Штурм перекопа войсками под руководством фрунзе

Н. С. Самокиш «Переход Красной Армии через Сиваш». 1935

100 лет назад Южный фронт Фрунзе разгромил Русскую армию Врангеля – самое боеспособное соединение Белой армии на заключительном этапе Гражданской войны. Красная Армия освободила Крым и ликвидировала крупный очаг контрреволюции.

Общая ситуация

После разгрома Белой армии (White Army), в Северной Таврии в конце октября – начале ноября 1920 года врангелевцы с боями прорвались на Крымский полуостров. Где надеялись удержаться за укреплениями на перекопском и чонгарском направлениях. Белое командование надеялось, что войска разбитой Русской армии (Russian Army) смогут устоять на узких перешейках. К тому же, с приморских флангов их поддержит Белый флот, у красных мощного флота не было.

Белая амия насчитывала около 40 тысяч бойцов (непосредственно на фронте – около 26 тысяч человек), свыше 200 орудий и 1660 пулеметов, 3 танка и более 20 броневиков, 5 бронепоездов и 24 самолета (по другим данным — 45 бронемашин и танков, 14 бронепоездов и 45 самолетов). Перекопское направление прикрывала 1-я армия под командованием генерала Кутепова, чонгарское – 2-я армия Абрамова. В районе станции Ишунь/Юшунь располагался сильный резерв – около 14 тысяч человек, южнее — ещё 6 тысяч человек. Часть войск армии была отвлечена на оборону городов, коммуникаций и для борьбы с партизанами.

Фрунзе хотел с ходу ворваться на полуостров, пока противник не пришёл в себя, не закрепился. Сначала планировали атаковать на чонгарском направлении. Однако этот план был сорван из-за рано наступившей зимы. На Азовском море образовался лёд, который сковал действия советской Азовской флотилии. Советские корабли остались в Таганроге и не смогли поддержать наступление сухопутных частей. Конница Будённого пыталась наступать от Геническа через Арабатскую стрелку на Феодосию, но была остановлена корабельной артиллерией противника. Белая флотилия подошла к Геническу.

В итоге командование Южного фронта решило нанести главный удар через Перекоп-Сиваш. В ударную группировку вошли части 6-й армии Корка, 2-й Конной армии Миронова и отряды Махно. Советские войска атаковали одновременно с двух сторон: частью сил — с фронта, в лоб перекопским позициям, а другой — после форсирования Сиваша со стороны Литовского полуострова, во фланг и тыл противника. На Чонгаре и Арабате решили провести вспомогательную операцию силами 4-й армии Лазаревича и 3-го конного корпуса Каширина. 1-ю Конную армию Будённого перебрасывали на перекопское направление. Красная Армия должна была прорвать оборону неприятеля на перекопском и чонгарском направлениях, разгромить основные силы армии Врангеля, ворваться на полуостров. Затем расчленить и уничтожить остатки вражеской армии, освободить Крым.

Уже 3 ноября 1920 года красноармейцы снова штурмовали укрепления Перекопа. Лобовая атака провалилась. Оборону держало около 20 тысяч белогвардейцев, против них было 133 тысячи красноармейцев и 5 тысяч махновцев. На главных направлениях соотношение между обороняющимися и атакующими доходило до 1:12. В целом, силы Южного фронта доходили до 190 тысяч человек, около 1 тысячи орудий и свыше 4400 пулеметов, 57 бронеавтомобилей, 17 бронепоездов и 45 самолетов (по другим данным — 23 бронепоезда и 84 самолета).

«Неприступная» оборона Крыма

Считается, что белогвардейцы опирались на мощную и заблаговременно подготовленную систему обороны. Комфронта Фрунзе вспоминал (Фрунзе М. В. Избранные произведения. М., 1950.):

«Перекопский и Чонгарский перешеек и соединяющий их южный берег Сиваша представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведенных укрепленных позиций, усиленных естественными и искусственными препятствиями и заграждениями. Начатые постройкой еще в период Добровольческой армии Деникина, позиции эти были с особым вниманием и заботой усовершенствованы Врангелем. В сооружении их принимали участие как русские, так и французские военные инженеры, использовавшие при постройках весь опыт империалистической войны».

Главная линия обороны на перекопском направлении проходила по Турецкому валу (протяжённость — до 11 км, высота до 8 м, глубина рва 10 м) с 3 линиями проволочных заграждений перед рвом. Вторую линию обороны, удаленную на 20—25 км от первой, представляла хорошо укрепленная Ишуньская/Юшуньская позиция, имеющая несколько линий окопов, также прикрытых проволочными заграждениями. Здесь оборону держал 2-й армейский корпус (6 тысяч штыков), в резерве был Конный корпус Барбовича (4 тысячи человек).

За Ишуньскими/Юшуньскими позициями располагалась дальнобойная артиллерия, способная держать под огнем всю глубину обороны. Плотность артиллерии на Перекопе составляла 6–7 орудий на 1 км фронта. На Ишуньских/Юшуньских позициях имелось около 170 орудий, которые усиливались огнем корабельной артиллерии. Сравнительно слабой была лишь оборона Литовского полуострова: одна линия окопов и проволочных заграждений. Здесь располагалась Кубанская бригада Фостикова (1,5 тысячи человек при 12 орудиях). Во фронтовом резерве было 13 тысяч человек.

На чонгарском направлении укрепления были еще более неприступными, так как сам Чонгарский полуостров соединялся с полуостровом узкой дамбой шириной в несколько метров, а Сивашский железнодорожный и Чонгарский шоссейный мосты были разрушены врангелевцами при отступлении из Таврии. На Чонгаре и Арабатской стрелке было подготовлено до 5—6 линий окопов и траншей с проволочными заграждениями. Чонгарский перешеек и Арабатская стрелка имели незначительную ширину, что затрудняло маневр советских войск и создавало преимущества для белых. Чонгарские позиции были усилены большим количеством артиллерии и бронепоездами. Чонгарское направление прикрывал Донской корпус (3 тысячи человек).

Эта оборона, по мнению белого главнокомандующего, делала Крым «неприступным». Врангель, осмотрев 30 октября 1920 года позиции на Перекопе, уверенно заявил находившимся при нем иностранным представителям:

«Многое сделано, многое предстоит еще сделать, но Крым и ныне уже для врага неприступен».

