до сих пор
где-то валяется).

— Как дела, Владимир Леонидович, что нового?

— Что может быть нового? Нефть качаем.

— Много накачали?

— Смотря когда.

— Вчера, например?

Богданов молниеносно называл цифру, через 10 минут
информашка была на столе ответственного секретаря и, разумеется, на первой
полосе газеты (новости о Сургутнефтегазе могли быть только на первой полосе).

И вот главный редактор потащил меня на интервью к Богданову.
Вообще экономика была темой Зои Сенькиной, а конкретно нефтянка — тема Николая
Козлова, и соваться туда мне не стоило. Но Баталов, думаю, хотел уесть не очень
его любящую Сенькину, поэтому назначил меня своим спойлером. (А Сенькина — это
мастодонт; да там тогда все были мастодонты —
Людмила Бокова, Алла Ярошко, Татьяна Струтинская, Галина Кондрякова, и
все они не очень принимали нового редактора).

— К Богданову идешь? — спросила немного ревниво Сенькина,
когда я проходил мимо ее всегда открытого кабинета. — О чем спросишь?

— Ну там… — не хотел раскрывать свои заготовки я.

Он тебе все равно ничего не скажет. Про задвижки будет
говорить.

— Посмотрим.

— Ну-ну.

Утром Сенькина победоносно ввалилась ко мне в кабинет:

— Ну что, задвижки?

— Практически.

— Я предупреждала. Спросил бы у меня вопросы.

— У меня были вопросы. Но Баталов, кажется, хочет их
выхерить.

Интервью вышло на целую полосу (или даже две). Сенькина не
обманула: длинный разговор в основном был монотонным усыпляющим рассказом
Богданова о задвижках, качалках и трубопроводах. Мне было неинтересно про
задвижки, и даже дисциплинированный партиец Баталов заскучал, я хотел спросить
про выборы в новые городские и прочие Советы (думы по-теперешнему), что-то еще
про политику, но Богданов не оставлял ни единого шанса. С горящими глазами он
стрелял в нас цифрами по поставкам, переработкам, добычам, тоннам, кубическим
метрам, по задвижкам, по пластам, по геологии и разведке, снова по задвижкам и
качалкам-трубопроводам…

Я засыпал, как студент на непонятной лекции, и
единственной возможностью не свалиться со стула были мои вопросики про выборы.
Но каждый раз (пожалуй, что всего дважды мне удалось втиснуться с заготовками в
монолог о задвижках) Богданов, услышав про политику, менялся в лице, скучнел,
скорость и уверенность его речи снижались, и разговор был готов оборваться. И
только задвижки возвращали его к энергии, чего нельзя было сказать о нас с
редактором. Вечер плавно переходил в начало ночи (Богданов назначил встречу то
ли на восемь, то ли на девять вечера), от задвижек у меня шумело в ушах и
темнело в глазах, Баталов спасал интервью своими «правильными» вопросами, а я
рассматривал кабинет.

Я
хотел спросить про политику, но Богданов не оставлял ни единого шанса. С горящими
глазами он стрелял в нас цифрами по поставкам, переработкам, добычам, тоннам…

Это был самый первый кабинет Богданова на Губкина, 13 —
вполне себе простой, какие полагались начальникам больших предприятий, с
деревянными «обкомовскими» панелями, дверями, обшитыми мягким дерматином,
мебелью, ничем не отличающейся от любого другого кабинета — во всяком случае,
мне был предложен точно такой же стул, какие стояли в моем кабинетике в
«Сургутской трибуне». Обстановка аскетичная, не в сравнение с рабочим местом
мэра. Было полное ощущение, что хозяину этого кабинета достаточно письменного
стола, стола для совещаний и двух кресел с пыльным фикусом в углу. Потому что
все его внимание забирало производство, пресловутые тонны, кубы, качалки и
задвижки. На прощание Богданов сделал нам презент — подарил по журналу
«Нефтегазовая арматура» или что-то в этом духе.

