Руководство в 1930 е гг наркоматом иностранных дел разработка плана

Максим Максимович Литвинов С 1918
член коллегии Наркоминдела, в 1921
полпред в Эстонии. С 1921
заместитель Нарком по иностранным
делам СССР (1930 – 1939, с 1936
– нарком иностранных дел), одновременно
представитель СССР в Лиге Наций (1934
– 1938). Заместитель наркома иностранных
дел СССР (1941-1946, в 1930-1939
нарком иностранных дел СССР),
одновременно посол СССР в США. Член
ВЦИК, ЦИК СССР.

4 января 1918
года Литвинов был назначен
уполномоченным Народного комиссариата
по иностранным делам (НКИД) в Лондоне.

Литвинов создал в Лондоне «Русское
Народное посольство» и «Русское Народное
консульство», наладил связь с Москвой,
начал информировать НКИД о происходящих
событиях, давал интервью местным газетам,
выступал на собраниях.

В Швеции дипломат устанавливал деловые
связи. В конце января советское полпредство
было выслано из Швеции, которая
присоединилась к экономической и
дипломатической блокаде России,
установленной странами Антанты. 25
ноября 1919 года в
Копенгагене, столице нейтральной Дании,
начались англо-советские переговоры
по обмену военнопленными, с которыми
глава советской делегации Литвинов
успешно справился. В 1920
подписал также соглашение об обмене
военнопленными с другими странами –
Италией, Францией, Швейцарией, Австрией.
При этом Копенгагенский договор с
Австрией предусматривал, наряду с
обменом военнопленными, нейтралитет
Австрии в продолжавшейся войне против
Советской России и начало фактических
отношений между двумя странами.

Вопрос 52.

Советская дипломатия в годы второй
мировой войны. В.М. Молотов.

Советская дипломатия в годы войны
решала три основные задачи: создание
антифашистской коалиции, открытие
второго фронта и решение вопроса о
послевоенном устройстве мира.

Процесс складывания коалиции растянулся
на год — с июня 1941 по июнь
1942 гг. Первым шагом на
пути к коалиции стало заключенное 12
июля 1941 г. в Москве
советско-английское соглашение о
совместных действиях в войне против
Германии. Новым шагом стала Московская
конференция представителей СССР, США
и Великобритании (сентябрь-октябрь 1941
г.). США и Англия обязались поставлять
СССР оружие и военные материалы, Советский
Союз обязался снабжать союзников
необходимым сырьем.

Движение к коалиции было ускорено после
того, как 7 декабря 1941
г. японцы разгромили крупнейшую
военно-морскую базу США на Тихом океане
Перл-Харбор,и Соединенные Штаты Америки
вступили в войну. 1 января
1942 г. по инициативе США в
Вашингтоне представители 26
стран, в том числе Советский Союз,
подписали Декларацию Объединенных
наций. В ней заявлялось, что правительства
этих стран обязуются употребить все
свои ресурсы, военные или экономические,
против тех членов Тройственного пакта
и присоединившихся к нему государств,
с которыми эти правительства находятся
в состоянии войны.

26 мая 1942 г.
в Лондоне был подписан советско-английский
договор о союзе в войне и о сотрудничестве
и взаимной помощи после войны. 11
июня 1942 г. в Вашингтоне
было заключено советско-американское
соглашение о принципах взаимопомощи в
войне. Союзный договор с Великобританией
и соглашение с США окончательно оформили
антигитлеровскую коалицию, в состав
которой за годы войны вошло более 40
государств.

Вопрос об открытии второго фронта

Проблема второго фронта решалась долго
и трудно. Советское руководство понимало
под вторым фронтом высадку войск
союзников на территории континентальной
Европы, а именно в Северной Франции.
Впервые этот вопрос был поставлен
Советским правительством в июле 1941
г. перед правительством Великобритании.
Однако английское правительство
уклонилось тогда от определенного
ответа, ссылаясь на ограниченные ресурсы
и географическое положение своей страны.

Вопрос о втором фронте был в центре
переговоров в мае-июне 1942 г.
в Лондоне и Вашингтоне. В ходе переговоров
союзники упорно избегали конкретных
обязательств относительно сроков и
количества вооруженных сил, которые
могли быть выделены для вторжения. Тем
не менее, ими было дано обязательство
высадить десант на континенте «в августе
или сентябре 1942 года».
Однако в ходе своего визита в Вашингтон
премьер-министр Великобритании Черчилль
договорился с президентом США Рузвельтом
не проводить вторжение в Европу через
Ла-Манш в 1942 г., а оккупировать
Французскую Северо-Западную Африку. В
конце 1942 г. такая операция
была проведена.

В начале 1943 г. в Касабланке
и Вашингтоне состоялись англо-американские
конференции, одобрившие «балканский
вариант» второго фронта, на котором
настаивал Черчилль. Смысл этого варианта
заключался в том, чтобы англо-американские
войска раньше советских вступили в
страны Юго-Восточной Европы, а затем
перерезали Красной Армии путь на Запад.
Операцию в районе Средиземного моря
было намечено провести в 1943
г. Открытие второго фронта на
Атлантическом побережье (Северная
Франция) переносилось на май 1944
г.

Проблема второго фронта стала важнейшей
на Тегеранской конференции глав
правительств СССР, США, Великобритании
— И.В.Сталина, Ф.Рузвельта и У.Черчилля,
которая состоялась 28 ноября
— 1 декабря 1943
г. Это была первая из трех конференций
«Большой тройки». Несмотря на очередную
попытку Черчилля подменить высадку
войск США и Англии во Франции «балканским»
вариантом, на конференции была достигнута
договоренность о высадке англо-американских
войск во Франции в мае 1944 г.
Это решение советская дипломатия
расценила как свою весомую победу. В
свою очередь на конференции Сталин
пообещал, что СССР объявит войну Японии
после поражения Германии.

Второй фронт был открыт в июне 1944
г. 6 июня на северо-западе
Франции, в Нормандии началась высадка
англо-американских войск (операция
«Оверлорд»). Командовал объединенными
войсками генерал Д.Эйзенхауэр. Это была
крупнейшая десантная операция второй
мировой войны, в которой участвовало
до 1 млн. человек. Потери
союзников составили несколько десятков
тысяч бойцов. 15 августа
последовала высадка войск союзников
на юге Франции (вспомогательная операция
«Энвил»), к середине сентября 1944
г. войска союзников вышли к западной
границе Германии. Открытие второго
фронта сократило сроки второй мировой
войны, приблизило крушение фашистской
Германии.

Проблема послевоенного устройства
мира

Впервые задачи послевоенного устройства
мира широко обсуждались на Московской
конференции министров иностранных дел
трех великих держав в октябре 1943
г. Вопросы послевоенного устройства
заняли важное место в повестке дня
Тегеранской конференции. В принятой
декларации главы правительств трех
государств выразили решимость совместно
работать как во время войны, так и в
последующее мирное время. Поскольку
советская делегация настаивала на
решительных мерах по предупреждению в
будущем германского реваншизма и
милитаризма, Рузвельт предложил план
расчленения Германии на пять независимых
государств. Его поддержал Черчилль. В
свою очередь Сталин добился от союзников
принципиального согласия на передачу
Советскому Союзу Кенигсберга с
прилегающими к нему территориями.

Задачи послевоенного мирного устройства
выдвигались на первый план на Ялтинской
и Потсдамской конференциях «Большой
тройки».Ялтинская (Крымская) конференция
глав правительств трех великих держав
состоялась 4-11 февраля
1945 г. во дворце Ливадия.
На ней были согласованы планы окончательного
разгрома Германии, условия ее капитуляции,
порядок ее оккупации, механизм союзного
контроля. Целью оккупации и контроля
объявлялось «уничтожение германского
милитаризма и нацизма и создание гарантий
в том, что Германия никогда больше не
будет в состоянии нарушать мир всего
мира». План «трех Д» (демилитаризация,
денацификация и демократизация Германии)
объединил интересы трех великих держав.
По настоянию советской делегации к
оккупации Германии на равных правах с
другими великими державами привлекалась
и Франция. Конференция приняла «Декларацию
об освобожденной Европе», где было
заявлено о необходимости уничтожить
следы нацизма и фашизма в освобожденных
странах Европы и создать демократические
учреждения по собственному выбору
народов. Особо были выделены польский
и югославский вопросы, а также комплекс
дальневосточных вопросов, в том числе
передача СССР Курильских островов и
возвращение ему Южного Сахалина,
захваченного Японией в 1904 г.
На конференции в Крыму был окончательно
решен вопрос о создании Организации
Объединенных Наций для обеспечения
международной безопасности в послевоенное
годы.

Ареной острого противоборства по
проблемам послевоенного мирного
урегулирования стала Потсдамская
(Берлинская) конференция«Большой тройки»
(17 июля — 1
августа 1945 г.). На этой
конференции уже не было сторонника
активного сотрудничества с СССР
Ф.Рузвельта. Он умер вскоре после
возвращения с Ялтинской конференции
домой. Американскую сторону представлял
новый президент США Г.Трумэн. Английскую
делегацию на конференции возглавлял
вначале премьер-министр Великобритании
У.Черчилль, а с 28 июля
победивший на выборах лидер лейбористской
партии К.Эттли. Во главе советской
делегации как прежде был И.В.Сталин.
Руководители трех держав пришли к
взаимоприемлемым решениям по германскому
вопросу*,

*Роспуск всех вооруженных сил Германии,
ликвидация ее военной промышленности,
запрещение национал-социалистической
партии. Любая милитаристская деятельность,
в том числе и военная пропаганда,
запрещалась.

по вопросу о репарациях, о новых границах
Польши, по проблемам Центральной и
Юго-Восточной Европы. Кроме того,
руководители США, Англии и Китая
опубликовали 26 июля 1945
г. от имени Потсдамской конференции
декларацию о Японии, в которой призвали
правительство Японии немедленно
провозгласить безоговорочную капитуляцию.
Несмотря на то, что подготовка и
опубликование декларации прошли без
участия СССР, советское правительство
присоединилось к ней 8 августа.
Потсдам закрепил новое соотношение сил
в Европе и во всем мире.

В апреле-июне 1945 г. в
Сан-Франциско состоялась учредительная
конференция ООН. Конференция обсудила
проект Устава ООН, который вступил в
силу 26 октября 1945
г. Этот день стал днем официального
создания Организации Объединенных
Наций как инструмента поддержания и
укрепления мира, безопасности и развития
сотрудничества между народами и
государствами.

Вячеслав Михайлович МОЛОТОВ /СКРЯБИН/
(9.3.1890 — 8.11.1986), государственный
и партийный деятель

Родился в слободе Кукарка Вятской
губернии. Отец — Михаил Прохорович
Скрябин, приказчик. Мать — Анна Яковлевна
Небогатикова из очень богатой купеческой
семьи. Окончил реальное училище в Казани
и два курса экономического факультета
Политехнического института в Петрограде.
Участник Октябрьской революции. В
1930-1940 гг. — Председатель
Совнаркома. Одновременно (с 1939
г.) нарком иностранных дел. В 1941-1957
гг. — первый заместитель Председателя
Совета Министров СССР.

Молотов «входил в ближайшее политическое
окружение Сталина; один из наиболее
активных организаторов массовых
репрессий 1930-х — начала
1950-х годов». На его
ответственности — в первую очередь
репрессии работников центрального
советского аппарата. Многие из них были
арестованы и физически уничтожены по
его личной инициативе. В 1949
г. Молотовым был санкционирован
арест многих советских и иностранных
граждан, обвинявшихся в шпионаже и
антисоветской деятельности. Большинство
из них в настоящее время реабилитировано
за отсутствием состава преступления
(ЦК КПСС. Об антиконституционной практике
30-40-х и начала 50-х
годов» // АПРФ. Совершенно секретно.
Особая папка. Пакет № 59 (90).
Подлинник// Вестник АПРФ. 1995.
№ 1. С. 125).

Молотов стал главой НКИД 4
мая 1939 г. Его назначение
было связано с переориентацией внешней
политики СССР на сближение с фашистской
Германией, так как было очевидно, что
Гитлер не станет вести переговоры с
бывшим руководителем Наркоминдел
М.Литвиновым, евреем по национальности.

«Только с приходом нового руководства
во главе с товарищем Молотовым, —
говорится в резолюции собрания НКИД от
23 июля 1939 г.,
— в наркомате начал наводиться
большевистский порядок. За этот короткий
промежуток времени проделана огромная
работа по очищению НКИД от негодных,
сомнительных элементов» (Рощин А. В
наркоминделе накануне войны // Международная
жизнь. 1988. № 4. С. 126).

«В апреле-августе
сотрудники МИДа Германии имели десять
контактов с советскими официальными
лицами в Берлине и Москве, с целью убедить
последних в необходимости заключения
политического соглашения между обеими
странами» (Фляйшхауэр И. Пакт. Гитлер,
Сталин и инициатива германской дипломатии
1938-1939 гг. М., 1991.
С. 211-214). Уже 23
августа 1939 г. в Москве
был подписан советско-германский пакт
о ненападении, получивший неофициальное
название «Пакт Молотова-Риббентропа».2
К этому договору Молотов и Риббентроп
подписали также секретные протоколы о
разделе сфер влияния в Европе.

Советское руководство более пятидесяти
лет отрицало существование секретных
протоколов. Более того, как потом
выяснилось, документы изъяли из Архива
внешней политики СССР и поместили
сначала в особый архив ЦК, а затем в
Архив Президента СССР. Замалчивались
все документы, относящиеся к
советско-германским отношениям 1939-1941
гг. Молотов до конца своих дней не
признавал их существование, отвечая на
прямые вопросы Ф.Чуева (Чуев Ф. Молотов.
М 1999. С. 28-29).

Историк М.Семиряга пишет: «Вопреки
утверждениям некоторых исследователей,
советско-германские договоренности не
создали эффективного заслона гитлеровской
агрессии против Советского Союза.
Наоборот, если до 1939-1940 гг.
от Баренцева до Черного моря существовал
ряд государств, служивших своеобразным
буфером между Германией и СССР, то
накануне Великой Отечественной войны
возникло непосредственное противостояние
вооруженных сил.

С августа 1939 г. до июня
1941 г. наши дела шли от
плохих к худшим. Престиж советского
руководства в глазах мировой демократической
общественности особенно пал во время
переговоров Молотова с Гитлером и
Риббентропом в Берлине осенью 1940
г. В ходе этих переговоров советское
руководство даже дало согласие на
определенных условиях присоединиться
к агрессивному Тройственному пакту. На
основе тех же советско-германских
договоренностей и при дипломатическом
и военном содействии гитлеровской
Германии советское руководство
присоединило к СССР ряд соседних стран
и территорий. Причем мнение народов
игнорировалось. С точки зрения
международного права может быть оправдано
лишь возвращение Бессарабии, незаконно
оккупированной румынскими войсками в
1918 г…

Завершая размышления о событиях
предвоенного времени, особенно о таком
его стержневом акте, как советско-германский
пакт о ненападении, автор не может не
прийти к выводу: не будь рокового 23
августа 1939 г., возможно,
не было бы и рокового дня 22
июня 1941 г.» (Семиряга
М. Тайны сталинской дипломатии. М., 1992.
С. 290-293).

«Значительно уступавший
Красной Армии по численности и сопоставимый
с ней по техническому оснащению вермахт
всего в несколько дней преодолел
территории, из-за обретения которых
перед войной велись такие сложные
дипломатические игры, стоившие стране
морального престижа, обернувшиеся
окончательным расколом антифашистских
сил» (Международная жизнь. 1990.
№ 10. С. 57-58).