Однако он сильно преувеличивал. Сначала оборону на перекопском направлении готовил генерал Юзефович, затем его сменил Макеев. Летом 1920 года он докладывал помощнику главнокомандующего генералу Шатилову, что практически все капитальные работы на Перекопе делаются только на бумаге, так как стройматериалы практически не поступают. У войск (как и раньше) нет землянок и блиндажей для укрытия в осенне-зимний период.

Картина художника М. И. Самсонова «Переход через Сиваш». 1959 год

Упущенные возможности Белой армии

Таким образом, рельеф местности в остальном облегчал оборону, несмотря на недостатки подготовки обороны и тяжелые потери Русской армии в прежних боях. Также стоит отметить, что белое командование в предшествующий период всё внимание направило на операции в Северной Таврии и не уделило надлежащего внимание подготовке обороны полуострова. А возможности были огромными. Можно было серьёзнее отнестись к шансу будущей блокады и обороны Крыма, созданию долгосрочного полуанклава Белого движения в России. Создать на перешейках реальную долговременную и эшелонированную линию обороны.

Белые могли возвести несколько рокадных железных дорог вблизи перешейков для обеспечения быстрой переброски войск, резервов, маневра и перегруппировки, для эффективных действий бронепоездов. В Севастополе, несмотря на грабёж немцев и «союзников», оставался мощный артиллерийский арсенал и огромный запас снарядов. Эти орудия и боеприпасы могли усилить оборону перекопского и чонгарского направлений.

В Крыму был мощный Севморзавод и несколько других металлообрабатывающих предприятий, они спокойно могли изготовить любое количество металлических устройств, элементов конструкций и оборудование для фортификационных сооружений перешейка. На складах Черноморского флота имелись сотни тонн броневой стали, в батареях Севастопольской крепости были в большом количестве основания для орудий, броневые двери и другое оборудование для мощных фортов. То есть имелись все шансы для создания целого укрепленного района. У Врангеля был почти год для тотальной мобилизации всех возможностей полуострова и обустройства Перекопского укрепрайона. Но всё ограничилось словоблудием и имитацией бурной деятельности.

Также у Белой армии имелся такой мощный козырь, как флот. У красных было всего несколько (переделанных в боевые) гражданских судов в Азовской флотилии. Белый флот (да ещё усиленный Антантой) мог легко закрыть перешейки своим огнем. Тяжелая корабельная артиллерия делала Крымский полуостров действительно неприступным. Можно было просто проявить смекалку. Поставить на баржи 203-мм и 152-мм морские орудия, их с помощью понтонов и катеров перевезти к Перекопу и Ишуни/Юшуни. Подвести баржи к берегу, посадить на землю. Установить орудия, подвести боеприпасы, возвести укрепления. Так можно было создать мощные батареи, которые бы просто смели атакующих.

Кроме того, у Врангеля (в реальности) был и мощный людской резерв. В Крыму была масса вполне дееспособных, молодых мужчин. Включая и бывших офицеров (военных уже Белой армии) в тылу. Их можно было мобилизовать, хотя бы дать в руки лопаты. Построить укрепрайоны на перекопском и чонгарском направлениях. Достаточно вспомнить, как большевики мобилизовали народ на сооружение укреплений в Царицыне или Каховке. В годы Великой Отечественной войны гражданские построили сотни километров укреплений на подступах к Москве, Ленинграду, Сталинграду и т.д. Но офицерство, интеллигенция, «голубая кровь» и богатые купчики не пожелали спасать «Русь Святую». Они предпочли бежать в Константинополь, Берлин и Париж, стать лакеями, таксистами и куртизанками. Да и белое командование с Врангелем не стало привлекать тыловые части, беженцев и местных жителей для сооружения мощной обороны. Результат был ожидаемым: Красная Армия за несколько дней доломала сопротивление отборных частей Белой армии и вошла в Крым.

Штурм

Наступление Южного фронта наметили на 5 ноября 1920 года. Десант должен был форсировать Сиваш. Однако сильный восточный ветер пригнал воду с моря. На бродах вода поднялась до двух метров. Махновцы, которые шли в первых рядах десанта, отказались так рисковать. Операцию пришлось отложить. 6 ноября ситуация в корне изменилась. Начался сильный западный ветер, который выгнал почти всю воду из Гнилого моря. Сильное обмеление позволяло войскам преодолеть Сиваш по бродам. К тому же холод подморозил грязь, а туман скрывал передвижение войск. В ночь на 8 ноября войска Ударной группы (15-я, 51-я и 52-я стрелковые дивизии, конная группа, всего 20 тысяч штыков и сабель при 36 орудиях) форсировали залив, сломали сопротивление слабой Кубанской бригады Фостикова на Литовском полуострове. Утром 8 ноября советские войска нанесли фланговый удар по основным силам врага, начали наступление на Армянск, заходя в тыл обороны по Турецкому валу.

Однако из-за нехватки кавалерии красные на Литовском полуострове не смогли прорваться дальше. Им самим угрожало полное уничтожение. Белые пришли в себя и контратаковали. Вода в Сиваше снова поднималась, отрезая красных от подкреплений и снабжения. Им пришлось перейти к обороне. На помощь передовым силам был направлен махновский отряд Каретникова и 7-й кавалерийской дивизии. Затем группа на Литовском полуострове была усилена 16-й кавалерийской дивизией 2-й Конной армии. Дроздовская дивизия из Армянска и Марковская дивизия из Ишуни/Юшуни проводили атаку за атакой, пытаясь уничтожить вражеский десант на Литовском полуострове. В течение суток шли упорные бои. При этом красные смогли несколько расширить плацдарм. В это же время бригады 51-й дивизии штурмовали в лоб Перекоп. Однако успеха снова не добились и понесли большие потери.