Прошло 30 лет, но Богданов так же одержим своими задвижками.
Давно его тесненький кабинет на Губкина сменился необъятными 800-метровыми
рабочими апартаментами президентского уровня, а полеты регулярными рейсами в
эконом-классе заменил персональный бизнес-джет, но так и не воспринимается
Богданов олигархом (вот снова вспомнил: однажды летел с ним через проход;
получается, пять раз я видел Богданова). Случайно, может, и вышло стать
олигархом с попаданием в список Forbes, но он точно никогда не стремился к
богатству, не для этого Богданову нужен Сургутнефтегаз. Только месторождения,
кусты, пласты, качалки, задвижки. Нефть. Производство. Служба государству.
Настоящий интерес. Смысл жизни. Страсть.

Глава
Сургутнефтегаза может часами говорить о нефти, задвижках, геологии. Но если
речь заходит о политике, он меняется в лице

* * *

С Forbes, опять же, история. Богданов не терпит все эти «Коммерсанты»,
«Ведомости», «Форбсы» и даже The New York Times, нелюбовь к ним (или, скажем,
отчуждение) перекинулась на местную прессу. Нет, как читатель он вполне лоялен
— на столе Богданова, или в его машине, или в самолете всегда несколько газет —
и «центральных», и местных, которые он прочитает (сейчас больше пользуется
пресс-подборкой, потому что газеты ушли в интернет, а те, что остались, почта
доставляет безобразно).

Богданов не любит прессу как объект ее интереса. Считает общение с ней пустой тратой времени. «Таинственный
сургутский затворник». «Скупой рыцарь». «Хранитель путинских триллионов».
«Самый скрытный олигарх». «Мужик от сохи (от задвижки?), построивший самую
загадочную, эффективную и привлекательную компанию в России». «Олигарх, который
тратит деньги не на себя, а на компанию и родной регион». «У богатейшей
компании — самые маленькие дивиденды»… Эти шаблонные штампы (да и не всегда
штампы — иногда просто вопросы) раздражают, бесят Богданова. Ему совершенно не
хочется купаться в софитах телекамер, ему отвратительна любая светская жизнь,
даже такое ее невинное проявление, как общение с прессой.

Пресса лезет в самое
сокровенное — в смыслы Сургутнефтегаза, которые подвластны только одному
человеку — ему, его бессменному руководителю, Богданову. Пресса воняет
политикой, а политику Богданов, государственник, каких еще поискать надо, терпеть не может даже больше, чем прессу. Да,
это парадокс, потому что финансирование и организация политики в стране и в
родном регионе — Югре — невозможно без Сургутнефтегаза. Потому что Богданов и
Путин давно и хорошо знакомы, (чем, заметим, Богданов никогда ни в одном кругу
не кичится). Без Сургутнефтегаза и лично Богданова не решается ни один
более-менее важный политический вопрос — от продления срока губернатора до
кандидатуры очередного мэра его вотчины — Сургута. Но все эти выборы,
кандидаты, списки, партии, вся эта суета вокруг чиновничьих кресел — это так
чуждо, так далеко, так непринципиально Богданову. Надо помочь? Поможем, только
не морочьте голову, дайте спокойно работать компании. Задвижки, качалки, нефть,
производство! Все усилия — туда!

С
Путиным Богданов знаком лично, но ни в одном круге не «козыряет» этим
положением

А пресса — она морочит голову. Несколько попыток общения с
крупными изданиями Богданов счел неудачными. Одно переврало все цифры, другое
исковеркало слова, третье вообще влезло в личную жизнь (что Богдановым
считается недопустимым и непростительным ни при каких обстоятельствах). Поэтому
на прессу Богданову по большому счету наплевать. Пусть пишут что хотят, все цифры
— на сайте компании. Редкие формальные пресс-конференции Богданова и еще более
редкие интервью местным редакциям не принесут сенсаций, только если он не
объявит о повышении дивидендов. Смысл таких интервью больше ритуальный —
сделать приятное журналистам, ведь любой эксклюзив с Богдановым — сама по себе
удача и награда. Любое негативное упоминание Сургутнефтегаза — это проблема не
Сургутнефтегаза, это проблема конкретной редакции.