31 октября 1939
г. Молотов сделал доклад на сессии
Верховного Совета СССР, созванной
специально для ратификации этого
договора. В докладе, в частности, было
сказано буквально следующее: «Идеологию
гитлеризма, как и всякую другую
идеологическую систему, можно признавать
или отрицать, это — дело политических
взглядов. Но любой человек поймет, что
идеологию нельзя уничтожить силой,
нельзя покончить с ней войной. Поэтому
не только бессмысленно, но и преступно
вести такую войну, как война на уничтожение
гитлеризма»… (Внеочередная пятая сессия
Верховного Совета СССР. 31
октября — 2 ноября
1939 г. Стенографический
отчет. М., 1939. С. 9).
На этом основании Молотов издевался
над Англией и Францией, которые заявили,
что цель объявленной ими войны —
«уничтожение гитлеризма». В другой
части доклада Молотов сказал: «Правящие
круги Польши немало кичились „прочностью»
своего государства и „мощью» своей
армии.

Однако оказалось достаточно короткого
удара по Польше со стороны сперва
германской армии, а затем — Красной
Армии, чтобы ничего не осталось от этого
уродливого детища Версальского договора,
жившего за счет угнетения непольских
национальностей». Это высказывание
Молотова до последнего времени отравляло
атмосферу дружбы между Польшей и СССР.

Последние официальные назначения
Молотова — посол в Монголии, затем в
Австрии. В феврале 1962 г.
он был исключен из партии.

Похоронен в Москве на Новодевичьем
кладбище.

Молотов был женат (с 1921 г.)
на П.С.Жемчужиной. У них была единственная
дочь, названная, как и дочь Сталина,
Светланой. Зять Молотова — Алексей
Никонов, внук — Вячеслав.

Мемуаров Молотов не оставил. Однако с
его взглядами на события, свидетелем и
участником которых он был, можно
познакомиться в публикации Ф.Чуева «Сто
сорок бесед с Молотовым» (М., 1991).
«Несмотря на явное преклонение
Чуева перед Молотовым, изложение им
этих бесед отражает интеллектуальную
и нравственную деградацию Молотова»
(Роговин В. Партия расстрелянных. М.,
1997. С. 147).

«Вообще о Молотове, —
говорил Микоян, — наша пропаганда
сотворила немало легенд и разных небылиц:
о том, что он очень мудрый, справедливый,
добрый… Вообще же Вячеслав Михайлович
— большой тугодум, лишенный чувства
нового, смелой инициативы, и человек он
к тому же весьма черствый и тщеславный»
(Куманев Г.А. Рядом со Сталиным. М., 1999.
С. 26).

И.Бунич пишет: «Хрущеву пришлось здорово
потрудиться, чтобы исключить из партии
Молотова и Кагановича, чья роль в массовом
истреблении людей общеизвестна. Но
беспартийный Молотов продолжал спокойно
пользоваться всеми привилегиями, живя
в огромной квартире на ул. Грановского
в Доме правительства и отдыхая в роскошном
санатории ЦК „Лесные дали». Вплоть
до наших дней Управление делами ЦК КПСС
распространяло привилегии, включая
пользование дачами, спецпайками и прочим
спецобслуживанием, на родственников
Сталина, ,Берии и многих других, кого в
политических целях пришлось публично
признать палачами и убийцами. В
номенклатурном Зазеркалье свои законы
и свои традиции» (Бунич И. Золото партии.
СПб., 1992. С. 127).

Вскоре после XXII съезда
партии, как вспоминает А.И.Аджубей, жена
Молотова П.Жемчужина добилась приема
у Хрущева. «В ответ на ее просьбу
восстановить мужа в партии Никита
Сергеевич показал ей документ с резолюцией
Молотова о расстреле жен Косиора,
Постышева и других ответственных
работников Украины, затем спросил, можно
ли, по ее мнению, говорить о восстановлении
Молотова в партии или надо привлекать
его к суду» (Аджубей А. Те десять
лет//Знамя. 1988. № 6. С. 96).
Все же в 1984 г. Молотов,
по инициативе редактора журнала
«Коммунист» Косолапова, был восстановлен
в партии. Генсек К.У.Черненко лично
вручил Молотову партийный билет.

Говорят, что Молотов до конца своих
дней оставался сталинистом и в узком
кругу, уже будучи вдовцом, провозглашал
неизменные три тоста: «За товарища
Сталина! За Полину! За коммунизм!».
Возможно, тосты были разнообразнее,
когда бы Молотов знал афоризм О.Уайльда:
«Если человек отдал жизнь за идею, это
вовсе не означает, что он погиб за правое
дело».

Что бы ни говорили, — заявил писатель
Ф.Чуев, — Молотов прошел героический
путь. А герои имеют право на многое»
(Правда-5 1995. № 12. С. 9).

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Главным достоинством социалистической экономики ее приверженцы называли «плановость». Под этим понималась согласованность работы всех экономических агентов на основе «научно» составленных планов. Считалось, что наличие и согласованность планов всех экономических агентов позволяли социалистической экономике использовать ресурсы наиболее эффективно и в результате достигать максимально возможных темпов роста.

Литература, посвященная планированию, в том числе планированию в СССР, насчитывает сотни, если не тысячи работ. Чаще всех о проблемах планирования писали, естественно, современники-экономисты. Однако большинство их работ носят теоретический характер и не касаются вопроса, как на практике осуществлялось планирование в социалистических странах. Работ, оценивающих исторический опыт планирования за сколько-нибудь длительный период, немного.

В трудах советских авторов основное внимание уделялось описанию официально провозглашенных принципов организации советской плановой системы¹. Неявно предполагалась, что практика в целом соответствует теоретической модели. Случаи нарушения «планового законодательства и плановой дисциплины» рассматривались как единичные, подлежавшие быстрому искоренению. В советской экономической и исторической литературе автору не известны работы, рассматривающие реальную практику планирования.

Западные исследователи в силу отсутствия доступа к необходимой информации также эти вопросы затрагивали редко. Крупнейшая работа в этой области принадлежит Е.Залески. В ней рассматривается проблема общесоюзного планирования на уровне правительства и Политбюро в сталинский период². Залески показал, что планы часто были несбалансированными и обычно не выполнялись полностью. Несогласованность планов вела к постоянным корректировкам, уменьшению их значения, к приоритету повседневного управления над планами. В итоге ученый определил советскую экономику не как «плановую» («planned»), а как «централизованно управляемую» («centrally managed»)³. Залески основывался только на опубликованных источниках, что обусловило определенную ограниченность его работы.

После открытия советских и партийных архивов исследователи получили возможность изучать практику планирования в СССР более подробно. До настоящего времени в центре внимания находились вопросы планирования на высшем уровне, составление общесоюзных пятилетних и годовых планов⁴.

Выводы, сделанные историками за последнее десятилетие, в целом не противоречат положениям, выдвинутым Залески. Однако все эти выводы и наблюдения базируются на изучении деятельности высших органов власти. До сих пор не много было известно о том, как было устроено планирование на среднем уровне управления советской экономикой — в экономических министерствах (для 1930-х — первой половины 1940-х гг. — экономических наркоматах⁵) и главках. Вместе с тем ясно, что повседневное руководство народным хозяйством осуществлялось главным образом в экономических наркоматах и главках. Без изучения их работы наши представления о советской экономике будут оставаться неполными. Теоретически можно представить систему, где реальное планирование не выходит за рамки отраслевого (наркоматовского), а общесоюзные планы имеют не столько практическое, сколько идеологическое значение. Соответственно, чтобы ответить на вопрос о характере советской экономики, необходимо исследовать работу не только высшего звена системы управления, но также и среднего, а в идеале и низшего (трестов и предприятий).

В задачу настоящей статьи входит изучение реальной практики планирования в центральных советских экономических наркоматах в 1930-е гг. На архивных материалах Наркомата тяжелой промышленности (НКТП), Наркомата легкой промышленности (НКЛП)⁶ рассматриваются следующие вопросы:

— порядок составления годовых и квартальных планов в наркомате;

— кто составлял и утверждал наркоматовские планы;

— частота пересмотра планов.

В начале статьи рассматривается законодательство, касающееся вопросов планирования, и обсуждается плановая терминология, а также суммируются сделанные ранее разными авторами наблюдения о планировании в СССР.

Законодательная база планирования. Плановая терминология

Несмотря на то что планы разрабатывались и принимались в СССР с завидной регулярностью на протяжении более чем полувека, механизм их составления не был четко прописан юридически. Закон о планировании, вопреки стараниям Госплана, так и не был принят в СССР. Порядок составления планов складывался «исторически», прежде всего под воздействием заявлений и выступлений руководителей страны, провозглашавших те или иные принципы и положения, позже оформлявшиеся в постановления правительства, приказы наркоматов и тому подобные документы. Порядок составления планов не был строго определен и менялся от года к году, от наркомата к наркомату, от главка к главку и т.д.

В силу «размытой» законодательной базы термины, которые использовались в процессе планирования, не были четко определены. Часто сами «плановики» вкладывали в один и тот же термин разный смысл или использовали различные термины одинаково. Со временем содержание некоторых терминов менялось.

Единство в терминах наблюдалось только тогда, когда планы характеризовались по временному промежутку, для которого они составлялись. Существовали пятилетние, годовые, квартальные, месячные планы, а для предприятий также декадные и даже однодневные планы.

Разнообразие в употребляемых терминах возникало уже при характеристике планов по принадлежности тому или иному экономическому агенту. Существовали общесоюзные планы, планы республик и т.д. вплоть до планов предприятий. Вместе с тем, касаясь, например, планов наркоматов, иногда говорили о планах соответствующих отраслей экономики. Однако в общем случае план наркомата не был равен плану отрасли. В СССР как некоторые наркоматы руководили несколькими отраслями сразу, так и некоторые отрасли были «поделены» между несколькими наркоматами.

Еще более сложной была терминология, относящаяся к разным частям «общего» плана⁷ того или иного экономического агента. Каждый «общий» план состоял (или, по крайне мере, должен был состоять) из нескольких частей: плана по производству (или сводного плана по производству), плана по труду, плана по себестоимости, финплана, плана по капитальному строительству и т.д. Наиболее важной частью «общего» плана был план по производству⁸, его выполнению придавали больше всего значения. Кроме того, существовали планы распределения дефицитных («фондируемых») ресурсов. «Общий» план иногда принимался в целом, а иногда разрабатывался и принимался по частям. Однако в последнем случае далеко не всегда в названии документа конкретизировалось, о какой именно части «общего» плана шла речь, использовался просто термин «план».

Наконец, наиболее запутанная ситуация существовала в терминологии, относившейся к разным этапам составления планов; использовались термины «контрольные точки», «плановые директивы», «контрольные цифры», «лимиты», «планы» и т.д. В целом их можно охарактеризовать следующим образом.

Термин «контрольные точки» использовался на самом верхнем уровне, в лексике руководства страны, в Госплане, при разработке пятилетних планов и составлении самых первых, предварительных наметок по годовым планам. В наркоматах и главках, трестах и на предприятиях им пользовались редко. Кроме того, он практически полностью исчез из употребления во второй половине 1930-х гг., будучи вытесненным терминами «плановые директивы», «контрольные цифры» и «лимиты».

«Плановые директивы» обозначали указания, дававшиеся плановыми органами, прежде всего Госпланом, нижестоящим организациям по порядку составления будущих планов. С рассылки директив составление планов начиналось. В директивах задавались приоритеты будущих планов, приводились первые варианты заданий по основным показателям.

Наиболее расплывчатое значение имели термины «лимиты» и «контрольные цифры» (далее — «к.ц.»). Чаще всего они использовались для обозначения документов, появлявшихся на последующих предварительных стадиях разработки планов. Ими обозначались проекты планов. Они могли использоваться как взаимозаменяемые; бывали случаи, когда их употребляли для характеристики одних и тех же цифр. Однако обычно термин «к.ц.» использовался для обозначения проектов планов по производству, труду, себестоимости, а термин «лимиты» употреблялся для обозначения заданий будущих финпланов, планов капитального строительства. Последний термин обозначал максимум, лимит тех ресурсов, которые экономический агент мог получить от вышестоящей организации для выполнения плана. Другое отличие «лимитов» от «к.ц.» заключалось в том, что «лимиты» практически всегда спускались экономическому агенту сверху, тогда как «к.ц.» могли обозначать проект плана, как полученный от вышестоящей организации, так и разработанный нижестоящей самостоятельно.

Термины «лимит» и «к.ц.» использовались на всех уровнях советской системы управления народным хозяйством: от правительства и Госплана до предприятия. Однако стоит отдельно выделить особенность употребления термина «к.ц.» в конце 1920-х — начале 1930-х гг. До 1931 г. годовые общесоюзные планы назывались «к.ц.»⁹. Ориентируясь на эту практику, в дальнейшем части (отдельные показатели) уже утвержденных планов также иногда называли «к.ц».

Термин «план» имел очень широкий диапазон употребления. Чаще всего им обозначались уже утвержденные в официальном порядке задания экономическому агенту (итоговый план). В то же время термин «план» мог быть использован по отношению к любому документу, появившемуся в процессе планирования, без уточнения, какой именно это план.

Суммирую сказанное: каждый плановый документ можно охарактеризовать по четырем параметрам, соответствующим осям на рисунке 1.

Наиболее неопределенным был термин «плановое задание». Им могло обозначаться любое задание тому или иному экономическому агенту, любая часть плана, поэтому для этого термина не нашлось места на рисунке 1.

Рисунок 1

Примечание. Значения на осях «Длительность плана», «Принадлежность плана», «Этапы составления плана» имеют ранговую упорядоченность относительно друг друга. Значения на оси «Части плана» расположены произвольно и не упорядочены относительно друг друга.

Столь расплывчатая ситуация в области законодательства и терминологии, естественно, сильно затрудняет исследование. Она делает невозможным обращение к одним лишь законодательным актам: постановлениям и приказам. Изучение лишь всего комплекса делопроизводственных материалов, связанных с проблемой планирования, может показать реальную практику составления планов. Исследование текущего делопроизводства наркоматов, хранящегося в архивах, в данном случае не имеет альтернативы.

В настоящей статье в дальнейшем термин «план» употребляется, когда речь идет об «общих» утвержденных итоговых планах, а термин «плановое задание» — для характеристики любой части плана, к.ц., лимитов, директив.

Общая схема процесса планирования в СССР. Основные участники

Планирование в СССР было организовано иерархически, по нисходящей, сверху вниз. Руководство страны определяло цели и задачи развития народного хозяйства. После этого они детализировались Госпланом и Народным комиссариатом финансов (НКФ) и в форме директив доводились до наркоматов. В дальнейшем в процессе многократного обмена информацией между подчиненными и вышестоящими организациями первоначальные задания уточнялись и согласовывались и в итоге должны были принимать форму окончательных планов.

Планы подчиненных организаций определялись вышестоящей, при этом сумма планов подчиненных организаций должна была равняться плану вышестоящей. На всех уровнях советской системы управления каждое утверждение плана сопровождалось длительным торгом вокруг его показателей между вышестоящей и подчиненными организациями. Например, наркоматы торговались с правительством, тресты и предприятия с главками и т.д.