Белое командование, опасаясь окружения передовых сил, в ночь с 8 на 9 ноября перевело войска с Турецкого вала на вторую линию оборону – Ишуньские/Юшуньские позиции. 9 ноября красные взяли Перекоп и начали штурм Ишуньских/Юшуньских позиций. Наиболее сильная оборона белых была в восточной части – 6 тысяч бойцов, западную часть прикрывало 3 тысячи человек, но тут врангелевцев поддерживал флот. В контратаку был брошен Конный корпус Барбовича (4 тысячи сабель, 30 пушек, 150 пулеметов и 5 броневиков). Его подкрепили остатками частей 13-й, 34-й и Дроздовской пехотной дивизий. 10-го ноября белая конница смогла отбросить части 15-й и 52-й стрелковых дивизий от Ишуня/Юшуня к Литовскому полуострову, нанесла поражение 7-й и 16-й кавалерийским дивизиям. Возникла опасность для правого фланга красной ударной группировки (51-я и Латышская дивизии). Также появилась угроза рейда белых по красным тылам. Однако ситуацию спасли махновцы. Корпус Барбовича стал преследовать противника и напоролся на линию тачанок (250 пулеметов). Махновцы буквально выкосили противника. Затем махновцы и бойцы 2-й Конной армии стали рубить отступающих белогвардейцев. Тем временем части 51-й дивизии у Карнитского залива взламывали линию обороны врага.

Падение обороны Русской армии

В ночь на 11 ноября командующий обороной Белой армии генерал Кутепов предложил начать общее контрнаступление и вернуть утраченные позиции. Однако белые войска понесли тяжелые потери и были деморализованы. Утром 11-го ноября части 51-й дивизии завершили прорыв Ишуньских/Юшуньских позиций, двинулись на Ишунь/Юшунь. Красноармейцы отбили контратаку Терско-Астраханской бригады, затем и яростную штыковую атаку корниловцев и марковцев, предпринятую на подступах к станции. Бойцы 51-й дивизии совместно с Латышской дивизией заняли станцию Ишунь/Юшунь и стали выходить в тыл правому крылу обороны противника. Не дожидаясь окружения, белые части стали бросать оставшиеся позиции и уходить к портам. Конница Барбовича ещё пыталась дать бой, контратаковала, но к вечеру была разбита махновцами и 2-й Конной армией у станции Воинка, к югу от Сиваша. 11 ноября Фрунзе, стремясь избежать дальнейшего кровопролития, обратился по радио к белому командованию с предложением прекратить сопротивление и обещал амнистию сложившим оружие. Врангель на это предложение не ответил. Белые готовились к полной эвакуации (частичная началась ещё 10-го ноября).

В это же время (6 – 10 ноября 1920 года) Красная Армия штурмовала позиции врага на чонгарском направлении. В ночь на 11 ноября начался решительный штурм, красные в районе Тюп-Джанкоя прорвали две (из четырёх) линии обороны. Днем 11-го ноября 30-я стрелковая дивизия Грязнова развила наступление. Резервы белых были переброшены к Ишуни/Юшуни и они не могли контратаковать. 12 ноября красные прорвали последнюю линию обороны противника, захватили станцию Таганаш. Остатки Донского корпуса отходят на Джанкой. Тем временем красные смогли переправиться через Генический пролив и двинулись в тыл врага по Арабатской стрелке. Утром 12 ноября части 9-й советской стрелковой дивизии с Арабатской стрелки высадились на Крымский полуостров в устье реки Салгир.

12 ноября произошли последние бои у Джанкоя и села Богемка. Конница 2-й армии и махновцы сбили арьергарды противника. На перешейках Красная Армия потеряла около 12 тысяч человек, белогвардейцы – 7 тысяч. Интересно, что красные почти сутки бездействовали, дав противнику оторваться. Только 13 ноября началось преследование. 6-я и 1-я Конная армии и части Махно развернули наступление на Симферополь, туда же от Джанкоя шла и 2-я Конная армия, а 4-я армия и 3-й конный корпус — на Феодосию и Керчь. 13 ноября был освобождён Симферополь, 14-го – Евпатория и Феодосия, 15-го – Севастополь, 16-го – Керчь, 17-го – Ялта. Все города были заняты без боя. Армия Врангеля с десятками тысяч гражданских бежала с полуострова (всего около 150 тысяч человек).

Таким образом, Южный фронт Фрунзе разгромил Русскую армию Врангеля – самое боеспособное соединение Белой армии на заключительном этапе Гражданской войны. Красная Армия освободила Крым, ликвидировала крупный очаг контрреволюции. Это событие считается официальным завершением Гражданской войны в России. Хотя местами война ещё продолжалась (включая крестьянскую). На Дальнем Востоке белых добьют только в 1922 году.

Перекоп считается одним из самых знаменитых сражений Гражданской войны: белые мужественно оборонялись на укреплениях, построенных Врангелем, а войска Фрунзе лихо овладели неприступными фортификационными сооружениями, поскольку, как известно, «в мире нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики». Но что же на самом деле происходило ровно сто лет назад?

Российский Верден

В ночь с 7 на 8 ноября 1920 года части 15-й и 52-й стрелковых дивизий и 153-й бригады 51-й дивизии начали форсирование Сиваша. А уже 11 ноября советское радио с патетикой известило: «Доблестные части 51-й Московской дивизии в 9 часов прорвали последние Ишуньские позиции белых и твёрдой ногой вступили на чистое поле Крыма».

Но самое примечательное, что ещё в середине октября 1920 года Врангель, осмотрев перекопские укрепления, заявил находившимся при нём начальникам военных миссий Антанты: «Многое сделано, многое предстоит ещё сделать, но Крым и ныне уже для врага неприступен». Такой же точки зрения придерживался генерал-лейтенант Яков Слащёв (генерал Хлудов из пьесы Михаила Булгакова «Бег». — Авт.) и другие белые генералы.

Ну а крымские газеты вообще захлёбывались от восторга, именуя Перекоп «вторым Верденом» и «сухопутным Гибралтаром».

Предположим, Петр Николаевич Врангель был прав, утверждая, будто укрепления белых непреодолимы. Почему же их так легко взяли большевики? И на это у «Чёрного барона» был ответ: «Красные сосредоточили колоссальную артиллерию, которая оказывала своим частям мощную поддержку».

На самом деле у Михаила Фрунзе для штурма Перекопа было подготовлено семьдесят 76-мм полевых пушек и аж 21 «тяжёлое орудие» — 107-мм пушки образца 1910 года, 152-мм гаубицы образца 1909 и 1910 годов и 120-мм французские пушки образца 1878 года. Чтобы у историков голова не пошла кругом от этого «арсенала», поясним: при царе-батюшке 107-мм пушки и 152-мм гаубицы считались тяжёлой полевой артиллерией и предназначались для разрушения лёгких полевых (земляных) укреплений. Французские же пушки, скорее, представляли музейную ценность, нежели боевую.