Когда-то я выбивал договоры с Сургутнефтегазом, и довольно
много лет это не встречало сопротивления. (Вообще, несмотря на все
вышесказанное, Богданов всегда материально поддерживал и поддерживает местные
редакции — не сильно обременительные договоры Сургутнефтегаз ежегодно заключает
с большинством местных изданий, а раз в год куратор работы со СМИ, заместитель
Богданова по кадровой политике Михаил Кириленко проводит очень почитаемый
местными журналистами конкурс на лучшую публикацию о Сургутнефтегазе с
вручением премий победителям и душевным фуршетом).

Пресс-секретарем тогда была
энергичная, если не сказать — не по формату Сургутнефтегаза экспрессивная Раиса
Ходченко (она же была завучем в учебно-производственном комбинате, когда в 10-м
классе я проходил «профессиональное обучение» на пионервожатого, не смейтесь,
это отдельная трагикомедия моей творческой судьбы). Ходченко отнесла письмо к
Богданову (а может, к Кириленко, а мне соврала, что ходила к Богданову). Обычно
Богданов — еще одно удивительное его качество — рассматривает корреспонденцию в
течение суток-двух, и, несмотря на электронный документооборот, каждое письмо
читает в бумажном оригинале и на каждом собственноручно ставит визу. Если
представить объем ежедневной почты Богданова, то это кажется невозможным. Но
факт остается фактом: Богданов лично читает документы и по большинству из них
владеет темой. Эта поразительная усидчивость позволяет ему так же лично
проводить тендеры, причем неважно, о каких объемах идет речь — миллиардном
контракте на поставку оборудования или паре миллионов для закупки новой
оргтехники. Многие, особенно те, кто участвовал в подобных процедурах со
стороны исполнителя, считают это чудачеством и напрасной тратой времени
руководителя такого громадного уровня, как Богданов. Но это «чудачество»
обеспечивает Богданову контроль над всеми процессами Сургутнефтегаза и создает
ему имидж руководителя, который «знает все», даже то, о чем его подчиненные не
догадываются и считают, что он тоже не знает и его можно объегорить. Наверное,
нелишний навык, если вы хотите построить компанию, на счетах которой больше
денег, чем стоимость всех ее активов.

В общем, Ходченко письмо Богданову якобы сносила, но
привычного быстрого ответа с визой нет и нет. Беспокойный, я звоню, а она мне
вместо приветствия:

— Недоволен он.

— Недоволен! Письмом? Суммой?

— Вами, сиапрессом твоим. Пишете говно.

— Мы? Говно? Когда?!

— Вот, написали, что он в список Forbes вошел.

— А что, не вошел?!

— Куда он вошел? Ладно, Forbes, у них свои задачи. А вы не
могли разобраться? Этот список от балды рисуется. Какой Богданов олигарх? Какие
миллиарды? Они смотрят поверхностные цифры, даже не знают, сколько у него
процентов. Там такой мизер, там смешно даже говорить. И делают выводы на
основании не личного имущества, а контролируемых активов. А как он контролирует
активы, а?

— Как?

— Как нанятый акционерами директор! Директор, а не владелец!
В общем, давай не будем злить Владимира Леонидовича, надо время дать отойти.

* * *

Это факт: Богданов совершенно не ассоциируется с деньгами и
культом потребления. Спрашиваю одного из людей его ближнего круга: на что
Богданов тратит личные деньги? Человек не смог ответить. Словосочетание «личные
деньги» применительно к Богданову приводит в тупик. Человек так и сказал: не
задумывался никогда, есть ли у Богданова личные деньги?