Круг лиц и организаций, участвовавших в спорах вокруг плана, был примерно одинаковым на всех уровнях советской системы. Нижестоящая организация, чей план обсуждался, в этих дискуссиях выступала обычно как единое целое. Ее интересы представлял ее начальник или один из его заместителей. Вышестоящая организация была представлена ее руководством, а также функциональными подразделениями, проводившими основную подготовительную работу по составлению плана¹⁰. Последние были основными оппонентами нижестоящей организации в спорах вокруг плана. Окончательное решение по плану нижестоящей организации принималось руководителями вышестоящей.

Необходимо подчеркнуть, что одна и та же организация по отношению к вышестоящим и нижестоящим органам выступала в разных ипостасях. Например, если наркомат по отношению к правительству выступал как единая организация, то во время споров о планах главков, составляющих наркомат, он распадался на руководство, функциональные подразделения и отраслевые главки.

Планирование в правительстве¹¹

Правительство рассматривало главным образом общесоюзные планы: пятилетние, годовые и квартальные. Общесоюзные планы разрабатывались Госпланом на основе директив, полученных от правительства, и при участии наркоматов — главных поставщиков информации о состоянии отраслей. Степень детализации увеличивалась от пятилетних планов к квартальным. Годовые планы должны были разрабатываться на основе пятилетнего и составлять его в сумме. Таким же образом квартальные планы должны были соотноситься с годовым. Однако на практике, как показал Залески, по крайней мере в случае годовых и пятилетнего планов, этого не происходило. Разработка пятилетнего плана затягивалась на несколько лет, фактически для каждого годового плана разрабатывался свой вариант текущей пятилетки, а сумма годовых планов далеко не по всем показателям равнялась пятилетнему¹².

В 1930-е гг. общесоюзные пятилетние планы предварительно одобрялись представительным партийным форумом, после чего утверждались совместным постановлением Центрального исполнительного комитета (ЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК). Годовые планы, как более оперативные, утверждались постановлениями ЦИК или СНК. Квартальные планы всегда утверждались постановлениями СНК.

Порядок подготовки и утверждения общесоюзных планов сложился не сразу. С 1931 г. правительство утверждало не только годовой, но и квартальные планы. Также в это время вырабатывается более или менее единая методология планирования. В 1932 г. Госплан разработал единую систему показателей и форм для второго пятилетнего плана и для годового плана на 1933 г., издав ее в форме инструкций. С 1934 г. (т.е. с разработки годового плана на 1935 г.) издание Госпланом подобных инструкций стало регулярным.

Приблизительно с конца первой — начала второй пятилетки порядок составления общесоюзного годового плана приобрел устойчивый характер. Суммируя наблюдения разных авторов, можно выделить четыре стадии составления общесоюзного годового плана:

На первой стадии правительство и Госплан разрабатывали основные показатели будущего плана. Основываясь на них, на второй стадии наркоматы и ведомства разрабатывали и предоставляли в Госплан свои предложения по будущему плану. Третья стадия состояла из череды торгов и согласований показателей будущего плана между наркоматами и Госпланом¹³. Наконец, на четвертой стадии составленный план утверждался правительством.

Общесоюзные годовые планы дополнялись принятием единого государственного бюджета (фактически финплана для всей страны). Государственные бюджеты обычно утверждались одновременно или чуть позже общесоюзных годовых планов¹⁴.

Квартальное планирование на уровне правительства по своему содержанию в целом мало отличалось от годового, только длительность каждой из стадий была короче соответственно уменьшению длины планируемого периода.

Главным разработчиком общесоюзных планов был Госплан. Нередко постановления СНК как по пятилетним планам, так и по годовым и по квартальным принимались по формуле «утвердить план, предложенный Госпланом с внесенными изменениями». Сами постановления состояли из текстовой части, в которой фиксировались приоритеты и плановые задания по основным показателям¹⁵, и обширного приложения, содержащего таблицы.

В таблицах было значительно больше показателей, чем в текстовой части, ими фактически и задавались планы. В качестве субъектов, получающих задания и ресурсы (строки в таблицах), в общесоюзных планах выступали наркоматы, республики и центральные ведомства. Также в неявном виде в общесоюзных планах присутствовали задания некоторым главкам. В планах отдельно прописывались задания по важнейшим типам продукции в натуре, что при высокой степени специализации главков означало фактически задания главкам. Кроме этого, в общесоюзных планах иногда напрямую фиксировались задания некоторым крупнейшим предприятиям — символам промышленности (например, Магнитке, Кузнецкому металлургическому комбинату и другим подобным предприятиям). Год от года степень детализации (число показателей, включенных в план) общесоюзного плана возрастала.

Плановые задания наркоматам. Связь планирования в правительстве с планированием в наркоматах

Исходя из общих принципов советского планирования, можно было ожидать, что наряду с общесоюзными планами правительство утверждало планы наркоматов, в которых задания центральным наркоматам из общесоюзных планов прописывались более детально, в разрезе главков, наркоматов союзных республик и крупнейших предприятий. Исследуя тему «Планирование в наркомате», необходимо получить точный ответ на вопрос о существовании подобных наркоматовских планов.

Изучение советской литературы показало, что, во-первых, этот вопрос затрагивался советскими авторами лишь мимоходом, а во-вторых, здесь не существует единого мнения. В литературе можно найти как указания на то, что правительство утверждало задания наркоматам лишь в общесоюзном плане¹⁶, так и обратные утверждения о том, что планы министерств утверждались правительством специально¹⁷. Исследование постановлений правительства, как опубликованных, так и неопубликованных, хранящихся в архивах, позволило установить, что в 1930-е гг. не было практики утверждения «общих» наркоматовских планов: пятилетних, годовых и квартальных¹⁸.

Однако было бы неверным утверждать, что, не принимая специально «общие» наркоматовские планы отдельными постановлениями, правительство устанавливало размеры заданий наркоматам только через общесоюзный план. СНК утверждало наркоматовские финпланы, планы капстроительства и титульные списки сверхлимитных строительств¹⁹. Например, в постановлении СНК № 620 от 27 апреля 1932 г. «О целевом финансировании промышленности по государственному бюджету» было сказано, что «по утверждению правительством СССР бюджетных ассигнований на финансирование промышленности соответствующие наркоматы представляют на утверждение СНК финпланы с разбивкой по объединениям²⁰ и с титульным выделением строительств»²¹.

Кроме этого, правительство устанавливало плановые задания наркоматам косвенно, принимая балансы и планы распределения фондируемой продукции (это происходило уже после утверждения общесоюзного плана). Балансы и планы распределения составлялись по отдельным видам продукции. Помимо указания потребителей продукции, в них более подробно, чем в общесоюзных планах, задавался ассортимент производимой продукции, т.е. уточнялись плановые задания производителям: центральным наркоматам и республикам (а фактически, в силу уже ранее отмеченной высокой специализации, главкам)²². Иногда они являлись первым пересмотром ранее утвержденных заданий²³.

Наконец, помимо постановлений, касавшихся «регулярных» — ежегодных, ежеквартальных и т.д. — плановых заданий наркоматам, правительство ad hoc принимало отдельные постановления, задающие как общий характер, так и конкретные цели развития отдельных отраслей народного хозяйства, а следовательно, конкретных наркоматов²⁴. Однако статус таких постановлений был ниже. Как показывает история с Главморпромом НКТП²⁵, наркоматы и главки могли позже добиться пересмотра таких постановлений, а иногда просто уклониться от их выполнения.

Регулярное принятие правительством одних частей «общих» наркоматовских планов и непринятие других выводит на проблему приоритетов руководства страны, которая лежит вне рамок данной статьи. Здесь я хотел бы зафиксировать только, что в 1930-е гг. принятие плановых заданий наркоматам на уровне правительства заключалось в утверждении важнейших показателей, включенных в общесоюзный план, дополненных финпланом, титульными списками, балансами и планами распределения фондируемой продукции. Кроме того, на плановые задания наркоматам оказывали влияние эпизодические правительственные интервенции в «регулярный» плановый процесс.

Планирование в наркоматах

Хотя «общие» наркоматовские планы не утверждались правительством, в самих наркоматах велась большая работа по разработке плановых заданий наркоматам и подчиненным им экономическим агентам. При этом число параметров, по которым разрабатывались эти задания, существенно превышало количество показателей, по которым правительство утверждало задания наркоматам, принимая общесоюзные планы, финпланы наркоматов и т.д.

Возникает вопрос: зачем наркоматы затрачивали столько усилий на сбор и обработку информации, которая не интересовала правительство и не использовалась им? Возможно, правительство передоверило самим наркоматам разработку и утверждение их «общих» планов, и для этого наркоматы собирали дополнительную информацию. Правительство же только следило за тем, чтобы «общие» наркоматовские планы не противоречили плановым заданиям наркоматам из общесоюзных планов и другим решениям правительства.

Данная гипотеза требует проверки. Для этого необходимо проанализировать те действия и решения, которые принимались в наркоматах в процессе годового и квартального планирования.

Практически все важнейшие решения, касавшиеся планирования, в наркоматах обсуждались и принимались на заседаниях коллегий и других встречах высшего руководства каждого из наркоматов²⁶. Большинство подобных встреч протоколировались, некоторые стенографировались. Протоколы и стенограммы этих встреч являются, наверное, наилучшими источниками для исследования реального механизма планирования в наркоматах. Кроме того, для получения более полной картины процесса планирования также необходимо привлечь наркоматовские приказы, к.ц., делопроизводственные бумаги плановых секторов наркоматов и т.д.

В основу исследования были положены протоколы коллегии НКЛП за 1933 г. и коллегии НКТП за 1938 г. Выбор протоколов именно за эти два года был продиктован сохранностью наркоматовских архивов и следующими соображениями. Хотелось проанализировать работу наркоматовских коллегий на протяжении всего десятилетия 1930-х гг. и в обоих наркоматах — в НКТП и НКЛП. Полный набор протоколов НКТП сохранился только за 1938 г. Соответственно, НКЛП «досталась» первая половина 1930-х гг. Так как в конце 1934 г. коллегии были упразднены, а в 1932 г. НКЛП только появился, то для этого наркомата был выбран 1933 г.²⁷ Кроме этого, были привлечены протоколы совещаний руководства НКЛП за 1936 г. и протоколы заседаний коллегии НКЛП за 1940 г.

Прежде чем обратиться к анализу всех этих материалов, следует еще раз вернуться к вопросу об основных участниках процесса планирования, рассмотреть взаимоотношения между ними, но теперь не в целом, а только в наркоматах.

Участники процесса планирования в наркоматах, взаимоотношения между ними

Применительно к наркомату описанная выше схема участников процесса планирования принимала следующий вид. Вышестоящая организация была представлена руководством наркомата и функциональными подразделениями наркомата. В качестве подчиненных организаций выступали отраслевые главки, их плановые задания в сумме составляли плановые задания наркомату. То есть в составлении планов в той или иной степени были задействованы практически все подразделения центрального аппарата наркомата. Главная роль при этом принадлежала плановому сектору²⁸, выполнявшему в наркомате ту же роль, что и Госплан на уровне правительства.

«Нормальные» размеры планового сектора наркомата были небольшими²⁹. Однако они могли резко увеличиваться на время наиболее критических и важных этапов планирования, за счет «передачи» этому сектору дополнительных сотрудников. Например, осенью 1938 г. в НКТП для этой цели было привлечено из наркоматовских институтов сто экономистов и техников³⁰.

Задача планового сектора заключалась главным образом в координации работы по составлению плановых заданий наркомату. Плановый сектор представлял проекты этих заданий (к.ц.) на коллегии наркомата, на других совещаниях, выступал представителем наркомата во время его споров с Госпланом и т.д.

Остальные функциональные подразделения отвечали за составление плановых заданий по конкретным параметрам. Финсектор разрабатывал финансовые показатели, отдел капстроительства — задания по капстроительству, отдел труда отвечал за составление показателей по труду и заработной плате, отдел снабжения составлял сводную заявку на фондируемые материалы и оборудование, и т.д. Наконец, подчиненные организации — главки — готовили свои предложения о заданиях по возглавляемым ими отраслям.

Планирование в наркомате, точно так же как планирование в правительстве, представляло собой череду конфликтов и согласований между основными участниками. Взаимоотношениям планового сектора с отраслевыми главками был присущ весь комплекс проблем, характерный для взаимоотношений Госплана с наркоматами: столкновения интересов принципала и агента (principle — agent problem), оппортунистическое поведение агента и т.д.³¹

В процессе планирования обычным явлениям была борьба за обладание информацией. Стороны старались использовать возникавшую асимметрию информации для своей победы в спорах вокруг объемов будущих плановых заданий. Отраслевые главки затягивали представление своих предложений в плановый сектор наркомата, стараясь сначала получить максимум информации о намерениях наркомата касательно плановых заданий по их отраслям³². В то же время плановый сектор нуждался в информации от главков для сведения и согласования всех плановых заданий наркомату. Причем в этом вопросе плановый сектор испытывал давление со стороны Госплана, точно так же как сам давил на отраслевые главки, стараясь ускорить получение информации.

Более того, и Госплан, и плановые сектора наркоматов в этих спорах использовали один и тот же набор средств, стараясь добиться своего. Они угрожали, что при распределении ресурсов и плановых заданий между подчиненными интересы должников будут учитываться в минимальной степени³³. Например, на заседании коллегии НКЛП 2 марта 1933 г. главкам-должникам было сказано: «Если главки завтра не смогут дать всех элементов плана, тогда нам придется это сделать за главки, в частности это касается себестоимости. Сделаем это чрезвычайно простым путем, а именно: тем главкам, которые смогут доказать свои задания, — дадим в соответствии с их заявкой, а тем, которые не представят, — разверстаем между ними ту разницу, что останется от главков, представивших свои заявки. Я [нарком НКЛП Любимов. — A.M.] хотел бы к часу дня получить все элементы плана»³⁴. Эти угрозы были действенными. Например, когда процитированный выше нарком НКЛП выступал как подчиненный, он не хотел оказаться в подобной ситуации. В частности, на одном из заселений коллегии НКЛП он заявил: «Отсюда — сегодня и завтра — мы должны так организовать работу, чтобы завтра к вечеру всю работу с планом закончить. … 10 числа будет сверстан весь [общесоюзный] план и госбюджет, и естественно, что если мы к 10 не сумеем представить нашего плана, то только создадим себе дополнительные трудности»³⁵.

Проблема принципала-агента присутствовала не только в отношениях планового сектора наркомата с отраслевыми главками, но также и в отношениях руководства наркомата с плановым сектором. Бывало так, что согласованием плановых заданий наркомату занимался не только плановый сектор. Например, в 1938 г. в НКТП во время разработки плановых заданий на 1939 г. была организована альтернативная плановая группа. В постановлении коллегии наркомата по этому поводу было записано: «Поручить тов. Кагановичу организовать группу работников, освободив их от основной работы на 15—20 дней, которые бы наряду с плановым сектором изучали материалы и цифры и представили коллегии свои соображения при обсуждении плана на 1939 г.»³⁶

Годовое планирование

Стадии годового планирования в наркомате в целом соответствовали стадиям составления годового общесоюзного плана, с той лишь разницей, что планирование в наркомате начиналось и заканчивалось несколько позже, чем в правительстве. Наркоматы активно включались в процесс годового планирования после получения от Госплана указаний и директив (т.е. начиная со второй стадии разработки общесоюзного годового плана), а заканчивали свою деятельность в этом направлении после утверждения годового общесоюзного плана.