Более мощной артиллерией Южный фронт не располагал. И как с такой орудийной мощью можно было взять «неприступные укрепления» противника, располагавшего тяжёлыми орудиями калибром от 152 до 254 мм? Это же фантастика! Если по уму, этот феномен должен тщательно изучаться во всех военных академиях мира. Но всё наоборот: и советские, и нынешние российские военные теоретики крайне неохотно поминают штурм Перекопа.

Врангелевские «деревни»

На самом деле неприступные укрепления Перекопа представляли собой обычные окопы с проволочными заграждениями, кое-где обшитые досками. О масштабной обороне тоже нет оснований говорить, поскольку крымские поисковики, исследовавшие полуостров вдоль и поперёк, обнаружили следы лишь одной врангелевской батареи на две 10-дюймовые пушки, которые стояли в неглубоких земляных окопах. Получается, артиллерия Врангеля была вкопана в землю едва ли на метр-полтора. Иначе говоря, речь идёт всего лишь об укреплениях полевого типа, возводить которые, кстати, начали ещё в 1919 году при Деникине.

Участник боёв за Перекоп полковник Михаил Левитов высмеивал советских историков, расписывавших бетонные укрепления белых: «У нас вообще таковых не было». Другой участник боёв, поручик Мамонов, вспоминал: «Окопы на Перекопе были хороши и даже с проволочными заграждениями, но опять наши штабы забыли, что имеют дело с живыми людьми. Ни землянок для людей, ни складов, ни дров, ни колодцев предусмотрено не было».

А управляемые фугасы и минные поля, установленные на Крымском перешейке — и вовсе выдумка врангелевской прессы, которая позже перекочевала на страницы монографий мастистых советских историков.

Григорий Николаевич Раковский, журналист при штабе Донской армии, в 1921 году, уже в Константинополе, писал: «В течение многих месяцев правящими кругами Крыма в русской и заграничной печати внедрялась мысль и распространялись сообщения о неприступности Перекопа, усиленно создавалось убеждение в том, что для взятия Крыма «нужно пройти тридцать вёрст природных укреплений, переплетённых к тому же проволокой, залитых бетоном, начинённых минами, усовершенствованных по образцу верденских укреплений французскими инженерами». В действительности эти прославленные, разрекламированные как неприступные укрепления были ниже всякой критики. Теперь выяснилось, что многомесячные фортификационные работы, на которые были затрачены огромные средства, велись с преступной небрежностью при несомненном попустительстве командных верхов».

АО «Врангель и Ко»

Впрочем, у барона Врангеля была возможность действительно создать неприступный Перекоп, переплюнув знаменитую оборонительную линию на Карельском перешейке своего приятеля и собутыльника по конной гвардии барона Маннергейма. По крайней мере в его распоряжении были две полноценные крепости — Керченская и Севастопольская. Перетащить бетонные форты на Перекоп, разумеется, невозможно, но ведь можно было снять мощные крепостные орудия с установочными частями, броневые башни, броневые двери казематов, оборудование погребов, дальномеры, прожектора, крепостные узкоколейные дороги и т.д., и т.п. Кроме того, при обеих крепостях имелось несколько бетонных заводов. Это оборудование можно было перевезти на Перекоп за неделю.

Наконец, у Врангеля был огромный флот. И разговор сейчас не о действующих кораблях, а о пяти броненосцах и крейсере «Память Меркурия», которые англичане в 1919 году вывели из строя — взорвали машины. Однако свыше 80 орудий калибра 152-305 мм остались в целостности и сохранности.

Было два способа использовать пушки, снятые с кораблей, для защиты Перекопа. Первый — демонтировать эти орудия и отправить на крымские перешейки. Кстати, так и поступили большевики в 1921 году, сняв с бездействующих кораблей орудия, которыми потом были вооружены все береговые батареи Чёрного моря от Одессы до Батума. Второй способ — капитально разгрузить броненосцы (сняв машины, трубы, рулевые устройства и др.), уменьшив осадку, и отвести их к краям перешейков: с запада — на побережье Каркинитского залива, с востока — к Арабатской стрелке. И тогда бы огонь 80 корабельных пушек не допустил бы красных к Перекопу и на 15 километров.

По тем временам это никакое не ноу-хау. Зимой 1919-1920-го канонерка «Терец» огнём поддерживала правый фланг белых на Арабатской стрелке — несмотря на большую осадку (около 3,7 метров), буксир подвёл «Терец» к косе на 50 метров. Ну и броненосец «Ростислав», наконец, который специально посадили на мель в Керченском проливе, чтобы он огнём артиллерии прикрывал эвакуацию белой армии из Крыма.

С тем же успехом «Ростислав» мог быть поставлен и у Арабатской стрелки, но Врангель не собирался защищать Крым. У него были свои виды на броненосцы — к тому времени группа предпринимателей во главе с Леонидом Витальевичем Шабако основала акционерное общество «Славянский Ллойд», специализировавшееся на продаже старых кораблей. Причём Врангель и его премьер-министр Кривошеин получили контрольный пакет этого АО. Предполагалось, что на продажу будут выставлены четыре броненосца и крейсер, которые должны были разобрать на лом в Болгарии и Сербии. Но куда дороже корпусов ценились 80 тяжёлых пушек и тысячи снарядов.

Не исключено, что одетые в броню и бетон, поддержанные огнём крепостных и корабельных орудий укрепления крымских перешейков могли сдерживать наступление красных не один год. Но вряд ли экономика Крыма выдержала бы ещё одну голодную зиму: полуостров был не в состоянии прокормить сто тысяч военных и чиновников Врангеля и триста тысяч «бывших», сбежавшихся со всех уголков России, но при этом упорно не желавших ни работать, ни уезжать по доброй воле за границу.

И тут возникает риторический вопрос: если бы укрепления Врангеля не оказались блефом и Фрунзе забуксовал на Перекопе, был бы у крымского правительства шанс как-то договорится с большевиками? Скажем, по примеру эстонцев, у которых была опереточная армии и абсолютно никаких укреплений, сумевших в 1919 году заключить мир с Советской Россией, и уже в 1920 году 80% советского экспорта шло через Эстонию…

Надо признать, что при наличии серьёзных оборонительных сооружений на Перекопе у Крыма с пятью портами и 140 транспортными судами было больше шансов договориться с большевиками, чем у Эстонии с одним Ревелем.

Но не судьба была Крыму стать русским Гонконгом.