Деньги, конечно, есть, и наверняка их в избытке на безбедную
жизнь. Но — в сравнении с кем? Если с героями пресловутого списка Forbes, то
очевидно, как Богданов выбивается из этого списка. Во-первых, он там далеко не
в лидерах (это после 37-то лет управления таким гигантом, как Сургутнефтегаз).
Во-вторых, Богданов не кичится личными деньгами и уж точно ими не сорит. Яхты,
дворцы, спортивные команды, кругосветные вояжи, жизнь в удовольствие? Смешно
подумать. Вся его жизнь в удовольствие — работа допоздна в сургутском офисе,
месторождения и рыбалка в родной Суерке, когда выбирается в отпуск. Даже дом в Сургуте (место его реального
жизненного интереса) — и тот купил у бывшего чиновника городской мэрии, Анатолия
Самойленко. Я в том доме был (когда Самойленко продавал, ходил смотреть — мы с
Анатолием Петровичем были соседи по его первому дому, но со временем он
перебрался в «долину нищих»), дом как дом. Их три типовых одинаковых — у
Александра Сидорова, бывшего мэра Сургута, у строителя Сергея Кандакова и вот у
Богданова. Мог бы какого-нибудь Нормана Фостера из десятки мировых архитекторов
заказать, на худой конец своих сербов, которые два бизнес-центра построили. Мог
бы под себя целый поселок отвести, с
береговой линией, с лесом, но ограничился покупкой 300-метрового коттеджа на
«вторичке». И где — в Сургуте каком-то.

* * *

Вот эта богдановская сургутскость, его маниакальная
привязанность к ставшему родным городу — один из пунктиков, сводящих с ума
федеральную и иностранную прессу. Сургутянам кажется естественным, что
генеральный директор Сургутнефтегаза живет в Сургуте. Но многих очень волнует,
почему Богданов не перебирается в Москву, поближе к административному ресурсу,
к Рублевке, к мигалкам. Помню, меня интервьюировал один из редакторов The
Washington Post (все в итоге переврал: мое цитирование известной позиции
Богданова о том, что Сургутнефтегаз платит налоги, а задача города правильно
ими распорядиться, он перевернул с ног на голову и подал как «правильно ли
Сургутнефтегаз платит налоги и почему мэрии не хватает денег»; администрация
Александра Сидорова, с которой мы были в состоянии холодной войны, ликовала,
кто-то мне даже донес: ну все, тебе хана).

Так вот, он половину беседы домогался вопросом: почему
Богданов, в отличие от остальных олигархов, не уезжает в Москву? Я это объяснял
расхожим сургутским аргументом: Богданов патриот. Американский редактор не
очень верил, в Америке все патриоты, говорил он, патриотизм возможен к
Отечеству, Родине с большой буквы, к стране, к Америке, к России в целом, но не
к точке на карте, великий человек не может демонстрировать патриотизм
прозябанием в провинции, если только это не пиар, не забвение или не кокетство.

Масштаб Богданова — это не Сургут, его масштаб — это вся Россия, а, значит,
Москва. Я пытался объяснить, что в пиаре и тем более кокетстве Богданова
заподозрить невозможно, а отшельником ему быть не с руки при его положении. Вот
он такой… любит он Сургут. Американец не успокаивался: но это ненормально, люди
перемещаются, вся страна — их родной дом, их Родина, они должны любить каждый
уголок своей страны, в этом — истинный патриотизм. А любовь к одному месту в
такой огромной стране как Россия — это что-то из ряда вон. Я отвечал, что, в
отличие от американцев, русские не мигрируют по своей стране так легко — и в
силу ментальных, и в силу чисто организационных (транспортных, денежных,
жилищных, профессиональных) причин. Но у Богданова нет всех этих причин, почти
кричал американец. Как это нет, парировал я, а разве он не русский? Такой же
русский, как все, с такой же ментальностью. Кулик на своем болоте. Впрочем, не
кулик — птеродактиль. Кондор.

Редактор The Washington Post подходил к вопросу и
так, и эдак, наконец спрашивает: а что значит, когда говорят: Богданов —
государственник? Это значит, отвечаю, что государство для него свято, и
Сургутнефтегаз он не воспринимает как свою частную лавочку, все усилия — на
добычу нефти на благо страны. Вот вам и государственник, и патриот в одном флаконе.

— Но это же… частная компания! Не воспринимать ее как
«частную лавочку» — это нонсенс!

— Это не нонсенс, коллега. Это Россия.