Приказы, издававшиеся в начале процесса годового планирования

После получения от Госплана первых директив плановый сектор наркомата подготавливал приказы по наркомату (они могли называться и по-другому — циркулярные письма, инструкции и т.д.), уточнявшие и доводившие эти директивы до других подразделений наркомата. Также этими приказами устанавливались сроки и порядок планирования. Издавало приказы руководство наркомата. Иногда эти приказы предварительно проходили обсуждение на коллегии наркомата, как, например, в НКТП в 1938 г.³⁷

Структура и содержание таких приказов менялись. Например, в приказе НКТП 1932 г. основное внимание уделялось срокам работы, а приказ 1938 г. содержал также критику существовавшей до этого практики планирования и устанавливал меры по преодолению недостатков³⁸. Степень подробности, с которой описывалась процедура планирования, устанавливаемые сроки, отличались от года к году особенно сильно (см. Приложение, таблица 1). Если в приказе 1938 г. подробно была прописана процедура подготовки главками отдельных плановых заданий и порядок взаимодействия главков с функциональными секторами, то в приказе 1932 г. этот раздел занимал всего лишь два пункта. И наоборот, если в приказе 1932 г. устанавливались сроки и определялась вся процедура планирования в наркомате от функциональных подразделений наркомата до конкретных предприятий, то приказ 1938 г. уделял внимание только действиям подразделений центрального аппарата наркомата, планированию в функциональных отделах и отраслевых главках, но не ниже. Однако при всех различиях таких приказов в них обязательно задавались сроки предоставления главками предложений о плановых заданиях по руководимым ими отраслям и сроки составления функциональными секторами сводных заданий.

Обмен информацией в треугольнике «отраслевые главки — функциональные сектора — руководство наркомата» составлял суть процесса планирования в наркомате. Взаимодействие между главками и подчиненными им предприятиями являлось уже планированием внутри главков и далеко не всегда напрямую было связано с процессом планирования в наркомате. Как было указано в приказе НКТП 1932 г., объединения и тресты дают главку, а главк наркомату свои предложения по к.ц. по сокращенному кругу форм, «не дожидаясь получения к.ц. от предприятий»³⁹. Во многих наркоматовских приказах указывалось, что после получения предложений от предприятий в наркомате должны были возвращаться к рассмотрению отраслевых планов главков, однако на практике этого обычно не происходило. В 1930-е гг. коллегии наркоматов не возвращались к этим вопросам повторно, текущие коррективы вносились плановыми секторами наркоматов самостоятельно, по мере поступления информации от предприятий. Это было проявлением общего принципа советского планирования: планы подчиненных организаций строились на основе плана вышестоящей, детализируя его, а не наоборот — план вышестоящей организации являлся сбалансированной сводкой планов нижестоящих.

Стадии годового планирования в наркоматах. Работа коллегий

Суммируя информацию из протоколов коллегий НКТП и НКЛП, в процессе годового планирования в наркомате можно выделить две стадии:

— подготовительную, сентябрь—октябрь года, предшествующего плановому,

— основную, ноябрь—декабрь года, предшествующего плановому⁴⁰ (см. Приложение, таблица 2).

В течение первой стадии коллегия обсуждала и устанавливала предварительные общие плановые задания наркомату по важнейшим показателям без разбивки по главкам. Одновременно уточнялись и в случае необходимости пересматривались сроки представления подразделениями наркомата более подробной информации, также уточнялся порядок планирования, давались конкретные указания отдельным работникам и целым подразделениям наркомата⁴¹.

Например, 13 сентября 1938 г. коллегия НКТП установила «предварительно: а) прирост валовой продукции по НКТП на 1939 г. 14—14,5% к ожидаемому выполнению плана 1938 г.; б) объем капитальных вложений 7,2—7,4 миллиарда рублей». На том же заседании было принято решение «обязать начальников главков к 2 часам 15.09.1938 представить коллегии свои предложения по плану продукции и капвложений на 1939 г. При исчислении капвложений исходить из фактически осваиваемых сумм в 1938 г.»⁴² После предоставления этой информации главками коллегия вернулась к обсуждению первых наметок по наркоматовскому плану, но уже с предварительной разбивкой по главкам. 16 сентября 1939 г. в результате «обмена мнениями» для главков был установлен новый срок представления их предложений — 28 сентября 1938 г., тогда как ранее установленный приказом НКТП от 9 сентября 1938 г. срок был 20 сентября 1938 г.⁴³

Если первую стадию годового планирования в наркомате можно в целом охарактеризовать как спуск информации и указаний сверху вниз, от руководства наркомата к главкам, то вторая представляла собой обратный информационный процесс снизу вверх. Отраслевые главки передавали плановому сектору и другим функциональным подразделениям наркомата свои предложения. После предварительного согласования этих предложений плановый сектор передавал их на обсуждение коллегии, причем плановые задания главкам рассматривались коллегией по отдельности. Затем плановому сектору поручалось свести плановые задания главкам воедино, т.е. составить окончательный вариант «общих» к.ц. наркомата.

На второй стадии большинство заседаний коллегии наркомата по вопросам планирования было посвящено обсуждению плановых заданий отдельным главкам. Обычно эти задания принимались коллегией с формулировкой «программу, данную плановым сектором по такой-то отрасли или главку в целом, принять». При этом сами предложения планового сектора (подробная роспись этих заданий или подробные к.ц. главков) к протоколам коллегий не прилагались⁴⁴. В разделе протоколов «Постановили» указывались лишь важнейшие показатели будущего плана, и то не всегда (прежде всего объемы производства и капитального строительства). В то же время в протоколах фиксировались вносимые коллегией изменения в предложения планового сектора и, кроме того, по каждому конкретному главку указывались исполнители, ответственные за дальнейшую доработку плановых заданий.

Например, в решении о плановых заданиях Главному управлению металлургической промышленности (ГУМП), принятом коллегией НКТП 16—17 ноября 1938 г., записано: «а) Принять план выплавки чугуна в 1939 г. в количестве 16 млн тт., из них: 600 тыс. тт. выплавки чугуна на древесном угле, в том числе 300 тыс. тт. из байкальских руд; Поручить тов. Меркулову представить расчетные данные о количестве стружек и брака по чугуну, идущих для переплавки в доменные печи; б) Принять выплавку стали в 1939 г. в количестве 15800000 тонн, что составляет к ожидаемому выполнению 1938 г. прирост 10%; Поручить Макарову окончательно выяснить целесообразность утверждения дуплекс-процесса по Криворожскому заводу»⁴⁵.

Годовое планирование в наркоматах после окончания работы коллегий

Из протоколов коллегий наркоматов следует, что коллегии не утверждали и даже не рассматривали «общие» годовые планы наркоматов. Процесс годового планирования в коллегии наркомата заканчивался одобрением плановых заданий главкам. Максимум, что рассматривала коллегия, — это итоговые варианты годовых планов наркомата по труду и себестоимости, финпланы, планы распределения. Работа по согласованию плановых заданий главкам по производству полностью перепоручалась функциональным подразделениям наркомата, и прежде всего плановому сектору. Последний на основании указаний, полученных от коллегии, должен был готовить новый вариант «общих» годовых к.ц. наркомата.

После того как под руководством планового сектора наркомата заканчивалась работа по составлению «общих» годовых к.ц наркомата, они представлялись в Госплан (примерно в середине декабря года, предшествующего плановому), который в этот момент занимался сведением всей информации, полученной от наркоматов, в итоговый вариант общесоюзного годового плана. Это было последнее (перед утверждением правительством) согласование плановых заданий наркоматам из общесоюзного годового плана между Госпланом и наркоматами. Однако в это время нередко выяснялось, что в результате изменений приоритетов правительства представленный плановым сектором наркомата итоговый вариант «общих» годовых к.ц., разработанный в соответствии с указаниями коллегии, уже «устарел» и необходимо вносить в него коррективы, что, естественно, обесценивало работу, проделанную ранее⁴⁶. Из-за отсутствия времени эти изменения вносились плановым сектором наркомата самостоятельно и не проходили обсуждение коллегии.

В результате появлялся итоговый вариант «общего» годового плана наркомата. Взятые из него показатели сообщались плановым сектором отраслевым главкам и подчиненным наркомату предприятиям для составления их итоговых «общих» годовых планов. Парадокс ситуации заключался в том, что плановый сектор, по-видимому, сообщал главкам не утвержденные официально плановые задания. Эти задания были суть к.ц., принятые коллегией и скорректированные плановым сектором в результате доработки и торгов с Госпланом⁴⁷. То есть, в наркоматовской практике планирования в 1930-е гг. стадия официального «утверждения» планов (соответствующая четвертой стадии планирования на уровне правительства), судя по всему, просто отсутствовала. Гипотеза, высказанная ранее, оказалась лишь отчасти верной. Составление «общих» годовых планов наркоматов было действительно передоверено самим наркоматам, однако эти планы официально никем не утверждались, даже самими наркоматами.

Аргументы в пользу отсутствия официально утвержденных «общих» годовых планов наркоматов

Выше были приведены аргументы в пользу того, что «общие» годовые планы наркоматов не утверждались правительством и не утверждались коллегией. Однако они могли бы утверждаться приказом наркома (постановлением наркомата, распоряжением наркома или какой-либо другой наркоматовской директивой) или как отдельные документы, подписанные наркомом⁴⁸. Однако архивные поиски автора в этом направлении для 1930-х гг. привели к отрицательным результатам.

Исследование приказов наркома и других директив показало, что среди них нет таких, которыми бы утверждались «общие» годовые планы наркоматов⁴⁹. Удалось найти только директивы, касающиеся отдельных частей «общих» планов⁵⁰.

Архивный поиск «общих» наркоматовских планов как отдельных документов и/или отдельных дел также не дал положительных результатов. В фонде НКТП вообще нет дел с названием «План тяжелой промышленности на … год», однако архивы НКТП очень плохо сохранились. Но и в фонде НКЛП, сохранившемся очень хорошо, «общих» наркоматовских планов также нет. Есть только части «общих» планов.

В фонде НКЛП за 1930-е гг. есть только два дела с названием «План развития легкой промышленности на … год» (1936 и 1939 гг.). Однако ни в одном из них нет «общего» официально утвержденного плана наркомата. Первое дело содержит план по себестоимости НКЛП на 1936 г.⁵¹ Во втором есть подписанные наркомом таблицы, содержащие план выпуска валовой продукции НКЛП в неизменных ценах и в натуре, т.е. только утвержденный план наркомата по производству⁵². Кроме этого, в фонде НКЛП есть финпланы НКЛП за каждый год периода 1930-х гг.

Отрицательные результаты дал также поиск «общих» наркоматовских планов в фондах СНК и Госплана. В фонде Госплана за 1930-е гг. вообще нет дел с названием «План … наркомата на … год», и лишь для 1940 г. было найдено дело с названием «План промышленности Наркомата черной металлургии на 1940 г.»⁵³ В большом количестве в фонде Госплана есть только дела с названиями «План развития … отрасли» и «План капитальных вложений по … наркомату» (т.е. отдельные части наркоматовских «общих» планов)⁵⁴. Довольно много дел, названия которых предполагают наличие в них планов развития отдельных отраслей народного хозяйства, есть также в фондах отраслевых главков наркоматов. Однако, как показал выборочный анализ этих дел, или их названия не соответствуют содержанию, или имеющиеся в них проекты планов никем не подписаны⁵⁵.

Косвенным аргументом в пользу отсутствия «общих» наркоматовских планов является также факт хранения в архивах огромного количества разнообразных вариантов к.ц. наркоматов. С точки зрения архивистов, они являются менее ценными документами. Во время «научных обработок» фондов, предполагавших «чистки» дел от «лишних», малозначимых и дублирующих документов, они являлись наиболее вероятными кандидатами на уничтожение, тогда как подлинники планов должны были бы в любом случае сохраняться.

Выводы по годовому планированию в наркоматах в 1930-е гг.

В 1930-е гг. годовое планирование в наркомате было организовано примерно следующим образом. Началом планирования служило сообщение Госпланом плановых директив наркоматам. После этого начинался активный обмен информацией между подразделениями наркомата. Практически все подразделения наркомата были вовлечены в этот процесс. В работе наркомата над к.ц. и лимитами можно выделить две стадии. Во время второй стадии к.ц. наркомата рассматривались и одобрялись коллегией. После этого они должны были дорабатываться и окончательно сводиться воедино плановым сектором наркомата. «Общий» годовой план наркомата официально никем не утверждался.

Роль «общего» плана наркомата выполнял итоговый вариант к.ц., составленный плановым сектором. Задания из этого варианта к.ц. сообщались главкам и подчиненным наркомату предприятиям. Исходя из них они должны были разрабатывать свои планы. То есть работа наркомата основывалась не на утвержденном плане, а на «последнем» варианте его черновика.

Квартальное планирование

Как показал анализ протоколов коллегий наркоматов, в 1930-е гг. квартальное планирование в наркомате было организовано примерно так же, как и годовое. Главное отличие заключалось в том, что так как в течение одного года квартальные планы должны были разрабатываться четырежды, то квартальное планирование было «сжато» по времени по сравнению с годовым. В частности, по этой причине в процессе квартального планирования в наркомате нельзя выделить четкие временные границы стадий, его составляющих.

Процесс квартального планирования в наркомате начинался примерно за 1 — 1,5 месяца до начала нового квартала. Нарком, точно так же как и в случае годового планирования, на основе указаний Госплана издавал приказ, устанавливающий ориентировочные показатели будущего плана⁵⁶. В приказах указывались задания по производству основных видов продукции в натуре, по объему капработ, по снижению себестоимости, по труду. Все цифры приводились в целом по наркомату. Этими заданиями должны были руководствоваться подразделения наркомата при составлении квартальных к.ц.⁵⁷. Точно так же в приказах прописывались сроки работ.

После этого к.ц. обсуждались на серии заседаний с разным набором полномочий и статусом (см. Приложение, таблица 3). Стоит отметить, что на заседаниях коллегии — собраниях с наивысшим статусом — проблемы квартального планирования рассматривались реже, чем годового: один-два раза, обычно в целом, а не по отраслям⁵⁸. Приблизительно за месяц до начала квартала коллегия одобряла квартальные к.ц. наркомата.

Точно так же, как и годовые, квартальные к.ц. принимались коллегией с формулировкой типа: «Предложенный плановым сектором проект к.ц. на квартал в основном принять». Далее следовали уточнения, внесенные коллегией, а потом указания специальным комиссиям, конкретным людям, органам и подразделениям (главным образом плановому сектору), что надо сделать, чтобы «окончательно уточнить» к.ц. Постановления коллегии, касающиеся квартальных к.ц., точно так же, как касающиеся годовых, содержат, как правило, только текстовую часть, в которой перечислялись лишь плановые задания по важнейшим показателям. Разрабатываемые плановым сектором таблицы, содержащие детальную роспись к.ц., в постановления не включались и к ним не прилагались⁵⁹.

После одобрения коллегией квартальных к.ц. плановый сектор наркомата должен был представить итоговый вариант «общих» к.ц. наркомата в Госплан для окончательного согласования показателей. Как и в случае годового планирования, тут были возможны конфликты и столкновения между наркоматом и Госпланом, а следовательно, и последующий пересмотр квартальных заданий. Корректировка плановых заданий заканчивалась лишь после принятия общесоюзного квартального плана, в соответствие с которым плановый сектор должен был привести плановые задания наркомату.