Один барон, две конные армии

Итак, 11 ноября 1920 года части 51-й дивизии вступили в Крым. Московское радио сообщало, что «противник в панике бежит, преследование продолжается».

Начало сообщения — святая правда, остальное — ложь. Врангелевцы не «бежали в панике», а, как вспоминал генерал-лейтенант Слащёв, организованно отступали «в условиях мирного времени». Что подтверждает и командарм 2-й Конной армии Ф.К. Миронов: «Бой Второй Конной в районе станции Курман — Кемельчи был последним боем советских войск в Крыму. И мы вправе сказать, что последними пушками, говорившими в Крыму, были пушки Второй Конной армии. Последний догорающий луч солнца был свидетелем последнего артиллерийского выстрела красных 12 ноября 1920».

Ещё раньше, 11 ноября, перестала летать красная авиация (у Фрунзе в районе Перекопа имелся 51 исправный самолёт, включая четырёхмоторные бомбардировщики «Илья Муромец»), хотя, если верить Михаилу Васильевичу, как только советские дивизии ворвались в Крым, он приказал начальнику авиации фронта В.Ю. Юнгмейстеру «организовать удары по судам противника в портах Евпатория, Феодосия, Ялта и Севастополь, чтобы лишить его возможности морем эвакуировать свои войска». Однако Юнгмейстер, получается, не поднял в воздух ни одного самолёта, пока Врангель благополучно не отправился в Константинополь? Да за такое — в ревтрибунал и к стенке! А Юнгмейстер, наоборот, пошёл на повышение… Что здесь не так? Или товарищ Фрунзе, мягко говоря, лукавит?

Кстати, в распоряжении Фрунзе была ещё и авиация 9-й Кубанской армии: четыре авиаотряда (4-й, 34-й, 35-й и 37-й) базировались на Таманском полуострове. Ближайший аэродром в станице Запорожской находился в 25 километрах от Керченского пролива, и с 3 мая 1920 года красные аэропланы регулярно бомбили Керчь. Бомбёжкам подвергались город, порт и Брянский металлургический завод. При этом местные газеты заливались в истерике (Воздушные разбойники! Пираты! Варвары!), а жертвам авианалётов устраивались показательные похороны.

Но с 11 ноября 1920 года и до конца эвакуации на переполненные белогвардейцами и беженцами причалы Керчи и на десятки судов, стоявших в гавани, «красные бандиты» не сбросили ни одной бомбы. Они что же, в отпуск все ушли?

До определённого момента ещё оставалась возможность перехватить транспорты Врангеля на переходе. Но и тут стали происходить какие-то странности… Как известно, тогда в распоряжении красных военморов была всего лишь одна подводная лодка — АГ-23, которая базировалась в Одессе. Зато это была новейшая американская лодка с надводным ходом 13 узлов. Но приказ выйти в море она получила только 12 ноября, а вышла лишь 13-го. И только 15 ноября, когда белых уже и след простыл, субмарина оказалась возле Севастополя.

Более того, ещё в апреле 1920 года в захваченном красными Новороссийске были созданы Морские Силы восточной части Чёрного моря, в состав которых вошли турецкие канонерки «Айдин Рейс» и «Превеза», а также несколько вооружённых торговых судов. Перехватить белый флот они, естественно, не могли, но поставить в ночное время минные заграждения в районах Керчи и Феодосии вполне были способны. Причём приказ начать минные постановки из Москвы поступил, но кто-то на месте отменил его…

Сегодня это уже не тайна — Михаил Васильевич Фрунзе. Как стало известно, в ходе радиопереговоров с командующим французской Средиземноморской эскадры вице-адмиралом Шарлем Дюменилем красный командарм согласился обеспечить «золотой мост» врангелевцам и распорядился приостановить наступление на два-три дня. Кстати, Франция официально признала факт этих радиопереговоров, но текст их до сих пор держит в секрете. Засекречено содержание переговоров Фрунзе с Дюменилем и в РФ.

Но как бы там ни было, в ноябре 1920 года две конные армии, несколько отдельных конных дивизий и конные махновцы, тогда сражавшиеся на стороне красных (всего 50-55 тысяч сабель), после взятия Перекопа сразу же остановились  на двухдневный отдых.

Партизанские отряды занимали города

В энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР», изданной в 1983 году, говорится: «Для преследования противника Фрунзе ввёл второй эшелон фронта. Однако врагу удалось оторваться на 1-2 перехода». В общем, врут и не краснеют. Это врангелевская пехота и многочисленные обозы «оторвались» от двух конных армий?

В спецхране довелось прочитать воспоминания участника боёв, изданные в 1920-х годах. К Будённому где-то у Джанкоя прибегает ординарец: «Симферополь на проводе!» «Что, беляки сдаваться надумали?» — «Да нет, симферопольский ревком спрашивает, куда делась 1-я конная?»

В первом издании своих мемуаров Будённый так описал вход красных в Симферополь: «На улицах шпалерами стояли повстанцы и перешедшие на их сторону солдаты врангелевской армии. Оркестр играл Интернационал». Из Симферополя Семён Михайлович позвонил в Севастополь в местный ревком: «Как у вас дела?» Ему ответили: «Врангель убыл. Взяты 10 тысяч пленных». Допускаю, что взяли пленных куда меньше, но точно, что весь Севастополь уже был в руках частей ревкома, когда «непобедимая и легендарная» только-только дошла до Симферополя.

А 13 ноября в Севастопольской бухте встали на якорь французский тяжёлый крейсер «Вальдек Руссо» и эсминец. В тот же день генерал Врангель, верховный комиссар граф де Мартель и адмирал Дюмениль подписали конвенцию, согласно которой главнокомандующий Русской армией «передаёт свою армию, флот и своих сторонников под покровительство Франции, предлагая Франции в качестве платы доходы от продажи военного и гражданского флота».

…В порту шла погрузка на суда, уже погрузили контрразведку, а между тем в центре Севастополя, в 100 метрах от Южной бухты, в доме №2 на Пушкинской улице, собрались коммунисты, левые эсеры и анархисты. После недолгого обсуждения был избран первый Севастопольский ревком в составе: Иванов (председатель), Голубев (заместитель), Козлов, Кнорус — все коммунисты, Козлов (левый эсер), Твердунов (анархист) и Кирлас (левый эсер). А уже 14 ноября вышел первый номер газеты «Бюллетень Ревкома».