* * *

Сургут рос вместе с Сургутнефтегазом и Богдановым. А
Богданов — вместе со своим Сургутом. Патриотизм Богданова к малой родине
действительно не вызывает у сургутян сомнений.

Тень
Богданова незримо нависает над его городом, и ни у кого нет сомнений, кто в
этом городе хозяин (В.Богданов, глава Сургутского района А.Сарычев и мэр
Сургута А.Сидоров)

Но интересный момент: почему он,
такой патриот, не прибрал к рукам свой город? Почему бы не навел в нем
сургутнефтегазовский порядок, не превратил бы в русские Эмираты? Вот Алекперов
прибрал, сделал Когалым фактически подразделением Лукойла, а Сургут как-то
увернулся.

Считается, что патриотизм Богданова специфичен и
ограничивается строго очерченными рамками любви к городу-вотчине. Типа: «я
создал рабочие места и налоговую базу, а вы работайте и не отвлекайте меня от
нефти». Как бы логика есть, но… не дает покоя Когалым, где наблюдается все то
же самое — и рабочие места, и налоговая база, но — город в кармане
градообразующей компании, а не отдельно. И город, считается, опрятненький. Я не
к тому, что неплохо бы Сургут посадить на казарменные корпоративные порядки, но
если Сургут — вотчина Сургутнефтегаза, не логичнее ли упростить отношения между
хозяином и вотчиной? Никому в голову не приходит думать, что у Сургута есть
какой-то иной хозяин кроме Богданова. «А как к этому относится Богданов?» —
типичный вопрос в любой спорной городской ситуации последних 30 лет. Любой мэр
(давайте без фамилий) может понапридумать себе все что угодно, и даже
реализовать свои планы, но стоит Богданову лишь… нет, не сказать, а — помыслить
нечто иное, как все придумки мэра и городских чиновников расшибаются вдребезги.
Примеры? Сколько угодно. Троллейбусы. Помним? Очень хотела администрация
Сургута троллейбусы. А Богданов вот не захотел. И городская дума, состоящая
сплошь из топ-менеджеров Сургутнефтегаза, проект зарубила. Мансарды над
«хрущевками»? Неплохой, кстати, проект был, предтеча собянинской московской
реновации, но невыносимо дорогой. Богданов (все через тех же своих
топ-менеджеров в думе) сказал: нет. Вот какое ему дело до несчастных
пятиэтажек? Где Сургутнефтегаз и где пятиэтажки? Но есть, видимо, дело. Не
нравится ему такая идея, не для этого им уплачены налоги.

Историй,
когда Богданов так или иначе влиял на ход сургутских событий, множество (с
бывшим главой Сургута Д.Поповым)

Возьмем свеженькое. Алексей Жердев, очень «страшный»
заместитель недавнего главы Сургута Вадима Шувалова, наехал на Сургутский
хлебный завод. И подвел все дело к увольнению его директора Сергея Пустозёрова
по уголовной статье, а сам завод затеял приватизировать — с расчётом более чем
ясным. Весь город вначале содрогнулся: этого не может быть, руки прочь от нашего
Хлебозавода, Пустозёров вне подозрений (что действительно правда). Но
администрация гнула свою линию. И хлебозавод почти пал. Но Богданов сказал: а
вот вам… ну, дальше любой воспитанный русский человек продолжит. И
администрация отскочила, как упырь, в которого брызнули чесночным соком.

Еще свежее. Концессия самого «вкусного» муниципального
актива — Городских тепловых сетей. Администрация только сунула нос в эту тему,
ей — деликатно — объяснили (у Богданова есть кому объяснять такие вещи, и
обычно до всех доходит с первого раза): не надо. Администрация была непонятлива
до невозможности и продолжила торпедировать идею. Объяснили еще раз, менее
дипломатично, но по-прежнему намеками (вполне, впрочем, читаемыми). На полгода
процесс затих. Но неожиданно вновь пошел. Я тогда разговаривал на эту тему с
Алексеем Жердевым — он, бывший депутат и предприниматель из далекой Костромы, а
нынче всесильный зам мэра и фактический руководитель Сургута, был на подъеме,
вовсю строил планы на предстоящую выборную кампанию, сорил словосочетаниями
типа «нам нужна поддержка команды Шувалова», «у
нас портфель проектов развития города», «мы привлекли в Сургут
беспрецедентные инвестиции» и прочими. И вот я задаю ему риторический вопрос:

— Вы понимаете, что никакой концессии не будет, и это от вас
никак не зависит?