Хорошей иллюстрацией конфликтов, возникавших на последних этапах квартального планирования, и того, что все стороны осознавали их наличие, могут служить слова Кона, представителя планового сектора НКЛП, сказанные им 3 июня 1933 г. на заседании коллегии НКЛП при обсуждении перспектив прохождения через Госплан к.ц. легкой промышленности на 3-й квартал 1933 г.: «Эти 233 млн руб. [капвложений] чрезвычайно для нас малы. Я должен предупредить товарищей, что госплановские настроения идут гораздо дальше в смысле сокращения 3 квартала. Мы имеем намерения требовать в Госплане около 260 млн руб. По существу, Госплан склоняется к цифре 190 млн. Там идет спор между патриотами легкой промышленности, которые отстаивают цифру 220 млн, и противниками легкой промышленности, которые отстаивают 190 млн. Но во всяком случае это есть те пределы, в которых колеблется госплановская проектировка. Порядок был такой, что Госплан должен был по постановлению СНК к 05.06 спустить всем ведомствам обязательные лимиты капвложений. По ходатайству Госплана это постановление сейчас отменено, и обязательных лимитов нам не спущено, но это нисколько не меняет того, что при рассмотрении наших заявок Госплан будет исходить из своих цифр и будет крепко резать. Я думаю, что здесь из 233 млн руб. под ударом Госплана могут находиться 13 млн руб., а может быть, и больше. Думаю, что эта цифра и есть та цифра, за которую нужно драться, так как ниже идти мы не можем»⁶⁰.

Таким образом, как и в случае годового планирования, главным составителем квартальных плановых заданий был плановый сектор наркомата. Архивный поиск официально утвержденных «общих» квартальных планов ни как отдельных, самостоятельных документов, ни как наркоматовских приказов и постановлений не дал положительных результатов⁶¹. Официально утвержденных «общих» квартальных наркоматовских планов, точно так же как и годовых, судя по всему, в 1930-е гг. не было⁶². В архивах удалось найти только документы, имеющие визу планового сектора. То есть роль квартального плана выполнял итоговый вариант к.ц., доработанный плановым сектором на основе указаний коллегии наркомата и Госплана.

Внесение изменений в наркоматовские планы

Плановые задания наркоматам, точно так же как задания всем другим агентам советской экономики, могли изменяться даже в процессе их выполнения. Эти изменения носили как добровольный, так и вынужденный характер, были как легальными, так и не(полу)легальными.

Во-первых, как уже отмечалось выше, задания наркоматам могли быть скорректированы в результате изменений намерений и приоритетов правительства. Такие коррективы были полностью легальны и чаще всего происходили не по воле наркоматов. Так как подобные изменения относятся скорее к теме «Планирование в правительстве», нежели «Планирование в наркоматах», я не буду здесь останавливаться на них подробно.

Изменения плановых заданий наркоматам происходили также вследствие частых передач трестов и предприятий от одних наркоматов другим. От наркомата к наркомату вместе с подчиненными экономическими агентами передавались и их плановые задания. Коррективы такого рода были законны, но происходили как вынужденно, так и добровольно. Стоит подчеркнуть, что при подобных «передачах» изменения плановых заданий часто не ограничивались простыми операциями сложения и вычитания. Между наркоматом-«отправителем» и наркоматом-«получателем» возникали острые споры о точных размерах заданий передаваемым предприятиям и трестам.

В СССР переподчинение отдельных трестов и предприятий происходило постоянно. Соответственно ни один наркомат, даже если бы очень захотел, не смог бы избежать корректировки плановых заданий. Изменения плановых заданий наркоматам вследствие изменений в составе наркоматовской «собственности» происходили, наверное, чаще других. Например, в течение 1939 г. от и в НКЛП было передано более десяти предприятий⁶³.

Кроме того, изменения случались вследствие перераспределения наркоматом плановых заданий среди подчиненных ему экономических агентов⁶⁴. Обычно это было реакцией руководства наркомата на возникавшие трудности и делалось для того, чтобы повысить вероятность выполнения наркоматом плановых заданий в целом. Например, в декабре 1936 г. на заседании у наркома НКЛП Любимова было решено «рассмотреть вопрос о недостаче главком хлопчатобумажной промышленности Ивановской области главку хлопчатобумажной промышленности Московской и Ленинградской областей давальческого суровья. В случае невозможности немедленной передачи этого суровья главку хлопчатобумажной промышленности Московской и Ленинградской областей внести соответствующие изменения в годовые планы главков — уменьшить план по главку хлопчатобумажной промышленности Московской и Ленинградской областей и увеличить соответственно по главку хлопчатобумажной промышленности Ивановской области»⁶⁵.

Подобные перераспределения плановых заданий могли носить как легальный, так и полулегальный характер. Все зависело от размера вносимых коррективов. Права наркомата в этой области регулировались целым комплексом постановлений и законов, при этом правила внесения изменений неоднократно менялись. На протяжении большей части 1930-х гг. руководство наркомата в пределах определенного процента от суммарного планового задания имело право перераспределять задания между подчиненными агентами самостоятельно. Так как процент часто менялся и процедура внесения изменений не была прозрачной, то зачастую наркоматы вносили коррективы в размере, превышавшем официально установленный. В последнем случае эти решения были не вполне законны.

Наконец, наркоматы иногда самовольно уменьшали свои плановые задания. Такие действия были полностью незаконны и абсолютно неприемлемы для правительства, соответственно карались наиболее сильно.

Плановые задания наркоматам, как утвержденные официально, так и неутвержденные, неоднократно пересматривались в процессе их выполнения. За реализацию этих исправлений отвечал плановый сектор наркомата. Он вносил эти изменения в «последний» вариант годовых и квартальных к.ц., выполнявших роль плана в наркомате. Частые изменения вели к тому, что в конце текущего планового периода плановый сектор вынужден был составлять новый вариант плана (точнее, к.ц., так как эти задания официально не утверждались), чтобы позже иметь возможность составить отчет⁶⁶. Например, в 1939 г. плановый сектор НКЛП как минимум дважды заново составлял план наркомата по производству: 20 июня 1939 г. (в конце первого полугодия), а позже еще раз — 23 декабря 1939 г. «к отчету за 1939 г.»⁶⁷. В обоих случаях изменения не были утверждены официально наркомом. На документах есть только виза начальника планового сектора.

Помимо планового сектора, другие функциональные подразделения наркомата периодически также наделялись правом изменения отдельных плановых заданий наркомату. Естественно, это повышало частоту пересмотров и усиливало неразбериху в этом вопросе. В наиболее вопиющих случаях в дело вмешивались контрольные органы. Например, в 1934 г. в результате обследования Комиссией советского контроля состояния планирования труда в НКЛП были установлены «многократные изменения квартальных и годовых заданий по труду со стороны сектора труда наркомата, не вызывавшиеся иногда действительной необходимостью, преследовавшие мелкие, не имеющие практического значения поправки и дергавшие работников главков, трестов и предприятий». Приказом НКЛП № 448 от 15 июня 1934 г. на виновных в такой практике планирования были наложены взыскания, и было предложено «прекратить систематические изменения годовых планов по труду, в зависимости от каждого частного задания, получаемого отдельным предприятием в порядке оперативного регулирования работы промышленности по выполнению годового плана», была введена практика обязательной подписи заданий по труду начальником планового сектора, а изменения в задания по труду главкам и республикам позволялось вносить только с разрешения наркома⁶⁸.

Таким образом, в 1930-е гг. «общие» наркоматовские планы не только официально не утверждались, но и в процессе выполнения постоянно корректировались. Отсутствие официально утвержденных планов облегчало внесение в них коррективов. Новые варианты планов в большинстве случаев также не утверждались официально.

Такая практика планирования имела для каждого из участников свои плюсы и минусы. Для наркоматов она означала наличие широкого пространства для маневрирования при выполнении заданий, возложенных на них правительством, путем изменения планов. Вместе с тем непрозрачность процедуры планирования нередко оборачивалась против наркоматов. Подчиненные наркоматам экономические агенты также пользовались запутанностью процесса составления планов в своих целях. Один из членов коллегии НКЛП возмущался по этому поводу: «Каждый считает своим долгом подправить утвержденный план, что является совершенно недопустимым. Нужно добиться того, чтобы то, что утверждено коллегией, было законно, и никто не может подправлять без специального решения». Он же указывал на недопустимость применения двойного планирования: «Раньше всего необходимо ликвидировать имеющуюся практику спуска главками отдельным своим трестам и предприятиям планов больших, чем те, которые утверждаются на коллегии наркомата. Если это было допустимо в прошлом году, то невозможно в условиях, которые складываются в нынешнем году, потому что это будет способствовать перерасходу фонда зарплаты, рабочей силы предприятий и трестов, что создаст тяжелое финансовое состояние. Нужно установить, чтобы главки спускали на места план в соответствии с директивой, установленной коллегией»⁶⁹.

Обсуждение полученных результатов

Выводы, полученные в результате исследования, противоречат общепринятым представлениям о планировании в СССР. Отсутствие в архивах официально утвержденных «общих» наркоматовских планов за 1930-е гг. является наиболее неожиданным результатом.

В силу ограниченности источниковой базы исследования сделанные выводы, наверное, стоит рассматривать как правдоподобные гипотезы, нуждающиеся в дальнейшей проверке. При обсуждении их достоверности можно предложить, например, следующие аргументы «против» них. Отсутствие в архивах утвержденных «общих» наркоматовских планов за 1930-е гг. можно трактовать как результат их целенаправленного уничтожения по какой-либо причине и/или секретности, которая не снята до сих пор. Ситуацию могло бы прояснить подробное исследование механизма министерского планирования после войны, вплоть до 1991 г. Например, автору известен факт наличия в архивах утвержденных министерских планов конца 1940-х гг.⁷⁰, являющийся косвенным аргументом в пользу того, что вряд ли аналогичные документы за 1930-е гт. могли быть уничтожены или засекречены.

Если признать полученные результаты достоверными, то, отвечая на вопрос, вынесенный в заголовок данной статьи, следует согласиться с определением советской экономики как «централизованно управляемой», а не «плановой», данным Е.Залески. Отсутствие официально утвержденных наркоматовских «общих» планов, постоянный пересмотр плановых заданий наркоматам — следствия приоритета повседневного управления над планированием в СССР. В работе наркоматов приоритет управления над планированием проявился в наибольшей степени.

Вместе с тем из наркоматовских документов не до конца ясно, как должна была строиться процедура планирования в наркоматах в теории. Осознавался ли работниками наркоматов факт неутверждения планов? То есть специально или нет наркоматы не утверждали окончательные варианты своих планов? Было ли неутверждение планов проявлением оппортунистического поведения наркоматов, или же работники наркоматов пребывали в уверенности, что наркоматы работают по утвержденным планам, и не задумывались над тем, что в действительности они работают лишь на основе одобренных коллегией, а потом скорректированных плановым сектором к.ц., которые сравнительно легко можно было изменить? Для ответа на эти вопросы необходимо дальнейшее исследование.

Сделанные наблюдения ставят еще как минимум две проблемы. Если «общие» наркоматовские планы официально не утверждались, то зачем тратилось столько усилий на их разработку, и, во-вторых, как система могла сохранять управляемость при столь частом внесении изменений в планы?

Видимо, управляемость системы надо объяснять тем, что все участники процесса планирования заранее приблизительно знали будущие плановые задания. Они не могли сильно отличаться от первоначальных указаний, шедших сверху. В этом смысле составление наркоматовских планов было как бы и не нужно. Но представляется, что и не в этом было значение планирования в наркоматах. Для наркоматов и подчиненных им экономических агентов значение планирования заключалось в обмене информацией, вырабатывании политики по успешному противостоянию давлению со стороны правительства и отстаиванию своих интересов. Отсутствие утвержденных «общих» наркоматовских планов только облегчало достижение этих целей.

Отсутствие утвержденных «общих» наркоматовских планов было невыгодно в первую очередь вышестоящей организации — правительству, так как затрудняло контроль над действиями подчиненных. Информация о наличии в архивах утвержденных наркоматовских планов за послевоенные годы указывает на то, что правительство осознавало проблему и, по-видимому, ему удалось ее решить⁷¹. То есть порядок планирования в наркоматах, точно так же как механизм составления общесоюзных планов, складывался постепенно. Однако если механизм планирования в правительстве в основном сложился к началу второй пятилетки, то в наркоматах это произошло на десятилетие позже.

Наконец, полученные результаты позволяют сделать вывод о соотношении годового и квартального планирования. И квартальное, и годовое планирование в наркоматах реализовывались по одной и той же схеме. Квартальное планирование было столь же директивно, как годовое, и подвержено изменениям в той же степени. Подробное годовое планирование в наркоматах нужно было для того, чтобы процедура квартального планирования успевала «укладываться» в короткий промежуток времени. Решения по наиболее существенным вопросам развития отраслей принимались в процессе годового планирования, тогда как квартальные плановые задания уточняли ранее принятые решения.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Таблица 1. Сроки работ, установленные наркоматовскими приказами в начале процесса годового планирования







Источник: РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 44. Д. 1. Л. 269; Оп. 28. Д. 5. Л. 100.

Таблица 2. Примерный список заседаний коллегий НКЛП и НКТП, посвященных составлению годовых планов наркоматов: темы заседаний и принятые решения





Примечания:

* 25.10.1933 г. состоялось не заседание коллегии, а совещание наркома с замами;

** 29.10.1933 г. состоялось не заседание коллегии, а совещание у заместителя наркома Еремина.

Источник: протоколы заседаний коллегии НКЛП в 1933 г. (РГАЭ. Ф. 7604. On. 1. Д. 133); протоколы совещаний у нар¬кома НКЛП и его замов в 1933 г. (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 179); протоколы заседаний коллегии НКТП в 1938 г. (РГАЭ. Ф. 7298. Оп. 28. Д. 4-8).

Таблица 3. Список заседаний коллегии НКЛП в 1933 г., посвященных вопросам планирования на 2-й квартал



Примечание:

* 16.02.1933 г., 17.02.1933 г., 15.03.1933 г. и 19.03.33 г. состоялись не заседания коллегии, а совещания замов.

Источник: протоколы заседаний коллегии НКЛП в 1933 г. (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 133); протоколы совещаний у наркома НКЛП и его замов в 1933 г. (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 179).

Автор — Маркевич Андрей Михайлович — кандидат исторических наук (Институт российской истории РАН).

Автор благодарит Гуверовский институт войны, революции и мира Стенфордского университета за поддержку данной работы.

---

¹ См., например: Коган Л.Г. Организация построения системы плановых органов. М., 1932; Локшин А. Организация управления промышленностью в СССР. М., 1933; он же. Промфинплан. М., 1936; Горелик И. Планирование черной металлургии. Л., 1937; Гладков И.А. Очерки по истории социалистического планирования. М.; Л., 1939; Иоффе Я. Планирование промышленного производства. М, 1948; Сорокин Г.М. Планирование народного хозяйства. СССР. М., 1961; Залкинд А.И., Мирошниченко Б.П. Очерки развития народно-хозяйственного планирования. М., 1980 и т.д.

² Zaleski Е. Stalinist Planning for Economic Growth 1933—1952. Chapel Hill, 1980.

³ Ibid. P. 484.