Где же в это время находился героический барон? Сидел на чемоданах в гостинице «Кист» буквально в 50 метрах от причала. Лишь 14 ноября в 14 ч. 50 мин. барон Врангель поднялся на борт крейсера «Генерал Корнилов», уже поднявшего французский флаг.

Отечественная историография именует эвакуацию Врангеля «величайшим актом русской драмы». На самом деле всё оказалось фарсом. Герои, якобы так и не спустившие Андреевского флага, на самом деле уходили из Крыма под французскими флагами, а войска Фрунзе отсиживались в кустах севернее Джанкоя, и после 11 ноября никто даже не стрельнул по белякам из нагана.

Песня «Партизанские отряды занимали города» в равной степени подходит и к событиям в Приморье 1922 года, и к событиям в Крыму 1920 года. Севастополь, Симферополь, Ялта, Феодосия, Керчь, Судак, Евпатория и другие населённые пункты Крыма на самом деле были освобождены Повстанческой армией под командованием Алексея Мокроусова и его заместителя Павла Макарова — того самого адъютанта его превосходительства. Естественно, активную роль в освобождении крымских городов сыграло местное население.

Только на второй-третий день после ухода белых в крымские города вошли красные. Всё это время там осуществляли власть местные ревкомы. Их собрали на торжественные заседания, поблагодарили за работу и… распустили. А затем в крымские города завезли идеологически правильные ревкомы, которые ещё до штурма Перекопа были сформированы в Мелитополе. О первых ревкомах и партизанах было приказано забыть.

Натура — дура, судьба — индейка, а жизнь…

Через двадцать лет всё вернулось на круги своя. Алексей Мокроусов стал командующим партизанским движением всего Крыма, Павел Макаров — его замом и одновременно командиром симферопольского партизанского отряда. А ловил партизан бывший начальник морской контрразведки Врангеля граф Павел Келлер, ставший начальником румынской контрразведки в Крыму во время фашистской оккупации.

В 1944 году Красная Армия снова штурмовала Перекоп. История повторилась, только уже без фарса. А вопросы остались… 

ЮЖНЫЙ ФРОНТ

В июле 1919 г. Южный фронт был объявлен большевиками основным. К нему перебрасывались свежие части, была проведена партийная мобилизация. Командующим фронтом стал В. Егорьев (член РВС фронта — И. Сталин), главкомом вооруженных сил назначен С. Каменев. Был выдвинут лозунг «Пролетарий, на коня!», после которого появились конные корпуса красных, а затем и конные армии. Это позволило свести на нет преимущество белых в коннице. Некоторое время белые еще продвигались вперед, но к концу октября обозначился перелом в ходе кампании. Ударные корпуса генералов Кутепова, Мамонтова и Шкуро были разбиты, что явилось началом конца всей армии Деникина.

Конный корпус С. Буденного, затем развернутый в 1-ю Конную армию, нанес удар на Воронеж и двинулся к Донбассу. Рассе­ченные им надвое деникинцы отступали на Одессу и Ростов-на-Дону. В январе 1920 г. войска Юго-Западного фронта под командованием А. Егорова и Южного под командованием В. Шорина отбили Украину, Донбасс, Дон и Северный Кав­каз. Лишь несогласованные действия под Новороссийском М. Тухачевского и С. Буденного позволили остаткам Добровольческой армии (около 50 тыс. чел.) эвакуироваться в Крым, удерживаемый малочисленными формированиями генерала Я. Слащева. Общее командование белыми силами на юге Деникин сдал генералу барону П. Врангелю.

В июне-августе 1920 г. войска Врангеля, выйдя из Крыма, заняли Северную Таврию до Днепра и запад Донбасса. Тем самым они оказали большую помощь польским войскам. Врангель предложил оставить помещичью землю за крестьянами и сотрудничество — украинским и польским нацио­налистам, но эти меры запоздали и не встретили доверия.

Окончание военных действий с Польшей позволило Красной Армии сосредоточить на крымском направлении основные силы. В сентябре 1920 г. был образован Южный фронт (М. Фрунзе), превосходивший противника по численности. В конце сентября — начале ноября Врангель предпринял последнюю попытку наступления на Донбасс и Правобережную Украину. Завязались бои за Каховку. Части В. Блюхера отбили все атаки белых и перешли в контрнаступление. Только в Северной Таврии красные взяли в плен около 20 тыс. человек. Врангель был заперт в Крыму. Вход в него лежал через Перекопский перешеек, где главная линия обороны проходила по Турецкому валу высотой 8 метров, перед которым располагался глубокий ров. Десятки орудий и пулеметов охраняли к нему все подступы. Близко к материку подходил Литовский полуостров Крыма, но добраться до него можно было только форсировав Сиваш (Гнилое море).

В ночь на 8 ноября 1920 г. несколько дивизий Красной Армии перешли вброд Сиваш, чем отвлекли на себя резервы белых. В то же время другие силы (части Блюхера и отряды Махно) атаковали Турецкий вал. С тяжелыми боями и тысячными потерями позиции белых у Перекопа были прорваны, их попытки организовать сопротивление оказались безрезультатными. Врангелевцы стремительно отступали, ус­пев эвакуировать на французских кораблях около 150 тыс. военных и гражданских лиц в Турцию и уведя остатки Черноморского военного и торгового флота. Последний главнокомандующий Белого движения покинул Севастополь 14 ноября. 15-17 ноября Красная Армия вступила в Севасто­поль, Феодосию, Керчь и Ялту. Сотни офицеров, не успевших эвакуироваться, были расстреляны.

Взятие Крыма и поражение Врангеля означало окончание в основном граж­данской войны, хотя на Дальнем Востоке она продолжалась до 1922 г.

М. В. ФРУНЗЕ. ПАМЯТИ ПЕРЕКОПА И ЧОНГАРА

Армии Южного фронта, выполнив с успехом поставленную им первоначальную задачу — разгрома живых сил противника к северу от перешейков, к вечеру 3 ноября стали вплотную у берегов Сиваша, начиная от Геническа и кончая районом Хорды.

Началась кипучая, лихорадочная работа по подготовке форсирования Чонгарского и Перекопского перешейков и овладения Крымом.