Жердев понял, к чему я веду:

— Богданов не против концессии!

— Точно?

— Я знаю позицию Богданова, он не против концессии, — хорохорился Жердев. — Против концессии один
человек выступает во всем городе, Артем этот Кириленко. Ну, ему хочется
попиариться, ради бога!

— Алексей Александрович, — сказал я. — Правда состоит в том,
что ни концессии, ни вас в качестве мэра, куда вы стремитесь, не будет.

После этого диалога (весьма дружелюбного, кстати, с
улыбочками и прочими вежливостями) прошло совсем немного времени, ситуацию
можете оценить сами. Ни Жердева, ни даже Вадима Шувалова у сургутского штурвала
больше нет и не предвидится.

Ни
одно крупное решение в округе не обойдется без участия Богданова, будь то
очередная программа сотрудничества… (с губернатором Югры Н.Комаровой)

…или
вопрос о продлении полномочий руководителя региона (с бывшим губернатором Югры
А.Филипенко)

Историй, когда Богданов так или иначе влиял на ход
сургутских событий, множество. И всегда он (не сам, но каким-то своим
опосредованным, чувствующимся влиянием) разворачивал ситуацию не в пользу
чиновников, управляющих ЕГО городом. Почему же он сразу, воссев в кресло всесильного
хозяина Сургута, не формализовал положение и не «осургунефтегазил» Сургут?

Дело в Александре Сидорове. Возникни в кресле мэра любой
другой случайный человек (сколько их, случайных людей, пронеслось через власти
всех уровней на стыке 80-90-х годов?), вероятно, Богданову не составило бы
труда подчинить себе городскую администрацию. Вернее, так: не составило бы
труда взвалить на себя бремя прямого
управления городом. И почти ничем бы не отличалась сургутская история от
когалымской, где «подчиненный» Лукойлу мэр Сергей Собянин очень своевременно и
ловко выскочил из удушающих объятий градообразующей компании и пошел своим,
более чем впечатляющим путем. Не в этом ли проблема когда-то не в пример более
популярного Александра Сидорова, выбравшего неограниченное, как он себе
представлял, всевластие и застрявшего на долгих 20 лет в кресле мэра,
упустившего, в отличие от Собянина, политическую перспективу?

Вот представьте. 1990-й год. В стране, еще СССР, черт-те
что. В городе все молятся обо одном: лишь бы не обанкротился Сургутнефтегаз. Единственная коллективная надежда хоть на какое-то
благополучие в тяжелый кризис, раздирающий страну. Богданов уже шесть лет руководит
предприятием. Александра Сидорова после неожиданного взлета Леонида Рокецкого в
руководители Тюменского областного совета избирают новым председателем
Сургутского горисполкома. 38-летний энергичный Сидоров лихо берется за работу,
она ему нравится, а он нравится всем. Сидоров очень быстро набирает
популярность, и не только в подведомственном городе, а и во всей Югре. С
Богдановым они почти ровесники, для обоих Сургут родной город и у обоих зуд по
работе. Но Богданову нужно вести Сургутнефтегаз через экономический шторм, где
распад страны — это еще не самое страшное, Сидорову перестраивать Сургут из
разрозненных ведомственных поселков в цельный город. Оба амбициозны, деятельны,
талантливы, и у каждого — свой гигантский участок приложения сил.