⁴ См. работы Девиса P., Хлевнюка О.В., Грегори П., Беловой Е.Б., Харрисона М., Вотсона Д. и др. Например: Девис Р., Хлевнюк О.В. Вторая пятилетка: механизм смены экономической политики // Отечественная история. 1994. № 3. С. 92—107; Хлевнюк О.В. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е гг. М., 1996; Белова Е.Б. Стихия плана: практика работы Госплана СССР в первой половине 1930-х годов // Экономическая история: Ежегодник. 2001. М., 2002; Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy, 1931—1933. Basingstoke, 1996; Watson D.H. Molotov ans Soviet Goverment: Sovnarkom 1930—1941. London, 1996; Decision-Making in the Stalinist Command Economy, 1932—1937 / Ed. by E.ARees. London, 1997; Behind the Facade of Stalin’s Command Economy / Ed. by P.Gregory. Palo Alto, 2001 и др.

⁵ Так как статья посвящена планированию в 1930-е гг., то в дальнейшем используется термин «наркомат», а не «министерство».

⁶ Документы, относящиеся к проблеме планирования, составляют тысячи дел в российских архивах и десятки тысяч документов. Данная работа является case study. Сделанные выводы ограничены комплексом проанализированных материалов.

⁷ Чаще использовался термин «сводный план». В статье используется термин «общий план» с целью избежать путаницы с термином «сводный план по производству».

⁸ План по производству, в свою очередь, мог состоять из плана по основной деятельности и по вспомогательной.

⁹ Термин «к.ц.» был использован Госпланом для обозначения показателей развития народного хозяйства в 1925/26 и 1926/27 хозяйственных годах (так называемая «нулевая» пятилетка). Эти цифры так и не были официально утверждены партией и правительством и носили скорее ориентировочный, чем директивный характер. Однако, после того как годовые общесоюзные планы стали официально утверждаться, их первое время по инерции продолжали называть «к.ц.».

¹⁰ Для правительства СССР такими экспертами выступали Госплан и НКФ, для наркоматов — их плановые отделы, другие функциональные отделы (финансовый, снабжения, сбыта и т.д.), для главков — аналогичные наркоматовским подразделения главков и т.д.

¹¹ Под правительством здесь и далее понимается не только Совет народных комиссаров (СНК), формальное правительство СССР, но также Политбюро ЦК ВКП(б), реальное правительство СССР, и, кроме того, комитеты СНК — Совет труда и обороны и Экономический совет, принимавшие значительную часть постановлений, касавшихся планов развития народного хозяйства СССР.

¹² Zaleski Е. Op. sit. Р. 497.

¹³ Вообще говоря, торги между Госпланом и ведомствами имели место на всех стадиях, но в это время они проходили наиболее интенсивно.

¹⁴ См., например, совместное постановление ЦИК и СНК «О втором пятилетнем плане развития народного хозяйства (1933—1937)» от 17.11.1934 (Государственный архив Российской Федерации (далее: ГА РФ). Ф. 5446. Оп. 15. Д. 7. Л. 128); Постановление СНК № 2771 от 26.12.1933 «О народно-хозяйственном плане на 1 квартал 1934 г.» (ГА РФ. Ф. 5446.

Оп. 15. Д. 1. Л. 20-33.) и др.

¹⁵ Лишь эта часть планов публиковалась в официальном издании СНК — «Сборнике законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР». Правда, необходимо оговориться, что некоторые годовые планы были напечатаны также отдельными изданиями полностью. В большинстве случаев они имели гриф «Для служебного пользования» или «Секретно». Первый и второй пятилетние планы были напечатаны полностью.

¹⁶ См., например: Локшин А. Промфинплан. С. 18.; Гладков И.А. Указ. соч. С. 198 и др.

¹⁷ См., например: Иоффе Я. Указ. соч. С. 36.

¹⁸ Был проведен сплошной просмотр постановлений СНК за 1932, 1934, 1937 гг. и постановлений Экономического совета за 1938 г. Постановления СНК хранятся в ГА РФ, в фонде СНК (ГА РФ Ф. 5446. Oп. 1).

¹⁹ В советской системе львиная доля бюджетных ассигнований в промышленность шла на капитальное строительство, особенно в 1930-е гг. Поэтому финпланы и планы капстроительства были очень тесно связаны между собой, принятие или непринятие одного почти автоматически влекло за собой принятие или непринятие другого. Титульные списки являлись частями планов капстроительства, в них перечислялись крупнейшие объекты капстроительства. Титульные списки были сверхлимитными и нижелимитными. Для каждой отрасли народного хозяйства устанавливался свой лимит стоимости строительства. Объекты стоимостью выше этого лимита попадали в сверхлимитные титульные списки, ниже — в нижелимитные. Первые подлежали утверждению СНК, а вторые — наркоматами.

²⁰ В конце 1920-х — начале 1930-х гг. наркоматы состояли из объединений, а не главков. Позже объединения были реорганизованы в главки.

²¹ Сборник законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР. 1932. Отдел 1. Вып. 33. № 196. С. 317-319.

²² Балансы и планы распределения принимались только для фондируемой (распределяемой централизованно) продукции, производимой в основном НКТП. Для НКЛП, который в основном производил нефондируемую продукцию, ассортимент задавался отдельными постановлениями СНК.

²³ Например, постановлением СНК № 1121 от 14.07.1937 «О балансах и планах снабжения народного хозяйства черными металлами, трубами и металлическими изделиями на 3 квартал 1937 г.» изменялось задание НКТП по производству проката (ГА РФ. Ф. 5446. Oп. 1. Д. 134. Л. 181—183).

²⁴ Например, постановление СНК «О черной металлургии» № 130 от 25.02.1930 или постановление СНК № 1743-279сс от 08.08.1935 «Об увеличении выпуска валовой продукции по НКТП» (ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 26. Л. 1).

²⁵ См.: Gregory P., Markevich A.M. Creating Soviet Industry: the House That Stalin Built // Slavic Review. 2002. Vol. 61. № 4 (Winter). P. 787-814.

²⁶ Кроме заседаний коллегии, проекты планов также рассматривались на «совещаниях у наркома», «совещаниях у заместителей наркома», «совещаниях замов» и тому подобных заседаниях. Их формальный статус четко определен не был, точно так же не были четко разделены их зоны ответственности. Близкие по духу вопросы могли рассматриваться на заседаниях разных типов. В период 1935—1937 гг., когда наркоматовские коллегии были упразднены, обсуждение проектов планов происходило на различных заседаниях при руководстве наркоматов.

²⁷ Степень сохранности материалов за 1933 и 1938 гг. разная. В НКТП

сохранились только протоколы коллегии, тогда как в НКЛП, помимо них, сохранились также стенограммы многих заседаний и протоколы заседаний различных совещаний руководства. В фонде НКТП последние — большая редкость. Сохранились только отдельные протоколы за разные годы.

²⁸ Это подразделение наркомата могло носить и другое название. Например, в НКЛП подобное подразделение долгое время называлось планово-экономическим управлением (ПЭУ), что не меняло сути выполняемой им работы.

²⁹ Численный состав плановых секторов НКЛП и НКТП на протяжении 1930-х гг. колебался от 50 до 100 человек.

³⁰ Российский государственный архив экономики (далее — РГАЭ). Ф. 7297. Оп. 28. Д. 5. Л. 77-90.

³¹ О взаимоотношениях Госплана с наркоматами см. указ. работы Е.Б.Беловой, П.Грегори, А.М.Маркевича.

³² Например, на заседаниях коллегии НКЛП плановый сектор часто жаловался на непредставление информации главками. Только 4 июня 1933 г. на заседании коллегии представитель планового сектора дважды коснулся этого вопроса (РГАЭ. Ф. 7604. On. 1. Д. 152. Л. 6, 18).

³³ О спорах Госплана с наркоматами по поводу представления информации см.: Белова Е.Б. Указ. соч.

³⁴ РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 136. Л. 81.

³⁵ Там же. Д. 152. Л. 34.

³⁶ Там же. Ф. 7297. Оп. 28. Д. 5. Л. 77-90.

³⁷ Там же.

³⁸ Там же. Оп. 44. Д. 1. Л. 269; Оп. 28. Д. 5. Л. 100.

³⁹ Там же. Оп. 44. Д. 1. Л. 269.

⁴⁰ Граница между стадиями была размытой. Например, в 1936 г. НКЛП начал рассматривать производственные программы главков, что было началом второй стадии, уже в начале октября месяца (РГАЭ. Ф. 7604. On. 1. Д. 615. Л. 39, 40-41, 42-43), а в 1938 г. — только в начале ноября. Ранний переход ко второй стадии в 1936 г., возможно, объясняется следующим фактом. К.ц. главков представляли на коллегии сами главки, а не плановый отдел НКЛП. Видимо, рассмотрение и одобрение коллегией к.ц. главков было проведено без предварительного согласования с плановым сектором, что потребовало меньше времени.

⁴¹ Например, 26 сентября 1938 г. коллегия НКТП поручила «тов. Темнову (начальнику планового сектора НКТП. — A.M.) провести 27.09.1938 совещание с экономистами, привлеченными для работы по составлению плана» (РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 28. Д. 6. Л. 88.), а 25 октября 1938 г. поручила «замам наркома до заседания коллегии рассмотреть вместе с начальниками главков планы 1939 г.» (РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 28 Д. 6. Л. 48).

⁴² РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 28. Д. 5. Л. 19-52.

⁴³ Там же. Л. 11-17.

⁴⁴ Автором не было обнаружено ни одного протокола коллегии, касающегося вопросов годового планирования, с подробной росписью к.ц.

⁴⁵ РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 28. Д. 7. Л. 108-125.

⁴⁶ Чтобы обезопасить себя от такого обесценивания, наркоматы стремились согласовать с Госпланом свои плановые задания пораньше. На заседании коллегии НКЛП 5 марта 1933 г., во время работы над плановыми заданиями НКЛП на второй квартал 1933 г., нарком Любимов заявил: «Я считаю, что нужно на будущее принять такую практику, чтобы раньше, чем выносить план на обсуждение коллегии, предварительно согласовывать с Госпланом, обсудить в более узком кругу, а потом уже выносить на коллегию» (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 137. Л. 11). Однако из-за частых правительственных интервенций в процесс планирования это помогало далеко не всегда. В декабре при составлении окончательного варианта общесоюзного годового плана конфликты между Госпланом и наркоматами все равно возникали. Например, на совещании у наркома легкой промышленности Любимова 11 декабря 1936 г., посвященном представлению сводного плана наркомата в правительство, позиция наркомата была сформулирована очень четко: «При рассмотрении производственных планов в правительстве настаивать на позициях НКЛП и возражать против проектировок Госплана…» (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 615. Л. 9-11).

⁴⁷ Дополнительным аргументом в пользу этого является тот факт, что к.ц., разработанные плановым сектором, обычно отпечатаны ротапринтным способом тиражом в несколько сот экземпляров. Следовательно, они рассылались широкому кругу адресатов (большинство прочих к.ц. написаны от руки или напечатаны на машинке). Кроме того, на некоторых к.ц. планового сектора проставлены даты, относящиеся к концу декабря, а также ссылки на то, что к.ц. составлены в соответствии с решениями правительства. Например, контрольные цифры НКЛП на 1933 г. имели следующий заголовок — «НКЛП СССР. Планово- экономическое управление. Сектор сводного планирования и производственных программ. 29.12.32. Контрольные цифры на 1933 г. (в соответствии с решениями правительства от 17-25 дек. 1932 г.)» (РГАЭ. Ф. 7604. Оп. 2. Д. 38. Л. 5-6.).

⁴⁸ Эти два варианта наиболее вероятны, так как именно они были реализованы в последующем. Например, приказами по наркомату были утверждены послевоенные планы НКЛП, а отдельные подписанные наркомом таблицы, составляющие основу «общего» наркоматовского плана, были найдены мной для плана НКЛП 1939 г.

⁴⁹ Для этой цели был проведен сплошной просмотр всех постановлений НКЛП за конец 1933 г. и весь 1934 г. (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 310, 311, 312, 313, 314, 315), приказов наркома НКЛП за конец 1933 г. — первую половину 1934 г. (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 352, 354, 355, 356, 357, 358, 359, 360, 361, 362, 363, 364, 365, 366), распоряжений наркома НКЛП за конец 1933 г. — начало 1934 г., а также приказов и постановлений НКТП за отдельные годы.

⁵⁰ Например, постановление НКЛП № 19 от 15.02.1934 «О плане работы по стандартизации на 1934 г.» (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 310. Л. 185-186), постановление НКЛП № 3 от 05.01.1934 «О производственном плане на 1934 г. промкооперации и кооперации инвалидов» (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 310. Л. 235), постановление НКЛП № 80 «Об утверждении объектов строительства по кожеобувной промышленности на 1935 г.» (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 311. Л. 6-8), постановление НКЛП № 78 от 10.06.1934 «Об объеме строительства шелковой промышленности на 1935 г. по Средней Азии» (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 311. Л. 12—13), постановление НКЛП № 216 от 26.12.1934 «Об организации и установлении программы стройработ по подрядному строительству легкой промышленности на 1935 г.» (РГАЭ. Ф. 7604. On. 1. Д. 315. Л. 15—16) и т.д. К последнему из перечисленных постановлений прилагался титульный список объектов строительства, включенных в программу стройтрестов Главного строительного управления НКЛП на 1935 г. Интересно отметить, что большинство таких наркоматовских директив касались вопросов капитального строительства. Ими утверждались сметы всех строительств, подчиненных наркомату, титульные списки нижелимитного строительства наркомата по отраслям, программы строительных работ. То есть планированию капитального строительства в наркомате, точно так же как и в правительстве, уделялось больше внимания, чем составлению планов производства.

⁵¹ РГАЭ. Ф. 7604. Оп. 2. Д. 171.

⁵² Там же. Д. 373.

⁵³ Там же. Ф. 4372. Оп. 38. Д. 913.

⁵⁴ Например, планы капвложений по НКТП, НКЛП и НКЛес и снабжению промышленности на 1933 г. (РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 31. Т. 1. Д. 74).

⁵⁵ Например, см.: РГАЭ. Ф. 7604. Оп. 2. Д. 173, 312 и др.

⁵⁶ Например, в 1932 г. НКТП были изданы подобные приказы в следующие сроки: Приказ № 60, устанавливающий показатели на 2-й квартал, — 10.02.1932 (РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 44. Д. 1. Л. 31-32); Приказ № 298, устанавливающий показатели на 3-й квартал, — 14.05.1932 (РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 44. Д. 1. Л. 137—138); Приказ № 583, устанавливающий показатели на 4-й квартал, — 19.08.1932 (РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 44. Д. 1. Л. 239—240); Приказ № 857, устанавливающий показатели на 1-й квартал 1933 г., — 01.12.32 (РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 44. Д. 1. Л. 359).

⁵⁷ Большинство подобных приказов начиналось так: «Всем главкам и отраслевым секторам при составлении к.ц. на … квартал руководствоваться следующим…» Например, приказ НКТП № 60 «О к.ц. на 2 квартал 1932 г.» от 10.02.1932 (РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 44. Д. 1. Л. 31).

⁵⁸ Вопросы квартального планирования на 2-й квартал 1933 г. рассматривались на коллегии НКЛП трижды. Однако это было скорее исключением, чем правилом. Составлению планов НКЛП на 3-й и 4-й кварталы 1933 г. было посвящено лишь по одному заседанию коллегии НКЛП. К.ц. на 3-й квартал были утверждены на заседании коллегии 4 июня 1933 г., а на 4-й квартал — 14 августа 1933 г. (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 133. Л. 75-77, 126).

⁵⁹ Разработанные плановым сектором таблицы, содержащие детальную роспись к.ц., были приложены к тексту только одного постановления — протокол № 9 заседания коллегии НКЛП от 05.03.1933 (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 137).