Так как вследствие стремительного продвижения наших армий вперед и неналаженности новых линий связи управление войсками из места расположения штаба фронта (г. Харьков) было невозможно, я с полевым штабом и членами РВС тт. Владимировым и Смилгой выехал 3 ноября на фронт. Местом расположения полевого штаба мной был намечен Мелитополь, куда мы и поставили задачей добраться в кратчайший срок…

Как известно, Крым соединяется с материковой частью 3 пунктами: 1) Перекопским перешейком, имеющим около 8 км ширины, 2) Сальковским и Чонгарским мостами (первый железнодорожный), представляющими собой ниточки мостовых сооружений, возведенных частью на дамбе, до 8 м шириной и протяжением до 5 км, и 3) так называемой Арабатской стрелкой, идущей от Геническа и имеющей протяжение до 120 км при ширине от 1/2 км до 3 км.

Перекопский и Чонгарский перешейки и соединяющий их южный берег Сиваша представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведенных укрепленных позиций, усиленных естественными и искусственными препятствиями и заграждениями. Начатые постройкой еще в период Добровольческой армии Деникина, позиции эти были с особенным вниманием и заботой усовершенствованы Врангелем. В сооружении их принимали участие как русские, так, по данным нашей разведки, и французские военные инженеры, использовавшие при постройках весь опыт империалистической войны. Бетонированные орудийные заграждения в несколько рядов, фланкирующие постройки и окопы, расположенные в тесной огневой связи, — все это в одной общей системе создало укрепленную полосу, недоступную, казалось бы, для атаки открытой силой…

На Перекопском перешейке наши части 6-й армии еще до 30 октября, развивая достигнутый в боях к северу от перешейков успех, овладели с налета двумя укрепленными линиями обороны и г. Перекопом, но дальше продвинуться не смогли и задержались перед третьей, наиболее сильно укрепленной линией так называемого Турецкого вала (земляной вал высотой в несколько сажен, сооруженный еще во времена турецкого владычества и замыкавший перешеек в самом узком его месте).

Между прочим в тылу этой позиции на расстоянии 15–20 км к югу была возведена еще одна полоса укреплений, известная под именем Юшунских позиций.

На Чонгаре мы, овладев всеми укреплениями Чонгарского полуострова, стояли вплотную у взорванного Сальковского железнодорожного моста и сожженного Чонгарского.

Таким образом при определении направления главного удара надо было выбирать между Чонгаром и Перекопом. Так как Перекоп в силу большой ширины открывал более широкие возможности в смысле развертывания войск и вообще представлял больше удобств для маневрирования, то, естественно, наш решающий удар был нацелен сюда.

Но так как с другой стороны здесь перед нами были очень сильные фортификационные сооружения противника, а также, естественно, здесь должны были сосредоточиться его лучшие части, то внимание фронтового командования было обращено на изыскание путей преодоления линии сопротивления противника ударом со стороны нашего левого фланга.

В этих видах мной намечался обход по Арабатской стрелке Чонгарских позиций с переправой на полуостров в устье р. Салгира, что километрах в 30 к югу от Геническа.

Этот маневр в сторону в 1732 г. был проделан фельдмаршалом Ласси. Армии Ласси, обманув крымского хана, стоявшего с главными своими силами у Перекопа, двинулись по Арабатской стрелке и, переправившись на полуостров в устье Салгира, вышли в тыл войскам хана и быстро овладели Крымом.

Наша предварительная разведка в направлении к югу от Геническа показала, что здесь противник имел лишь слабое охранение из конных частей…

7 и 8 ноября мы провели в расположении частей 6-й армии. 8-го около 4 час. дня, захватив с собою командующего 6-й армией т. Корка, мы приехали в штаб 51-й дивизии, на которую была возложена задача штурма в лоб Перекопского вала. Штаб стоял в с. Чаплинке. Настроение в штабе и у начдива т. Блюхера было приподнятое и в то же время несколько нервное. Всеми сознавалась абсолютная необходимость попытки штурма и в то же время давался ясный отчет в том, что такая попытка будет стоить немалых жертв. В связи с этим у командования дивизии чувствовалось некоторое колебание в отношении выполнимости приказа о ночном штурме в предстоящую ночь. В присутствия командарма мною было непосредственно в самой категорической форме приказано начдиву штурм произвести…

Огонь со стороны противника усиливается, отдельные снаряды попадают в район дороги, идущей по северному берегу Сиваша, по которой едем мы. Впереди и несколько влево от нас вспыхивает сильный пожар…

Развивая свое наступление дальше во фланг и тыл Перекопским позициям противника, дивизия после первых успехов натолкнулась в районе Караджаная на упорное сопротивление противника, бросившего в контратаку одну из лучших своих дивизий — Дроздовскую, подкрепленную отрядом бронемашин…

Очень выгодным для нас обстоятельством, чрезвычайно облегчившим задачу форсирования Сиваша, было сильное понижение уровня воды в западной части Сиваша. Благодаря ветрам, дувшим с запада, вся масса воды была угнана на восток, и в результате в ряде мест образовались броды, правда очень топкие и вязкие, но все же позволившие передвижение не только пехоты, но и конницы, а местами даже артиллерии. С другой стороны, этот момент совершенно выпал из расчетов командования белых, считавшего Сиваш непроходимым и потому державшего на участках наших переправ сравнительно незначительные и притом мало обстрелянные части, преимущественно из числа вновь сформированных.

В результате первых боев была сдача нам в плен целой Кубанской бригады ген. Фостикова, только что прибывшего из Феодосии…

Не могу забыть следующего факта: когда я в штабе 4-й армии сообщил начальнику 30-й стр. дивизии т. Грязнову и бывшему с ним одному из командиров бригад, что Блюхер (он, между прочим, был прежде начальником Грязнова на Восточном фронте) взял Перекоп, то оба побледнели. Через несколько минут смотрю, Грязнова и его комбрига уже нет, они укатили на позицию. А через несколько часов начался знаменитый ночной штурм полками 30-й дивизии Чонгарских позиций противника. Утром 11 ноября, после кровопролитного боя, части дивизии были уже на том берегу и, опрокинув противника, стремительно наступали на Джанкой.

Так решилась участь Крыма, а с ним и судьба всей южнорусской контрреволюции.

Победа, и победа блестящая, была одержана по всей линии. Но досталась она нам дорогой ценой. Кровью 10 тыс. своих лучших сынов оплатили рабочий класс и крестьянство свой последний, смертельный удар контрревоции. Революционный порыв оказался сильнее соединенных усилий природы, техники и смертельного огня.

«Октябрьская революция», Харьков, ноябрь 1922 г. 

ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ ШТАБА ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО РУССКОЙ АРМИЕЙ. № 661.

Ставка.

21-октября/3-го ноября 1920 года

Заключив мир с Польшей и освободив тем свои войска, большевики сосредоточили против нас пять армий, расположив их в трех группах у Каховки, Никополя и Полог. К началу наступления общая численность их достигла свыше ста тысяч бойцов, из коих четверть состава — кавалерия.

Сковывая нашу армию с севера и северо-востока, красное командование решило главными силами обрушиться на наш левый фланг и бросить со стороны Каховки массу конницы в направлении на Громовку и Сальково, чтобы отрезать Русскую армию от перешейков, прижав ее к Азовскому морю и открыв себе свободный доступ в Крым.

Учтя создавшуюся обстановку, Русская армия произвела соответствующую перегруппировку. Главная конная масса противника, 1-ая конная армия с латышскими и другими пехотными частями, численностью более 10 000 сабель и 10 000 штыков, обрушилась с каховского плацдарма на восток и юго-восток, направив до 6000 конницы на Сальково. Заслонившись с севера частью сил, мы сосредоточили ударную группу и обрушившись на прорвавшуюся конницу красных, прижали ее к Сивашу. При этом славными частями генерала Кутепова уничтожены полностью два полка латышской дивизии, захвачено 216 орудий и масса пулеметов, а донцами взято в плен четыре полка и захвачено 15 орудий, много оружия и пулеметов. Однако, подавляющее превосходство сил, в особенности конницы, подтянутой противником к полю сражения в количестве до 25 000 коней, в течение пяти дней атаковавшей армию с трех сторон, заставили Главнокомандующего принять решение отвести армию на заблаговременно укрепленную Сиваш-Перекопскую позицию, дающую все выгоды обороны. Непрерывные удары, наносимые нашей армией в истекших боях, сопровождав иеся уничтожением значительной части прорвавшейся в наш тыл конницы Буденного, дали армии возможность почти без потерь отойти на укрепленную позицию.

ПРИКАЗ ПРАВИТЕЛЯ ЮГА РОССИИ И ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО РУССКОЙ АРМИЕЙ

Севастополь, 29-го октября 1920 года.

Русские люди. Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существуют право и правда. В сознании лежащей на мне ответственности, я обязан заблаговременно предвидеть все случайности. По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства, с их семьями, и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага. Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих. Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.

Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье.

Генерал Врангель.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ П.Н ВРАНГЕЛЯ

Я направился к катеру. В толпе махали платками, многие плакали. Вот подошла молодая девушка. Она, всхлипывая, прижимала платок к губам:

— Дай Бог вам счастья ваше превосходительство. Господь вас храни.

— Спасибо вам, а вы что же остаетесь?

— Да, у меня больная мать, я не могу ее оставить.

— Дай Бог и вам счастья.

Подошла группа представителей городского управления; с удивлением узнал я некоторых наиболее ярких представителей оппозиционной общественности.

— Вы правильно сказали, ваше превосходительство, вы можете идти с высоко поднятой головой, в сознании выполненного долга. Позвольте пожелать вам счастливого пути.

Я жал руки, благодарил…

Неожиданно подошел, присутствовавший тут же, глава американской миссии адмирал Мак-Колли. Он долго тряс мою руку.

— Я всегда был поклонником вашего дела и более чем когда-либо являюсь таковым сегодня.

Заставы погрузились. В 2 часа 40 минут мой катер отвалил от пристани и направился к крейсеру «Генерал Корнилов», на котором взвился мой флаг. С нагруженных судов неслось «ура».

«Генерал Корнилов» снялся с якоря.

Суда, одно за другим, выходили в море. Все, что только мало-мальски держалось на воде, оставило берега Крыма. В Севастополе осталось несколько негодных судов, две старые канонерские лодки «Терец» и «Кубанец», старый транспорт «Дунай», подорванные на минах в Азовском море паровые шхуны «Алтай» и «Волга» и старые военные суда с испорченными механизмами, негодные даже для перевозки людей. Все остальное было использовано. Мы стали на якорь у Стрелецкой бухты и оставались здесь до двух с половиной часов ночи, ожидая погрузку последних людей в Стрелецкой бухте и выхода в море всех кораблей, после чего, снявшись с якоря, пошли в Ялту, куда и прибыли 2 ноября в девять часов утра.

Около полудня транспорты с войсками снялись. Облепленные людьми проходили суда, гремело «ура». Велик русский дух и необъятна русская душа… В два часа дня мы снялись и пошли на Феодосию. За нами следовал адмирал Дюмениль на крейсере «Waldeck-Rousseau», в сопровождении миноносца. Вскоре встретили мы огромный транспорт «Дон», оттуда долетало «ура». Мелькали папахи. На транспорте шел генерал Фостиков со своими кубанцами. Я приказал спустить шлюпку и прошел к «Дону». В Феодосии погрузка прошла менее удачно. По словам генерала Фостикова тоннажа не хватило и 1-ая кубанская дивизия генерала Дейнеги, не успев погрузиться, пошла на Керчь. Доклад генерала Фостикова внушал сомнения в проявленной им распорядительности. Вернувшись на крейсер «Генерал Корнилов», я послал радиотелеграмму в Керчь генералу Абрамову, приказывая во что бы то ни стало дождаться и погрузить кубанцев.

В два часа дня «Waldeck-Rousseau» снялся с якоря, произведя салют в 21 выстрел — последний салют русскому флагу в русских водах… «Генерал Корнилов» отвечал.

Вскоре было получено радио от капитана 1-го ранга Машукова: «Посадка закончена, взяты все до последнего солдата. Для доклада главкому везу генерала Кусонского. Иду на соединение. Наштафлот». — В 3 часа 40 минут «Гайдамак» возвратился. Посадка прошла блестяще. Войска с барж были перегружены на «Россию». Корабли вышли в море. (На 126 судах вывезено было 145 693 человека, не считая судовых команд. За исключением погибшего от шторма эскадренного миноносца «Живой», все суда благополучно пришли в Царьград).

Спустилась ночь. В темном небе ярко блистали звезды, искрилось море.

Тускнели и умирали одиночные огни родного берега. Вот потух последний…

Прощай Родина!

Врангель П.Н. Записки 

Обложка: Н.С. Самокиш «Красная кавалерия на Перекопе».

Источник: https://commons.wikimedia.org