С
исчезновением СССР возникла новая сверхзадача — реформировать всю систему
управления с советской плановой на рыночную. Богданов занимается
акционированием Сургутнефтегаза (отдельный увлекательный сюжет), Сидоров
формирует бюджет города по новому принципу (раньше горком партии собирал от
ведомственных главков одобренные финансово-хозяйственные заявки и спускал их в
горисполком для выполнения). После принятия закона об акционировании
Сургутнефтегаз сбрасывает большинство объектов социальной инфраструктуры на
муниципалитет — на Сидорова сваливается еще одна ноша; до сих пор содержание
школ, детских садов, поликлиник висело на ведомствах, теперь — город должен
выкручиваться и искать на все этот деньги.

В общем, первые годы мэрства Сидорова ему было чем заняться,
а Богданов был полностью погружен в проблемы Сургутнефтегаза (именно тогда
типичное производственное объединение советского типа трансформировалось в
сегодняшнюю финансово-промышленную империю).

Энергичность и амбициозность
Сидорова здорово подсобили Богданову, на которого в тяжелые времена «не повесили»
город, и он всецело отдался своему детищу.

В это же время в соседних городах (кроме Когалыма) дела шли
так себе. В Нижневартовске — непрерывные междоусобные корпоративные и
криминальные войны между коллегой Богданова Виктором Палием, городом, силовиками
и криминалом, причем противоборствующие стороны постоянно менялись местами и
создавали коалиции (Палий в результате
поглощения Нижневартовскнефтегаза группой Альфа оказывается за решеткой, мэра
города Юрия Тимошкова неудачно дважды взрывают, а сам город так и не смог
приблизиться по уровню к своему вечному конкуренту — Сургуту). В Нефтеюганске
главу района Александра Клепикова посадили, а мэра города Владимира Петухова и
вовсе застрелили. К концу 90-х годов Нефтеюганск производил жалкое зрелище. И
Нижневартовскнефтегаз, и Юганскнефтегаз канули в лету, и только Сургутнефтегаз,
как непотопляемый Ковчег, продолжил свой путь по океану судьбы.

Ну а дальше в Сургуте было то, что было. Александр Сидоров
закрепился на троне и воспринимал город как собственную вотчину. Сургутнефтегаз
как будто бы жил своей жизнью, но это как будто бы: 100 тысяч его работников
были жителями Сургута и Сургутского района, и пресловутый патриотизм Богданова,
который измучил редактора The Washington Post, не позволил ему отвернуться от города.
Отсюда и «нефтяная» городская дума, измотавшая администрацию Александра
Сидорова, и демонстративный нейтралитет по отношению к Сидорову во время самых
конкурентных выборов мэра в 2005 году, и скомканная попытка помочь городу с
Дмитрием Поповым и Сергеем Бондаренко… Кажется, город выпал из рук Богданова,
но подождите, мы еще увидим дела. Хорошо знающие Богданова люди говорят, что он
следит за местной обстановкой и в курсе городских проблем.

Зачем ему это? Наверное, затем же, зачем не променял Сургут
на Москву. Затем же, зачем сам ходит на работу пешком. Зачем может зайти в
супермаркет за двумя баночками йогурта. Зачем выгуливает свою собачку. Ночует у
себя дома. Дает денег на сургутские дороги и городские проекты (есть в Сургуте
кто-то, кому не перепала та или иная копейка от Сургутнефтегаза?). Оберегает
свою компанию и город от попыток нанести им вред. Рекрутирует своих людей на
работу в думу (хотя чурается политики). Все это ему нужно затем, чтобы
заряжаться энергией Сургута и делиться с Сургутом энергией собственной.

Без
этого энергетического обмена не будет Богданова и не будет привычного нам
Сургута. Ученые неспроста говорят, что радость от дарения сильнее, чем от
получения. Про Богданова невозможно сказать, что он только берет. Отдает он
гораздо больше, просто нам еще трудно это осознать, мы смотрим на него с
близкого расстояния. Современники редко объективны в отношении великих.
Современники всегда в претензии к ним.
Но оглянитесь назад, почти на сорокалетнюю ретроспективу и проделанный
Владимиром Богдановым гигантский, не укладывающийся в голове путь, и
усмехнитесь над своими претензиями.

Порадуйтесь, что Богданов с нами.

Фото: архив НГ