⁶⁰ РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 152. Л. 16.

⁶¹ Границы поиска были те же, что и при изучении проблемы годового планирования в наркоматах. Среди просмотренных дел с приказами, постановлениями и другими наркоматовскими директивами удалось найти лишь два постановления НКЛП, касающиеся вопросов квартального наркоматовского планирования. Это постановление НКЛП № 82 от 15.06.1934 «О работе хлопчатобумажной промышленности в 3 квартале 1934 г.» (РГАЭ. Ф. 7604. On. 1. Д. 310. Л. 110-122) и постановление НКЛП № 141 от 21.09.1934 «О плане заготовок утильсырья и снабжения им промышленности на 4 квартал 1934 г.» (РГАЭ. Ф. 7604. On. 1. Д. 314. Л. 112-113).

⁶² Дополнительным аргументом в пользу этого является содержание некоторых наркоматовских приказов, устанавливавших порядок планирования в наркомате, не предполагавший окончательное утверждение «общего» квартального плана наркомата наркомом или кем-либо еще. Например, см. приказ НКЛП № 125 от 14.02.1934 (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 357. Л. 165).

⁶³ РГАЭ. Ф. 7604. Оп. 2. Д. 373. Л. 3, 6-7, 9-10.

⁶⁴ Частным случаем такого перераспределения является так называемое двойное планирование. При двойном планировании вышестоящая организация спускает подчиненным плановые задания, суммарно превышающие ее плановые задания (теоретически они должны быть одинаковыми). Вышестоящая организация делает это с целью подстраховаться на случай провала в работе одной из подчиненных организаций.

⁶⁵ РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 615. Л. 15.

⁶⁶ Поразительно, но факт отсутствия официально утвержденных «общих» планов не мешал наркоматам создавать подробные отчеты об их выполнении. Такие отчеты и пояснительные записки к ним в изобилии сохранились в архивах.

⁶⁷ РГАЭ. Ф. 7604. Оп. 2. Д. 373. Л. 1-2, 5, 8.

⁶⁸ Там же. Oп. 1. Д. 353. Л. 50.

⁶⁹ Там же. Д. 137. Л. 9, И.

⁷⁰ Например, план НКЛП на 1948 г. был утвержден приказом министра № 99 от 23.02.1948 (РГАЭ. Ф. 7604. Оп. 2. Д. 446. Л. 1-6).

⁷¹ Видимо, требования к составлению и утверждению наркоматовских планов начали ужесточаться еще с конца 1930-х гг. В пользу этого говорят следующие факты. Наличие утвержденного плана производства НКЛП на 1939 г. В конце декабря следующего 1940 г. коллегия НКЛП утвердила представленные плановым сектором наркоматовские планы по производству, труду и себестоимости на 1941 г. и 1-й квартал 1941 г. (РГАЭ. Ф. 7604. Oп. 1. Д. 615. Л. 10), что, имея в виду датировку заседания, скорее всего, означало их итоговое принятие. Они были приняты в разрезе главков.

Просмотров: 5816

Источник: Маркевич А. М. Была ли советская экономика плановой? Планирование в наркоматах в 1930-е гг. // Экономическая история: Ежегодник. 2003. — М.: РОССПЭН, 2004. C. 20-55.

statehistory.ru в ЖЖ:

НАРКОМ И ЕГО ЗАМЕСТИТЕЛИ

НАРКОМ И ЕГО ЗАМЕСТИТЕЛИ

Не только самого наркома, но и коллегию Наркомата иностранных дел, состоявшую из пяти человек, утверждало политбюро, руководителей отделов — оргбюро ЦК. Коллегия НКИД состояла из самого наркома, его первого заместителя Николая Крестинского (бывший секретарь ЦК, отошедший от партийных дел из-за близости к Троцкому), второго заместителя Льва Карахана, красивого и приветливого человека, который женился на известной балерине, и Бориса Стомонякова, давнего знакомого Литвинова.

Чичерин считал Карахана «очень тонким, блестящим, талантливым политиком», а Стомонякова недолюбливал: «сухой формалист, без гибкости, без политического чутья, драчливый, неприятный, портящий отношения». Литвинов, напротив, отличал Стомонякова, а Карахана терпеть не мог. Стомонякова хотели отправить в Берлин, но он отказался и со временем стал заместителем наркома. Должность пятого члена коллегии НКИД осталась незаполненной.

Литвинов, став наркомом, продолжал курировать 3-й отдел — близкие ему англосаксонские и романские страны. 2-м западным отделом — Центральная Европа и Скандинавия — руководил Крестинский. Нарком был сух и резок, возможно подражая стилю Сталина. Но с Литвиновым можно было спорить. Дискуссии в Наркоминделе прекратились только с приходом Молотова.

Крестинский оставался доступен и прост. Николай Николаевич проработал в Наркоминделе до весны 1937 года, когда его внезапно перебросили в Наркомат юстиции и почти сразу арестовали. Его сделали одним из главных обвиняемых на процессе по делу «антисоветского правотроцкистского блока» в марте 1938 года.

В мае 1933 года заместителем наркома по дальневосточным странам (Япония, Китай, Монголия) назначили Григория Яковлевича Сокольникова, который сыграл важную роль в Гражданской войне, потом стал наркомом финансов и кандидатом в члены политбюро. Он тоже считался близким к Троцкому человеком, и в 1929 году его отправили полпредом в Англию. Осенью 1932 года Сокольников попросился домой. Его назначили в Наркомат иностранных дел. Он некоторое время занимался отношениями с Монголией, а потом стал заместителем наркома, но не надолго. Отношения с Литвиновым у него не сложились, в 1934 году число замов в наркомате сократили, а Сокольникова перевели первым замом в Наркомат лесной промышленности. В 1936 году его арестовали, приговорили к десяти годам тюремного заключения. Он был убит в тюрьме.

Лев Михайлович Карахан оставался заместителем наркома по ближневосточным странам (Афганистан, Персия, Турция, аравийские страны). У Карахана, близкого к предыдущему наркому — Чичерину, не сложились отношения с Литвиновым. Максим Максимович своего зама недолюбливал, поэтому при нем Карахан перестал замещать руководителя ведомства во время командировок наркома.

В мае 1934 года с поста второго заместителя наркома Лев Михайлович был отправлен послом в Турцию. Карахан скучал в Анкаре, просился на более деятельную работу. 31 декабря 1936 года он писал наркому обороны Ворошилову, с которым был на «ты», жалуясь, что угнетен своим нынешним положением, что по линии НКИД перспектив у него нет и он бы ушел на другую работу: «Я все возвращаюсь мыслями к НКВД. Там я мог бы быть полезен. Там идет большая работа по иностранным делам, и я мог быть неплохим помощником Ежову».

Поразительно, что даже высшие чиновники тогда так плохо ориентировались в том, что происходит. В НКВД Караханом действительно заинтересовались. Но с другой целью. Его отозвали в Москву только для того, чтобы арестовать и расстрелять…

В 1934 году коллегии во всех наркоматах, в том числе в НКИД, ликвидировали. При Чичерине на совещаниях шли настоящие споры, члены коллегии, тот же Литвинов, позволяли себе не соглашаться с наркомом, писать в ЦК, отстаивая свою позицию. Но Сталин решил, что коллегии — административное излишество. Политбюро приняло решение: «В интересах доведения до конца принципа единоначалия в управлении наркоматами считать целесообразным ликвидировать коллегии наркоматов, оставив во главе наркоматов наркома и не более двух замов».

Вместо четырех заместителей Литвинову оставили двоих — Крестинского (первый зам) и Стомонякова (второй). Это укрепило его власть внутри наркомата. Тем более что в начале 1934 года Литвинова избрали членом ЦК.

Стомоняков руководил 1-м западным отделом (отношения с Польшей и Прибалтикой). Это был главный отдел, потому что отношения с Польшей оставались определяющими для тогдашнего советского руководства, и Борису Стомонякову нарком доверял больше других. Когда в наркомате начались массовые репрессии, Литвинов приложил усилия, чтобы спасти Стомонякова, который в момент ареста пытался застрелиться и попал в тюремную больницу. Литвинов попросился на прием к Сталину. Понимая, чем рискует, твердо сказал:

— Я ручаюсь за Стомонякова.

Сталин ответил:

— Товарищ Литвинов, вы можете ручаться только за себя.

Стомоняков был уничтожен. Из всего руководства наркомата выжил только сам Максим Максимович…

Штат полпредств поначалу был небольшим — сам полпред, советник, первый секретарь, военный атташе, генеральный консул. Дальше шел технический персонал — секретари консульства, завхоз, шифровальщик, охрана из ОГПУ (затем НКВД).

Москва следила за тем, чтобы советские дипломаты жили скромно. В 1926 году в протоколе заседания политбюро записали:

«1. Полпредам и торгпредам в Германии, Латвии и Эстонии объявить строгий выговор за допущенные излишества и разгул в день 9-й годовщины революции, компрометирующие нашу Республику в глазах рабочих.

2. Поручить НК РКИ собрать исчерпывающий материал по этому делу и представить проект мер о жестком регламентировании расходов всех полпредств и торгпредств, исходя из необходимости сократить их в два раза».

Муза Васильевна Канивез, жена Федора Раскольникова, который был полпредом в Афганистане, Эстонии, Дании, Болгарии, оставила воспоминания о посольской жизни. Когда они с мужем приезжали в Москву в отпуск и искренне говорили, что им надоело жить вдали от родины, один из коллег шепотом отвечал:

— Не спешите, Музочка, вернуться из-за границы. Здесь адская жизнь.

Уже тогда сотрудники полпредств старались на людях хаять страну пребывания и вообще заграничную жизнь. Они знали, что среди слушателей обязательно окажется секретный сотрудник госбезопасности, который бдительно следит за моральным состоянием аппарата полпредства. Если советскому дипломату нравилась буржуазная действительность и он не умел это скрыть, его быстренько возвращали на родину. А уже очень многим хотелось поработать за рубежом — на родине было голодно и скудно.

Некоторые дипломаты вообще предпочитали не возвращаться. Только за один год, с осени 1928 по осень 1929 года, семьдесят два сотрудника загранаппарата отказались вернуться в Советский Союз. Отбор на загранработу стал еще более жестким — не пускали тех, у кого обнаруживались родственники за границей, «непролетарское происхождение» или отклонения от партийной линии.

В 1929 году проблема обсуждалась на заседании политбюро. «О беспорядках, выявленных в советских загранпредставительствах» доложил старый большевик Борис Анисимович Ройзенман, член президиума Центральной контрольной комиссии и член коллегии Наркомата рабоче-крестьянского контроля. Он занимался загранкадрами и проверкой работы загранучреждений.

Постановили:

«а) Поручить наркомату рабоче-крестьянской инспекции представить в Политбюро конкретные предложения во всем вопросам, вытекающим из доклада тов. Ройзенмана (список отзываемых лиц, сокращение штатов и пр.), а также по следующим вопросам, возникшим в связи с его докладом:

1) уничтожение секретных фондов во всех заграничных полпредствах,

2) максимальное сокращение существующих представительств различных организаций,

3) недопущение образования новых представительств без специального разрешения и регистрации их в НК РКИ.

б) Создать комиссию для изучения причин, вызывающих разложение наших работников за границей и отказы возвращаться в СССР».

В двадцатых годах дипломатический корпус состоял из старых большевиков, людей образованных, бывавших за границей, знавших языки. В тридцатых за рубеж стали посылать «выдвиженцев», как тогда говорили, то есть мобилизованных на дипломатическую работу партийцев, совершенно неподготовленных и не «испорченных» знаниями иностранных языков. Общение с иностранцами дозволялось только дипломатам. Остальные — то есть технический и административный аппарат полпредства — должны были вариться в собственном соку. Это порождало в небольшом коллективе конфликты похуже, чем в тесной коммунальной квартире. Ссорились, писали друг на друга доносы полпреду и прямо в Москву. Все уезжавшие за границу сдавали партийные билеты, но в полпредстве проходили собрания партячейки, могли раскритиковать и полпреда, сообщив свое мнение в аппарат ЦК.

Старались за границу никого без особой нужды не выпускать. В 1930 году политбюро постановило:

«1. Временно, впредь до особого постановления ЦК: запретить командировки за границу театров, спортивных команд, делегатов на выставки, литераторов, музыкантов и т. п., а также, как правило, делегатов на научные съезды. Исключения допускать лишь в каждом отдельном случае по особому постановлению ЦК.

2. Сократить планы ведомств по заграничным командировкам, за исключением командировок на учебу, особенно жестко урезать командировки по операциям, которые могут быть проведены аппаратом торгпредств.

3. В целях сокращения сроков командировок признать необходимым выдачу заграничных паспортов на ограниченные сроки (3–6 месяцев).

4. В целях повышения ответственности ведомств запретить комиссии ЦК по выездам рассматривать командировки, не утвержденные наркомом (в промышленности — персонально утвержденные председателями объединений и уполномоченным на то заместителем председателя ВСНХ). Вместе с тем ответственность за персональный подбор командируемых возложить на одного из членов коллегии по утверждению ЦК.

5. Комиссии ЦК по выездам совместно с валютным управлением наркомата финансов разработать и в декадный срок представить на утверждение ЦК прожиточный минимум для каждой страны, куда даются командировки, а также стоимость (валютная ее часть) проезда. Размер выдачи валюты на каждую поездку утверждать в комиссии по выездам. Категорически запретить как ведомствам, так и торгпредствам под страхом уголовной ответственности производить какие-либо дополнительные выдачи валюты командируемым.

6. В случае досрочного выполнения заданий или дискредитирующего поведения командируемых представители Рабоче-крестьянской инспекции сообщают об этом полпреду и торгпреду на предмет откомандирования в Советский Союз.

7. Предоставить право полпредам по предложению представителей РКИ в 24 часа откомандировывать в Москву лиц, находящихся в заграничных командировках».

Сами полпреды позволяли себе возражать наркому и оспаривать его указания. Вообще вели себя достаточно самостоятельно. Наркомат наводил дисциплину с помощью постановлений политбюро. Скажем, в 1926 году приняли такое решение:

«Об отлучках работников полпредств

а) Считать неправильным разрешение, данное НКИД, на одновременные отпуска тт. Розенгольца и Майского — основным работникам полпредства в Англии.

б) Ввиду заявления НКИД о том, что в парижском полпредстве одновременно (без разрешения НКИД) ушли в отпуск тт. Раковский и Давтян, предложить НКИД немедленно принять меры к тому, чтобы полпред (или советник) был вызван на место своей работы в Париже.

в) Обязать НКИД принять меры к тому, чтобы впредь вопросы об отлучках (об отпусках, выездах в Москву и т. п.) основных работников полпредств производились с разрешения НКИД, а в нужных случаях и ЦК.

г) Разослать это постановление всем полпредам…»

До начала массовых репрессий дипломатическая служба, как, впрочем, и вся жизнь в стране, еще не устоялась. Многое решали личные отношения и связи в центральном аппарате. В двадцатых годах (очень широко) и еще в начале тридцатых некоторые полпреды — бывшие крупные партийные работники — напрямую обращались к членам политбюро, с которыми у них были личные отношения, а то и к самому Сталину. Партийный статус Литвинова был выше, чем у Чичерина, но он не принадлежал к верхушке, поэтому недавние партийные работники не чувствовали себя его подчиненными. Хотя Литвинов, как и его преемники, требовал, чтобы все обращения наверх шли через наркомат.

Полпред в Чехословакии Александр Яковлевич Аросев жаловался Сталину: «Ведомство не хочет, чтобы полпред имел возможность непосредственно сноситься с политбюро или его членами. Ведомство хочет, чтобы на всех постах стояли его чиновники». Аросев не упускал случая отметить, что Литвинов близок к правым, а замнаркома Крестинский — и вовсе троцкист. Литвинов ничего не мог поделать, потому что Аросев когда-то учился вместе с Молотовым, а с Ворошиловым отбывал ссылку.

Сталин не возражал, когда полпреды обращались к нему напрямую. Советских представителей в наиболее крупных странах он принимал у себя в Кремле. Это позволяло получать дополнительную информацию, в том числе о взаимоотношениях внутри наркомата, хотя никакой самодеятельности дипломатам генеральный секретарь не позволял. Главным в сталинской дипломатии было сознательное самоограничение: каждый должен заниматься тем, что ему поручено, точно и буквально исполнять указания руководства.

Посол в Швеции Александра Михайловна Коллонтай записала в дневник в 1933 году после встречи со Сталиным: «В нашей работе не надо быть инициативной. Надо «проводить задания».

22 декабря 1933 года Литвинов жаловался Сталину относительно кадровых назначений в полпредстве в США, из-за которых он разошелся во мнениях с полпредом Александром Трояновским: «Вы неоднократно (и еще на днях) упрекали меня, что я не пользуюсь своим авторитетом наркома в своих сношениях с полпредами. Вы, вероятно, согласитесь, что не может быть этого авторитета у наркома, когда при его конфликте с полпредом по делу, в котором полпред ничего не может понимать, ЦК всецело решает вопрос в его пользу…»

Став наркомом, Литвинов обновил состав послов, бывших политиков сменяли первые профессиональные дипломаты. Подбором дипломатических кадров занимался организационно-распределительный отдел ЦК, в котором был заграничный сектор. На дипломатическую работу переводили с партийной, брали людей с производства. Им зачастую не хватало элементарной подготовки. В 1934 году политбюро утвердило проект постановления Совнаркома о передаче из резервного фонда в распоряжение Наркомата иностранных дел средств, необходимых для организации Института дипломатических и консульских работников. Его слушателям также решением политбюро предоставили отсрочку от призыва в армию и освободили на время учебы от военных сборов.

Непосредственно дипломатами занималась комиссия по проверке товарищей, вернувшихся в СССР с заграничной работы. Она существовала внутри аппарата партийной инквизиции — Центральной контрольной комиссии.

11 августа 1937 года Георгий Максимилианович Маленков, восходящая партийная звезда, заведующий отделом руководящих парторганов ЦК, докладывал Сталину: «По Вашему поручению отобрано пятьдесят работников для Наркоминдела. Все эти работники проверены в Орграспредотделе ЦК ВКП(б), а также и через НКВД. Каждого из отобранных товарищей я принимал, после чего с ними знакомился тов. Литвинов».

В 1938 году ввели новое правило: все работающие за границей должны приезжать в отпуск на родину, чтобы чекисты могли к ним присмотреться.

В решении политбюро записали:

«1. Установить, что работники заграничных учреждений СССР обязаны свой отпуск проводить в Советском Союзе.

2. Предложить наркоматам оплачивать проезд работников заграничных учреждений СССР, приезжающих в отпуск в Советский Союз».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Вячеслав Михайлович Молотов, министр иностранных дел СССР, во время конференции в Сан-Франциско, на которой создавалась Организация Объединенных Наций. Сентябрь 1945 года

130 лет назад, 9 марта 1890 года, родился будущий советский политический и государственный деятель В. М. Молотов. Глава советского правительства с 1930 по 1941 годы, нарком, а затем министр иностранных дел СССР: в 1939-1949 и 1953-1956 гг. Настоящий маршал советской дипломатии, творец Великой Победы, ближайший соратник Сталина, который до смерти остался сторонником его политики.

Вячеслав Михайлович не учился специально на дипломата. Не владел хорошо ни одним иностранным языком. Хотя в течение жизни научился читать и понимать французский, английский и немецкий. Но на протяжении почти 13 лет он защищал интересы советской державы и народа, вёл сложнейшие переговоры с опытными иностранными дипломатами и лидерами. Крупнейшие западные политики единодушно причисляли Молотова к величайшим дипломатам всех времён и народов. Так, американский государственный секретарь в 1953-1959 гг. Джон Ф. Даллес считал Молотова величайшим дипломатом в мире с начала ХХ столетия. Вячеслав Молотов был проводником сталинского курса, народным дипломатом. Он стойко и умело защищал интересы нашей страны и народа.

Революционер

Вячеслав Михайлович Молотов родился 9 марта (25 февраля ст. с.) 1890 года в слободе Кукарка Кукарской волости Яранского уезда Вятской губернии (ныне Советск Кировской области). Настоящая фамилия — Скрябин. Отец — Михаил Прохорович Скрябин, из мещан (мещане – городское сословие в Российской империи), мать — Анна Яковлевна Небогатикова, из купеческой семьи. После школы Вячеслав учился в Казанском реальном училище. Там он познакомился с марксизмом, в 1905 году стал поддерживать большевиков, в 1906 году вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию (РСДРП).

Имел обыкновенную для революционеров того времени жизнь: уже в 1909 году арестован, отравлен в ссылку в Вологодскую область. В 1911 году получил свободу и завершил учёбу в реальном училище. В 1912 году Вячеслав Скрябин поступил на экономический факультет Петербургского политехнического института, где учился до четвёртого курса. Основным его занятием была не учёба, а революционная борьба. Вячеслав вёл партийную работу, принял участие в создании газеты «Правда», где был секретарем редакции. В 1915 году отправлен во вторую ссылку – в Иркутскую губернию. В это же время принял партийный псевдоним – Молотов.

В 1916 году Молотов бежал из ссылки. Прибыл в Петроград, где вошёл в состав Русского бюро ЦК РСДРП (б). К моменту свержения государя Николая Второго Молотов был уже одним из самых авторитетных руководителей большевиков, которые находились на свободе в России. Он снова вошёл в редакцию газеты «Правда», стал членом исполкома Петросовета и Петроградского комитета РСДРП (б). После Февраля был противником сотрудничества с Временным правительством и сторонником углубления революции, вооруженного восстания. Но после возвращения в Россию многих видных революционеров был отодвинут на второй план.

Во время Гражданской войны работал по хозяйственной и партийной линии. После Гражданской войны снова стал заметной фигурой в Советской России. На Х съезде РКП(б) в марте 1921 года Вячеслав Молотов был избран членом ЦК, а на состоявшемся тогда же пленуме – фактическим первым секретарём ЦК. В 1922 году учрежден пост генерального секретаря, который занял Сталин. Молотов перешёл на вторую роль в Секретариате.

Встреча Председателя Совнаркома СССР В. М. Молотова на Ангальтском вокзале в Берлине. Главу советского правительства встретили начальник штаба верховного командования вермахта генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель и министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп. Во втором ряду слева за Молотовым идет полномочный представитель СССР в Германии Алексей Алексеевич Шкварцев. 12 ноября 1940 года

Сталинский соратник и «маршал» дипломатии

После смерти Ленина Молотов стал активным сторонником Сталина и сохранял ему верность до самой смерти. Он выступал против Троцкого, Зиновьева, Каменева, «правых уклонистов» (Бухарина, Рыкова, Томского). В 1930 году Вячеслав Михайлович возглавил советское правительство, сменив Рыкова. Молотов усердно работал в годы первых пятилеток и внёс большой вклад в рост экономики, благосостояния общества, обороноспособности страны, реализации масштабных промышленных и инфраструктурных проектов, индустриализации, урбанизации, модернизации и т. д.

В мае 1939 года Молотов сменил на посту наркома иностранных дел СССР Литвинова, сохранив пост главы правительства. С именем Литвинова связана попытка Москвы создать в Европе систему коллективной безопасности. Союз вёл гибкую, крайне осторожную политику. Литвинов до последнего пытался протолкнуть идею создания новой Антанты. При таком раскладе Россия снова становилась «пушечным мясом» Запада, как в 1914 году. Сталина это не устраивало, он не желал, чтобы русские снова сражались не за свои, а за чужие интересы. К 1939 году ситуация в Европе и мире резко изменилась. Неизбежность мировой войны стала очевидной, как политика Запада по натравливанию гитлеровского Третьего рейха на СССР (политика «умиротворения» Гитлера за счёт России). Курс на создание системы коллективной безопасности потерпел крах. Необходимо было как можно дольше избегать войны с империалистическими державами и ужесточить внешнюю политику, восстанавливая русские имперские позиции (до 1917 года).

Сталин до последнего маневрировал, пытался остаться в стороне от мировой войны, вызванной кризисом капитализма, стремясь превратить глобальный конфликт во внутреннее дело Запада. То есть Союз должен был сыграть роль мудрой обезьяны на холме из китайской притчи, которая смотрит на бой двух тигров. Одновременно Москва последовательно восстанавливала национальные позиции, утраченные после революции 1917 года (Польша, Прибалтика, Финляндия, Бессарабия).

Сталин не желал быть «пушечным мясом» Запада, избежать новой схватки русских и немцев в интересах Лондона и Вашингтона. Он пробовал вести русскую игру по своим правилам. И проводником этого курса стал Молотов. Сталину и Молотову удалось очень многое. Москве удалось восстановить многие позиции Российской империи, вернуть в состав России Прибалтику, Бессарабию, Выборг, западные области Белой и Малой Руси. Удалось избежать удара Гитлера уже в 1939 году, оттянув войну до лета 1941 года. Кремль поставил в тупик и Англию и Францию, требуя от них полноценного военного союза против Германии, а когда те отказались – заключил соглашение с Гитлером. Зимой 1939-1940 гг., в ходе войны с Финляндией, удалось избежать очень опасной ситуации. Ведь Великобритания и Франция, уже находясь в состоянии «странной» войны с Рейхом, планировали атаковать СССР в Скандинавии и на Кавказе. Для Гитлера эта ситуация была просто чудом – война между главными противниками. Но СССР удалось разобраться с Финляндией быстрее, чем союзники высадили войска для помощи финнам.

В итоге мировая война началась как столкновение двух капиталистических лагерей. Удалось избежать войны на два фронта – сразу с Германией и Японией. Англии и США, когда провалились планы по уничтожению красной империи руками Гитлера, пришлось поддержать СССР в войне. Сталин и Молотов сделали СССР-Россию одной из главнейших частей нового мирового порядка. Создали Ялтинско-Потсдамскую политическую систему.

Таким образом, «тандем» Сталин – Молотов весьма успешно и грамотно вёл внешнюю политику советской державы на протяжении 10 самых трудных лет – Второй мировой войны и «холодной войны» (по сути, уже третьей мировой – между СССР и «коллективным Западом» во главе с США). И никаких сомнений в знаниях и личных качествах Молотова нет. Он был на своём месте. Успешно восстанавливал позиции СССР-России в мире, был одним из создателей советской сверхдержавы.

Уинстон Черчилль, страшный враг России и один из великих политиков Запада, дал такую характеристику Молотову:

«Я никогда не видел человеческого существа, которое больше подходило бы под современное представление об автомате. И всё же при этом он был, очевидно, разумным и тщательно отшлифованным дипломатом… Нет сомнений, что в Молотове советская машина нашла способного и во многих отношениях типичного представителя – всегда верного члена партии и последователя коммунизма. Дожив до старости я радуюсь, что мне не пришлось пережить того напряжения, которому подвергался он – я предпочёл бы вовсе не родиться. Что же касается руководства внешней политикой, то Сюлли [первый министр короля Франции Генриха IV], Талейран и Меттерних с радостью примут его в свою компанию, если только есть такой загробный мир, куда большевики разрешают себе доступ».

То есть на Западе считали Вячеслава Молотова одним из самых великих государственных деятелей в мировой истории. Он всеми силами отстаивал интересы страны и народа, никогда не был «удобным партнером» для Запада. Понятно, что вызывало нескрываемое раздражение на Западе. Молотова на Западе за его неуступчивость прозвали «Мистер Нет» (позднее это прозвище «унаследовал» А. А. Громыко). Глава МИДа стал основателем «имперской» дипломатической школы. Выдвинул Андрея Громыко и ряд других ведущих дипломатов СССР.

Также Молотов в годы войны был заместителем, первым заместителем председателя СНК (затем Совмина). Также Молотов был заместителем председателя Государственного комитета обороны (ГКО), входил в состав Ставки верховного главнокомандующего. Именно он в начале Великой Отечественной войны выступил по радио с сообщением о нападении гитлеровской Германии на Союз. 22 июня 1941 года в 12 часов дня слова Вячеслава Михайловича прозвучали по всей советской державе: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Молотов отвечал за развитие танковой промышленности. За трудовые заслуги перед Родиной указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 сентября 1943 года Вячеславу Михайловичу было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и молот».

Посол СССР в Великобритании И. М. Майский, народный комиссар иностранных дел СССР В. М. Молотов и британский премьер Уинстон Черчилль на прогулке в саду резиденции премьер-министра Великобритании (Даунинг-стрит, 10) в Лондоне. Май 1942

Опала

Молотов был «правой рукой» Сталина, его по праву считали одним из возможных преемников великого вождя. Поэтому против него велись различные интриги. В 1949 году Вячеслав Михайлович попал под подозрение: жена Молотова оказалась замешана в т. н. деле Еврейского антифашистского комитета, арестована и отправлена в ссылку. Молотова сняли с поста главы советского внешнеполитического ведомства (его сменил Вышинский). При этом Молотов остался одним из заместителей председателя Совета Министров (то есть верховного). Уже в 1952 году Молотова избрали в высший руководящий орган партии — в Президиум ЦК КПСС.

После ухода Сталина (видимо, его устранили), Молотов был одним из возможных его преемников. При этом он ярым сторонником продолжения его внешнеполитического и внутреннего курса. Однако он не рвался к власти. После убийства Берии Молотов попытался противостоять Хрущёву, но было уже поздно. В мае 1956 года, под предлогом неправильной политики по югославскому вопросу, Молотов был освобожден от должности министра иностранных дел СССР. Затем он пытался сместить Хрущёва вместе с Маленковым, Кагановичем, Ворошиловым, Булганиным и др., но т. н. антипартийная группа потерпела поражение. Молотова лишили высших постов в государстве и партии и отправили в «ссылку» послом в Монголию, затем — как представителя СССР в Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ). Для такого дипломатического «зубра», как Молотов, это была насмешка.

Вячеслав Михайлович не смирился и ещё пытался оказывать сопротивление антинародному курсу Хрущёва. Неоднократно обращался в ЦК КПСС в защиту сталинского курса (эти документы были засекречены по указанию Хрущёва). В 1961 году он выступил с критикой новой редакции Программы КПСС. Молотова отправили на пенсию и исключили из партии. Восстановили в компартии только в 1984 году, при Черненко, который думал над полной реабилитацией Сталина и его политики (но не успел). До самой смерти Вячеслав Михайлович Молотов был твёрдым сталинистом. Ушёл из жизни великий русский и советский государственный деятель 8 ноября 1986 года.

Маршал Советского Союза, председатель СНК СССР и председатель ГКО СССР Иосиф Виссарионович Сталин разговаривает с наркомом иностранных дел СССР Вячеславом Михайловичем Молотовым на Ялтинской конференции. Февраль 1945 года